CC BY
255
УДК 81'371
О. Е. Филимонова, Е. Г. Хомякова
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 3
КАТЕГОРИЯ ЭМОТИВНОСТИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ
В настоящее время приходится слышать противоречивые высказывания о когнитивной лингвистике и, соответственно, о категориях, которые изучаются в рамках данного научного направления. Так, одни авторы утверждают, что когнитивной лингвистики, да и самой когнитивистики как научного направления не существует. Другие заявляют, что когнитивная лингвистика существует, но непонятно, как и зачем она появилась. Некоторые замечают, что когнитивистика к языку и к лингвистике отношения не имеет и не должна иметь, ограничивая сферу ее влияния исключительно психологией. Существует также мнение, что инструменты и методы когнитивного анализа, а также те параметры языка, которые с их помощью исследуются, не соответствуют принципам классического лингвистического анализа. Речь идет, например, об исследованиях концептуальных, эмотивных, оценочных, т. е. антропоцентричных параметров языка.
Наше видение вопроса о закономерности и своевременности появления когнитивной парадигмы основывается на ряде теоретических положений, которые могут способствовать правильному пониманию многих смежных с ней научных проблем и теорий, одной из которых считается теория лингвистической эмотивности.
Исходя из кардинальных путей развития науки о языке, определенных Ч. Пирсом (1983), язык как знаковая система изучается по трем направлениям: 1) семантическому, исследующему значение языковых единиц; 2) синтаксическому, описывающему их связь и структуру; 3) прагматическому, выявляющему закономерности их функционирования в процессе использования интерпретатором. Отмеченная троичность в первую очередь характеризует науки знакового порядка, развитие которых подчиняется законам семиотического плана и детерминируется характером самого объекта исследования, т. е. языка, на котором говорит человек. Свое исчерпывающее описание язык, по мнению Ю. С. Степанова, получает именно при учете трех параметров: семантики, синтаксиса и прагматики, — которые составляют три измерения пространства реального бытия языка [1].
Как и развитие научной мысли, отражающей, на наш взгляд, формирование интеллекта социума, становление интеллекта индивида, его сознание проходит три стадии: номинативную, предикативную, эгореференциальную, — что очевидно соотносимо с семантическим, синтаксическим и прагматическим этапами развития науки о языке. Иными словами, существует определенная связь между стадиальностью развития научного описания языка и следованием стадий эволюции языкового сознания индивидуума, познавательная деятельность которого предполагает использование знаковой системы.
Таким образом, можно говорить о наличии определенной закономерности развития и существования: 1) знаковых систем, т. е. языка, 2) языкового сознания их носителей/пользователей, т. е. человека и 3) науки о знаковых системах. Именно данное
© О. Е. Филимонова, Е. Г. Хомякова, 2012
положение предопределяет безусловную антропоориентированность когнитивной науки в целом и когнитивной лингвистики в частности.
Уточняя позицию когнитивной лингвистики в общей системе наук о языке, необходимо отметить, что именно прагматика впервые обратилась к изучению функционирования знаковой системы в процессе использования ее человеком. В подтверждение дальнейшей антропотизации прагматики уместно привести недавнее замечание Ю. С. Степанова по поводу известного семиотического ряда «семантика — синтакти-ка — прагматика». Ученый предлагает заменить последний элемент на суперпрагматику или сверхпрагматику, что включило бы нас, по его словам, во всеобщую антропологию [2, с. 17]. Как и синтаксическая парадигма, объединяющая структурную и трансформационную грамматики, прагматическая парадигма, на наш взгляд, также лишена однородности и включает коммуникативный синтаксис и, на современном этапе, когнитивную лингвистику как два взаимосвязанных и естественных этапа своего развития.
Соответственно, коммуникативный синтаксис, понимаемый нами как первый этап развития прагмалингвистики (сверхпрагматики в терминологии Ю. С. Степанова), концентрирует свое основное внимание на вопросах речевого взаимодействия говорящего и слушающего, на роли диалогического общения Я и Ты. (Ср. с осознанием Я через Ты в процессе формирования языкового сознания.) Исследователи когнитивной лингвистики как второго этапа развития прагмалингвистики обращаются к человеку познающему. Свою основную задачу они видят в выявлении закономерностей функционирования мыслящего, познающего, самооценивающего Я, механизмов передачи и обработки им информации. (Ср. со способностью индивидуума на заключительном этапе формирования самосознания увидеть в Я — Ты для Другого.) Следовательно, имеются все основания утверждать непосредственную связь прагматики/прагмалинг-вистики, коммуникативного синтаксиса и когнитивной лингвистики и рассматривать последние как ее естественные составляющие, созданные в ходе эволюции научной мысли социума.
