CC BY
82
смежных дисциплин, которые в той или иной мере связаны с проблемами данной науки. Конструирование тезауруса обусловлено необходимостью единства в терминологии - нередко учёные одно и то же явление называют по-разному, с другой стороны, один и тот же термин бывает полисе-мичен даже в рамках одной научной области. Кроме этого при анализе уже опубликованных терминологических словарей определенной науки бросается в глаза лакунарность состава словников и некая тенденциозность подачи научных материалов авторами-составителями. Фактически речь идет о составлении метаязыка науки -особого языка, объектом которого является содержание и выражение другого языка, т. е. в нашем случае метаязык - это язык второго порядка как специальная семиологическая система, употребляемая тогда, когда надо говорить о естественном (или искусственном) языке же, выступающем в качестве «языка-объекта». При этом можно отдельно выделить в метаязыке следующее: 1) собственно термины (слова, которые или совсем не употребляются в языке-объекте, либо приобретают, после заимствования из языка-объекта, особое значение), 2) сочетания слов, которые характеризуют собственно метаязык определенной науки в его полном виде (напр., составные термины), 3) определенный социально-предметный аспект (напр., когда метаречь отражает специфику эпохи, того или иного научного направления, школы).
Процесс использования гипертекстового тезауруса метаязыка лингвистики в целом напоминает обычную работу в системе Интернет, но в локальном варианте на персональном компьютере. В перспективе преполагается, что после необходимой апробации в локальном варианте в интерактивном варианте сконструированный тезаурус будет доступен и в Интернете, напр., по адресам http://lsw.ru, http^/ЛСВ.РФ, http:// МФРЯ.РФ.
Примечания
1. Минский М. Фреймы для представления знаний / пер. с англ. М.: Энергия, 1979. С. 6.
2. Минский М. Там же. С. 7-8. ИИ - искусственный интеллект.
3. Виноград Т., Флорес Ф. О понимании компьютеров и познания // Язык и интеллект. М., 1996. С.. 225.
4. Караулов Ю. Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Наука, 1981. С. 345.
5. Уэно X, Кояма Т., Окамото Т., Мацуби Б., Исидзука М. Представление и использование знаний. М.: Мир, 1989; Чарняк Ю. Умозаключения и знания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. М., 1983. Ч. I. С. 171-207. Ч. II. С. 272-317; Шемакин Ю. И. Введением в информатику. М.: Финансы и статистика, 1985; Шингарева Е. А. Семиотические основы лингвистической информатики: учеб. пособие. Л.: ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1987; Шингарева Е. В. О двух направ-
лениях представления семантики текста (тезаурус и фрейм) // НТИ. Сер. 2. Информ. процессы и системы. 1982. № 8. С. 1-8; Шингарева Е. В., Гончаренко В. В. Фреймы для распознавания смысла текста. Кишинев: Штиинца, 1984.
6. Минский М. Вычисления и автоматы. М.: Мир, 1971; Минский М. Фреймы для представления знаний // Психология машинного зрения. М.: Мир, 1978. С. 249-338; Минский М, Пейперт С. Персептроны. М.: Мир, 1970; Романов А. А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. М.: ИЯ АН СССР, 1988.
7. Шрейдер Ю. А. Информация и метаинформа-ция // НТИ. Сер. 2. Информ. процессы и системы. 1982. № 4. С. 3-10.
8. Виноград Т, Флорес Ф. Там же. С. 224.
9. Масленникова Е. Фреймовое представление семантики текста // Лингвистический вестник. Вып. 2. Ижевск: УМО "Sancta lingua", 2000. С. 114-124. URL: http://libelli.narod.ru/sonnet66/Russian/maslennikova/ frame.html
УДК 811.161.1
Л. И. Дрофа
КОГНИТИВНЫЕ УРОВНИ ЗНАЧЕНИЯ И ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ В ГРУППАХ ПОСЛОВИЦ С КОМПОНЕНТОМ «БОГ»
В статье описано применение когнитивного метода анализа пословиц с взаимодействием когнитивного уровня значения и когнитивного уровня внутренней формы, образующих единое когнитивное пространство, или когнитивную модель пословицы, при рассмотрении таких групп провербиальных единиц с компонентом «Бог», как пословицы-максимы, пословицы-метафоры, пословицы с аллегорической метафорой и др.
