CC BY
4904
Китай и Индия: достижения и проблемы...
135
С.В. Уянаев'
КИТАЙ И ИНДИЯ: ДОСТИЖЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА ОТНОШЕНИЙ
Аннотация. В статье рассматриваются тенденции развития отношений между КНР и Индией в последнее десятилетие. Автор анализирует серьезные достижения двустороннего сотрудничества в самых различных областях и проблемы, препятствующие его дальнейшему эффективному продвижению. Отдельно рассматривается позиция России, проявляющаяся, в частности, в рамках структуры РИК. Итоговый вывод работы заключается в том, что позитивные тенденции, превалирующие над проблемами в китайско-индийских отношениях, создают хорошие перспективы для дальнейшего развития диалога двух стран.
Ключевые слова: Китай; Индия; сотрудничество; проблемы; соперничество; конкуренция; Россия; интересы.
Приближающуюся «арифметическую» середину 2010-х годов можно считать своего рода юбилеем в отношениях между Китаем и Индией. Прошло порядка десяти лет с начала того времени, когда в политических кругах обеих стран стали говорить о новом этапе двусторонних связей — этапе их «ускоренного и всестороннего развития». Точкой отсчета при этом могут служить достигнутые тогда знаковые договоренности.
* Уянаев Сергей Владимирович, к. и. н., в. н. с., зам. руководителя Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений ИДВ РАН.
136
Международные отношения КНР
К ним по праву можно отнести подписанную в 2003 г. в ходе визита в КНР премьер-министра Индии Декларацию о принципах отношений и всестороннем сотрудничестве1; последовавшее через год решение болезненного вопроса — признание Китаем княжества Сикким одним из индийских штатов2; наконец, принятое в апреле 2005 г. Совместное заявление, в котором стороны заявили об установлении «отношений стратегического парт-
3
нерства и сотрудничества во имя мира и процветания» .
С тех пор в столицах обеих стран особенно подчеркнуто причисляют китайско-индийские отношения к наиболее важным внешнеполитическим приоритетам4. При этом, исходя из практикуемого в Пекине «структурирования» двусторонних связей на отношения с крупными (или развитыми) «сопредельными и развивающимися государствами», Индия (как, впрочем, и Россия) формально «попадает» в каждую из данных категорий и уже поэтому не может не представлять для Китая «объект повышенного внимания». Аналогичным образом желание продвигать двусторонние связи все последние годы неизменно декларирует и официальный Дели, заявляя, что развитие отношений добрососедства и дружбы с Китаем является приоритетным выбором дипломатии Индии5. На этом фоне не выглядит случайным то, что, согласно подсчетам специалистов, почти две третьих от всего комплекса соглашений и проектов, заключенных за 65-летнюю историю межгосударственных отношений КНР и Индии, приходятся на последнее десятилетие6.
Встречные декларации и практические шаги, как очевидно, объясняются весьма важными причинами: и протяженной совместной границей, и взлетами и падениями в извилистой многовековой истории отношений, и нынешними взаимными заинтересованностями в развитии экономических, политических, гуманитарных связей.
Две тенденции
Тем не менее для экспертов, которые сравнительно продолжительное время наблюдают за индийско-китайским диалогом,
Китай и Индия: достижения и проблемы...
137
нет большого секрета в том, что к середине 2010-х годов — к 65-летнему юбилею в истории дипломатических отношений между КНР и Республикой Индия — в нем проявляются разные тенденции. С одной стороны, в последние годы происходит заметное развитие сотрудничества: будучи подорванным войной 1962 г., оно стало оживать после межгосударственной нормализации 1988 г., а затем получило серьезный импульс в 2003— 2005 гг. С другой — в отношениях двух стран объективно присутствуют и элементы весьма заметных порой соперничества и конкуренции, что, впрочем, неизбежно в процессе параллельного подъема, который в последние десятилетия внушительными темпами демонстрируют и КНР, и Индия.
На официальном языке эта объективная «разномерность» в уровне отношений компромиссно «объединяется» формулой, которая звучит как развитие сотрудничества по широкому спектру областей при параллельном решении оставшихся в наследство от истории проблем. При этом (что видится весьма важным) в многочисленных двусторонних декларациях, в выступлениях руководителей двух стран отчетливый приоритет отдается первой тенденции — сходным интересам и укреплению сотрудничества. В любом случае (хотя бы потому, что и в обеих странах, и за их пределами так или иначе продолжает звучать тема «неоднозначности» китайско-индийских отношений) интересной видится попытка «измерить» удельный вес и соотношение упомянутых тенденций, выявить, таким образом, «мэйнстрим», определяющий двусторонние отношения во второй декаде текущего столетия.
