CC BY
254
ЮБИЛЕИ
КЛАССИК АНАРХИЗМА (К 190-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ М.А. БАКУНИНА)
В.А. Каримов
Karimov V.A. The classic of anarchism (towards the 190th anniversary of M.A. Bakunin’s birth). The article contains a detailed profile of M.A. Bakunin’s life and work as an outstanding thinker of the 19th century.
В плеяде выдающихся мыслителей XIX века видное место принадлежит представителю западнического направления русской общественной мысли, крупному теоретику анархизма Михаилу Александровичу Бакунину (1814-1876). За прошедшие 190 лет со дня рождения философа и революционера отчетливо обнаружились не только утопизм и ошибочность ряда его теоретических построений, но и непреходящая значимость выступлений Бакунина против деспотизма в любой его форме, обоснование им истинных ценностей человеческого существования.
М.А. Бакунин, основоположник анархизма в России, родился в 1814 году в селе Прямухине Новоторжского уезда Тверской губернии в дворянской семье. Его отец, Александр Михайлович, бывший атташе при русском посольстве во Флоренции и Неаполе, выйдя в отставку, женился на Варваре Александровне Муравьевой. Семейство Муравьевых дало России ряд известных государственных деятелей, так или иначе оказавших влияние на жизнь М.А. Бакунина.
К своему отцу Бакунин относился с любовью и уважением, чего нельзя сказать о его отношении к матери. Одиннадцать детей Бакуниных воспитывались в типичной обстановке «дворянского гнезда», о чем у Михаила Бакунина остались самые теплые воспоми-
нания, не покидавшие его до самых последних дней жизни. «Культурная атмосфера, царившая в Прямухинском уголке и созданная Александром Михайловичем, человеком по-своему просвещенным и мягким, сделала его семью притягательным центром для таких людей, как Станкевич, Белинский, которые чувствовали себя в Прямухине, как в раю» [1].
Начальное образование Михаил получил в Прямухине под руководством своего отца. Он хорошо овладел французским языком, в меньшей степени - немецким и английским, изучал историю по Титу Ливию, Плутарху и Боссюэ. Занимался он также математикой: арифметикой, алгеброй и геометрией. Большой интерес обнаружил юный Бакунин к музыке, живописи, у него были блестящие способности к рисованию. «Что касается религиозного воспитания, - вспоминал впоследствии М. Бакунин, - то духовник нашей семьи... преподал нам несколько уроков катехизиса, абсолютно не оказавших влияния ни в положительном, ни в отрицательном смысле ни на сердце мое, ни на ум. Я скорее был скептик, чем верующий, или, вернее, индиф-ферентист» [2].
По достижении Михаилом 14-летнего возраста он был отправлен в Петербург, где после нескольких месяцев подготовки поступил в артиллерийское училище. Атмосфера
училища коренным образом отличалась от «прямухинского рая». Именно здесь юноша впервые столкнулся с реальной действительностью. В письме к отцу он так вспоминал об этих годах своей жизни: «Я вдруг узнал всю черную, грязную и мерзкую сторону жизни, и если я даже не впал в пороки, которых я был частый свидетель, то по крайней мере привык к ним до такой степени, что они не только не приводили меня в омерзение, но даже не удивляли меня» [3].
В 1833 году Бакунин был произведен в прапорщики. Вскоре он был направлен в армейскую артиллерийскую бригаду, располагавшуюся в Минской губернии. Жизнь в глуши способствовала обращению к занятиям наукой: физикой, географией,
русским языком, русской историей. В это время Бакунин начинает интересоваться философией. Мысли о научном поприще все более овладевают им, и, наконец, в конце 1835 года он получает отставку.
Решив заняться научной деятельностью, Бакунин в начале 1836 года переезжает в Москву, где полностью погружается в занятия философией. Вместе с Н.В. Станкевичем он изучает историю и философию, читает Гете и Шиллера, переводит четыре лекции Фихте «О назначении ученых». Немного позже Бакунин приступает к изучению гегелевской философии, оказавшей на него сильное влияние.
В 1840 году Бакунин осуществляет свое давнее желание - выезжает в Берлин, куда его влекла потребность знания, желание завершить свое образование в этой признанной мировой столице философской мысли.
Первое время своего пребывания за границей Бакунин занимался преимущественно гегелевской философией. Однако очень скоро он разочаровывается в ее абстрактных построениях. «Познакомившись поближе с метафизическими вопросами, - вспоминал Бакунин об этом периоде своей жизни, - я довольно скоро убедился в ничтожности и суетности всякой метафизики: я искал в ней жизни, а в ней смерть и скука, искал дела, а в ней абсолютное безделье... Я оставил философию и бросился в политику» [4].
Чтение демократических изданий, знакомство с А. Руге, Г. Гервегом, В. Вейтлин-гом, наблюдения за европейской политической жизнью привели к перелому в мировоз-
зрении Бакунина. Свидетельством этого перелома явились статьи «Реакция в Германии» (1842 г.) и «Коммунизм» (1843 г.). Последовавшее затем знакомство с К. Марксом способствовало приобщению Бакунина к коммунистическим идеям. А общение с П.Ж. Прудоном, которого Бакунин просвещал в области гегелевской философии, обогатило русского философа анархистскими идеями, прежде всего, отрицательным отношением к государству.
Вспыхнувшая в 1848 году революция, начавшаяся в Париже и вскоре охватившая почти всю Западную Европу, полностью захватила Бакунина. Во время революционных событий в Париже, восстаний в Праге и Дрездене он развил бурную активность. Арестованный после поражения дрезденского восстания, Бакунин был приговорен к смерти, замененной пожизненным заключением. Выданный затем Австрии, он был вторично приговорен к смертной казни, вновь замененной на пожизненное заключение. В мае 1851 года Бакунина передали русскому правительству. После шести лет заключения в Алексеевском равелине и Шлиссельбургской крепости Бакунин был отправлен на вечное поселение в Сибирь. Убедившись в том, что обращения к Александру II с просьбами о возвращении из ссылки бесполезны, Бакунин совершает побег и через Японию и Америку прибывает в конце 1861 года в Лондон.
С этого времени вновь начинается активная революционная и теоретическая деятельность Бакунина, получает окончательное оформление его анархическое учение. Он сотрудничает с А.И. Герценом, Н.П. Огаревым, поддерживает восстание в Польше в 1863 году, а 1868 году основывает «Альянс социалистической демократии». В течение ряда лет Бакунин вел борьбу против К. Маркса в 1-м Интернационале. В результате в 1872 году он был исключен из Интернационала на Гаагском конгрессе и отстранен от руководства Альянсом.
В 1870 году Бакунин принимает участие в восстании в Лионе, где пытался провозгласить революционную коммуну, однако лионское восстание потерпело неудачу. В дальнейшем революционер-анархист безуспешно пытался участвовать в революционном движении в России и других странах. В последние годы жизни он отходит от активной по-
литической деятельности, занимаясь лишь литературной работой. Скончался М.А. Бакунин в 1876 году в Берне.
В эволюции мировоззрения Бакунина отчетливо выделяются два периода: период формирования его философских взглядов, приходящийся на 30-40-е годы, и период 50-70-х годов, время теоретического обоснования им анархистской доктрины.
В начале 30-х годов, в так называемый «догегельянский период», мировоззрение Бакунина проникнуто религиозно-романтическими настроениями. Для него характерно стремление к углубленному самоанализу, интерес к проблемам смысла жизни, предназначения человека, духовного самосовершенствования. По мнению Бакунина, интеллектуальные способности, отличающие человека от животных, составляют драгоценный дар провидения. Благодаря интеллекту человек может возвыситься над животностью, эгоизмом. Он не может жить для себя, ибо главными идеями жизни являются любовь к человечеству и стремление к совершенствованию. «Назначение человека <...> заключается в том, чтобы перенести небо, Бога, которого он носит в себе, на нашу землю, возвысить практическую жизнь, поднять землю до неба - вот высокая его миссия» [2, с. 123, 169-170, 221-222].
В значительной степени под влиянием
Н.В. Станкевича в конце 1835 года Бакунин приступает к изучению немецкой классической философии: сначала Канта, затем Фихте. И если Кант не очень заинтересовал молодого философа, то Фихте привлек его пристальное внимание, он даже перевел четыре из пяти лекций Фихте «О назначении ученых» и опубликовал их в «Телескопе» в 1836 году. Фихтеанство служило Бакунину средством обоснования идей об освобождении личности. Он рассматривает внешний мир как средство, форму проявления внутреннего я человека, так как он «является лишь отражением состояния нашей души», которая служит «источником всего во внешнем мире». Поэтому нужно создавать внутреннюю гармонию, для чего необходимо устранить из души «все то, что связано с конечным, с внешним миром, с эгоизмом» [2, с. 352, 403].