Таким образом, можно считать вполне закономерным тот факт, что когнитивная лингвистика имеет в современной лингвистической истории предначертанные ей историческим ходом развития научной мысли время и место. Вопреки предсказаниям Н. Хомского о рождении когнитивной лингвистики уже в лоне трансформационной грамматики, это произошло не раньше, чем научное сообщество приняло и развило идеи коммуникативного синтаксиса.
Когнитивный подход к исследованию языковых явлений позволяет говорить не только об интегрирующей роли когнитивной лингвистики, когда ее методы анализа могут плодотворно использоваться для решения всевозможных задач выявления и описания языкового поведения человека познающего и чувствующего. Данный подход предполагает учет и взаимодействие достижений различных наук на основе общего объекта исследования и последние десятилетия характеризует положение многих научных дисциплин, способствуя их успешному развитию.
К человеку, его роли в создании речемыслительного полотна лингвисты обратились в середине XX в. в период постструктурализма, через прагматизацию приведя лингвистику на тот уровень развития, который характеризует ее сегодня. В это же время философы от изучения человека как основного объекта своих исследований пришли к необходимости учета базовых категорий языка. Точкой пересечения двух наук признается философия языка, антропоориентированность которой никогда не под-
вергалась сомнениям. Результатом подобного альянса стали известные теории и течения, которые, разрушив пагубный изоляционизм, обогатили научный потенциал обеих наук.
Не упоминая трудов Панини, Аристотеля, Августина Блаженного, Николая Ку-занского, во многом заложивших основы современного языкознания, назовем лишь несколько хорошо известных имен философов более близких нашему времени, вклад которых в лингвистику трудно переоценить: Б. Рассел, М. Хайдеггер, Л. Витгенштейн, Дж. Остин, Дж. Серль, А. Ф. Лосев, М. Мамардашвили.
К. Бюллер не является первопроходцем в исследовании психологических параметров языка, но именно в его работах, значительно опередивших свое время, разрабатывались основные понятия, которые были по достоинству оценены и взяты на вооружение представителями прагмалингвистики. Здесь можно, например, назвать ситуативную теорию речевой деятельности, которая определила роль Я как одного из главенствующих элементов дейктической триады: я — здесь — сейчас.
В этой связи нельзя не вспомнить З. Фрейда, заложившего основы понятий самость и идентичность, Ж. Пиаже, Л. Выготского и таких наших современников, как, например, У Найсер, Дж. Гибсон. Особо хотелось бы отметить последние работы Т. ван Дейка [3, 4], методики исследования языка в которых, по его собственному признанию, имеют очевидную социопсихологическую направленность.
Изучение когнитивных основ лингвистики было существенно расширено в фундаментальных работах ученых, без участия которых состояние лингвистической науки не достигло бы современного уровня. Мы имеем в виду труды антрополога Э. Сепира, социолога К. Леви-Стросса, биолога Т. де Шардена.
Не подлежит сомнению тот факт, что подобным научным «штурмом» со стороны пограничных дисциплин прагмалингвистика обязана именно общему предмету исследования — человеку говорящему, мыслящему и чувствующему. Важно отметить также и то, что, только изучая язык человека, что и как он говорит, можно узнать его представления о себе и мире, в котором он живет.
Как составляющая прагмалингвистики когнитивная лингвистика не может не использовать достижения смежных наук. Вместе с тем, это самостоятельная научная дисциплина со своим арсеналом методов и инструментов исследования различных уровней языка. Именно антропоориентированность является, таким образом, достаточно важной чертой прагматики в целом и когнитивной лингвистики в частности, что способствует расширению границ, интересов и объекта исследования современной лингвистической науки. Именно в работах представителей когнитивной лингвистики человек познающий наиболее полно раскрывает свою связь с миром, в котором живет, картину которого хранит в сознании и отражает в языке.
