CC BY
36
НАШЕ НАСЛЕДИЕ
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2013. Вып. 4 (31). С. 67-77
КАТЕГОРИЯ «ДОБРОДЕТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ»
В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ РЕЛИГИОЗНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX — НАЧАЛА XX В.
М. И. МАКАРОВ
Цель статьи — рассмотреть в теоретико-методологическом и историко-педагогическом ключе трактовки категории «добродетельная жизнь» в отечественной религиознопедагогической литературе второй половины XIX — начала XX в. Особое внимание в статье отводится рассмотрению роли и места христианского исповедания в деле становления человека на путь добродетельной жизни, зиждущейся на универсальных ценностях Добра, Истины и Красоты.
Методологическую основу исследования составила концепция целостности всемирного историко-педагогического процесса, а также цивилизационный, антропологический, генетический, герменевтический, науковедческий и социально-конструкционистский подходы. Предлагаемые автором подходы и выводы отличаются научной новизной, которая обнаруживается в выявлении и характеристике педагогического аспекта категории «добродетельная жизнь» в отечественной религиозно-педагогической литературе второй половины XIX — начала XX в., в обосновании специфики этико-педагогического понимания данной категории с позиций онтологии, что расширяет научные представления о методологических основаниях педагогики.
В статье делается вывод о том, что на содержание трактовок категории «добродетельная жизнь», представленной в отечественной религиозно-педагогической литературе второй половины XIX — начала XX в., сильное воздействие оказывала православная этическая традиция, связанная с ведением человеком социально одобряемой добродетельной жизни. Категория «добродетельная жизнь» в отечественной религиозно-педагогической литературе второй половины XIX — начала XX в. предстает в качестве понятия, определяющего мерило истинности педагогических взглядов и верности воспитательной практики, поэтому данную категорию этого периода следует рассматривать как конкретное, тесно связанное с общественными и духовными процессами, явление педагогической культуры.
Результаты исследования могут быть применены в области теории и истории педагогики и философии образования.
Вопросы, связанные с возвеличиванием в воспитаннике сил добра, формированием в нем способности к противостоянию злу, социально неприемлемому, разрушающему в человеке собственно человеческое начало, на протяжении веков неоднократно поднимались отечественными религиозными мыслителя-
ми. Особенность даваемых ими ответов на эти вопросы заключалась в том, что большинство мыслителей в обосновании своего видения путей нравственного развития воспитанников отталкивались от той или иной трактовки категории «добродетельная жизнь».
Взгляд на воспитание как на приобщение воспитанников к нормам, ценностям и регламентам ведения социально приемлемой и одобряемой жизни, зиждущейся на универсальных ценностях Добра, Истины и Красоты, обозначил нашу исследовательскую цель — рассмотреть в теоретико-методологическом и историкопедагогическом ключе трактовки категории «добродетельная жизнь» в отечественной религиозно-педагогической литературе второй половины XIX — начала XX в.
Во второй половине XIX в. такие видные представители религиознопедагогической мысли, как владыка Евсевий (Е. П. Орлинский), о. Алексий (А. П. Мальцев), о. Василий (В. Ф. Владиславлев), о. Сергий (С. А. Соллертин-ский), А. Л. Громачевский, П. Д. Юркевич, С. А. Рачинский, М. А. Куплетский, М. А. Олесницкий, посвятившие свои изыскания осмыслению феномена добродетельной жизни, обосновали теологический ракурс этических размышлений о ведении человеком социально одобряемой жизни. Их труды несут явное стремление придать рассмотрению феномена добродетельной жизни теоретический характер. В трактовках категории «добродетельная жизнь», данных вышеназванными мыслителями, конкретно-научное знание о человеке было дополнено представлением о моральности его поступков и намерений, что давало возможность понять меру добродетельной жизни и в соответствии с этим описать целесообразные методы нравственного воспитания и самовоспитания. Красной нитью через все труды вышеперечисленных мыслителей проходит идея о том, что приобщить человека к добродетельной жизни можно только с помощью воспитания и что именно педагогика ведет несовершенного человека к добродетельной жизни. При этом вся человеческая жизнь и работа ума, и веления совести, и свобода, как указывал о. Василий (В. В. Зеньковский), анализируя гносеологические основания педагогики, направляются светом божественной благодати.