Позитивный багаж
Если непредвзято относиться к фактам, нельзя не видеть, что в китайско-индийских отношениях последнего десятилетия накоплен серьезный позитивный багаж, о котором достаточно иллюстративно свидетельствует, в частности, простой событийный ряд последних лет.
138
Международные отношения КНР
Во-первых, стороны серьезно продвинулись по пути создания многопрофильного и многоуровневого механизма межгосударственного сотрудничества, в рамках которого к весне 2014 г., согласно подсчетам наблюдателей, действовало 36 специализированных двусторонних переговорных площадок по взаимодействию в самых разных областях7.
Прежде всего, налажена практика встреч на высшем уровне, когда премьер-министр Индии встречается либо с председателем КНР, либо с премьером Госсовета Китая. И пусть это не 5— 6 ежегодных личных встреч между «первыми лицами» двух стран (как это происходит, например, по линии председатель КНР — президент РФ), однако с 2008 г. переговоры главы китайского государства с премьер-министром Индии стали не просто регулярными, но проводятся (чего не было раньше) в среднем дважды в год как в ходе официальных визитов, так и на полях международных форумов. Так, за шесть лет, начиная с январского (2008 г.) визита М. Сингха в Китай, председатель КНР и премьер-министр Индии встречались 11 раз, причем четыре встречи (2010—2013 гг.) проходили на полях саммитов БРИК/БРИКС.
За этот же период не менее 10 отдельных встреч состоялось в формате премьер министр Индии — премьер Госсовета КНР. Четыре из них пришлись на официальные визиты (в декабре 2010 г. в Дели находился Вэнь Цзябао, а в мае 2013 г. его преемник Ли Кэцян, еще две встречи прошли в ходе визитов М. Сингха в КНР в 2008 и 2013 гг.), остальные — на переговоры «на полях» международных форумов8. К важным событиям диалога на высшем уровне относятся также переговоры между китайскими руководителями и Президентом Индии (визит в мае 2010 г. в КНР с официальным визитом г-жи Пратибхи Патил). По обоюдному мнению, важность таких встреч трудно переоценить, поскольку именно они «задают стратегический тон» отношений, снимают многие сложные вопросы, заканчиваются подписанием важных документов.
Показательным стал 2013 г., в течение которого, как подчеркивают руководители обеих стран, впервые с 1954 г. состоялся обмен визитами между главами правительств двух стран.
Китай и Индия: достижения и проблемы...
139
По итогам проведенных переговоров в мае и октябре 2013 г. (визит Ли Кэцяна в Дели и визит М. Сингха в Пекин) стороны вновь подтвердили курс на «дальнейшее укрепление отношений стратегического партнерства и сотрудничества во имя мира и процветания на основе пяти принципов мирного сосуществования и взаимного внимательного учета озабоченностей и ожиданий другой стороны»9. Каждая из сторон изложила свое видение нынешней формулы двусторонних отношений, причем оба подхода носили сходный по своему позитивному настрою характер.
Так, Пекин вновь продемонстрировал желание поддерживать обмен визитами высших руководителей, проводить консультации и укреплять стратегическое взаимодоверие и сотрудничество во всех областях и на всех уровнях, в том числе в международных и региональных делах. Причем важными направлениями международного сотрудничества оба руководителя назвали координацию в «Группе 20», БРИКС, защиту интересов друг друга и развивающихся стран.
Далее китайские руководители подчеркнули, что необходимо развивать практическое сотрудничество по инфраструктурным, инвестиционным, информационно-коммуникационным и другим высокотехнологичным проектам; была отмечена задача надлежащим образом контролировать разногласия, продолжая диалог специальных представителей по пограничным вопросам и укрепляя сотрудничество в оборонной области, а также заявлено о важности развития гуманитарных контактов.
Во многом схожее или даже совпадающее видение декларировал и Дели. Показательно, что, определяя в ходе переговоров в Пекине восемь приоритетных, на его взгляд, направлений двустороннего сотрудничества, М. Сингх назвал те же области инфраструктурного строительства, производственной кооперации, совместной защиты безопасности в АТР и в мире, а также поддержание благоприятного международного экономического порядка, обеспечение энергетической, продовольственной и экологической безопасности10.
