CC BY
49М. И. Щербакова
КИЕВСКАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ В ГОДЫ УЧЕНИЯ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОФАНА (ГОВОРОВА)
В статье на основе собранных воедино разрозненных фактов о годах обучения Егора Говорова — будущего святителя Феофана — в стенах Киевской духовной академии представлена подробная картина условий и обстановки, в которых проходило становление новой плеяды незаурядных богословов, составивших цвет русского православного духовенства второй половины XIX в.
В начале августа 1837 г. выпускник Орловской семинарии Егор Васильевич Говоров получил аттестат и — в числе пятерых лучших воспитанников — назначение в Киевскую духовную академию.
Реорганизация согласно Уставу 1814 г. ясно определила переход к принципиально новому типу системы среднего и высшего духовного образования, к отказу от схоластики и латыни в преподавании богословских дисциплин. Объем программного материала в Киевской духовной академии и уровень требований, о которых можем судить по архивным источникам, убеждают не только в высоком качестве образования, но и в стремлении Русской Православной Церкви восстановить преемственную связь со святоотеческой традицией, в утверждении деятельного христианства как важной цели внутреннего образования юношей. Фонд Киевской духовной академии в Центральном государственном архиве Украины содержит документально подтвержденные сведения об истоках проповеднического мастерства святителя Феофана, его церковно-учительной системы и высокой духовности.
X курс (1837—1841) Киевской духовной академии состоял из выпускников 20 семинарий России: Владимирской, Волынской, Воронежской, Екатеринославской, Калужской, Киевской, Кишиневской, Курской, Минской, Могилевской, Нижегородской, Орловской, Полтавской, Рязанской, Смоленской, Тамбовской, Тверской, Тульской, Черниговской, Ярославской, а также Харьковского коллегиума и Дерптского университета.
Ректором академии до 10 октября 1839 г. был епископ Чигиринский, викарий Киевской епархии Иннокентий (Борисов) — доктор богословия, ученый и историк Западного края России, красноречивый оратор и знаменитый церковный проповедник. Все студенты стекались слушать его лекции. «Каждая лекция, — пишет мемуарист, — представляла как бы событие, возбуждала много толков между студентами и на многие думы их наводила. Сильное умственное влияние производили лекции Иннокентия и после, когда он был уже епископом Вологодским, ибо они ходили в рукописях и по ним студенты готовились к экзаменам по вопросам основного богословия. Говорят, что введение в круг богословских наук преосвященного Макария (Булгакова) составлено под влиянием лекций Иннокентия, читанных им в последние годы ректорства в Киеве»1.
По силе мысли и красоте изложения богословских наук за ректором следовал Димитрий (Муретов), назначенный в феврале 1838 г. инспектором Академии и читавший догматическое богословие. Хотя он «только начал читать этот предмет, однако вскоре обнаружил свои высокие дарования и показал, что он достойный преемник своего учителя Иннокентия, — писал Крутиков. — Иннокентий освободил догматику от оков схоластики и поставил ее на историческую почву или дорогу; Димитрий (Муретов), стоя под влиянием своего наставника, повел ее по этому пути <...>. Образовательное влияние, какое Димитрий (Муретов) имел на студентов, показывает догматическое богословие преосвященного Макария, в составлении которого автор, несомненно, стоял под влиянием своего любимого наставника»2.
Сильное влияние этого глубоко благочестивого человека, отличавшегося редким трудолюбием, испытал и студент Егор Говоров, впоследствии повторявший, что из всех современных ему иерархов «самым даровитым по уму, широкому образованию и лучшим по жизни он считал преосвященного Димитрия Херсонского»3.
Церковную историю читал бакалавр, а с 1841 г. экстраординарный профессор исторических наук Димитрий Иванович Макаров.
'Душеполезное чтение. 1897. Ч. 1. Февр. С. 262.
2Там же. С. 263.
3 Труды Киевской Духовной Академии. 1894. № 4. С. 422.
В 1843 г. он был пострижен с именем Лаврентий и в 1844 г. назначен наместником Киево-Печерской лавры. Впоследствии, в 1854 г., переведен в Валдайский Иверский монастырь, настоятелем которого оставался в течение 20 лет.