The paper is concerned with usage of cognitive method of analysis of proverbs with the interaction of cognitive level of meaning and cognitive level of inner form which constitute a common cognitive space, or cognitive model of a proverb. The study is based on the material of such groups of proverbial units with the component "God" as proverbs-maxims, proverbs-metaphors, proverbs with allegorical metaphor, etc.
Ключевые слова: провербиальные единицы языка, когнитивная структура, когнитивное пространство, когнитивный метод, когнитивный уровень значения, когнитивный уровень внутренней формы, пословицы-максимы, пословицы-метафоры, аллегорическая метафора, абстрактный концепт.
Keywords: proverbial units of language, cognitive structure, cognitive space, cognitive method, cognitive level of meaning, cognitive level of inner form, proverbs-maxims, proverbs-metaphors, allegorical metaphor, abstract concept.
В литературе, посвященной когнитивным исследованиям, неоднократно отмечалось отсутствие собственного когнитивного практического
© Дрофа Л. И., 2011
метода, последовательно применяемого когнитивного аппарата анализа. Так, А. Н. Баранов и Д. О. Добровольский пишут об отсутствии комплекса методических оснований когнитивного подхода к языку как в отечественной, так и в зарубежной науке [1]. В. Б. Касевич [2], Т. Г. Скреб-цова [3] отмечают отсутствие у когнитивной лингвистики нового метода. Реконструкция языковой картины мира, в частности провербиальной картины мира, как справедливо замечает Е. В. Иванова, требует собственно когнитивных методик анализа, что обусловлено соображениями удобства описания и необходимостью рассмотреть стороны, недоступные традиционному анализу [4].
В своем труде «Мир в русских и английских пословицах» (2006) Е. И. Иванова предлагает свой когнитивный метод анализа пословиц, при котором главным исследователь считает взаимодействие двух семантических планов/когнитивных уровней - когнитивный уровень значения и когнитивный уровень внутренней формы, хранящие два разных типа знания о мире [5].
Внутренняя форма, характеризующая способ номинации, оказывает влияние на собственно денотативное (предметно-логическое) значение. В структуре знаний, стоящих за языковым выражением, отражается способ номинации, образующий в ней особый слой, таким образом, внутренняя форма оказывается представленной в когнитивной структуре языкового знака [6]. О влиянии внутренней формы на содержание, об относительности этих понятий и их взаимодействии при восприятии языкового знака писал один из основоположников учения о внутренней форме А. А. Потебня [7]. Современный когнитивный подход органично продолжает и развивает концепцию А. А. Потебни.
Внутренняя форма пословицы и ее значение образуют единое когнитивное пространство, единую когнитивную структуру или когнитивную модель пословицы.
Понятие «когнитивная структура» относится как к объекту (пословичному содержательному пространству), так и к его заместителю: собственно говоря, описание когнитивной структуры -это и есть ее моделирование, т. е. создание модели этого пространства. Может быть осуществлено описательное моделирование когнитивной структуры, как связанной с различными по объему группами пословиц, так и соотнесенной с одной пословицей.
В настоящем исследовании под значением пословицы понимается ее содержание как виртуального знака, а под смыслом пословицы - ее актуализованное в речи содержание, т. е. рефе-ренциальное значение. Определяющей чертой смысла считается его коммуникативный харак-
тер. Такой подход к разграничению значения и смысла пословицы имеет свою традицию и совпадает с подходом Ю. И. Левина [8].
Так как в нашем исследовании пословицы составляют основной массив провербиального фонда русского языка, при описании семантики пословиц нами была использована экспериментальная методика Е. И. Ивановой.