В общей сложности в ходе майских и октябрьских встреч было подписано около двух десятков документов по сотрудни-
140
Международные отношения КНР
честву в сферах экономики, безопасности, в социально-гуманитарной области. В Совместном заявлении (октябрь 2013 г.) стороны особо указали на значимость Соглашения о сотрудничестве в охране границы (Border Defence Cooperation Agreement). Соглашение, являющееся продолжением ряда ранее подписанных документов в данной сфере (о мерах доверия, принципах и параметрах урегулирования и т. п.), призвано укрепить стабильность в пограничной зоне. В частности, стороны будут уведомлять друг друга о направлении патрулей в район Линии контроля, которым, что принципиально важно, отныне запрещено следовать друг за другом, поскольку, как показала практика, это уже не раз приводило к инцидентам. Решено также наладить горячую линию связи между военным командованием с обеих сторон линии контроля11.
Актуальным направлением сотрудничества стороны признали также проект формирования экономического коридора «Ин-дия—Бангладеш—Мьянма—Китай», обсуждение которого проходило на фоне активно продвигаемой в последнее время КНР идеи «экономического коридора Шелкового пути».
Во-вторых, налажен регулярный диалог министров иностранных дел двух стран, в рамках которого, например, в 2012— 2013 гг. прошло не менее шести официальных встреч. В их числе переговоры, состоявшиеся в мае 2013 г. в Пекине в ходе визита главы индийского внешнеполитического ведомства С. Хур-шида, а также спустя семь месяцев в Дели, когда в индийской столице побывал его китайский коллега Ван И. В промежутке два министра встретились на полях форума АРФ в Брунее.
В целом по линии внешнеполитических ведомств на разных уровнях проводятся обсуждения и консультации по самому широкому кругу как сугубо двусторонних (например, сотрудничество городов двух стран), так и международных вопросов: от терроризма и безопасности до проблем «горячих точек и внешнеполитического планирования». Предметом особого внимания при этом является, в частности, координация действий и взаимодействие в ООН, а также в БРИКС.
Действует целый ряд специализированных переговорных дорожек. Так, в августе 2013 г. в Дели и в апреле 2014 г. в Пеки-
Китай и Индия: достижения и проблемы...
141
не заместители глав МИД провели 5-й и 6-й раунды двустороннего стратегического диалога. Состоялся 6-й раунд заседаний Рабочей группы по вопросам контртерроризма. Стартовал (апрель 2013 г.) переговорный механизм по афганской проблематике. Летом 2013 г. прошла и первая встреча Рабочей группы по проблемам Центральной Азии.
В этом же ряду стоит созданный сторонами механизм политических консультаций, который функционирует на уровне специальных правительственных представителей для обсуждения особо важных двусторонних и международных проблем. В рамках такого механизма, в частности, в декабре 2012 г. в Пекине прошли переговоры члена Госсовета КНР Дай Бинго с советником по национальной безопасности Индии Шивом Шанкаром Меноном.
В-третьих, важнейшее место занимает платформа переговоров специальных правительственных представителей по пограничным проблемам. К апрелю 2014 г. было проведено уже 17 раундов консультаций; стороны, руководствуясь принятым в 2005 г. Соглашением о политических параметрах и ведущих принципах урегулирования и «стремясь подходить к проблемам со стратегической высоты», ведут кропотливую работу по поиску рациональных и взаимоприемлемых решений, поддерживая «мир и стабильность на совместной границе». Кроме того, продолжает работу созданный в 2012 г. консультационно-координационный механизм по пограничным вопросам (The Working Mechanism on Consultation and Coordination on India-China Border Affairs). Не дублируя работу спецпредставителей и ставя целью «вклад в поддержание мира и спокойствия на границе», этот механизм, похоже, сыграл свою позитивную роль в апреле—мае 2013 г. для урегулирования достаточно серьезных разногласий, возникших в одном из районов прохождения Линии фактического контроля (Depsang valley) в западном секторе границы.
В ходе пребывания в Дели на 17-м раунде консультаций (февраль 2014 г.) глава китайской делегации член Госсовета КНР Ян Цзечи был принят премьер-министром Индии. Стороны провели обстоятельный диалог как по узловым вопросам пограничной тематики, так и по определяющим вопросам двусто-
142
Международные отношения КНР
ронней повестки в целом, подчеркнув совместное намерение и впредь развивать отношения, выводить их на более высокий этап.
В-четвертых, отметим, что кроме перечисленного действует еще целый ряд механизмов сотрудничества и обменов: по парламентской, партийной, другим линяям. К примеру, летом 2013 г. с визитом в Пекине находилась делегация Коммунистической партии Индии (марксистская) во главе с ее генеральным секретарем Пракашем Каратом, которую, в частности, принял член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, член Секретариата ЦК КПК Лю Юньшань.