С более догматических позиций представлены трактовки категории «добродетельная жизнь» в работах о. Тимофея (Т. И. Буткевича). «Признавая человека существом свободно-разумным, созданным по образу Божию, способным к беспредельному умственному и нравственному развитию. — писал он, — Божественное Откровение поэтому приписывает весьма важное значение научному образованию и школьному воспитанию как прямым средствам для развития в нас данного Богом разума, сердца и воли»1. Таким образом, подлинная истина о человеке — божественное откровение, подтверждающее и оправдывающее осознание человеческой личностью своего особого положения и назначения в мире, — позволяет как понять задачу педагогики — приближение человека к добродетельной жизни, так и осмыслить методический инструментарий приобщения человека к этой жизни.
В содержании трактовок категории «добродетельная жизнь» обращает на себя внимание прежде всего стремление православных педагогов обосновать
1 Буткевич Т. И. О христианских началах научного образования // Вера и разум. М., 1903. С. 69.
влияние таких моральных норм и ценностей, как добро, милосердие, помощь, человеколюбие, уважение к человеческой личности, имеющих прямое отношение к добродетельному ведению жизни, на социальную и личностную значимость воспитания. Эта мысль обнаруживается в педагогических изысканиях у архиепископа Евсевия, который воспитание человеческой личности рассматривал как приобщение к добродетельному бытию, что в равной мере необходимо как для земной, так и для вечной жизни. Аналогичного суждения придерживались П. Д. Юркевич и М. А. Олесницкий. Кроме того, теоретики православной педагогики вт. пол. XIX в. все больше заостряли внимание на том, что воспитание, как, впрочем, и все образование, не всегда должно быть подчинено интересам государства, потому что оно состоит в исполнении «божественного призвания», говоря другими словами, воспитание не должно сводиться только к задачам специального образования — профессионального, сословного, конфессионального, поскольку его главная задача — следование воли Бога в возвеличивании в человеке сил добра. Такой взгляд на воспитание подготовил почву для статьи Н. И. Пирогова «Вопросы жизни», в которой уже в секулярном видении проблемы ведения добродетельной жизни говорится об общечеловеческом воспитании.
Содержательная канва категории «добродетельная жизнь», представленная в религиозно-педагогических текстах, смягчала скрытые противоречия, характерные для светских концепций воспитания. Тезис о необходимости ведения человеком добродетельной жизни и ориентация педагогики на воспитание добродетелей — краеугольный камень православно-педагогического «душесловия».
Так, в трудах «Курс общей педагогики с приложениями» П. Д. Юркевича, «Педагогика» и «Проблемы воспитания в свете христианской антропологии»
о. Василия (В. В. Зеньковского) трактовки категории «добродетельная жизнь» содержат идею воспитания как излияния божественного блага на все человечество, онтологически связанного с поиском человека веры. Эти интенции подводят к выводу о том, что цель воспитания имеет смысл только тогда, когда она ориентируется на жизнь вечную, а не на временную и, следовательно, должна формулироваться, соответствуя конечной «цели жизни и деятельности человека как высшему добру, благу и блаженству»2.
Аналогичная трактовка категории «добродетельная жизнь» характерна и для работ свт. Филарета Московского, посвященных осмыслению роли и места добродетели в воспитании детей. В частности, в качестве методических советов и рекомендаций родителям и педагогам по организации воспитания детей этот богослов писал: «когда оно (дитя) родится, или вверяется вашему попечению властью и законом, или приводится в руки ваши нуждою и беспомощностью, вы можете представить себе, что Господь смотрит на оное и говорит вам: блюдите, да не презрите единого от малых сих»3. Свт. Филарет подмечает, что премудрая родительская любовь к детям воздается для того, чтобы они реализовали замысел Бога, его установку, требование к человеку — быть добродетельным: «исторгать из них неправильные склонности и привычки, воспитывать в них бла-
2 Соловьев В. С. Оправдание добра. М., 2012. С. 98.