Мы согласны с исследователем, что выделение когнитивных уровней значения и внутренней формы, рассмотрение их взаимосвязи являются удобным средством описания семантики пословицы с позиций когнитивной лингвистики. На основе характера соотношения внутренней формы и денотативного значения, соотношения двух уровней пословицы нами выделены следующие группы провербиальных единиц, понимаемых в нашем исследовании как пословицы.
Первую группу представляют пословицы, внутренняя форма которых может быть равна значению пословицы, характер отношения буквального значения и значения - тождество. Иными словами, когнитивные уровни внутренней формы и значения совпадают. Это пословицы-максимы:
С Богом не поспоришь;
Один Бог без греха.
Хороша правда-матка, да не перед людьми, а перед Богом
Кто Богу не грешен, кто бабке не внук?
Тождество значения и внутренней формы в пословицах первой группы может быть весьма относительным, точнее говорить о совпадении внутренней формы и ядра значения. В когнитивный уровень значения помимо ядра могут входить дополнительные когнитивные компоненты, что можно проиллюстрировать на примере следующей пословицы: И Бог не возьмет, как ничего нет. Чего нет, того и Бог не возьмет.. На когнитивном уровне значения присутствует компонент «у бедного человека нечего взять», но эксплицитно во внутренней форме он не выражен. Определяющим фактором для установления тождества значения и внутренней формы являются совпадения основных участков ситуации, соотнесенных с двумя уровнями, и связывающих их отношений. При наличии большого числа эксплицитно не выраженных компонентов пословица не может быть включена в первую группу и относится к третьей.
К следующей группе относятся так называемые пословицы-метафоры - единицы, которые все без исключения исследователи относят именно к пословицам. Внутренняя форма в таких пословицах не равна значению. Примеры пословиц-метафор:
Бог и рога прикует, так будешь носить.
Бодливой корове Бог рог не даёт.
Не дай Бог свинье рога, а мужику барство.
Определение пословицы как метафоры восходит к Аристотелю: «Пословицы - тоже метафоры» [9]. О метафоричности пословиц пишут исследователи Н. Барли, А. Дандис, В. В. Гвоздев, К. И. Григас, А. Тейлор: «Исследование пословичной метафоры заслуживает внимания» [10]. Исследование семантической двуплановости пословиц позволяет выявить свойственное народу видение мира, установить, как воспринимаются им те или иные «участки» действительности. Иными словами, изучение пословичной метафоры дает возможность описать метафорическую концептуализацию мира.
Одной из самых распространенных концептуальных метафор является «Человек есть животное». Пословицы густо «населены» домашними и дикими животными, птицами, в меньшей степени - рыбами и насекомыми. Тесная органичная связь человека с миром животных, важность этого мира для него издавна приводили к тому, что человек постоянно проводил аналогии между собой и животными [11], что находило и находит обширное проявление в языке, в особенности во фразеологии и пословичном фонде. Исследование ассоциативного комплекса, связанного с тем или иным животным, того знания о животном, которое содержится во внутренней форме пословицы, позволяет описать восприятие народом данного животного и видение человеческого характера через его повадки, реальные, преувеличенные или приписываемые.
Так, например, русские воспринимают телёнка - детёныша коровы - как доверчивое и безобидное животное (человека простоватого и доверчивого также сравнивают с телёнком), а волка как жестокого и сильного хищника. В пословице Дай Бог нашему теляти (да) волка пойма-ти на уровне значения речь идет о человеке, который расхрабрился, не соразмерив свои силы [12]. Свинья у русских ассоциируется не только с мясом (пищей), но и с неприятным, грязным животным, которое ест всё подряд без разбору (свинья в переносном значении означает грубого, грязного человека, неряху; пословица Свинья грязь везде найдёт означает, что крайне неприятный человек всегда найдёт себе подходящую компанию). В пословице Бог не выдаст -свинья не съест на уровне значения выражается надежда на везение, удачу в рискованном и трудном деле [13].