В одном из писем свт. Феофан вспоминал: «О батюшке отце Лаврентии я меньше всех знаю. В академии я бывал у него часто; но об обстоятельствах его почти никогда речи не было... Обычно же, каким Вы его видели, таков он всегда. Главное в нем — безгне-вие. Образ кротости. Я ни однажды не видал его рассерженным. Иногда он станет будто сердито говорить; но тон речи всегда изменял ему и показывал, что это он надувается рассерчать, да не умеет. В семинарии я его уже не застал, или был во словесности, по-тогдашнему, и до богословов вниманием своим не возносился. В академии он жил очень уединенно, никуда почти не хаживал. Все дома и дома. Когда какой праздник по товариществу, он скажет: приду, приду, а на другой день извинится: совсем собрался было, да помешали... Фраков терпеть не мог, все бранил их и срамную басню про них выдумал.
Был большой постник. ..ив лице будто полон, а тела совсем почти нет. Живота нет — ввалился. Когда наденет фрак, и вышел как доска, подчигарый4. Подрясник и ряса все скрасили. И стал полный. Первую и последнюю недели — однажды только обедывал в среду на первой. А на Страстной — в среду и четверг; и вообще яствия был скудного, хоть у них стол был общий.
Жениться все собирался. Чай невесты две выбирал. Нет, не удалось. Покойный владыка Филарет воротится, бывало, из Питера и при встрече скажет: ну, Макаров, приехал тебя постригать. Шутя! И застриг-таки. Мы часто в лавру хаживали. По воскресеньям и праздникам. Профессоры все относились к нему с уважением. Он был муж совета — и утешения. Больше ничего не умею сказать. Дивный муж!»5
Программа низшего курса включала философские науки. Виктор Ипатьевич Аскоченский, будучи одним курсом старше еп. Феофана, отмечал, что в то время «философия дошла до высшей степени
4 Подчигарый — худощавый, поджарый.
5 Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника: Собрание писем. Вып. VII. 1994. С. 95-97.
своего совершенства. Опытные преподаватели держали ее в таком виде, что Иннокентий без хвастовства мог сказать, что нигде в России не читается лучше философия»6. А другой воспитанник Киевской академии, одним курсом моложе еп. Феофана, архимандрит Антонин Капустин, в свою очередь свидетельствовал, что то «было цветущее время преподавания философии в Киевской академии»7.
Занятия по классу истории философии проводил экстраординарный профессор Иосиф Григорьевич Михневич. Начальный курс охватывал две эпохи: восточную (индийскую и китайскую) и греческую. В теоретической пропедевтической части лекционного курса И. Г. Михневич вводил понятие о предмете истории философии, очерчивал круг близких наук, выявлял важнейшие методические приемы. Слушателям предоставлялась возможность услышать краткий обзор истории восточной философии, в котором отличительные черты древневосточных народов анализировались в их прямой связи с развитием философской мысли.
Логику преподавал профессор протоиерей Иоанн Скворцов, особенно выделявшийся обширными познаниями в области философии; он излагал в лекциях самое существенное и заботился о ясности, простоте и логичности рассуждений. В архивном фонде Киевской духовной академии сохранился план его курса, состоявший из четырех частей: о мышлении, о понятиях, о суждениях, о умозаключениях; завершался курс разбором теории познания.
Лекции по классу психологии для студентов низшего отделения читал Петр Семенович Авсенёв, впоследствии архимандрит Феофан; они были посвящены соматологии, т. е. основным представлениям о теле.
О своих преподавателях выпускники КДА сохраняли благодарную память. Архимандрит Антонин Капустин писал: «Они были одушевлены одинаковою ревностию к своему делу и трудились во всю меру своих счастливых способностей; для слушателей же представляли прекрасное и умилительное зрелище добрейших, крот-
6 ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1967. Л. 10 об.
7 Там же. Л. 10 об. - 11.