Проникшись идеями Фихте, Бакунин в своих письмах 1836 года не раз высказывает мысль о том, что любовь есть основа жизни,
что «все человечество и все личности сольются в одной личности, в любви, в Боге» [2, с. 252]. Мировоззрение Бакунина в этот период имеет отчетливо выраженную религиозную окраску. Обосновывая стремление к свободе, он пишет: «Человек является человеком лишь постольку, поскольку он связан с Богом. Чем больше он растворяется в нем, тем больше он становится человеком, чем больше он отождествляет свою волю с волею Бога, тем более он становится свободным. Таким образом, человек свободен лишь в Боге, ибо вне Бога он есть животное, а животное не свободно...» [2, с. 404].
Период изучения философии Фихте оказался недолгим, и уже с начала 1837 года Бакунин погружается в гегелевскую философию. «Гегель, - пишет он сестрам в мае 1837 года, - дает мне совершенно новую жизнь. Я целиком поглощен им» [2, с. 428]. Изучив основные произведения Гегеля, Бакунин создает ряд работ, где, по существу, излагает свое понимание гегелевской философии. Так, в небольшой работе «Мои записки» он трактует основные наложения гегелевской философии следующим образом: «Все сущее есть жизнь духа, все проникнуто духом, нет ничего вне духа. Дух есть абсолютное знание, абсолютная свобода, абсолютная любовь, а следовательно, абсолютное блаженство... Все живет, все оживлено духом... Действительность есть вечная жизнь Бога» [3, с. 70, 71].
Обращая внимание на гегелевский тезис «что действительно, то разумно», Бакунин истолковывает его с позиций примирения с действительностью, утверждая, что «действительность всемогуща как воля и дело духа... Действительность есть воля божия. В поэзии, в религии и наконец в философии совершается великий акт примирения человека с Богом» [3, с. 71-72].
В написанном год спустя «Предисловии переводчика к «Гимназическим речам Гегеля» Бакунин уже более подробно обосновывает свое отношение к известному гегелевскому тезису, утверждая, что всякая борьба с действительностью приводит или к примирению с ней, или к разрушению человека. «Восставать против действительности и убивать в себе всякий живой источник жизни -одно и то же. Примирение с действительностью во всех отношениях и во всех сферах жизни есть великая задача нашего времени, и
Гегель и Гете - главы этого примирения... Будем надеяться, - заключает свое предисловие переводчик, - что новое поколение сроднится, наконец, с нашею прекрасною русскою действительностью» [3, с. 177, 178]. Как видим, в этой работе Бакунин полностью стоит на позициях старогегельянского понимания гегелевской философии. Причем, он стремится придать своим взглядам религиозную форму, рассматривая философию как служительницу религиозной истины.
В 1840 году Бакунин публикует первую из двух статей «О философии». В этих статьях он делает попытку конспективного изложения системы гегелевской философии. В первой статье он дает определение философии как «знания абсолютной истины» [3, с. 323], рассматривает вопросы о сущности и возможности философского знания, подвергает критике эмпиризм за его неспособность к познанию абсолютной истины. Вторая статья «О философии», оставшаяся при жизни Бакунина ненапечатанной, посвящена вопросу о том, при соблюдении каких условий знание может считаться истинно философским. Уже в начале второй статьи он замечает, что знание о предмете должно соответствовать объекту. Рассуждая далее о критерии истины, молодой философ пишет: «Истина должна быть: 1. всеобщею (что истинно только для меня, а не для всех; то не имеет права на название истины); 2. неизменяемою и непреходящею. Все же, не соответствующие этим трем условиям истины, есть ложь и призрак» [3, с. 341,342].
Подчеркивая различие между явлением и сущностью, Бакунин указывает, что познающий рассудок вникает в случайные единичные явления для того, чтобы вывести из них всеобщий закон, «Вследствие этого предметный мир распадается для сознающего рассудка на два противоположные мира: 1) на существенный внутренний мир законов и 2) на ничтожный мир их внешнего проявления» [3, с. 357]. Однако это различие внутреннего и внешнего миров не является истинным и существенным, так как явление представляет собой конкретное обнаружение закона. При этом «внутренний мир есть всеобщая отвлеченная мысль, отвлеченная всеобщность самого рассудка <...> единственно истинный и существенный объект» [3, с. 362].
В процессе развития познания рассудок познает самого себя и, таким образом, сознание становится самосознанием. Самосознание, как единство субъекта и объекта, есть бесконечная истина. Но единичное самосознание есть истина только в возможности, а не в действительности. Действительной истиной оно становится только тогда, когда воплощается во всеобщее самосознание. Именно во всеобщем самосознании «единичные субъекты, различающиеся друг от друга своими индивидуальностями, сливаются в одно неразрывное единство» [3, с. 379].
Понимая разум как единство бытия и мышления, как бесконечную истину и свободу, Бакунин делал вывод о том, что человек должен возвыситься для достижения истины над своей индивидуальностью в свою всеобщую и разумную сущность. Только тогда будет доступна познанию вся бесконечная полнота разума, в которой и заключается «вся истина и вся действительность как физического, так и духовного мира». И здесь Бакунин делает весьма важное уточнение к своему пониманию гегелевского тезиса о разумности действительности, свидетельствующее об отходе его от консервативнопримиренческого истолкования этого тезиса: «Обыкновенно называют действительным все сущее, всякое конечное бытие, и в этом-то и заключается ошибка; действительно только то бытие, в котором пребывает вся полнота разума, идеи, истины; все же остальное - призрак <...> и ложь» [3, с. 380].
Как видим, глубокое проникновение в суть гегелевской диалектики позволило Бакунину перейти, по существу, на младогегельянские позиции, отказаться от примирения с существовавшей действительностью путем теоретического обоснования этого отказа, а не в результате простого разочарования в гегелевской философии (как это было, например, у В.Г. Белинского).
В результате Бакунин приходит к выводу, что «человек может познавать абсолютную истину, и что философия возможна». Эмпиризм, критикуемый ранее за недостаточность в плане познания истины, объявляется необходимым для философии, как в психологическом отношении, так и вследствие того, что он «собирает материалы для философии, он беспрестанно и неутомимо роется в действительном мире природы и
духа, беспрестанно приобретает сокровища, которых не может понять, не в силах проникнуть животворной мыслью и которые передает абсолютному пониманию чистого, философского мышления» [3, с. 381, 383-384]. Особенно ярко такое отношение философии к эмпиризму продемонстрировал Гегель в своей философской системе.
Приезд в Берлин в 1840 году, научные занятия, знакомство с младогегельянцами, сама общественно-политическая атмосфера способствовала быстрой эволюции русского философа в сторону революционного демократизма, увлечению политическими вопросами. Так, уже в статье «Реакция в Германии», опубликованной в 1842 году, Бакунин акцентирует свое внимание на революционной стороне гегелевской философии. Он прямо говорит о том, что реализация принципов свободы, равенства и братства означает полное уничтожение существующего политического и социального строя. В гегелевской диалектике Бакунин особое внимание уделяет взаимодействию категорий положительного и отрицательного, акцентируя внимание на роли отрицательного. «Противоположение есть не равновесие, а перевес отрицательного, которое составляет его обладающий момент, - пишет Бакунин. - Отрицательное, как определяющее жизнь самого положительного, содержит в себе одном реальность противоположения...» Отрицательное не предназначено для филистерского покоя, его великое призвание - безостановочное и безоглядное разрушение «всего поло-жительно-установленного» [5].
Таким образом, в этой статье Бакунин теоретически формулирует (пока еще в неявной форме) философское обоснование будущих анархистских идей. Об этом свидетельствует и конец статьи, где мыслитель прямо говорит о нарастающем требовании народом своего освобождения, о надвигающейся революционной грозе: «О, воздух душен, он чреват бурями!» Заканчивается статья словами, звучащими вполне в анархистском духе: «Дайте же нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый и вечно-созидающий источник всякой жизни. Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!» [5, с. 148].
Появившаяся в 1843 году статья Бакунина «Коммунизм» свидетельствует о его вни-
мании к коммунистическим идеям. И хотя философ весьма критически относится к ним, статья примечательна в том отношении, что он признает объективную значимость коммунизма, притягательность его идей. «Коммунизм, - пишет Бакунин, - не безжизненная тень. Он произошел из народа, а из народа никогда не может родиться тень» [5, с. 228]. Характерно, что свои надежды на грядущий всемирно-исторический переворот Бакунин связывает с новой борьбой, «тем более опасной, что она будет носить не просто политический, но и принципиальный, религиозный характер» [5, с. 230].