В пословице Бодливой корове Бог рог не даёт на уровне внутренней формы отражен практический опыт человека: «корова бодается». На уровне значения речь идёт о человеке (чаще всего злом), который хотел бы сделать что-либо, но не имеет для этого возможности, сил [14].
Восприятие абстрактного через конкретное также является распространенной концептуаль-
ной метафорой, реализуемой в пословицах. Она широко проявляется в переосмыслении абстрактных концептов в антропоцентрическом и предметном направлениях: На суде Божьем право пойдет направо, а криво налево; Нужда научит Богу молиться.
Отметим, что в 402 провербиальных единицах из всего представленного нами материала исследования компонент «Бог» сочетается с предикатами, передающими действие: «даёт», «велит», «наказывает», «судит», «помогает», «умудряет», «водит», «благословляет», «наделяет», «кормит» и т. д. Нами решался вопрос, использовалась ли в этих единицах пословичная метафора или в них имела место устоявшаяся языковая конструкция, возможно, к тому же потерявшая свою образность к моменту образования пословицы. Однако, руководствуясь классификацией А. П. Бабушкина, в которой концепт Бог относится к абстрактным концептам, то есть к таким, «которые есть в сознании, но которого нет физически... который нельзя увидеть или ощутить» [15], все пословицы, в которых компонент «Бог» употреблён в качестве субъекта, производящего действия, нами отнесены к пословицам с использованием метафорического переноса (Господь богатит и высит, убожит и смиряет; Бог дал, Бог взял, Бог и ещё даст; Коли Господь не построит дома, и человек не построит; Бог накажет, никто не укажет; Береженого и Бог бережет; От всякой печали Бог избавляет; Бог души не вынет, сама душа не выйдет; Бог не даст, и земля не родит). Во всех подобных пословицах глагольные предикаты, используемые в речи с наименованием людей, а не абстрактных понятий, свидетельствуют в пользу того, что метафорический перенос произошел при формировании пословиц и касается переосмысления описанной на уровне внутренней формы ситуации в целом.
В нашем исследовании отмечены также пословицы с аллегорической метафорой (понятие аллегорической метафоры введено Е. И. Ивановой) [16]: Бог дал уши, а чёрт язык; Уши - благодать Божия, язык - проклятие; Бог создал три зла: чёрта, бабу и козла. В первых двух пословицах на уровне внутренней формы выделяется язык как человеческий орган, на уровне значения язык символизирует зло, несчастье, которые могут исходить от слов, сказанных человеком. Н. Барли со ссылкой на В. Гете отмечает, что если в особенном, конкретном видится всеобщее, если через конкретное описывается всеобщее, то это аллегория [17]. В третьей пословице на уровне внутренней формы выделяются компоненты «чёрт», «баба», «козёл» в значении «абстрактное обозначение нечистой силы», «женщина», «животное». На уровне значения эти
компоненты являются символами зла: чёрт как символ мирового зла, женщина как символ хитрости, неискренности (вспомним пословицу Из кривого ребра Бог жену создал, оттого и кривда пошла), козёл как символ бесполезности, глупости, самодовольства, тунеядства. В данной пословице компонент «зло» входит в оба плана высказывания: буквальный и переносный, т. е. в два семантических уровня - значения и внутренней формы, и эта пословица может быть отнесена к третьей группе.
В третью группу входят пословицы, в которых один (или более) компонент внутренней формы входит в значение пословицы. Происходит частичное наложение внутренней формы и значения, пересечение двух когнитивных уровней:
Денежка не Бог, а бережет (или: а милует);
Денежка не Бог, а полбога есть;
Деньга попа купит и Бога обманет (т. е. поп грехи скроет).