ких, смиренных и бескорыстнейших тружеников»8. Кем-то из выпускников были сложены стихи, заканчивавшиеся словами:
И та эпоха — Образцова! И дорогие имена Амфитеатрова, Скворцова Родная ведает страна!9
Класс всеобщей словесности вел экстраординарный профессор Стефан Соловьев. Начальный курс посвящался сущности поэзии, затрагивая ее историю, основные периоды развития у разных народов, ее роды и виды. В лекциях давались основные понятия о словесных науках, излагалась теория изящной словесности. Выделялись специальные разделы: «О вкусе», «О гении», «О критике». Завершался курс разделом «Нечто из практической части словесных наук».
Гражданскую историю студентам X курса — во второй половине первого учебного года — читал выпускник Киевской духовной академии 1823 г. профессор исторических наук Андрей Граников. Курс начинался с римской истории и завершался Средними веками.
Учебная программа первого учебного года в академии включала также математику. Ее преподавали профессор физико-математиче-ских наук, заведующий физическим кабинетом Киевской духовной академии Венедикт Павлович Чехович и бакалавр Давид Александрович Подгурский, впоследствии заслуженный профессор академии.
В первом полугодии курс включал общую арифметику, алгебру и элементарную геометрию. Вторая половина первого учебного года посвящалась высшей геометрии, плоской тригонометрии, аналитической геометрии линий, коническим сечениям, эллипсам, параболам, гиперболе и некоторым особенным кривым линиям.
Программа физико-математических наук для первого курса включала из алгебры — теорию переложений и совокуплений букв и теорию уравнений, а из физики — общие свойства вещественных
8 ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1967. Л. И.
»Там же. Л. 10.
предметов, силы движения, притяжения, расширения. Заключительные разделы курса предназначались для практического усвоения теоретических знаний: рычаг, блок, ворот, наклонная плоскость, клин, винт.
Из иностранных языков в учебной программе Киевской духовной академии значились: еврейский, греческий, французский, немецкий, польский.
Уже в декабре 1837 г. были назначены экзамены — так называемые «внутренние испытания студентов за декабрьскую треть».
Студенты низшего отделения держали экзамен по классу наук философских, истории, словесности, языкам греческому, латинскому, немецкому, польскому и французскому, по математике и физике, писали рассуждение по вопросу: «Нет ли в формах нашего мышления признаков того, что ум наш глубоко поврежден в его натуре». Также им предлагалось в письменной форме на латинском языке порассуждать на тему: «De differentia inter animum et spiritum in homine» («О различии между разумом и духом в человеке»).
В разрядных списках Киевской духовной академии Егор Говоров никогда не занимал первое место, но неизменно оставался в числе лучших. Досадным исключением оказался только первый экзамен «по классу изъяснения Св. Писания» — 30-е место: в числе тех, которые «занимались и успевали хорошо»10. Священное Писание преподавал в то время молодой и даровитый бакалавр, впоследствии член Санкт-Петербургского духовно-цензурного комитета архимандрит Фотий (Ширевский).
По классу философии в декабре 1837 г. — 13-е место с резолюцией: «Успехов очень хороших, весьма способен»11, по классу математических наук — 5-е место; против имен Е. Говорова и М. Булгакова значится: «Отлично прилежны, успевали весьма хорошо»12.
Большое влияние на юношей имел профессор красноречия Яков Кузьмич Амфитеатров. Егора Говорова, как земляка, он нередко приглашал к себе в дом. Отличался необыкновенной простотой — как в быту, так и в изложении мыслей; это качество в полной
10ЦГИАУ. Ф. 711. On. 1. Ед. хр. 1220. Л. 27 об.
11 Там же. Л. 29.
12 Там же. Л. 32.
мере передалось воспитаннику, чьи творения отличаются глубокой христианской убежденностью, простотой слога и ясностью мысли.
Амфитеатров всегда был внимателен к нуждам учеников. В воспоминаниях свт. Феофана сохранился такой факт. Однажды профессор в группе слепых нищих заметил умное лицо бойкого мальчика-поводыря, оказавшегося сыном бедного дьячка из Черниговской губернии. Амфитеатров взял его к себе в дом и определил в духовное училище. Способный мальчик завершил свое образование в академии, где и принял монашество. Впоследствии он стал епископом Могилевским и Мстиславским Евгением (Шерешиловым).