3 Филарет (Дроздов), митр. Творения. Слова и речи. В 5 т. Т..3. М., 2006. С. 168.
гие чувствования и добродетель, ограждать их от ветров легкомыслия и от бурь страстей», ибо «начало премудрости — страх Господень» (см. Сир 1:15)4. Особой гранью в трактовках категории «добродетельная жизнь» отразились педагогические воззрения свт. Филарета о содержании нравственного воспитания: «Самодержец прозорливо обращает особенное внимание на воспитание нравственное и, как на основание сего, на воспитание благочестивое»5. Святитель говорит, что ниспосланная добродетель утверждает и освящает жизнь человека, потому что она «есть обетование имеюще живота нынешнего и грядущего», и что земная жизнь человека дана для того, «чтобы из нее рукой свободной воли» обрести вечное блаженство6.
Содержание трактовок категории «добродетельная жизнь» в работах св. прав. Иоанна Кронштадтского свидетельствует об исключительной роли веры, надежды, любви в воспитании у детей таких добродетелей, как милосердие, терпение, смирение, умеренность, целомудрие, щедрость, усердие. Трактовки категории «добродетельная жизнь» в трудах св. Иоанна Кронштадтского обращают читателя к пониманию роли и места категории «добро» в воспитательном процессе: «главная цель действования — цель жизни, она выпускается из виду, появляется множество частных целей, почти столько, сколько есть у каждого человека страстей или прихотей. В душе происходит странная работа, следствием которой бывает, по-видимому, какое-то созидание: видишь материалы для построения,
7
начала, середину и конец дела, а на самом деле концом всего выходит ничто» .
Особенностью трактовок категории «добродетельная жизнь» в религиознопедагогических трудах второй половины XIX — начала XX в. является сосредоточенность авторов не только на выяснении роли и места категории «добро» как в жизни человека, так и в его воспитании, но и желание понять смысл зла в человеческой жизни. По выражению архиепископа Филарета (Гумилевского), мирское зло — следствие попустительства Божия. В конфликте добра и зла Бог стоит на стороне людей благочестивых и кротких, через них Бог дает людям образцы добродетели, и такие люди охраняют мир. Обуреваемые же страстью мщения люди при попустительстве Божьем творят зло, поэтому Бог не на их стороне. Размышляя о развитии человека и общества, святитель отмечает, что оно (развитие) может быть бесконфликтным только в том случае, если будет следование Божьему промыслу. Отступление же от него навлекает Божьи кары и испытания.
В рассуждениях о воспитании и развитии человека владыка Филарет отталкивался от трактовки категории «добродетельная жизнь», содержание которой отражает представление о жизненном пути человека, идущего через преодоление пороков, которое, в целом, имеет положительное воспитательное значение, проявляющееся в том, что, борясь с ними, человек развивает в себе духовные силы и движется по пути прогресса. В преодолении пороков, согласно владыке Филарету, заключено важнейшее воспитательное значение. Пороки подчинены воле Божьей, а она, по убеждению богослова, порождает только добро, поэтому
4 Филарет (Дроздов), митр. Творения. Слова и речи... С. 190.
5 Там же. С. 164-165.
6 Там же. С. 158.
7 Иоанн Кронштадтский, св.прав. Живое слово мудрости. М., 1997. С. 77.
преодоление человеком своего несовершенства ведет его к добру и добродетельной жизни.