К концу 40-х годов завершается переход Бакунина на материалистические позиции, его все более начинают интересовать конкретные вопросы общественной жизни. В значительной степени этому способствовало общение с Прудоном, Гервегом, Кабе, Марксом и Энгельсом. В этот период в центре внимания Бакунина находятся общественно-политические проблемы. Он выступает против самодержавия и крепостнических порядков в России, высказывает надежду на великую миссию русского народа, который «обладает совершенно демократическими инстинктами и повадками». Бакунин уверен в том, что разрозненные бунты крестьян против помещиков «сольются в великую революцию» [5, с. 242]. Он открыто заявляет о своем непримиримом отношении к существующим порядкам, «так называемым необходимостям действительного мира», называет свободу «единственным источником и единственной целью» жизни человека [5, с. 250].
Начиная с 1846 года, Бакунин активно поддерживает польское национально-освободительное движение, выступает с идеями общеславянского освобождения. В своей речи на собрании в память семнадцатой годовщины польского восстания, произнесенной в 1847 году, он подвергает резкой критике политику царского правительства по отношению к Польше, указывает на революционные силы России, состоящие из крестьян, восстания которых учащаются с каждым днем; из многочисленного «промежуточного класса населения», который состоит из весьма разнородных элементов, «класс беспокойный и буйный, готовый со всею страстью броситься в водоворот первого же революционного движения»; наконец, из армии. Как раз от
имени этих представителей «настоящей русской нации» предложил Бакунин полякам революционный союз [5, с. 276-277]. В заключение своей речи Бакунин высказывает мысль о том, что примирение России с Польшей послужит залогом освобождения всех славянских народов, падения деспотизма в Европе.
В написанном год спустя «Воззвании русского патриота к славянским народам» Бакунин обосновывает идею общеславянской федерации, представляющей единый большой политический организм. При этом он говорил о необходимости «разрушить этот старый мир, который рушится под бременем собственной неправды. Необходимо все смести с лица земли, дабы очистить место для нового мира. Новый мир ... это - полное и действительное освобождение всех личностей, как и всех наций, это - наступление политической и социальной справедливости, это - царство любви, братства, это - неограниченное царство свободы!» [5, с. 336]. Как видим, анархистские идеи, зачатки которых проявились еще в начале 40-х годов, теперь приобретают у Бакунина вполне отчетливую и практически направленную форму, вплоть до призывов к разрушительной революции.
Последовавшие вскоре 12 лет заключения и ссылки (1849-1861 годы) выпали, по существу, из жизни Бакунина, так как это были годы перерыва в его теоретической и революционней деятельности. С 1861 года начинается новый этап в его жизни, когда теперь уже всемирно известный революционер и мыслитель создает свои главные философские произведения, обосновывает свою анархическую доктрину.
Сложившиеся в 60-70-е годы философские взгляды Бакунина носили материалистический и атеистический характер. В них можно увидеть следы воздействия немецкой классической философии, Маркса и Энгельса, вульгарных материалистов, позитивизма
О. Конта, учения Ч. Дарвина. Все это обусловило непоследовательность философского учения Бакунина, что не мешает, в общем, реконструкции этого учения в его существенных чертах.
Большое место в сочинениях Бакунина этого периода отводится критике идеализма и религии. Себя он безоговорочно относит к материалистам. Поэтому на вопрос о том, кто прав, материалисты или идеалисты, он отве-
чал: «Вне всякого сомнения, идеалисты заблуждаются, а материалисты правы» [6, с. 144]. Бакунин постоянно подчеркивал мысль о том, что философский и религиозный идеализм едины в своих основах. Критикуя Канта, он писал, что «разум не искра, упавшая с неба, а не более как деятельность самого мозга, следовательно, продукт нашего телесного организма», поэтому нет никакой пропасти между миром сознания и миром вещей [7]. Идеализм, по убеждению Бакунина, «служит ныне знаменем материальной кровавой и грубой силы для бесстыдной материальной эксплуатации. Напротив того, знамя теоретического материализма, красное знамя экономического равенства и социальной справедливости, поднято практическим идеализмом угнетенных и изголодавшихся масс, стремящихся осуществить наибольшую свободу и человеческие права каждого в братстве всех людей на земле» [6, с. 184]. В этих словах Бакунина отразилось понимание им социальных корней идеализма, социальной обусловленности философских теорий.
Продолжая свои рассуждения, Бакунин обращает внимание на тот факт, что материализм в своем учении исходит из материи, «совокупности реального мира», но логическим путем приходит к подлинной идеализации, «то есть к гуманизации, к полной и совершенной эмансипации общества». Что же касается идеалистического направления, то, исходя из идеального начала, его представители неизбежно приходят «к материализации общества, к организации грубого деспотизма и к подлой, несправедливой эксплуатации в форме Церкви и Государства». Таким образом, получается, что материализм «исходит от животности, чтобы установить человечность; идеализм исходит от божественности, чтобы установить рабство и осудить массы на безысходную животность» [6, с. 185].
Бакунин, вслед за Фейербахом, подчеркивает общность гносеологических причин существования идеализма и религии. Он показывает это на примере идеалистических представлений о материи, когда у материи были «отняты» все ее качества и приписаны «воображаемому Существу», созданному их фантазией, назвав его «Высшим Существом». И потом идеалисты объявили, что материя - это ничто, она «неспособна ничего произвести, ни даже придти сама собою в
движение, и что, следовательно, она должна была быть создана их Богом» [6, с. 148].
По мнению Бакунина, религия является плодом фантазии человека, в ней он находит свой обожествленный образ. Большую роль в возникновении религии играет страх, прежде всего страх перед природой, которая представлялась человеческой пробуждающейся мысли в виде темной и таинственной силы. Бакунин убедительно показывает, как формировавшаяся способность отвлеченного мышления, формирование общих понятий приводило к созданию мира абстрактных сущностей. Человеческий разум в силу способности к абстрактному мышлению, не знающему пределов, может сознать представление о единстве всего бесконечного мира, включая в него все известные нам и предполагаемые дары. И для обозначения этого единства у человека остается одна абстракция - неопределенное Сущее, то есть Бог. «Бог - это абсолютная абстракция, собственный продукт человеческой мысли; как сила абстракции, оставив позади все известные существа, все сущее мира, и освободившись тем самым от всякого реального содержания, превратившись уже в абсолютный мир, не узнавая себя в этой возвышенной наготе, он предстает сам перед собой как единственное и высшее Существо» [7, с. 76].
Бакунин приходит к выводу, что религия коренится, главным образом, в материальных условиях жизни людей, что это своеобразная форма протеста против невыносимых условий жизни, что «церковь представляет для народа род небесного кабака, точно так же, как кабак представляет нечто вроде церкви небесной на земле; как в церкви, так и в кабаке он забывает хоть на одну минуту свой голод, свой гнет, свое унижение, старается успокоить память о своей ежедневной беде -один раз в безумной вере, а другой раз в вине. Одно объяснение стоит другого» [7, с. 512].
Бакунин видит два пути освобождения народных масс из-под гнета религиозных суеверий: рациональная наука и пропаганда социализма, ведущая к революции. При этом революция по необходимости должна иметь атеистический характер, ибо «исторический опыт и логика доказали, что достаточно одного господина на небе, чтобы создать тысячи господ на земле» [7, с. 58]. Однако, заявляя о необходимости разрушения всякой ре-
лигии, Бакунин не отрицает ее исторической необходимости. Религия явилась первым пробуждением человеческого разума, первым проявлением морали и права. «При помощи религии человек - животное, выходя из животности, делает первый шаг к человечности» [7, с. 83]. Поэтому надо относиться с осторожностью к вере народа, не оскорбляя ее, не восстанавливая народ против себя. Тем более что религия, по убеждению Бакунина, не проникла в глубь жизни народа.