Составленный Амфитеатровым курс церковного красноречия включал подробные сведения о суточном богослужении, о церков-но-служебной библиотеке. По словам историка Киевской академии Аскоченского, Амфитеатров, «не уснащая речи своей пустыми, звонкими фразами... заговорил просто, но сильно. Принимая за образец бессмертные творения Златоуста, Василия Великого, Афанасия, Григория и др. Как самобытный и талантливый профессор, Амфитеатров имел немалое влияние не только на своих непосредственных слушателей, но и вообще на разработку и направление гомилетической науки, что сказалось и в его литературных трудах»13.
Еще один эпизод из воспоминаний свт. Феофана о Я. К. Амфитеатрове: «Случилось мне ходить с ним по роще. Я будто мимоходом спросил: зачем это есть такие неровности между предметами природы и воздушными явлениями, и неровности неприятные. Вот приятный цвет, а сбоку крапива или дурман... и на небе то светло, то пасмурно? — Экой ты чудак, — отвечал он. — Эти неровности — великое дело в экономии промышления Божия о нашем спасении. Милосердный Бог говорит тебе Сам: следовало бы, чтобы пот никогда не стирался с лица твоего, изможденного и утомленного, но Я даю тебе иногда вкусить радость жизни, позволяю просветиться очам твоим, открыту быть челу твоему и являться улыбке на устах твоих, чтобы не потерял ты надежды и не пал в отчаяние; следовало бы, чтобы земля только терния и волчцы произращала тебе, но Я повелеваю иногда зем-
13 Русский биографический словарь / Под набл. А. А. Половцева. Т. II. СПб., 1896.
ле давать тебе все обильно в наслаждение, чтобы ты не потерял уверенности, что есть еще возможность возвратить потерянное блаженство»14.
В середине июня 1838 г. в Правление Киевской духовной академии преподаватели представили разрядные списки студентов с показанием их способностей, прилежания и успехов15.
По Св. Писанию Говоров значился восьмым, в числе тех, кто «при способностях весьма хороших и прилежании очень усердном успели весьма хорошо».
По философии — на 14-м месте в разрядном списке: «Успевает очень хорошо».
По всеобщей словесности — на шестой позиции: «Очень прилежен и так же успешен».
По физико-математическим наукам — четвертое место: «Прилежания и успехов отличных».
По греческому языку — студент «прилежания и успехов очень хороших».
По немецкому — успехов «весьма хороших».
Из донесений о поведении Егора Говорова за этот период: «Отменно прилежен и скромен вообще»; «Ведет себя отлично хорошо»; «Постоянно прилежен, ведет себя весьма хорошо»; «Ведет себя во всех отношениях весьма хорошо».
По свидетельству однокурсников, студент Егор Говоров именно здесь, в Киевской академии, развил в себе способность и любовь к писательству. Протоиерей В. Ф. Краснитский вспоминал: «Сочинения Феофана Говорова были по достоинству сравнены с сочинениями лучших из его товарищей, но проповеди его аскетического содержания отличались оригинальностью, особенно в разъяснении лествицы грехов и противоположных им добродетелей»16.
«Никто лучше его не писал, — говорил впоследствии о преосвященном Феофане его сокурсник митрополит Московский Макарий
14 Архимандрит Георгий (Тертышников). Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении: Магистерская диссертация. Сергиев Посад. МДА., 1989. Т. 1. Ч. 1. С. 50-51.
15 ЦГИАУ. Ф. 711. Оп. 1. Ед. хр. 1414.
16 ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1964. Л. 1 об.
(Булгаков), — только по скромности своей он не мог читать громко своего сочинения»17.
Зима 1838/39 гг. для Егора Говорова в академическом отношении была успешной.
По Св. Писанию — шестой с резолюцией: «При способностях весьма хороших и усердном прилежании успел весьма хорошо».
По всеобщей словесности — шестой, прилежания и успехов «очень хороших».