Значение этих пословиц можно описать так: «деньги имеют большое значение в жизни человека»; «деньги имеют власть над людьми»; «имея деньги, можно жить спокойно»; «с помощью денег можно скрыть свой грех» и т. д. Элемент «деньги» эксплицитно выражен во внутренней форме и одновременно представляет собой важный компонент значения пословиц.
В. П. Жуков относит такие единицы к посло-вично-поговорочным, используя в качестве критерия присутствие переосмысленных компонентов [18]. В динамике в плане взаимодействия двух когнитивных уровней на синхронном срезе языка выявляется неоднородность данных пословиц. Например: Нужда приводит к Богу; Нужда научит Богу молиться; Правда у Бога, а кривда на земле; Бойся Бога: смерть у порога; Послал Бог работу, да отнял черт охоту. В этих пословицах компоненты «нужда», «правда», «кривда», «смерть», «чёрт», «охота» (да и сам компонент «Бог») входят в оба когнитивных уровня. Но на уровне внутренней формы данные абстрактные сущности переосмысляются в нечто осязаемое, предметное или подобное человеку или животному, в то, с чем можно совершать конкретные, наглядные действия. В самом деле, кого-то куда-то приводить, ходить (находиться), стоять у порога, отнимать могут только сущности, похожие на человека. При этом переосмысление этих компонентов пословичных предложений вряд ли возможно без переосмысления субъекта совершения действия по антропоцентрической линии. Таким образом, на уровне внутренней формы представлены модифицированные абстрактные концепты, однако эта модификация не доходит до изменения значения соответствующих компонентов, до приобретения ими переносного значении. Следствием этого наблюдения является
утверждение о взаимодействии двух полных ситуаций - конкретной и обобщенной - и реализации модели метафоры, затрагивающей оба семантических плана пословицы целиком, в противоположность традиционному статическому подходу к таким предложениям как предложениям с метафорически переосмысленной частью. Отличие данных пословиц от пословиц-метафор в чистом виде - в существовании общего компонента для ситуаций, хотя в ситуации, соотнесенной с внутренней формой, этот общий компонент подвергается модификации, мыслится как нечто конкретное.
В довольно большой группе исследованных провербиальных единиц наблюдается сравнение, которое выражено через соотнесение двух ситуаций на уровне внутренней формы: Богатство перед Богом великий грех, а бедность перед людьми; Сирый да вдовый плачут, а за сирого да вдового Бог на страже стоит; Умный сам по себе, а дураку Бог на помочь; Дай Бог - хорошо, а слава Богу - лучше; Тороватому Бог подает, а у скупого черт отбирает; Бог дал здоровье в дань, а деньги сам достань!; Враг хочет голову снять, а Бог и волоса не дает.
Как и во второй группе, в третьей выделяются пословицы, между когнитивными уровнями которых существует отношение «конкретное -абстрактное». Отличие пословиц третьей группы от пословиц второй состоит в наличии общего компонента(ов), присутствующего в когнитивном уровне внутренней формы и в когнитивном уровне значения, соответственно, в пересечении этих уровней. Этот общий компонент является необходимой составляющей обеих ситуаций - как ситуации, соотнесенной с внутренней формой, так и ситуации, соотнесенной со значением, - и участвует в механизме пословичной метафоры, в динамике взаимодействия концептуальных сфер (Живи так, чтоб ни от Бога греха, ни от людей стыда). При рассмотрении пословицы-знака в статике переосмысленными являются не все компоненты, что и заставляет исследователей выделять эту группу как отличную от предыдущей
[19].
Среди пословиц с пересечением двух когнитивных уровней есть и неметафорические пословицы. Так, например, в провербиальной фразе Не хочу быть шутом ниже (даже) у Господа Бога на обоих уровнях представлена одна и та же ситуация, но ряд важных компонентов эксплицитно не выражен, что не позволяет включить данную пословицу в первую группу. Ситуацию, соотнесенную с данным изречением, можно описать следующим образом: «человек осознаёт своё достоинство, а ему предлагают делать что-н. унижающее его». В пословице присутствует иносказание, но отсутствует метафора, нет пересече-
ния концептуальных сфер. По наличию пересечения между уровнями изречения подобного типа могут быть включены в третью группу, но в связи с отсутствием метафоричности их можно выделять и в отдельную группу.