Критикуя идеализм и религию, Бакунин отмечал, что «жизнь естественная и общественная всегда предшествует мысли, которая есть только одна из функций ее, но никогда не бывает ее результатом; что она развивается из своей собственной неиссякаемой глубины, рядом различных фактов, а не рядом абстрактных рефлексий, и что последние, всегда производимые ею и никогда ее не производящие, указывают только, как верстовые столбы, на ее направление и на различные фазисы ее самостоятельного и самородного развития» [7, с. 436-437]. Поэтому рациональная философия отличается от абстрактных идеалистических систем, зачастую навязывавших конкретным наукам свои выводы, законы и даже факты. Рациональная философия, по мнению Бакунина, имеет в качестве своего основания опыт, на котором она и строится. «Она не может принять ничего, что не было бы подвергнуто действительному анализу и подтверждено опытом или самой строгой критикой» [7, с. 47]. Поскольку предметом философии является реальный и познаваемый мир, она стремится объединить в единой системе все частные науки. И в решении этой задачи Бакунин видит важную заслугу позитивизма. Великий французский мыслитель Огюст Конт впервые создал целостную систему позитивной философии, которую Бакунин называл еще и «универсальной наукой».
Заслугу Конта Бакунин усматривал в установлении такой координации наук, которая представила их в иерархической последовательности: начиная с самой абстрактной науки, математики, и восходящую к более конкретным наукам - механике, астрономии, физике, химии, геологии, биологии и, наконец, к социологии. Между этими науками нет ни одного «перерыва непрерывности», лишь факты, с которыми имеет дело наука,
«становятся более сложными». «Каждая последующая наука широко и всецело опирается на предыдущую и предстает... как ее необходимое развитие» [7, с. 48].
Отмечая сходство систем наук Конта и Гегеля, Бакунин видит и громадное различие между этими мыслителями в том, что «если Гегель, как истинный метафизик, спиритуа-лизировал материю и природу, выводя их из логики, т.е. из духа, Огюст Конт, напротив, материализировал дух, основывая его единственно на материи. Именно в этом его безмерная заслуга» [7, с. 49]. В качестве примера Бакунин приводит психологию, которую идеализм рассматривал абсолютно свободной от материальных влияний, а Конт в своей системе основывает ее на физиологии. Поэтому то, что мы «называем умом, воображением, памятью, чувством, ощущением и волей, является в наших глазах лишь различными способностями, функциями или видами деятельности человеческого тела» [7, с. 49].
При обосновании своих философских взглядов, которые он называет материалистическими, Бакунин большое внимание уделяет анализу категории материи. Стремясь отойти от механистического ее понимания, мыслитель пишет: «Материя, о которой говорят материалисты, - стремительная, вечно подвижная, деятельная и плодотворная; материя с определенными химическими или органическими качествами и проявляющаяся механическими, физическими, животными или интеллектуальными свойствами или силами, которые ей неизбежно присущи...» [6, с. 148]. Из этого высказывания видно, что Бакунин признает внутренний источник активности материи, ее неразрывную связь с движением, а также многокачественностъ. Конкретизируя формы движения материи, он указывает также на свет, теплоту, электричество и магнетизм, которые, «как это теперь доказано, являются различными проявлениями одного и того же» [7, с. 75].
Однако Бакунин проявляет непоследовательность в трактовке материального, толкуя это понятие в духе вульгарного материализма. Так, он называет «материальным все, что есть, все, что происходит в действительном мире, как в человеке, так и вне его», то есть получается, что в содержание категории материального включаются и явления духовного порядка. И хотя далее мыслитель говорит
о том, что идеальными называются продукты деятельности человеческого мозга, он приходит к выводу, что поскольку мозг и его деятельность материальны, то материя, материальный мир «обнимает собою неминуемо и мир идеальный» [8]. Здесь у Бакунина проявилось несомненное отступление от диалектического понимания материи.
С материалистических позиций Бакунин объясняет и единство мира. Причем, в это единство он включает не только неорганический и органический мир, но и «человеческий мир». Мыслитель глубоко убежден в том, что единство мира находит свое выражение в постоянном действии и противодействии реально существующих вещей, образующих «всеобщую взаимозависимость». Отрицая идею о сознательном творце мира, он высказывает мысль о том, что все предметы, все существа рождаются, развиваются и умирают, превращаются в другие бессознательно и непроизвольно под «абсолютным влиянием всеобщей взаимозависимости». Уточняя свою мысль, Бакунин пишет: «Реальное единство Вселенной есть не что иное, как абсолютная взаимозависимость и бесконечность ее реальных превращений, ибо непрерывное изменение каждого отдельного существа составляет единственную, подлинную реальность каждого, и Вселенная - не что иное, как история без границ, без начала и без конца» [7, с. 77].
По Бакунину, природа не хаотична, она определенным образом организована, в ней взаимосвязаны все ее части, ибо «все естественное - логично», в ней действуют объективные закономерности, которые имеют характер «универсального, естественного, необходимого... соединения бесконечного множества частных действий и противодействий». Эти закономерности природы представляют собой «частое или постоянное повторение одного и того же явления или образа действия в каком-то порядке фактов» [7, с. 53,58,59].
Теория познания Бакунина базируется, в основном, на материалистических основаниях. Рассматривая в целом познавательный процесс как отражение объекта в сознании, он видел начало этого процесса в анализе реальных фактов. Необходимо тщательнее изучение деталей и лишь затем - обобщение этих фактов, создание абстракций, уяснение
общих закономерностей. «Только соединяя эти две способности, эти две на первый взгляд столь противополагаемые тенденции: абстракцию и внимательный, тщательный, терпеливый анализ всех деталей, мы сможем поднять до реального понятия о нашем не внешне, а внутренне бесконечном мире и составить себе хоть сколько-нибудь полное представление о нашей собственной Вселенной - о нашем земном шаре или, если хотите, о нашей Солнечной системе» [7, с. 78]. Полную истину нам может дать только наука, чувства же наши и воображение могут, в лучшем случае, дать отдаленное подобие истины.
В процессе научного познания, по Бакунину, не следует «абсолютизировать роль каких-либо отдельных методов, а применять комплекс научных методов. В их числе он называл анализ и синтез, аналогию, индукцию и дедукцию. Утверждая, что истина является «продуктом истории и никогда - ее началом», Бакунин отвергает такие критерии истины, как всеобщность какой-либо идеи, или ее «древность». По его мнению, все выводы должны подтверждаться «самым строгим экспериментальным или критическим анализом» [7, с. 46, 47, 56].
Признавая, в принципе, возможность познания как внешнего, так и внутреннего мира, Бакунин вместе с тем не абсолютизирует эту возможность. Он говорит об ограниченности нашего познания в связи с бесконечностью мира, бесконечностью «своих подробностей, которые никогда не смогут исчерпать никакое наблюдение и никакая наука». Поэтому, по мнению Бакунина, «человеку всегда будет дано познать бесконечно малую долю» Вселенной [7, с. 77, 78]. Эти высказывания Бакунина отнюдь не свидетельствуют о его агностицизме, они лишь подчеркивают действительное соотношение познанного и непознанного.
Бакунин прямо указывал на свою приверженность принципам материалистического понимания истории, открытым К. Марксом, считал это понимание выдающимся научным открытием. Однако его социальнофилософским воззрениям присущ антропологизм. Утверждая, что общественный мир, человечество есть наивысшее проявление животного начала, Бакунин вместе с тем подчеркивал, что в силу необходимого момента отрицания своей основы человечество
представляет собой «все возрастающее отрицание животного начала в людях». Вполне в духе антропологического материализма Бакунин пишет, что предки человека выделились из животного мира благодаря двум началам, двум ценным способностям: способности мыслить и способности, потребности бунта. «Эти две способности, все возрастая на протяжении истории, представляют собственно «момент», сторону, отрицательную силу в позитивном развитии животного начала в человеке и создают, следовательно, все то, что является человеческим в человеке» [6, с. 144-145]. Как видим, Бакунин не отмечает в качестве решающего фактора выделения человека из животного мира трудовую, производственную деятельность, хотя отдельные высказывания на этот счет у него иногда встречаются.
В своих рассуждениях о существенных условиях исторического развития Бакунин называет три элемента, или принципа: «1) человеческая животность, 2) мысль и 3) бунт. Первому соответствует собственно социальная и частная экономия, второму -наука, третьему - свобода» [6, с. 147]. Таким образом, антропологизм бакунинской социально-философской концепции здесь отчетливо выражен.
Отступлениями от материалистического понимания истории являются и рассуждения Бакунина в духе географического детерминизма. Так, в своем главном теоретическом произведении «Государственность и анархия» он пытается доказать, что «морские береговые жители» не только всегда имели, но и будут иметь (даже когда будут разрушены государства) «множество естественных преимуществ, не только материальных, но и умственнонравственных», тогда как «внутренние жители» будут «жить и развиваться ленивее и медленнее прибрежных» [7, с. 387-388].
Утверждая, что большая часть прогресса в истории была сделана «народами прибрежными», Бакунин, вопреки фактам, доказывает, что и в новейшей истории именно им принадлежит заслуга «возрождения человечества». Эти утверждения преследуют у Бакунина цель доказать отсталость Германии по сравнению с Францией и Англией именно «отсутствием широкого побережья».