По физико-математическим наукам — пятый; «прилежания и успехов весьма хороших».
По греческому языку — преподаватель бакалавр Бобровницкий отметил Егора Говорова в числе лучших студентов, «весьма прилежны и успевают очень хорошо»18.
Но эта же зима принесла большое горе в семью: первой скончалась Татьяна Ивановна Говорова, мать; через две недели — отец, священник Василий Тимофеевич Говоров.
«Я не умею горевать об отходящих, когда уверен, что они отходят ко Господу, — признавался в одном из писем свт. Феофан. — Как горевать о них, когда они радуются? Если они видят нас (а точно видят), то как им неприятно видеть наши слезы! Сказать бы, что плачем о себе, что их теряем, и это неладно. Ибо они не перестают быть близкими к нам и добро делать нам, только невидимо вместо видимого... Они еще ближе становятся к нам. Ибо видимое бытие разделяется пространством, а невидимое сокращает разделение... Понимая так дело, я никогда не плачу и не горюю об умерших... Это со времени смерти батюшки и матушки. <.„> Когда узнал об этом... какое налегло тяжелое и мрачное облако!.. Но в тот же момент пришли мысли немрачные и всю тьму разогнали... Утешился, и ни слезинки... Я верую, что это мне внушил Ангел-хранитель. С тех пор я делюсь этою верою со всеми»19.
Летом 1839 г. совершился переход Егора Говорова в высшее отделение, в число старших студентов.
17Архимандрит Георгий (Тертыилников). Святитель Феофан Затворник... Т. 1. Ч. 1. С. 52.
18 ЦГИАУ. Ф. 711. Оп. 1. Ед. хр. 1571.
"Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. С. 66—67.
Вместе с тем он получил должность старшего по комнате № 1 в Новом корпусе академии. Под его опекой размещались шесть младших студентов XI курса; в их числе Димитрий Разумовский, впоследствии первый историк русского церковного пения.
По инструкции, комнатный старший студент выбирался из «благонравнейших и отличных». Общие и постоянные обязанности старших состоят в том, чтобы «собственным примером предшествовать студентам... в соблюдении порядка, в благонравии и деятельности, поминая всегда слово Господне: горе человеку, имже соблазн приходит и проч.; снискивать общую любовь и доверие к себе студентов кротким и искренним обхождением с ними; иметь сведение и попечение о всех нуждах; иметь неослабный надзор над поведением студентов»20.
Автографы студенческих конспектов Егора Говорова вошли в состав рукописного «Сборника ранних (учебных) сочинений и выписок еп. Феофана» (66 листов толстой бумаги). Этот сборник зафиксирован в описи Архива Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, но пока не обнаружен. В описи значатся выписки «Из книги, называемой "Камень Веры"», «Из Слова о возвышении ума», «Из Слова о любви», «Из Слова о свободе ума», «Посты» (из Лимонария), «Из Слова о совершенстве», «Из Слова о молитве», «Из Слова о терпении и различении вещей»21.
В этом же «Сборнике ранних сочинений» — «Слово на Преполовение Пятидесятницы» с пометой наставника на последней странице рукописи: «В слове сем много доброго; сократив по указанию, произнести в ранней Божественной литургии 7 мая 1840»; и «Слово на Вознесение Господне» — также с заключением наставника: «Умно, назидательно и празднику прилично. Доставьте мне список. 22 мая 1840 г.». Вознесение 1840 г. приходилось на 24 мая, когда и было, судя по всему, произнесено Слово, впервые опубликованное в 1859-м.
Протоиерей В. Ф. Краснитский, однокурсник преосвященного, вспоминал о случившемся однажды после проповеди студента Говорова. «Был в то время в Киеве юродивый, из священников Орлов-
20 ЦГИАУ. Ф. 711. Оп. 1. Ед. хр. 1823. Л. 4.
21АРПМА. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Ед. хр. 4290.