В-пятых, свидетельством возросшего доверия служат расширяющиеся контакты военных двух стран. В январе 2013 г. в Пекине и в феврале 2014 г. в Дели прошли 5-й и 6-й раунды консультаций по линии министерств обороны КНР и Индии, где обсуждались вопросы военного сотрудничества и безопасности. В июле 2013 г. с очередным визитом в КНР находился министр обороны Индии А.К. Антони, который провел переговоры с китайским коллегой Чан Ваньцюанем, был принят премьером Ли Кэцяном и членом Госсовета Ян Цзечи. Стороны выразили готовность укреплять связи по оборонной линии, одобрили проведение в совместных контртеррористических учений, уделили большое внимание завершению работы над Соглашением о сотрудничестве в охране границы, которое, как упомянуто выше, три месяца спустя было подписано в ходе визита М. Сингха в Пекин. А в ноябре 2013 г. в КНР были проведены совместные армейские учения Китая и Индии под кодовым названием «Рука об руку — 2013»: на одном из полигонов Чэндуского военного округа две роты сухопутных сил отрабатывали взаимодействие по борьбе с актами терроризма.
Шестым (последним «по списку, но не по значению») пунктом в этом перечне выделим прогресс в торгово-экономическом сотрудничестве. В марте 2014 г. состоялся 3-й раунд запущенного в сентябре 2011 г. Китайско-индийского стратегического экономического диалога. Эта площадка патронируется руководящими плановыми органами (комиссиями) двух стран. В ее рамках действует 5 рабочих групп: по согласованию экономиче-
Китай и Индия: достижения и проблемы...
143
ской политики, вопросам инфраструктуры, экологии, высоких технологий и энергетики.
Отдельно проводит работу действующая на министерском уровне Совместная экономическая группа по торговле, науке и технологиям (создана еще в 1988 г.), курирующая, в том числе, взаимную торговлю и инвестиции. В 2013 г. Группа провела свое 9-е заседание. После рекордного для объемов двусторонней торговли уровня 2011 г. (73,9 млрд долл. — в 15 раз больше, чем в 2002 г.) в последующие два года наступил некоторый спад (66,5 млрд долл. в 2012 г. и 65, 5 млрд долл. в 2013 г.). Но продолжается усиленная работа для достижения намеченной цели — 100 млрд долл. к 2015 г. Для этого разрабатываются планы увеличения взаимных инвестиций, о чем шла речь, в частности, в ходе майского (2013 г.) визита премьера Ли Кэцяна в Индию.
Этот перечень можно продолжить, поскольку стороны развивают связи и по ряду других направлений, включая культурно-гуманитарную сферу. В частности, в сентябре 2013 г. в Пекине был организован крупный Совместный медиафорум, координаторами которого стала со стороны хозяев издательская группа «Хуанцю шибао», индийские средства массовой коммуникации были представлены авторитетным Фондом «Обсервер». Очередная масштабная программа культурных мероприятий предусмотрена в рамках проводимого в 2014 г. «Года китайско-индийских дружественных обменов», который приурочен к «60-й годовщине оглашения 5 принципов мирного сосуществования (принципы панча-шила). Церемонии открытия «Года» состоялись зимой 2014 г. в Пекине и Дели12.
Проблемы остаются
Как говорилось, вторая тенденция — существующие проблемы в китайско-индийских отношениях. Они хорошо известны. Это оставленные историей погранично-территориальная и тибетская проблемы, это взаимные озабоченности по поводу отношений друг друга с третьими странами, это торговый дисбаланс и другие экономические трения, в том числе вопросы во-
144
Международные отношения КНР
допользования на пограничных реках, конкуренция за рынки энергоресурсов и т. д. Многие из данных проблемных сфер дают о себе знать и сегодня, серьезно осложняя порой двусторонние отношения.
Несмотря на ведущийся с 2003 г. регулярный диалог на высоком уровне специальных представителей, особенно чувствительной стороны в последнее время по-прежнему называют погранично-территориальную проблему. Это не случайно, поскольку вопрос не только в том, что переговоры пока не дают ощутимого прогресса, но и в том, что не ослабевает острота темы так называемых пограничных вторжений. Как полагают, например, эксперты авторитетного индийского Института оборонных исследований и анализа Министерства обороны Индии, каждый год имеют место «более сотни таких случаев со стороны китайских пограничных патрулей»13. Причем инцидент апреля— мая 2013 г. в долине Депсан на востоке Кашмира, когда в Индии посчитали, что три десятка китайских пограничников разбили двухнедельный лагерь, вторгнувшись на 19 км на индийскую территорию, эксперты признают наиболее значительным со времени серьезного пограничного противостояния в 1986— 1987 гг. в восточном секторе прохождения Линии фактического контроля (ЛФК)14. Лагерь вскоре был снят, но проявившееся ощущение латентной напряженности в целом остается. Китайская сторона считает все обвинения в свой адрес беспочвенными, указывая в ответ на факты, которые, по ее мнению, напротив говорят об «излишней военной приграничной активности Индии».