Встречается у Бакунина и высказывания в духе социал-дарвинизма. Так, подчеркивая
определяющую роль в истории человечества материальных интересов, которые лежали в основе самых абстрактных распрей, Бакунин приходил к выводу, что «человеческая история, рассматриваемая с этой точки зрения, является ничем иным, как продолжением великой борьбы за существование, составляющей, согласно Дарвину, основной закон органической природы» [9, с. 85]. Таким образом, эти отступления от признаваемого (на словах) материалистического понимания истории придают социальной философии Бакунина непоследовательный, эклектический характер. Этот эклектицизм объясняется прежде всего стремлением обосновать анархическую доктрину, доказать изначально присущую человеку склонность к бунту и своеволию. Отсюда упования теоретика анархизма на «народные инстинкты», обвинения марксизма в фатализме, пренебрежительное отношение к социологической теории вообще.
Важной проблемой социальной философии, по Бакунину, является выяснение законов общественного развития. Только при условии решения этой проблемы социальная философия займет важное положение в обществе, будет его «коллективным сознанием». Она должна воспроизводить «картину естественного развития как материальных, так и духовных, как экономических, так и политических, социальных, религиозных, философских, эстетических и научных общих условий обществ». Вместе с тем «она должна показать нам общие условия, необходимые для действительного освобождения индивидов, живущих в обществе», «освещать путь» [6, с. 199-200].
Таким образом, конечной целью науки об обществе, при всей ее абстрактности, является выяснение условий освобождения индивидов, то есть конкретная практическая цель. Именно эта гуманистическая цель и определяет общий характер размышлений Бакунина о человеке.
В понимании Бакунина человек появляется в природе в результате ее эволюции, он представляет собой высшее звено в цепи живых существ. В духе антропологического материализма он утверждает, что включение психологии в биологию позволило установить следующий научный факт: «Все интеллектуальные и моральные акты, отличающие человека от всех других видов животных -
мышление, деятельность человеческого разума и проявления сознательной воли - имеют своим существенным источником безусловно более совершенную, но чисто материальную организацию человека без всякого духовного или внематериального вмешательства, одним словом, что это результат сочетания различных чисто физиологических функций мозга» [7, с. 54]. Отсюда видно, что Бакунин не видел социальной сущности мышления, морали, объясняя эти феномены чисто физиологическими причинами.
Считая человека «двоюродным братом, если не прямым потомком» гориллы, Бакунин утверждает, что человек «есть лишь материальный продукт неопределенного количества чисто материальных причин» и превосходит животных разумом, способностью к бунту, а также более высокой степенью развитая таких инстинктов, как «эгоизм и общественность», которые «у человека и гораздо сильнее, как один, так и другой, и менее разделимы, чем у всех нижестоящих видов животных: в своем эгоизме он свирепее самых кровожадных зверей и в то же время -куда больший социалист, чем пчелы и муравьи» [7, с. 57, 85]. Бакунин усматривает элементы морали в животном мире, у всех животных, лишь с различной степенью развитости. Он убежден, что даже патриотизм, как высшая и идеальная добродетель, имеет корень не в человеческих, но в звериных свойствах человека» [9, с. 95].
Однако Бакунин пытался преодолеть узкие рамки антропологизма Фейербаха. Он говорит о социальной среде, как факторе, определяющем человеческие поступки, о том, что «всякий человеческий индивид в момент своего рождения является всецело продуктом исторического, то есть физиологического и социального развития». Мыслитель отрицает наличие врожденных моральных качеств. Поэтому, по его мнению, «моральные качества - факты индивидуального и общественного сознания и не могут быть физически унаследованы» [7, с. 110, 121]. Основы морали, по Бакунину, находятся не в изолированном индивиде, а «лишь в объединенных индивидах», поскольку «человеческий одинокий и отвлеченный индивид есть такая же фикция, как и Бог» [6, с. 277].
Именно человек создает свой мир, отвоевывая «у внешнего мира и собственной
животности свою свободу и человеческое достоинство». По Бакунину, свобода является «последним пределом, высшей целью всего человеческого развития» [7, с. 67]. Только человек обладает «сознательным самоопределением, свободной волей». Эта свободная воля не является автономной, как ее представляют себе идеалисты, она возникает на основе того, что «человек улавливает и понимает природную необходимость». Именно это понимание дает человеку «чувство самоопределения, сознательной спонтанной воли и свободы. Но, несмотря на то, что человек к осознанию своей свободы приходит посредством мысли, «только трудом он ее осуществляет». При этом деятельность человека начинает быть «человеческим трудом только тогда, когда, направленная человеческим разумом и сознательной волей, служит удовлетворению не только строго определенных и неизменных потребностей исключительно животной жизни, но и потребностей мыслящего существа, которое приобретает свою человечность, утверждая и осуществляя в мире свою свободу» [7, с. 68-70]. Именно познание законов природы и «почтительное соблюдение» их заставляет природу служить человеку. И в этом проявляется его свобода.
По мнению Бакунина, достигнутая человеком степень свободы является продуктом общественной жизни. Человек, самое индивидуальное и самое социальное существо, смог выйти из дикого состояния только благодаря «общению умов и коллективному труду». «Вне общества, — писал Бакунин, -человек не только не сделался бы свободным, но не стал бы человеком в истинном значении этого слова» [9, с. 261].
Говоря об очеловечении и освобождении, реальной свободе и счастье каждого живущего в обществе индивида как великой цели истории, Бакунин утверждал, что общественное благо под сенью государства, напротив, является фикцией, «всегда основанной на систематическом принесении народных масс в жертву» [6, с. 196]. Мыслитель подчеркивал, что государство способствует свободе тех классов, которые эксплуатируют народный труд, поэтому государственная власть враждебна свободе народа, ибо интересы масс противоречат самому существованию государства. «Государство не может доверять... свободному движению масс... Госу-
дарство - их естественный враг...» [7, с. 211]. Государство, по мнению Бакунина, представляет собой «абсолютное ограничение... отрицание свободы каждого... Там, где начинается Государство, кончается индивидуальная свобода, и наоборот» [7, с. 88].
Концепция происхождения государства, которую отстаивает Бакунин, носит идеалистический характер. По его мнению, «религиозное сознание создает его в среде естественного общества» [7, с. 88]. Но религия - не главная причина образования государства, хотя народное невежество и «изуверие» немало этому способствовали. Государство, по мнению Бакунина, могло основаться только на «силе сговора. Все государства, настоящее и прошедшие, имели непременным и главным началом сговор... Для того чтобы глупость была эксплуатируема, непременно нужно, чтоб нашлись эксплуататоры, которые, сговорившись между собою, создали Государство» [7, с. 154]. В борьбе различных «сговоров» побеждает один, который привлекает на свою сторону сильнейших и влиятельнейших из партии побежденных - и распределяет их по роду занятий. Таким образом и формируются различные сословия. Как видим, Бакунин, не выясняя экономических основ возникновения государства, тем не менее, убедительно подчеркивает его эксплуататорскую сущность.
Правда, встречаются у Бакунина и высказывания, свидетельствующие о его признании завоевания в качестве первопричины возникновения государства. Поскольку человеку присущ «властнический инстинкт», желание повелевать, государство возникает «либо в результате завоевания, либо из противодействия ему». В целом же проблема возникновения государства не получила у Бакунина достаточного освещения, он «не оставил подробного обоснования своей позиции в вопросе о происхождении государства», можно предполагать, что Бакунин вообще избегал этого вопроса [10].
Бакунин приходит к выводу, что государство по существу своему враждебно человеку, поскольку все подчиняет задаче самосохранения и собственного могущества. «Его мораль и его единственная справедливость, это высший интерес своего собственного сохранения и своего всемогущества, интерес, перед которым все, что есть челове-
ческого, должно склоняться. Государство, это само отрицание человечества». Отсюда мыслитель делал вывод о том, что государство является постоянным источником войн, поскольку «всякое государство должно завоевывать другие или быть завоеванным. Всякое государство должно основывать свою силу на слабости и, если оно может это сделать без опасности для себя, на уничтожении других государств [9, с. 234]. Пока существуют государства, считал Бакунин, война будет необходимым законом бытия человечества. Являясь самым циничным отрицанием человечности, государство «разрывает всеобщую солидарность людей на земле и объединяет только часть их с целью уничтожения, завоевания и порабощения всех остальных» [7, с. 92-93].