Отметим еще одну грань трактовок категории «добродетельная жизнь», характерную для работ владыки Филарета «Обзор русской духовной литературы» и «Слова, беседы и речи Филарета, архиепископа Черниговского и Нежинского». Рассуждения богослова о добродетельной жизни сопровождаются постоянным морализированием и назидательностью, они изобилуют примерами как истинного христианского благочестия, так и отступлениями от него. Праведник у владыки Филарета противопоставлен отступнику, и действия праведника патронируются Богом. Отступник же не ведает, что творит; действия отступника обусловлены обуревающими его страстями, поэтому безобразны и несут зло. Отсюда вытекает глубокая педагогизация, обусловленная божественным вмешательством: Бог диктует поступки праведному человеку и попускает действия богоотступника. Таким образом, воспитание человека, по убеждению владыки Филарета, — это не что иное, как вслушивание в желание Бога, его требование к человеку, во «вдунутый» в человека голос Бога — в совесть, сообщающую что можно и что нельзя, что хорошо и что плохо, что есть добро и что есть зло.
Трактовки категории «добродетельная жизнь», содержащие мысли о вредоносном влиянии зла на человека, данные владыкой Филаретом, дополнены рассуждениями свт. Игнатия (Брянчанинова) о разрушительном действии зла на жизнь человека и жизнь как таковую. «По попущению Божию, по произволу тварей, явилось зло со всеми последствиями его; по попущению Божию, по собственному произволению пали ангелы, пал человек, не приняли Бога и отступили от Бога»8.
В содержании трактовок категории «добродетельная жизнь» отразились взгляды свт. Игнатия на назначение школы, роль которой он видел в приготовлении человека к вечной жизни. Школа, согласно свт. Игнатию, призвана пробудить в сердцах детей добро и воспитать в них потребность в телесном, душевном и духовном подвиге добродетельной жизни. Потребность в таком подвиге непременно должна быть воспитана, иначе у человека развиваются душевные страсти. Этот подвиг оживляет телесные подвиги. Посильные труды приучают отсекать свою волю, понуждают к послушанию и способствуют укрощению страстей. Свт. Игнатий писал: «Человек — тот, кто познал себя, кто познал свое значение, свое состояние, свое назначение»9. В таком случае человек, познавший себя и свое назначение, проживает добродетельную жизнь.
В работе свт. Игнатия «Письма к мирянам» трактовки категории «добродетельная жизнь» насыщены размышлениями о том, что может произойти с человеком, если в его жизни добродетель не займет приоритетного места: «Какая польза от тех добродетелей, которых нельзя исполнить самим делом? Пользы никакой не может быть, а может быть вред, состоящий в том, что в человеке возбудится мечтательность... Эта мечтательность будет временем лестно услаждать воображением высоких добродетелей..., когда мы увидим, что не можем испол-
8 Игнатий (Брянчанинов), свт. Судьбы Божии. М., 1999. С. 4.
9 Там же. С. 45.
нить этих добродетелей; — всегда и постоянно отвлекать нас от добрых дел, прямо нам идущих, таким образом соделывать жизнь нашу пустою, безплодною»10.
В трудах митрополита Макария (Булгакова) трактовки категории «добродетельная жизнь» содержат размышления богослова о роли добродетели в умственном воспитании и духовном росте ребенка. Подчеркивая природу божественного происхождения добродетели, говоря, что она «лучшею своею стороною... принадлежит не нам, а нашему Создателю»11, митрополит Макарий писал, что пути развития и воспитания диктуются волей Божьей и определяются его целями. Бог несет благо (добро), и любое его проявление в жизни есть пример доброделания, которое истинный христианин творит вслед за Отцом Небесным, осознавая истинность и необходимость добра в своей жизни. В работах митрополита Макария просматривается попытка осмысления прикладного значения добра в вопросах восхождения человека по лестнице добродетелей к высотам нравственного бытия. «Нам известно по опыту, что и мы очень нередко своими словами, движениями и другими различными способами можем располагать своих ближних к тем или другим действиям, можем управлять ими, не стесняя, однако же, их свободы: не тем ли более бесконечно.», — пишет владыка12.