Существует и взаимная проблема, которую можно определить как «внутренняя деятельность», затрагивающая интересы противоположной стороны. Одна часть этой проблемы хорошо известна. Пекин уже давно выражает резкое недовольство «политической активностью тибетских переселенцев», которые более полувека назад переместились в Индию вслед за далай-ламой (комплекс связанных с данной темой вопросов называют «тибетской проблемой»). Акции выходцев из Тибета, несмотря на официально издаваемые запреты, индийским властям удает-
Китай и Индия: достижения и проблемы...
145
ся предотвратить далеко не всегда, о чем мировые СМИ в очередной раз свидетельствовали в марте 2014.
Вторая часть, связанная уже с индийскими озабоченностями, упоминается реже, что, однако, не делает ее менее острой. В Дели усматривают угрозу внутренней стабильности в связи с актами экстремизма со стороны маоистских организаций, которые, находясь в Индии, по ее версии, «работают на Китай и Пакистан». В любом случае такая проблема существует: к примеру, в мае 2013 г. маоистские боевики стали виновниками гибели почти 40 активистов партии Индийской национальной конгресс, атакованных в штате Чхаттисгарх15. Кроме того, Индию продолжают неизменно беспокоить «антииндийские», по ее мнению, элементы во «всепогодной дружбе» КНР и Пакистана. К теме порта Гвадар, который индийские политики и эксперты рассматривают как узловое звено в сети региональных опорных точек Китая (теория китайского «жемчужного ожерелья» — String of Pearls) с целью «окружения Индии», по мере приближения вывода в 2014 г. сил международной коалиции все отчетливей прибавляется сюжет Афганистана. В Дели настойчиво указывают на «инертность Пекина», который воздерживается от давления на своего пакистанского союзника, в то время как Исламабад «не проявляет желания» конструктивно сотрудничать в деле афганского урегулирования и как минимум не ведет эффективной борьбы с талибскими формированиями, окопавшимися на территории Пакистана16.
КНР воздерживается от прямой реакции на такие заявления, но на этом фоне показательно поднимает тему американо-индийского сближения. Как в очередной раз летом 2013 г. писала китайская правительственная печать, одна из преследуемых при этом целей (по крайней мере, со стороны США и Запада) — это намерение разжечь китайско-индийские разногласия и таким образом привлечь Индию к «сдерживанию Китая»17.
Такого рода «зеркальные» озабоченности и подозрения проявляются и в других сферах. Касаясь сферы обороны, в Индии часто говорят о возросших цифрах китайского военного бюджета, о морской активности китайских ВМС в Индийском океане, в то время как в Китае не обходят тему развития индийских ра-
146
Международные отношения КНР
кетных программ. В экономической области Индия выражает серьезную озабоченность дефицитом в торговле с КНР (31 млрд долл. по итогам 2014 г. при почти трехкратном превышении китайского экспорта над индийским), Китай не доволен случаями антидемпинговых расследований и отсутствием инвестиционного доступа в интересующие его индийские инфраструктурные проекты. И данный перечень может быть продолжен.
Базовую причину многих из перечисленных проблем в обеих странах определяют как все еще сохраняющийся дефицит взаимного доверия — и на стратегическом, и на обычном, практическом уровнях. Понятно, что по закону «обратной связи» недостаток доверия в свою очередь мешает решению имеющихся проблем.
Если же попытаться углубить причинно-следственные связи, то дефицит взаимодоверия, и отсутствие реального прогресса по территориальным и другим важным проблемам, объясняет фактор объективного геополитического соперничества и внутренних импульсов к взаимному сдерживанию, определяющийся параллельным стремлением двух стран к расширению своего международного влияния. Те или иные формы конкуренции находят проявление в целой галерее сфер — от доступа к мировым энергоресурсам и влияния в международных организациях до размеров оборонных бюджетов и уровня регионального присутствия (в АТР, Африке, зоне Индийского океана и т. п.). А особенностью картины представляется, как правило, «догоняющий» алгоритм действий Индии, который предопределен и менее длительным периодом высокой динамики развития (КНР, начавшая эффективную экономические реформу в конце 1970-х годов, опередила Индию на 10—15 лет), и менее прочными исходными позициями (отсутствие места среди постоянных членов Совета Безопасности ООН и официальных членов «ядерного клуба»).