ской епархии, о. Иоанн. Однажды он во время литургии, совершенной в церкви братского монастыря, слушал проповедь, сказанную студентом Феофаном Говоровым. Зашедши после литургии в келии двух иеромонахов-бакалавров Серафима (Александра Аретинского, впоследствии архиепископа Воронежского и Задонского) и Фотия (Григория Щиревского, впоследствии архимандрита и духовного писателя) провозгласил: ах, какую славную проповедь сказал студент! После сего Серафим и Фотий предложили ему познакомиться с Феофаном и пригласили Феофана в свою келию. Увидев Феофана, юродивый отнесся к нему с укоризною: зачем он учит старших себя — и запрещал ему говорить проповеди, на что Феофан отвечал, что это его обязанность и что он и впредь не отрицается говорить, когда будет на то воля начальства; и после сего вышел из келии. Тогда юродивый сказал о нем: ишь какой добрый. Юродивый не в глаза, а за глаза похвалил Феофана и был утешен тем, что своею укоризною не вызвал в Феофане эгоизма, побежденного глубоким чувством смирения»22.
1 октября 1840 г. в праздник Покрова Пресвятой Богородицы студент Егор Говоров подал прошение о пострижении в монашество: «Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое в предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию»23.
Товарищ свт. Феофана по Орловской семинарии и по Киевской академии, и притом его сономерант, заслуженный протоиерей и духовник духовенства Д. А. Жданов подчеркивал, что Говоров был редкий по нравственным качествам юноша еще в семинарии Орловской. «Станет, бывало, в церкви на молитву и во все время службы ноги не передвинет. Квартирные хозяева не могли им нахвастаться за его прекрасное поведение. И в Академии он да и о. Михаил (Мо-настырев), еще до поступления в монашество, были самые строгие подвижники, не вкушавшие и виноградного вина. Когда они оба подали просьбу о монашеском постриге, я сказал им: друзья! Что вам сделал мир, что вы от него отрекаетесь так рано? <...>И, Боже
22 ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1964. Л. 1 об. - 2.
23 Труды Киевской Духовной Академии. 1894. № 4. С. 422.
мой! Как же они оба тогда на меня вознегодовали! Не знал я, куда и деваться мне от их разумнейших обличений за вопрос мой! Да, преосвященный Феофан — истинный аскет и тогда у нас был»24.
Пострижение состоялось 15 февраля 1841 г. в Свято-Духовской церкви Киево-Братского монастыря. Вместе с Феофаном постриглись в монашество Макарий (Булгаков), впоследствии митрополит Московский, и Михаил (Монастырев). Из письма епископа Феофана: «Мои именины 12 марта, Феофана Сигрианского, Исповедника»25.
Вскоре иноки-студенты представлялись в лавре митрополиту Филарету. Опытный в аскетической жизни, он обратился к ним с назидательной речью: «Храните больше всего чистоту души и тела: это должно быть вашим главным отличием от прочих людей; если сохраните вашу чистоту, Господь Иисус Христос вселится в вашем сердце, и тогда вам больше ничего не нужно, ничто не повредит вам, ничто не обременит вас. Для сего будьте трезвы, воздерживайтесь не только от хмельных напитков, но и от многоядения, во всем наблюдайте умеренность. Предайте себя в волю Божию, совершенно предайте. Не думайте о возвышениях, не позволяйте мечтам входить в голову, не оскорбляйтесь, если возвышают человека, по вашему мнению недостойного. Будьте там, где поставят; будьте довольны тем, что дадут. Верьте, что доброго монаха Бог никогда не оставит: это невозможно, невозможно! Молитесь как можно чаще, всегда молитесь, если можно, имейте Господа Бога в сердце и на устах — и Он будет с вами всегда»26.
Преосвященный Феофан также вспоминал, что после пострижения они отправились в лавру к иеросхимонаху Парфению (Крас-нопевцеву), духовнику митрополита и лавры, умному молитвеннику. «"Вот вы ученые монахи, — говорил старец, — набравши себе правил, помните, что одно нужнее всего: молиться и молиться непрестанно умом в сердце Богу, вот чего добивайтесь", — и я с молодых дней этого искал и просил, чтобы никто не мешал мне пребывать непрестанно с Богом»27, — добавлял свт. Феофан.