В многочисленных речах и проповедях владыки Макария, которые нашли свое отражение в трех сборниках, помимо описания и освещения христианских добродетелей содержатся теоретические размышления автора о природе морали. В этих трудах с догматических позиций, совпадающих с официальными взглядами православной церкви, митрополит рассмотрел содержание категории «добро» и выделил в ней этико-педагогическую составляющую: «неизъяснимые тайны совершаются в душе, расширяются и распространяются помыслы ума и в долготу, и в широту, и в глубину, и в высоту всего видимого и невидимого творения», и далее «все добродетели наподобие некоей духовной цепи одна от другой зависят, как-то: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от покорности, покорность от надежды, надежда от веры, вера от слуха, слух от простодушия»13. Ему вторит свт. Феофан Затворник: «Где наше добро? В Боге. Следовательно, стремление к добру есть то же, что стремление пребывать в Боге»14.
В труде «Начертание христианского нравоучения» свт. Феофана Затворника, являющимся квинтэссенцией всех нравоучительных писаний мыслителя, дана трактовка правилам доброй жизни в соответствии с возрастными особенностями христианина. Нравственно-богословские изыскания свт. Феофана привели мыслителя к выводу о том, что к добродетельной жизни человек приобщается не только невидимой божественной силой, но и благодаря усилиям других людей.
10 Игнатий Брянчанинов, свт. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием. СПб., 1870. С. 56.
11 Макарий (Булгаков), митр. Слова и речи Макария, митрополита Московского, произнесенные в 1841-1868 годах в Киеве и Петербурге, в Тамбовской и Харьковской епархиях. СПб., 1891. С. 90.
12Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие: в 2 т. Т. 1. Киев, 2007. С. 533.
13 Там же. С. 523.
14 Феофан Затворник, свт. Начертание христианского нравоучения. М., 1891. С. 469.
Определяя педагогическую составляющую в процессе приобщения человека к добродетельному бытию, свт. Феофан анализирует значение категории «добродетель» и выделяет в ней три вида проявления добра: добродетель как настроение христиански действующего духа, добродетель как доброе расположение и добродетель как доброе дело. Во всех трех видах проявления добра свт. Феофаном констатируется педагогическая обоснованность приобщения человека к добродетельному бытию, заключающаяся в том, что «во всех сих проявлениях добродетель не стоит на одном, но постепенно возводит к совершенству»15.
Кроме того, трактовки категории «добродетельная жизнь» в трудах свт. Феофана содержат сентенции, раскрывающие педагогическое значение этической категории «любовь» — главнейшей христианской добродетели. По мысли свт. Феофана, любовь предопределена каждому, но этого недостаточно, так как ее необходимо воспитывать. Рассуждая о воспитании, мыслитель говорил, что началом всякого воспитания должна быть именно любовь, ибо ее сила всегда преображающая, возрождающая, богоспасительная. (В таком богоспасительном, преображающе-возрождающем и воспитательном контексте поднимается проблема христианской любви в произведениях Ф. М. Достоевского.) Вообще, идея совершенствующего воздействия богоспасительной силы любви и других добродетелей на человека, приходящей на помощь ему со своей спасительной силой и выводящей его на путь продолжительного и упорного труда самоисправ-ления, составляет квинтэссенцию содержания трактовок категории «добродетельная жизнь» в нравоучительных писаниях свт. Феофана.
Нравственно-богословские изыскания свт. Феофана определили еще один ракурс понимания добродетельной жизни, касающийся сложности и трудности христианского совершенствования, немыслимого без страха Божьего. В страхе Божьем свт. Феофан видел педагогическую целесообразность: именно страх Божий, в представлении святителя, удерживает человека от проявления гнусных нравов и совершения дурных поступков и именно он укрепляет совесть и молитву. В таком случае, следуя мысли свт. Феофана, в человеке рождается дух. Поэтому, занимаясь воспитанием детей и юношества, как можно раньше нужно пробудить в их сердцах страх Божий, и только тогда в детях появится благочестивое совестливое и сознательное настроение.