Процессы восприятия, осмысления и оценки окружающего мира, определяющие деятельность человека думающего и говорящего, т. е. познающего, неотделимы от его чувственной сферы. Таким образом, объектом исследования в когнитивной лингвистике неизбежно становится и человек чувствующий, что в полной мере соответствует антропонаправленности современной лингвистической парадигмы. Именно благодаря прагматической парадигме в лингвистике был установлен когнитивный характер категории эмотивности, обладающей различным статусом в вариантах своей реализации, иначе говоря, имеющей полистатусный характер [5].
Следует отметить, что неизбежная взаимосвязь прагматики и когнитивной лингвистики достаточно явно проявляется в ходе изучения языкового поведения человека чувствующего. Это связано с тем, что исследование эмотивности предполагает комплексное изучение реализации категории эмотивности как в самых простых, элементарных контекстах реальных жизненных ситуаций, отраженных в письменных текстах нехудожественной коммуникации, так и в различных фикциональных жанрах, в поэзии, прозе, драме и фольклоре.
О необходимости исследования когнитивных категорий в структурах больших, чем предложение, пишет Т. А. ван Дейк, подчеркивая актуальность изучения сверхфразовых единств (которые он называет макроструктурами) в разных типах текстов: «Макроструктуры могут быть подчинены определенным правилам построения и ограничениям, различающимся в зависимости от типа дискурса. К примеру, макрострук-турная пропозиция может относиться к определенной категории, представляющей специфическую функцию в дискурсе. Эти категории и функции, хотя и основаны на лингвистических (семантических) макроструктурах, сами по себе не являются чисто лингвистическими или грамматическими, а должны определяться в рамках более общей теории дискурса или ее разновидностей, таких как теория нарратива, теория аргументации или теория пропаганды, принадлежащих к различным дисциплинам, например поэтике, риторике, философии или общественным наукам. Такие теории потребуют написания специальных монографий...» [6, р. 153].
Развивая эту мысль, отметим, что при изучении категории эмотивности целесообразно обращаться к исследованию как фрагментов текста, так и целых текстов. Данное положение представляется чрезвычайно важным в свете определения объекта исследования для работ, выполненных в русле так называемой эмотивной когнитивисти-ки. Не столько слово и предложение, сколько весь дискурсивный комплекс является объектом научного интереса исследователей речевой деятельности человека познающего и чувствующего, изучение которого проводится представителями прагмалинг-вистики, на уровне как коммуникативного синтаксиса, так и когнитивной семантики.
Прагматика изучает факторы, которые влияют на наш выбор языковых средств общения. Как пишет Д. Кристал, теоретически мы можем сказать все, что угодно, однако в действительности мы следуем (в основном, бессознательно) огромному числу общественно обусловленных правил, которые контролируют языковую форму нашего общения [7, р. 120].
Если когнитивистов в исследовании категории эмотивности интересуют чувства и эмоции человека говорящего в процессе его взаимодействия с окружающим миром, то прагматический фокус изучения категории эмотивности состоит в том, что необходимо выявить связь речевых актов с реализацией категории эмотивности. В задачи такого изучения должны входить определение прагматических установок, или целей речевых актов, представленных эмотивными микротекстами, с целью выявления спектра их прагматических эмотивных возможностей [5], а также прагмалингвистическая интерпретация эмотивных текстовых включений более низкого уровня.
При исследовании категории эмотивности прагматические факторы оказываются тесно связанными со стилистическими. Выбор эмотивных средств из всего многообразия, которым располагает язык, определяется не только целью, но и условиями общения, статусом коммуникантов, способом общения (устная или письменная форма), жанром текста, различными особенностями категориальной ситуации и регистра
общения. Прагмакогнитивный подход к изучению категории эмотивности предполагает тесное взаимодействие и параллельное обращение к прагматическим и стилистическим понятиям для получения объективной картины репрезентации в языке категории эмотивности. Такая важная для стилистики проблема, как изучение выразительности, образности и экспрессивности, также оказывается связанной и с когнитивной, и с прагматической сторонами изучения эмотивности. Особую важность стилистический аспект анализа эмотивности приобретает при обращении к художественным текстам, однако и в нехудожественной коммуникации изучение стилистических особенностей реализации категории эмотивности представляет значительный интерес.