При этом основной ареной «расхождения интересов» зачастую является Азия. Причиной (помимо очевидного географического фактора), как считают некоторые политологи, в том числе в Индии, служит «китайское желание видеть азиатское пространство «синоцентричным», когда Китай «стремится к многополярному миру, но однополярной Азии»18. Отчасти поводом к
Китай и Индия: достижения и проблемы...
147
таким оценкам могут служить некоторые экспертные публикации в КНР, согласно геополитическим прогнозам которых в регионе «грядет пятиэлементная международная структура», где «Россия, США, Япония, Индия и АСЕАН займут по одному углу, Китай же разместиться по центру»19. При этом, разумеется, необходимо иметь в виду официальную позицию Пекина, который на самом высоком уровне партийного съезда вновь подчеркнул недавно неприятие «всех видов гегемонизма» и отсутствие гегемонистских намерений у самого Китая20.
В любом случае обозначенная глубинная «конкурентная» тенденция нередко находит отражение в практической политике. Например, с одной стороны, Дели подспудно по возможности противится росту активности Китая в Индийском океане, и особенно в близлежащих к Индии странах. В этом контексте уместно вспомнить, как МИД Индии в апреле 2009 г. «решительно отверг» запрос Пекина на участие в форуме «Симпозиум ВМС Индийского океана», усмотрев в этом, как полагают наблюдатели, «ущемление интересов Индии в зоне ее непосредственных стратегических интересов»21.
С другой стороны, Китай испытывает порой плохо скрываемое недовольство проводимой с 1990-х годов «восточной политикой» Дели (Look East Policy), нацеленной на укрепление позиций в странах Восточной Азии, включая Японию, на основе связей с которой в Индии рассчитывают «оптимизировать баланс региональных сил». Так, реагируя на слова М. Сингха о важности укрепления индийско-японских связей в военной области, сказанные им во время июньского (2013 г.) визита в Токио, китайская официозная печать (China Daily) выступила с резкой антияпонской риторикой и предостерегла Дели от заигрывания с Японией22.
Системное наполнение с элементами геополитики имеет и «тибетская проблема», серьезность которой не ограничивается рамками сюжета о «деятельности тибетских беженцев» и уходит корнями в «разное прочтение» в КНР и Индии истории Тибета. В частности, в выступлениях ряда индийских экспертов и политиков не исчезли напоминания о том, что «до недавнего времени» независимый Тибет исторически «служил буфером между
148
Международные отношения КНР
Индией и Китаем, а «признание его частью КНР» является, согласно этим выступлениям, «актом самоуничижения со стороны Дели»23.
Понятно, что зачастую элементы разногласий и противостояния носят ограниченный характер, свойственны отдельным радикальным представителям или распространены лишь в определенных сегментах политических и экспертных кругов двух стран (например, близких к военному сообществу). Тем не менее и эти тенденции оказывают свое влияние, осложняя двусторонние связи.
Настрой на позитивное сотрудничество
Резюмируя все вышесказанное, вновь подчеркнем, что речь идет о попытке сопоставить, с одной стороны, благоприятные предпосылки и накопленный позитивный багаж отношений между Индией и КНР, с другой — проблемы и расхождения, которые такие отношения лимитируют.
Полученным результатом видится следующий основной вывод: в силу официально избранного в обеих столицах позитивного вектора отношений, набранного ими темпа, целого ряда политических, экономических заделов и взаимных заинтересованностей тенденция сотрудничества между Пекином и Дели к середине 2010-х годов по-прежнему преобладает над разногласиями и конкуренцией.
В немалой мере такая оценка подкрепляется тем, что у высшего руководства обеих стран есть ощутимый настрой выдерживать двусторонние отношения в «здоровом русле», следовать сформулированному еще в 1980-е годы принципу, согласно которому расхождения не должны сдерживать развитие отношений, такое развитие, напротив, должно способствовать преодолению разногласий. Этот курс, в частности, подтвержден и в Совместном индийско-китайском заявлении по итогам майского (2013 г.) визита премьера Госсовета КНР в Индию. Как подчеркивается в документе, «обе страны видят друг в друге не врага или соперника, а партнера в деле достижения взаимной выго-
Китай и Индия: достижения и проблемы...
149
ды», намерены и дальше «наращивать обмены», «укреплять сотрудничество», «усиливать взаимодействие» в самых разных областях.
Высшие руководители обеих стран продолжают придерживаться сформулированного несколько лет назад тезиса, согласно которому у КНР и Индии достаточно стратегического пространства для одновременного и не мешающего друг другу развития. А как указывалось в октябре 2013 г. в официальном заявлении МИД КНР, существующий между Китаем и Индией консенсус намного сильнее, чем разногласия, а общие интересы намного больше существующих между сторонами проблем.