Связывая политические отношения с существованием государства, Бакунин отмечает, что «с самого начала истории, то есть с рождения государств, мир политики всегда был и продолжает быть ареной наивысшего мошенничества и разбоя - разбоя и мошенничества, к тому же высоко почитаемых, ибо они предписаны... высшим государственным интересом» [7, с. 94]. Во имя этого государственного интереса и совершались на протяжении всей истории ужасные преступления, именно он развратил и обесчестил «большее число лиц в официальных кругах и правящих классах общества, чем само христианство» [7, с. 94]. Отсюда Бакунин делает вывод, что политика вообще имеет своей целью сохранение государства, представляет собой «механизм, проявление, внутреннее и внешнее, деятельности государства, то есть практика, искусство и наука господствовать и эксплуатировать массы на пользу привилегированным классам» [8, с. 20].
Основываясь на принципе авторитета, утверждал мыслитель, всякая последовательная теория государства предполагает неспособность масс к самоуправлению, поэтому они должны находиться под игом мудрости и справедливости, навязанном сверху. Но этот авторитет опять же может иметь «лишь три источника: силу, религию и воздействие высшего разума» [7, с. 105]. И действительно, по утверждению Бакунина, политика и теология - две сестры, а «всякое государство является земной церковью, подобно тому, как всякая церковь <...> является не чем иным,
как небесным государством» [7, с. 98-99]. Это особенно видно в том, что всякое государство, как и всякая теология, «основывается на предположении, что человек, в сущности, зол и плох». Поэтому государство не только должно защищать человека от внешних нападений, но и еще защищать своих членов «друг от друга и каждого от самого себя». Поэтому государство, иронизирует Бакунин, берется сделать человека хорошим. Получается отсюда, что необходимо «пожертвовать человеческой свободой, чтобы сделать людей нравственными и превратить их согласно церкви - в святых, согласно государству - в добродетельных граждан» [7, с. 97-98].
Значительное место в идейном наследии Бакунина уделяется критике буржуазного государства. В своих размышлениях о демократии, республике, о всеобщем избирательном праве, парламентаризме - везде он проводит основную мысль о несостоятельности принципа государственности как такового. Говоря, к примеру, о демократическом государстве, основанном на всеобщей подаче голосов, Бакунин предупреждал, что оно «может быть очень деспотичным, даже более деспотичным, чем монархическое, если под предлогом, что оно представляет общую волю, Государство будет оказывать давление на волю и свободное развитие каждого из своих членов всей тяжестью своего коллективного могущества» [7, с. 89]. История подтвердила пророческий характер этого предупреждения мыслителя.
Бакунин подвергает резкой критике стремление представить всеобщее избирательное право как показатель народного характера государства, выражение им народных интересов. Он заявляет о том, что факты, взятые из истории, свидетельствуют о следующей истине: «В обществе, где над народом, над трудящейся массой экономически господствует меньшинство, владеющее собственностью и капиталом, как бы ни было или как бы ни казалось свободно и независимо в политическом отношении всеобщее избирательное право, оно может привести только к обманчивым и антидемократическим выборам, совершенно не соответствующим потребностям, побуждениям и действительной воле населения» [7, с. 202-203]. Что же касается демократии, то, по мнению Бакунина, она во все времена «была жертвою
обмана всех честолюбцев и интриганов -классов и отдельных лиц, - которые под предлогом руководства ею и доведения до благополучного конца, всегда ее эксплуатировали и обманывали. До сих пор она служила лишь трамплином» [7, с. 195].
Особенное неприятие вызывает у Бакунина буржуазный парламент. Он убежден в том, что этот парламент может только «узаконить рабство народа» и принять такие меры, которые закрепят его нищету и рабство. Только наивные люда верят в то, что парламент сможет добровольно проводить меры по всестороннему освобождению народа, поскольку никогда в истории привилегированный класс не жертвовал своими интересами «из любви к справедливости и человечеству». Поэтому, делает вывод мыслитель, «совершенным безумием был бы тот, кто ждал бы от какого-либо привилегированного законодательного собрания мер и законов в пользу народа» [6, с. 249-250].
Как видим, резко отрицательное отношение Бакунина к принципу государственности отразило реальные противоречия современных ему государств. Его критика государства во многом совпадала с марксистской. Однако главный пункт расхождения Бакунина с Марксом в этом вопросе заключался в отрицании Бакуниным любого государства, в том числе и пролетарского, что вытекало из общей его концепции противопоставления общества и государства.
Бакунин утверждал, что деспотизм присущ самому принципу государства и политической власти, а форма государства имеет уже подчиненное значение. Поэтому «республиканское государство должно быть по своей сущности так же деспотично, как и государство, управляемое императором или королем... Оба равно имеют своей основой и целью экономическое порабощение масс в интересах имущих классов... Отсюда следует, что республиканское государство так же угнетает, как и монархическое, но делает это только в отношении народа и ни в коей мере в отношении имущих классов» [7, с. 212, 213]. Природу государства изменить невозможно, так как изменение природы государства означает его гибель. Отсюда следует вывод, что «нет и не может быть хорошего, справедливого, добродетельного государства. Все государства плохи, в том смысле, что
по своей, природе, по своей сущности, всеми условиями и по высшей цели своего существования они противоположны человеческой свободе, нравственности и справедливости» [9, с. 235]. Следовательно, нет большой разницы между «дикой Всероссийской Империей» и самым цивилизованным европейским государством.
Бакунин был глубоко убежден в отрицательном воздействии на нравственность «привычки повелевать». Эта привычка становится даже для самых добродетельных людей «источником интеллектуального и одновременно морального извращения». По мнению Бакунина, «два присущих власти чувства всегда неизбежно ведут к этому разложению: презрение к народным массам и преувеличение собственных заслуг» [7, с. 108]. Если мораль, рассуждает Бакунин, покоится на уважении к человеку, то участие в управлении людьми неизбежно ведет к утере этого уважения и, наоборот, к приобретению чувства превосходства над другими людьми. Мыслитель говорит как о недостижимом идеале о таком правительстве, которое заботилось бы о благе людей, не злоупотребляло властью и не воровало, поскольку такой идеал противоречит человеческой природе.
Но не только развращающее влияние на нравственность оказывает власть, государство. По убеждению Бакунина, власти никому «давать не следует, потому что кто облечен властью, тот по неизменному социологическому закону непременно сделается притеснителем и эксплуататором общества» [7, с. 436]. Поэтому Бакунин отвергает «фикцию» народного представительства, поскольку народ, принимающий участие в выборах, как правило, не знает, кого и зачем он выбирает.
Полемизируя с Марксом, Бакунин анализирует концепцию диктатуры пролетариата. Он подчеркивает, что поголовное избрание всем народом своих представителей для управления — «ложь, за которою кроется деспотизм управляющего меньшинства, тем более опасная, что она является как выражение мнимой народной воли». И далее мыслитель высказывает очень меткую характеристику так называемых выборных представителей народа, находящихся у власти: «Итак, с какой точки зрения ни смотри на этот вопрос, все приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного
большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но которые лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усумниться в этом, тот совсем не знаком с природою человека» [7, с. 482, 483].
В результате Бакунин приходит к главному выводу в своей анархистской концепции - о необходимости «безусловного» уничтожения государства, как главного источника эксплуатации и деспотизма, безнравственности и преступлений. Именно уничтожение государства «сделает возможным организацию народной жизни снизу вверх, на основании коллективного труда и собственности... путем совершенной, свободной федерации отдельных лиц в ассоциации, или в независимые общины, или помимо общин и всяких областных и национальных разграничений в великие однородные ассоциации, связанные тождественностью их интересов и социальных стремлений и общин в нации, наций в человечество» [7, с. 525]. По мнению Бакунина, неудачи революции 1848 года свидетельствуют о крахе концепций государственного социализма, который надеялся на удовлетворение потребностей «рабочих классов». Поэтому «Государство объявило себя банкротом перед социализмом... Государство убило веру, которую социализм в него питал» [7, с. 35].
Единственным средством уничтожения государства и эксплуатации, достижения свободы народа, по убеждению Бакунина, является социальная революция. Причем, Бакунин различал понятия «политическая революция» и «социальная революция». Если политическая революция совершается посредством революционной власти, путем издания различных декретов, то социальная революция представляет собой народное выступление, возбужденное революционными страстями. Революционер-анархист считал, что революция должна охватить все сферы общества: экономическую, политическую и духовную. На передний план он выдвигал революционные изменения в социально-
экономической сфере, так как именно они приведут прежде всего к коренному улучшению положения народа. По выражению Бакунина, главными вопросами для народа являются хлеб и досуг. «Но хлеб и досуг не могут быть им получены иначе как путем радикального преобразования современного устройства общества» [7, с. 29].