Заканчивая рассмотрение пословичных групп, заметим, что граница между ними весьма относительна. Если, например, пословица Не дал Бог медведю волчьей смелости, а волку медвежьей силы использована в буквальном значении, она относится к первой группе, если в переносном -то ко второй.
В связи с реконструкцией фрагментов провербиальной картины мира, основанной на выделении провербиальных групп с соответствующими значениями, необходимо остановиться еще на одном моменте. Одно и то же провербиальное выражение (пословица, провербиальная фраза и т. п.) может входить в несколько семантических групп, занимать в них центральное или периферийное выражение. Например, пословица Бог создал Крым и Кавказ, а чёрт - Колыму и На-рым входит в группу «Бог - Создатель, Творец». Но эта же пословица входит и в группу «Бог несёт добро, чёрт - зло». В. И. Даль, отвечая на упрёки в том, что многие пословицы в его сборнике повторяются, указывает на эту особенность пословиц, обусловленную особенностями их значения [20]. Данная характеристика пословичных групп - их пересечение, взаимное включение, отсутствие строгих границ - полностью согласуется с когнитивным подходом к семантике языковых единиц и к реконструкции структур знаний на основе семантического анализа. Как известно, когнитивная лингвистика исходит из размытости, неопределенности категорий и их диф-фузности. В нашем исследовании нами учитывались случаи пересечения рассматриваемых пословичных групп и, соответственно, образуемых ими когнитивных структур.
Таким образом, когнитивный подход к провербиальной единице означает, что вся ее семантика рассматривается как отражение закреплен-
ного в языке знания. При реконструкции провербиальной картины мира методом когнитивного анализа исследуются не только значение, но и внутренняя форма провербиальной единицы, выявляемая при ее буквальном прочтении, и лексический состав, а также коннотации и ассоциативный комплекс, так как только в совокупном их анализе можно описать провербиальное видение мира.
Примечания
1. Баранов А. К., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной лингвистики // Известия АН. Сер. Литературы и языка. 1997. Т. 56. № 1. С. 11; Баранов А. Н, Добровольский Д. О. Аспекты теории фразеологии. М., 2008. С. 225.
2. Касевич В. Б. О когнитивной лингвистике // Общее языкознание и теория грамматики. СПб., 1998. С. 20.
3. Скребцова Т. Г. Американская школа когнитивной лингвистики. СПб., 2000. С. 18.
4. Иванова Е. В. Мир в английских и русских пословицах: учеб. пособие. СПб., 2006. С. 95.
5. Там же.
6. Баранов А. К., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной лингвистики. С. 17.
7. Потебня А. А. Слово и миф. М., 1989. С. 163-169.
8. Левин Ю. И. Провербиальное пространство. В кн.: Паремиологические исследования: сб. ст. М., 1984.
9. Аристотель. Риторика. М., 2000. С. 133.
10. Taylor A. Selected writings on proverbs. Helsinki, 1975. Р. 33.
11. Мокиенко В. M. В глубь поговорок. М., 1975. С. 74.
12. Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 792-793.
13. Там же. С. 703.
14. Там же. С. 680.
15. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-ф-разеологической семантике языка. Воронеж, 1996. С. 66.
16. Иванова Е. В. Указ. соч. С. 74-75.
17. Барли Н. Структурный подход к пословице и максиме // Паремиологические исследования: сб. ст. М., 1984. С. 127.
18. Жуков В. П. Предисловие к Словарю русских пословиц и поговорок. М., 1991. С. 11-12.
19. Иванова Е. В. Указ. соч. С. 80.
20. Пословицы русского народа. Сборник В. Даля: в 3 т. Т. 1. М., 1998. С. 38.