24 Воскресное чтение. 1894. № 22. С. 349-350.
25 Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. С. 238.
26 ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1967. Л. 17 - 17 об.
27 Душеполезное чтение. 1894. Ч. 1. С. 521-522.
7 апреля ректор академии Иеремия (Соловьев), епископ Чигиринский, в большом Успенском соборе Киево-Печерской лавры рукоположил инока Феофана в иеродиакона; а 7 июля — в иеромонаха. Чин совершен также епископом Чигиринским Иеремией.
В ЦГИАУ хранится свидетельство от 30 июня 1841 г. об исповеди иеродьякона Феофана (Говорова) перед посвящением.
Для получения ученой степени иеромонах Феофан должен был не только сдать выпускные экзамены, но и написать курсовое сочинение, темой для которого он избрал вопрос из самых любимых своих предметов — Священного Писания. Именно: «Обозрение подзаконной религии, как она дана Богом чрез Моисея народу Израильскому». Сочинение было вполне одобрено наставником предмета и академической конференцией, а затем, в числе других сочинений такого же рода, отослано в Св. Синод.
Св. Синод, как полагалось, отдал эти сочинения на прочтение и высший суд святителю Филарету, митрополиту Московскому. «Раньше его прибывший в Петербург в 1841 г. митрополит Киевский Филарет писал к викарию своему, епископу Чигиринскому Иеремии, в качестве бывшего ректора академии Киевской заинтересованному судьбой курсовых сочинений студентов ее: "Сочинениями студентов здесь очень довольны; не знаю, что скажет Московский Владыка. Впрочем, степени Московской академии прошедшего курса утверждены очень милостиво". Как бы во внимание к тому, с своей стороны, и к соисканию степеней студентами Киевской академии прибывший вскоре после Киевского митрополита в Петербург святитель Московский, вообще строгий, как известно, ценитель, отнесся также милостиво»28. В частности, о сочинении иеромонаха Феофана, вышеупомянутом, он дал следующий отзыв: «Сочинение сие заключает в себе столько сведений и соображений о законе Моисеевом, что они служат достаточным свидетельством познаний сочинителя»29.
В разрядном списке студентов Киевской духовной академии, составленном в Общем собрании членов Конференции Киевской духовной академии после частных и публичного испытаний по слу-
28 ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1967.
29 РГИА. Ф. 796. Оп. 122. Д. 995. Л. 13 об. - 14 об.
чаю окончания X академического курса, иеромонах Феофан (Говоров) занимает четвертую позицию после Матфея Муретова, иеромонахов Макария (Булгакова) и Михаила (Монасгырева).
28 июля 1841 г. обер-прокурору Св. Синода гр. Н. А. Протасову из Киевской духовной академии было направлено представление, утвержденное Филаретом, митрополитом Киевским и Галицким, о размещении выпускников X учебного курса. В нем, в частности, указано: «Смотрителем Клево-Софийских училищ определить окончившего курс студента иеромонаха Феофана (Говорова)»30.
Как выпускник Киевской духовной академии, святитель Феофан впоследствии своими духовно-нравственными и гомилетическими сочинениями, экзегетическими, катехизическими и аскетическими трудами, служением Русской Православной Церкви явил пример мощного развития тех основ и заветов, которые были усвоены им в ее стенах.
Ключевые слова: Киевская духовная академия, святитель Феофан (Говоров), духовное образование, Россия, XIX в.
KIEV ECCLESIASTICAL ACADEMY IN THE YOUTHFULNESS OF ST. THEOPHAN (GOVOROV)
M. Scherbakova
The article is devoted to the history of the Kiev Theological Academy in the second half of the XIX century, conditions and environment in which the formation of a new pleiad of outstanding theologians of Russian Orthodox clergy formed. Separate facts collected together tell us about the years of study of Yegor Govorov — St. Theophan the future.
Keywords: Kiev Theological Academy, Bishop Theophan (Govorov), religious education, Russia, XIX century.
30ЦГИАУ. Ф. 711. On. 3. Ед. xp. 237.