Трактуя социальную революцию в анархистском духе, Бакунин утверждал, что народные массы всегда готовы на жертвы, им свойственна «положительная страсть к разрушению». И хотя одной этой страсти не достаточно для успеха революции, «не может быть революции без широкого и страстного разрушения, разрушения спасительного и плодотворного, потому что именно из него и только посредством него зарождаются и возникают новые миры» [7, с. 319].
Стихия разрушений должна быть направлена прежде всего на частную собственность, а также на государство. Так, говоря о программе Социальной Революции в «Государственности и анархии», Бакунин прямо указывает на такие ее моменты, как уничтожение всякой эксплуатации, всякого политического или юридического, правительственно-административного «притеснения». Социальная революция непосредственно приведет «к уничтожению всех классов посредством экономического уравнения всех состояний и к уничтожению их последней опоры, Государства» [7, с. 341]. Самостоятельно возникая в народной среде, социальная революция разрушает все препятствия народной жизни, «чтобы потом из самой глубины народного существа создать новые формы свободной общественности» [7, с. 434].
Бакунин признавал неизбежность наступления социальной революции, ее закономерный характер, так как готовность к ней вообще присуща человеческой природе. «Но революции не импровизируются, - предупреждал мыслитель. - Они не делаются по воле отдельных личностей, ни даже самых могущественных ассоциаций. Они, независимо от всякой воли и от всякой конспирации, всегда происходят в силу хода самих вещей. Их можно предвидеть, иногда предчувствовать их приближение, но никогда нельзя ускорить их взрыв» [9, с. 21]. В письме С.Г. Нечаеву, критикуя молодого революционера за авантюристическую тактику, Ба-
кунин уточняет свою мысль: «Народ искусственно возбудить невозможно, народные революции порождаются самою силою вещей или тем историческим током, который подземно и невидимо, хотя и беспрерывно и большею частью медленно, течет в народных слоях, все больше их обнимая, проникая, подкапывая, до тех пор, пока не вырвется из-под земли наружу и <...> не уничтожит всего, что ему попадется на дороге. Такую революцию искусственно произвесть невозможно. Нельзя даже ее значительно ускорить, хотя <...> дельная и умная организация может облегчить ее взрыв» [7, с. 539].
Каковы же, в понимании Бакунина, движущие силы социальной революции? К ним он относил прежде всего (применительно к Западной Европе) городских рабочих. Говоря, например, о французских рабочих, он подчеркивает присущие им гуманность и великодушие. Не имея собственности, рабочие не имеют «местного» интереса, а только общий, даже международный, поскольку проблема труда и платы за него имеет международный характер.
По мнению Бакунина, именно рабочий адекватнее всех выражает интересы угнетенных, он не успел еще развратиться так, как господствующие классы, он сохранил еще в себе природную энергию. «Один только рабочий, - утверждал Бакунин, - не утратил веру в жизнь, имеет настоящее представление об истине, свободе, равенстве и справедливости и стремится к их осуществлению; в силу этого только рабочему принадлежит будущее» [11]. Бакунин считал, что каждый рабочий «необходимо является революционером и социалистом, ибо его освобождение может осуществиться только посредством ниспровержения всего того, что существует ныне» [9, с. 12].
Говоря о перспективах социальной революция в России, Бакунин основные надежды возлагал на крестьянство, которое и составляет, в основном, народ. В народе живет бунтарский инстинкт, поэтому он, по существу, в любой момент готов к революции. Однако ему присущи «три затемняющие черты: 1) патриархальность; 2) поглощение лица миром; 3) вера в царя». Можно было бы, считает Бакунин, прибавить четвертую черту -христианскую веру, однако для России этот вопрос не представляет большой важности. К тому же суеверия народа коренятся, главным
образом, «в его нищете, в его материальных страданиях и в неслыханных притеснениях всякого рода» [7, с. 512].
Поэтому главной задачей тех, кто посвятил свою жизнь освобождению народа, является «обязанность поставить перед ним главный вопрос, от разрешения которого, более чем от всех других, зависит его освобождение. Но этот вопрос указан самим положением его, всей его жизнью - этот вопрос экономиче-ски-политический, экономический в смысле социальной революции и политический в смысле разрушения государства» [7, с. 515].
Считая из указанных выше трех «затемняющих» черт народа самой главной патриархальность, Бакунин писал, что «оно исказило всю русскую жизнь, наложив на нее... характер тупоумной неподвижности... холопского рабства» [7, с. 516]. Источником патриархальности является община. «В отличие от Герцена и Огарева, которые сохраняют мистическую веру в крестьянскую общину, Бакунин <...> считает, что прежде, чем доверить судьбу революции морально разложившейся общине, необходимо ее революционизировать и освободить от разъедающего ее авторитаризма как изнутри, где господствует абсолютная патриархальность, так и извне, поскольку слепое подчинение главе семьи находит свое естественное продолжение в культе царя, который рассматривался отцом народа» [12].
Крестьян необходимо «революционизировать», тем более что крестьянин ненавидит все правительства. Для пропаганды революции в деревне туда надо посылать доброволь-цев-революционеров. При этом главное - «не навязать революцию деревне, а вызвать, возбудить ее там». Необходимо сделать так, чтобы крестьянин был заинтересован в революции» [7, с. 216-217]. Надо, чтобы большинство крестьян охватила революционная страсть. Революционно настроенная интеллигенция должна идти в народ, чтобы подготовить, организовать народную революцию. «Народ наш, - писал Бакунин, - явным образом нуждается в помощи. Он находится в таком отчаянном положении, что ничего не стоит поднять любую деревню... Надо поднять вдруг все деревни. Что это возможно, доказывают нам громадные движения народные под предводительством Стеньки Разина и Пугачева» [7, с. 520].
Народ необходимо убедить в том, что в нем живет несокрушимая сила, перед которой ничто не может устоять. Вся беда, что эта сила раздроблена и задача состоит в собрании этой силы воедино. Для этого нужно всем селам, волостям и областям организоваться по общему плану «с единою целью всенародного освобождения». Для этого надо также устроить нечто вроде газеты, даже «изустной». Именно в этих мерах и видел Бакунин задачу и «единственное дело революционной пропаганды» [7, с. 522-523]. Таким образом, понимая анархическую социальную революцию как крестьянскую революцию, анархист-революционер видел в интеллигенции «приуготовителя», организатора социальной революции. Призывы Бакунина нашли широкий отклик в среде русской интеллигенции, которую он называл генеральным штабом, материалом, драгоценным для тайной организации. «Большая часть учащихся в наших университетах, - писал Бакунин, -гимназиях, академиях и семинариях» революционна «вследствие своего материального положения», она также революционна «и по пламенному и глубокому убеждению» [13].
Особенностью бакунинской концепции социальной революции, «социальной ликвидации», по его терминологии, были надежды на использование в качестве детонатора народного взрыва деклассированных элементов: воров, разбойников, бродяг, «вольных казаков». «Разбойник в России, - писал он, -настоящий и единственный революционер -революционер без фраз, без книжной риторики, революционер непримиримый, неутомимый, неукротимый на деле, революционер народно-общественный, а не сословный». По мнению Бакунина, народная революция и произойдет тогда, когда сольются два бунта: разбойничий и крестьянский [14].
Вместе с тем, Бакунин придавал большое значение тайной организации революционеров, которая должна объединить отдельные разрозненные выступления, вдохновить людей на самопожертвование, наэлектризовать широкие народные массы. И здесь обнаруживается вся противоречивость анархистской концепции Бакунина. С одной стороны, он выступал против всякой власти, централизации, создания политической партии рабочего класса. С другой стороны - он ратовал за такую тайную организации революционе-
ров, в которой господствовала бы строгая дисциплина, «а пока такой организации не будет, массы, каково бы ни было численное превосходство их над привилегированными классами, всегда будут угнетаться этими последними» [13, с. 361-362].
Каким же образом, спрашивал Бакунин, отвергая всякую власть, мы будем руководить народной революцией? И отвечает на этот вопрос: «Невидимою, никем не признанною и никому не навязывающеюся силою, коллективною диктатурою нашей организации, которая будет именно тем могущественнее, чем более она останется незримою и непризнанною, чем более она будет лишена всякого официального права и значения» [7, с. 547-548]. Во время стихийной народной революции тайная организация, разбросавшая своих членов по всей стране, выражая «самую суть народных инстинктов» и требований, будет руководить народным движением и вести его «к возможно полному осуществлению социально-экономического идеала и к организации полной народной свободы» [7, с. 549]. При этом Бакунин пытался доказать, что такая организация не противоречит принципам анархизма, так как действует на своих членов только личным влиянием, не обладая никакой властью.