Интересы России, или «российский фактор»
Россия, для которой и Китай, и Индия согласно Концепции внешней политики РФ являются приоритетными внешнеполитическими партнерами, прямо заинтересована в устойчивом и стабильном развитии дружественных, добрососедских партнерских отношений между двумя азиатскими гигантами. Заинтересована уже потому, что иная ситуация объективно ставит Москву в заведомо проигрышную «позицию выбора», в любом случае ослабляющую саму Россию.
Однако подходы РФ носят более широкий и комплексный характер. Полтора десятилетия назад именно российское руководство выступило инициатором продвижения взаимодействия в неформальной трехсторонней структуре Россия-Индия—Ки-тай, которая с тех пор обрела статус эффективной площадки регулярного межгосударственного диалога (формат РИК), а само трехстороннее взаимодействие стало, по общему признанию, важным фактором формирования многополярного мира. Страны РИК, проводя ежегодные переговоры трех министров иностранных дел (12 встреч на середину 2014 г.), проводят «сверку часов» по ключевым вопросам мировой и региональной политики, ведут зондаж взаимовыгодных проектов в практических сферах экономики и социальной жизни. Тем самым продвигаются сходные внешнеполитические приоритеты, такие как но-
150
Международные отношения КНР
вый, более справедливый миропорядок, демократизация международных отношений и верховенство норм международного права, на этой основе укрепляются международные позиции каждой из трех стран, появляются новые возможности экономической и хозяйственной кооперации. Несомненна также роль формата РИК как предвестника и организационной основы возникшего позже объединения БРИКС, более широкого по составу участников.
При этом в рамках РИК объективно существует возможность оказывать влияние и на двусторонние связи участников «тройки». Как раз в случае проблем китайско-индийских отношений через формат РИК оказывается востребованной роль России как позитивно действующего медиатора.
Эта функция РИК — благоприятное воздействие на продвижение отношений между Пекином и Дели — еще в середине 2000-х годов отмечалась в то время заместителем главы МИД КНР, позднее послом Китая в РФ Ли Хуэем. Об этом же не раз говорили индийские официальные лица, в частности министр иностранных дел Индии С. Хуршид, который, к слову, в ноябре 2013 г. провел очередную двустороннюю встречу со своим китайским коллегой Ван И именно на полях 12-й встречи глав МИД РИК в Нью-Дели.
Судя по ряду заявлений, положительная роль и потенциал «российского фактора» в деле развития диалога Пекина и Дели по-прежнему оценивается партнерами весьма высоко и с прицелом на будущее. Так, например, в преддверии намеченных на весну 2014 г. парламентских выборов в Индии видные индийские эксперты, советуя вероятному руководству своей страны и в будущем развивать сотрудничество в РИК, подчеркнули, что «Россия может сыграть огромную роль в обеспечении согласия азиатских гигантов, поскольку обладает доброй волей и пользуется большим доверием в обеих странах»24. На примере поддержки, которую Индия и Китай де-факто оказали России в вопросе «воссоединения Крыма», эксперты отметили то значение, которое сотрудничество трех стран может играть в деле «ограждения каждой из них от враждебных проявлений со стороны внешнего окружения»25. Кроме того, по мнению другой группы
Китай и Индия: достижения и проблемы...
151
видных специалистов, в рамках РИК существует возможность «извлечь уроки из истории отношений России и Китая, которым лишь через укрепление взаимодоверия в общем комплексе отношений удалось добиться решения давней территориальной проблемы»26.
Российский фактор, служит, таким образом, дополнительным импульсом к позитивному развитию китайско-индийских отношений.
Примечания
1 Декларация о принципах отношений и всестороннем сотрудничестве // Принципы панча шила в современном мире. К пятидесятилетию подписания Соглашения между Индией и Китаем о торговле и связях с Тибетским районом Китая. М.: Ин-т Востоковедения РАН, 2004. С. 12.
2 В начале мая 2004 г. представитель индийского МИД заявил, что его ведомство обратило внимание на факт переиздания в КНР правительственного справочника, где Сикким «впервые не упоминается в перечне стран мира» // ИТАР-ТАСС ИНОТАСС. 07.05.2004.
3 Visit of Chinese Premier to India. Joint Statement of the Republic of India and the People's Republic of China. URL: http://www.hindu.com/thehindu/nic/ 0041/jointstatement.htm
4 В интервью СМИ стран БРИКС в марте 2013 г. председатель КНР Си Цзиньпин назвал отношения КНР с Индией «одними из наиболее важных двусторонних отношений». Эту же формулу председатель КНР использовал и позднее, во время пребывания в Пекине премьер-министра Индии М. Сингха (октябрь 2013 г). URL: http://russian.people.com.cn/31520/818689 9.html; Синьхуа. 23.10.2013 из Пекина.