Антропоориентированный когнитивный подход способствует, таким образом, взаимодействию семантического, прагматического и стилистического аспектов реализации категории эмотивности в тексте. Текст есть первичная данность всего гуманитарно-философского мышления и является той непосредственной действительностью, из которой только и могут исходить эти дисциплины [8, с 281].
Другим немаловажным свидетельством когнитивных основ теории эмотивности является метод проникающего изучения категории эмотивности в тексте [5]. Репрезентация эмоций изучается в тексте по «когнитивной оси» на всех уровнях языка, от низших к высшим. Данный подход предполагает реализацию целого ряда отличительных черт когнитивизма, выявленных Е. В. Кубряковой: 1) синтеза идей собственно когнитивной парадигмы научного знания с идеями парадигмы коммуникативной; 2) преемственности перехода от такой ранней версии когнитивного подхода, как ономасиологическое направление отечественной лингвистики, к более поздней стадии развития когнитивизма; 3) разумного сочетания требований формальной строгости описания с функциональными объяснениями; 4) многофакторного анализа каждого изучаемого языкового явления по его роли; 5) коммуникации [9, с 7].
То, каким образом, с помощью каких лексико-семантических, структурно-грамматических и прагматических средств человек передает в языке свое отношение к окружающему его миру, частью которого себя осознает, интересует исследователя-когнити-виста в первую очередь. Наряду с темой язык человека не менее важной представляется тема человек, которая раскрывает своеобразие отражения в языке человека мыслящего, говорящего и чувствующего.
Доминирующим в этом направлении является изучение своеобразия репрезентации в языке Я-говорящего (автора/персонажа) в рамках пространственно-временных обстоятельств, отражения его социокультурного статуса и маркеров его чувственного мировосприятия. Помимо рассмотрения процессов концептуализации и категоризации важными в этом плане становятся исследования языка с точки зрения лингвистического описания антропоконцептуальных пространств, эмотивной лексики, оценочно-интерпретационных структур и других средств представления в языке, а также исследования сложного портрета человека говорящего, мыслящего и чувствующего. Таким образом, можно сказать, что реальность когнитивной лингвистики прочно связана с изучением не только мыслящего, но и чувствующего субъекта коммуникации и с пониманием того, что «язык имеет сердце, а сердце имеет язык» [10, р. 247].
Человек является творцом и двигателем научного прогресса, однако формирование и развитие научных направлений зависят во многом от общих тенденций познавательных процессов, происходящих в сознании как индивидуума, так и социума. Те достижения современной лингвистики, которые мы наблюдаем сегодня, произошли,
на наш взгляд, благодаря интенсивным процессам интеграции различных областей отечественной и зарубежной науки, тому вкладу, который внесли в исследование языка человека наши предшественники и современники, вне зависимости от того, каких формулировок и определений они придерживаются.
Литература
1. Степанов Ю. С. Язык и метод: к современной философии языка. М.: Яз. рус. культуры, 1998. 779 с.
2. Степанов Ю. С. Концепы. Тонкая пленка цивилизации. М.: Языки славянской культуры, 2007. 248 с.
3. Dijk van T. A. Society and discourse: how social contexts influence text and talk. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2009. 287 p.
4. Dijk van T. A. Discourse and context: a socio-cognitive approach. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2008. 267 p.
5. Филимонова О. Е. Категория эмотивности в английском тексте (когнитивный и коммуникативный аспекты): дис. ... докт. филол. наук / РГПУ им. А. И. Герцена. СПб., 2001.
6. Dijk van T. A. Text and context Explorations in the Semantics and Pragmatics of Discourse. London; New York: Longman, 1977. 261 p.
7. Сгystal D. The Cambridge Encyclopedia of Language. Cambridge [Cambridgeshire]; New York: Cambridge University Press, 1987. 472 p.
8. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров, примеч. С. С. Аверин-цев, С. Г. Бочаров. М.: Искусство, 1979. 423 с.
9. Кубрякова Е. С. В начале XXI века (Размышляя о судьбах когнитивной лингвистики) // Когнитивная семантика. Материалы второй международной школы-семинара: в 2 ч. Тамбов: Изд-во Тамбовского гос. ун-та, 2000. Ч. 1. С. 6-7.
10. Guenthner S. The Contextualization of affect in reported dialogues // The Language of Emotions. Conceptualization, Expression and Theoretical Foundation. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 1997. P. 247-276.
Статья поступила в редакцию 18 июня 2012 г.