Освещению первостепенной роли страха Божьего в приобщении человека к добродетельной жизни посвящены нравственно-богословские изыскания К. Н. Леонтьева. По глубокому убеждению мыслителя, человек может внутренне врачеваться, то есть воспитываться не только любовью, но и наказанием, которые всегда неразрывно связаны, ибо Господь кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр 12: 6). Подобное понимание страха Божьего, определившее иной ракурс этико-педагогических представлений о добродетельной жизни, видится и в содержании трактовок категории «добродетельная жизнь» в трудах владыки Евсевия (Орлинского) и о. Василия (В. Ф. Владиславлева), рассматривающих страх Божий как движущую силу воспитания. Страх Божий, подкрепляемый любовью Бога к человеку, следуя мысли Леонтьева, высвечивает лучшие черты характера человека, его неповторимость
15 Феофан Затворник, свт. Начертание христианского нравоучения. С. 470.
и индивидуальность, способствует его восхождению к высотам нравственного бытия. Предложенный К. Н. Леонтьевым ракурс понимания добродетельной жизни дополняет содержание трактовок категории «добродетельная жизнь» в религиозно-педагогической литературе вт. пол. XIX в. сентенциями о позитивном воздействии страха Божьего на воспитание и самовоспитание кротости, послушания, целомудрия, терпеливости, скромности. Добродетельная жизнь, в представлении К. Н. Леонтьева, таким образом, способна привести человека к царству Божьему, в котором для добродетельных людей наступит вечное блаженство, установится полная гармония, и человек станет бессмертным.
В трудах свт. Фаддея (Успенского), главным образом составленных из его проповедей, трактовки категории «добродетельная жизнь» содержат мысли о позитивной роли человеческого стремления к счастью. По мысли свт. Фаддея, стремление к счастью невозможно без добродетельной жизни человека. Саму же добродетель святитель называет божественным Педагогом, которая способствует искоренению испорченности человеческой природы после грехопадения. Но понятие счастья для каждого человека различно, а представление о добродетели у всех едино, поэтому восхождение по лестнице добродетелей к совершенству освобождает человека от греха и зла. Это восхождение и есть цель истинного воспитания. «Целью воспитания должно быть искоренение испорченности человеческой природы после грехопадения, многое в ней следует исправлять, искоренять из нее зло и расстройство, произведенное грехом, а не следовать во всем этой испорченной природе»16. Свт. Фаддей задумывается над вопросом: «Не считаем ли мы чистоты духа или обогащения его добродетелями духовными излишней, даже бесполезной роскошью?» — и подмечает, что если бы человеческая природа была совершенной, если бы она не требовала постоянного обуздания, то не было бы потребности в воспитании и, вообще, в педагогических усилиях.
Таким образом, трактовки категории «добродетельная жизнь» в проповедях свт. Фаддея содержат мысли о педагогической целесообразности возвеличивания в человеке сил добра, формирования в нем способности к противостоянию злому, разрушающему в человеке собственно человеческое начало. Христианское воспитание, следуя мысли свт. Фаддея, способно решить эту задачу, поскольку оно является единственно правильным, сообразным с природой человека, потому что его цель состоит в том, чтобы перевоспитать его по образу и подобию Бога. Вот именно поэтому-то святитель называет добродетель божественным Педагогом, дающей возможность достижения тех целей, какие педагоги ставят при воспитании, когда говорят, что воспитание должно вести воспитанника к счастью. Тогда душа слабая и немощная сделается мужественной. Утомленный борьбою человек укрепится духовно, когда закон Господа будет «вложен во внутренность его и в сердце его написан будет», когда о грехах его не будет более воспоминания Господа17.
Отправной точкой трактования категории «добродетельная жизнь» в отечественной религиозно-педагогической литературе вт. пол. XIX — нач. XX в. явилась обострившаяся к этому времени в рамках христианской мысли проблема
16 Фаддей (Успенский), свт. Записки по дидактике. Тверь, 2003. С. 23.
17 Там же. С. 43.
соотношения знания и веры, что привело к двум тенденциям внутри христианства — открытого гуманизма и аскетического мировосприятия. Соперничество этих тенденций отразилось на содержательной канве трактовок категории «добродетельная жизнь», в которых представление о человеке и его воспитании определило сущностное своеобразие этой категории.