Представляют интерес мысли Бакунина по поводу идеального облика революционера, которые он высказывает в письме
С.Г. Нечаеву, проповедовавшему, как известно, беспринципность и аморализм в качестве средств революционной борьбы. По мнению Бакунина, тайная организация революционеров, в особенности ее ядро, должна состоять из людей умных, знающих, беззаветно преданных общему делу. Они должны полностью отказаться от материальных благ, от тщеславия и «чинолюбия», всецело посвятив свою жизнь делу освобождения народа, отказаться «от личного исторического значения» не только при жизни, но и после смерти.
...Как же Бакунин представлял себе будущее общественное устройство, что необходимо предпринять революционной организации после победы социальной революции? Здесь следует отметить, что в различных анархистских концепциях, в том числе и бакунинской, этот момент, то есть позитивная сторона доктрины, был наименее разработанным. Бакунин исходил из убеждения, что
народу не следует навязывать идеал общественного устройства, поскольку «народные массы носят в своих, более или менее развитых историею инстинктах, в своих насущных потребностях и в своих стремлениях, сознательных и бессознательных, все элементы своей будущей нормальной организации» [7, с. 437]. Мыслитель выделяет три главные черты народного идеала применительно к России: во-первых, вся земля принадлежит народу; во-вторых, право на пользование этой землей принадлежит «не лицу, а целой общине, миру, разделяющему ее временно между лицами»; в-третьих, общинное самоуправление и «решительно враждебное отношение общины к государству» [7, с. 511].
Осуществление этого идеала, по Бакунину, возможно лишь во всемирном масштабе, в результате всемирной социальной революции. Революция в первого же дня должна разрушить государство и все государственные установления. Последствия этого разрушения будут следующие: «а) государственное банкротство; б) прекращение уплаты частных долгов посредством государственного вмешательства, с предоставлением каждому должнику права платить свои долги, если ему это угодно; в) прекращение уплаты всякого обложения и взимания всяких налогов, прямых или косвенных; г) роспуск армии, магистратуры, бюрократии, полиции и духовенства; д) уничтожение казенной юстиции, отмена всего того, что на юридическом языке называлось правом, и применения этого права... е) конфискация всех производственных капиталов и орудий труда в пользу ассоциации трудящихся, которые должны будут коллективно обратить их на производство; ж) конфискация всей церковной и государственной собственности, а также драгоценных металлов, принадлежащих отдельным лицам, в пользу федеративного союза всех рабочих ассоциаций, - союза, который образует Коммуну...» [15].
Принцип федерализма был вообще одним из основных в анархистской концепции Бакунина. Этот принцип, по его мнению, исключает всякую власть, так как общество организуется снизу вверх, путем свободного союза свободных индивидов. «При такой системе, - утверждает Бакунин, - больше нет собственно власти. Власть основывается на коллективе и становится откровениям выра-
жением свободы каждого, истинным и верным воплощением воли всех. При этом каждый повинуется только потому, что тот, кто руководит им в данный момент, приказывает ему то, чего он и сам хочет» [7, с. 194]. В этом обществе не существует никакой иерархии, вчерашний руководитель сегодня может стать подчиненным и наоборот, то есть каждый то поднимается, то опускается, «как волны моря». Поэтому не должно быть «закрепленного и постоянного авторитета, но постоянный взаимный обмен власти и подчинения, временный и - что особенно важно, -добровольный» [3, 169]. Правда, каким образом будет осуществляться этот постоянный обмен властью, Бакунин не показывает.
Таким образом, в будущем обществе, которое образуется на развалинах политических государств, образуется снизу вверх «вольный братский союз вольных производительных ассоциаций, общин и областных федераций», объединяющих свободно людей всех языков и народностей [7, с. 387]. Это общество должно быть организовано таким образом, что человек, появляясь на свет, имел бы равные возможности для «развития различных способностей и для их применения в своей работе». В этом обществе должны быть созданы такие условия, которые бы сделали невозможным эксплуатацию черного труда, но, с другой стороны, позволяли «пользоваться общественным богатством». При этом Бакунин отмечает необходимость протеста против «всего, что хоть сколько-нибудь будет похоже на государственный социализм и коммунизм» [7, с. 40].
В этом новом обществе, где будут реализованы принципы равенства и справедливости, «при рациональной постановке дела воспитания и образования и под давлением общественного мнения, не могущего не презирать бездельников, раз оно зиждется на уважении к труду, - нужно надеяться, что в таком обществе праздность и тунеядство станут невозможны» [13, с. 130-131]. Редкие проявления тунеядства, замечает Бакунин, будут рассматривать как болезнь и лечить в больницах.
Как видим, в воззрениях Бакунина были весьма сильны элементы утопизма. Отрицая наличие в будущем обществе любых проявлений власти, координирующего центра, мыслитель все свои надежды возлагал на стихийное взаимное уравновешивание инте-
ресов и потребностей трудящихся классов. Однако прогрессивный характер носила критика Бакуниным бюрократизма, чрезмерной централизации, государственного социализма, обоснование гуманистических принципов народного самоуправления и свободы личности.
В целом философская концепция М.А. Бакунина носит противоречивый характер и не может быть отнесена однозначно к определенной философской школе. Однако при всей непоследовательности философских построений русского мыслителя, несостоятельности бунтарских призывов, следует отметить плодотворность его попыток переосмысления наследия классической немецкой философии, стремления опереться на современные ему научные теории, обобщить опыт общественно-политических движений, связать философию с жизнью, с реальными потребностями народа. Все это позволяет рассматривать Бакунина как одного из видных представителей русской философской мысли.
1. Стеклов Ю.М. Михаил Александрович Бакунин, его жизнь и деятельность: В 3 ч. Ч. 1. М., 1920. С. 19.
2. Бакунин М.А. Собрание сочинений и писем: В 4 т. М., 1934. Т. 1.С. 27.
3. Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. М., 1934. Т. 2. С. 107.
4. Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. М., 1935. Т. 4. С. 102-103.
5. Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. М., 1935. Т. 3. С. 139.
6. Бакунин М.А. Избр. соч.: В 5 т. Пг. - М., 1919. Т. 2. С. 144.
7. Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М., 1989. С. 128.
8. Бакунин М.А. Избр. соч. Пг. - М., 1921. Т. 5. С. 64.
9. Бакунин М.А. Избр. соч. Пг. - М., 1920. Т. 4. С. 85.
10. Графский В.Г. Бакунин. М., 1985. С. 54-55.
11. Бакунин М.А. 1876-1926. Неизданные материалы и статьи. М., 1926. С. 101.
12. Arvon H. L’anarchisme au ХХ-е siècle. P., 1979. P. 93.
13. Материалы для биографии М. Бакунина. М. -Л., 1928. Т. 3. С. 202.
14. Канев С.Н. Революция и анархизм. М., 1987. С. 125.
15. Стеклов Ю. Михаил Александрович Бакунин. Его жизнь и деятельность: В 4 т. М. - Л., 1927. Т. 3. С. 68.
ЧИЧЕРИНСКОМУ ЦЕНТРУ 10 ЛЕТ А.С. Кокорев
Kokorev A.S. 10 years of the Checherin Centre. The article looks at the history of the Chicherin Centre, its role in the study and dissemination of Chicherin’s spiritual legacy in modern Russian society it also con-
tains an account of the conference dedicated to the 175'
Один из первых очагов современных исследований чичеринского наследия возник на родине ученого в Тамбове в начале 90-х годов по инициативе декана социологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Александра Ользоновича Бороноева и ученых Тамбовского государственного института культуры В.Н. Окатова, Н.М. Аверина, A.C. Кокорева.
В 1993 году в Тамбове состоялась первая международная конференция, посвященная творчеству Бориса Николаевича Чичерина под названием «Б.Н. Чичерин и традиции русской социологии». Несколько позже Уче-
anniversary of B.N. Chicherin’s birth.
ным советом Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина было узаконено научное объединение - Центр по изучению теоретического наследия Чичерина (Чичеринский центр), который органично вписывается в осуществляемый университетом курс на изучение отечественного социо-гуманитарного наследия, его регионального аспекта.
Жизнь и научная деятельность Б.Н. Чичерина неразрывно связаны с Тамбовским краем. Родился он 26 мая 1828 года в Тамбове в родовитой и состоятельной семье помещика. На Тамбовщине провел детские и от-