5 2013-03-28 Russian.News. URL: http://russian.news.cn/importnews/
2013-03/28/c_132269058.htm
6 URL: http://www.mea.gov.in/Portal/ForeignRelation/China_Brief.pdf
7 URL: http://mea.gov.in/Portal/ForeignRelation/China_January_2014.pdf
8 Подсчитано по: « Справка: Хроника важных событий в истории китайско-индийских отношений» и данным посольства КНР в Индии. URL: http://in.china-embassy.org/eng/zygxc/gxgk/; URL: http://russian.people.com. cn/95181/7232645.html, а также обзорам МИД Индии и посольства Индии в КНР. URL: http://meaindia.nic.in/meaxpsite/foreignrelation/china.pdf; URL: http://mea.gov.in/Uploads/PublicationDocs/21385_Annual_Report_2012-2013_
152
Международные отношения КНР
English.pdf; URL: http://mea.gov.in/Poital/ForeignRelation/China_January_ 2014.pdf; URL: http://www.indianembassy.org.cn/DynamicContent.aspx2MenuI d=2&SubMenuId=0
9 Joint Statement between the People's Republic of China and the Republic of India. 2013.05.20. URL: http://www.fmprc.gov.cn/eng/wjb/zzjg/yzs/gjlb/2711/27 12/t1042798.shtml
10 URL: http://www.mea.gov.in/outoging-visit-detail.htm?22383/Prime+Mi nisters+speech+at+the+Central+Party+School+in+BeijingIndia+and+China+ in+the+New+Era+October+24+2013
11 Joint Statement — A vision for future development of India-China strategic and cooperative partnership, October 23, 2013. URL: http://mea.gov. in/bilateral-documents.htm?dtl/22379/Joint+Statement+A+vision+for+future+ developmen t+of+IndiaChina+strategic+and+cooperative+partnership
12 Russian.News.Cn. 12.02.2014.
13 Об этом эксперты IDSA говорили в ходе приема российской академической делегации из ИДВ РАН (февраль 2014 г.), призывая мировое сообщество «дать оценку этой противоправной», по их мнению, деятельности КНР.
14 URL: http://www.worldpoliticsreview.com/articles/12951/china-india-bor der-incident-highlights-uncertainties-in-bilateral-relations. 15.06.2013; URL: htt p://www.thehindu.com/opinion/op-ed/making-sense-of-the-depsang-incursion/ article4689838.ece
15 Российская газета. 21.05.2013.
16 Об этом, как и в случае «пограничных вторжений», видные индийские эксперты говорили в феврале 2014 г. во время бесед делегации ИДВ РАН в крупных «мозговых центрах» Индии (Индийском совете по международным делам, Институте объединенных сил и т.п.).
17 Российская газета. 21.05.2013.
18 URL: http://asiareport.ru/index.php/analitics/1146-ten-kitaya- nad-aziej-i-politika-ssha-chetyre-sczenariya-aziatskogo-budushhego-.html; http://globalaff airs.ru/number/Ten-Kitaya-nad-Aziei-i-politika-SShA-15066
19 В Восточной Азии образуется «пятизвездочная структура» // Жэнь-минь жибао он-лайн. 18.11.2010. URL: http://rnssian.people.com.cn/31520/ 7204726.html
20 Полный текст доклада, с которым выступил Ху Цзиньтао на XVIII съезде КПК. URL: http://www.cntv.ru/2012/11/19/ARTI1353295607045239.shtml
21 ИТАР-ТАСС. 22.04.2009
22 URL: http://rbth.asia/opinion/2013/06/04/abepolitik_charms_india_upse ts china 47125.html
Китай и Индия: достижения и проблемы...
153
23 Брахма Челлани. Тень Китая над Азией и политика США. 20.12.2010. URL: http://globalaffairs.ru/number/Ten-Kitaya-nad-Aziei-i-politika-SShA-15066
24 Ajay Kamalakaran. Russia could bring India and China closer. April 15, 2014. URL: http://in.rbth.com/blogs/2014/04/15/russia_could_bring_india_and_ china_closer_34549.html
25 Там же.
26 Bhadrakumar M.K. Leveraging India's strategic autonomy. November 1, 2013. URL: http://in.rbth.com/blogs/2013/11/01/leveraging_indias_strategic_aut onomy_30531.html. 01.11.2013.