В работах «Оправдание добра», «Смысл любви» В. С. Соловьева, «Сумерки просвещения» В. В. Розанова, «Столп и утверждение истины», «У водоразделов мысли» о. Павла (П. А. Флоренского) в трактовках категории «добродетельная жизнь» прослеживается убеждение, что только христианское учение заключает наиболее глубокую объективную истину о человеке, о смысле его бытия, потому что христианство явило человеку не только правду о Боге, но и правду о нем самом. В рассматриваемых работах лейтмотивом проходит мысль о воспитательном совершенствующем воздействии сосредоточения человека над проблемой метафизического бытия за божественной тайной. В трактовках категории «добродетельная жизнь» в вышеназванных трудах содержится мысль о том, что духовно богатым и нравственно воспитанным человеком будет тот, кто возведет в свое сознательное и целенаправленное усилие добродетель «заботу» как постижение истины о самом себе и смысла своего бытия за пределами божественной тайны. Ф. М. Достоевский писал: «Человек есть тайна, . я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Между тем тайна человека исчерпывающе открывалась в личности Христа, точнее в его доброте, милосердии, справедливости, в его помощи страждущим и обремененным, в его земном страдании за грехи каждого человека. Не случайно в трактовках категории «добродетельная жизнь» отразилась христоцентрическая направленность приобщения человека к нормам добродетельной жизни.
Подобные трактовки категории «добродетельная жизнь» характерны и для работы «Наука о человеке» философа и богослова этого времени В. И. Несме-лова. Его представление о безусловной сущности человека, имеющей не безликое космическое начало и абстрактно-всеобщее психологическое свойство, а божественное происхождение, укрепило в трактовках категории «добродетельная жизнь» богоподобные витальные характеристики человека. Опираясь на евангельскую заповедь будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный (Мф 5. 48), В. И. Несмелов в трактовке категории «добродетельная жизнь» усилил мысль о первостепенной роли добродетели в процессе воспитания и самовоспитания, имеющей силу Христа и побуждающую человека к достижению божественного совершенства личности. Но для этого, замечает мыслитель, требуется мужественное признание укорененности греха в человеческой природе и мобилизация воли для его искоренения.
Подводя общий итог, отмечу, что на содержание трактовок категории «добродетельная жизнь», представленной в отечественной религиозно-педагогической литературе второй половины XIX — начала XX в., сильное воздействие оказывала православная этическая традиция, связанная с ведением человеком социально одобряемой добродетельной жизни. Форматы приобщения воспитанников к ценностям, диктующим уважительное отношение к другим, себе, природе, Богу на разных исторических этапах приобретали свой неповторимый лик, который
определялся множеством факторов. Среди них доминирующим всегда был педагогический, ибо он позволял приобщить человека к ведению добродетельной жизни, понять прикладную значимость ведения социально одобряемой жизни и оценить эффективность педагогических усилий. Категория «добродетельная жизнь» в отечественной религиозно-педагогической литературе вт. пол. XIX — нач. XX в. предстает в качестве понятия, определяющего мерило истинности педагогических взглядов и верности воспитательной практики, поэтому данную категорию этого периода следует рассматривать как конкретное, тесно связанное с общественными и духовными процессами явление педагогической культуры.
Ключевые слова: категория «добродетельная жизнь», этико-педагогические представления о добродетельной жизни, отечественная религиозно-педагогическая литература, православная этическая традиция.
THE CATEGORY OF «THE VIRTUOUS LIFE»
IN THE RELIGIOUS AND PEDAGOGICAL LITERATUREOF OUR COUNTRY FROM THE SECOND HALF OF THE XIX CENTURY TO THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
M. I. MAKAROV
Purpose — to investigate a theoretical and methodological, historical and pedagogical key interpretation of category of «the virtuous life» of the religious and educational literature of our country from the second half of the XIX century to the beginning of the XX century. Special attention is given to consideration of the role and place of Christian faith in the formation of man on the path of a virtuous life, building upon the universal values of Goodness, Truth and Beauty.
The concept of integrity of the world historical and pedagogical process as well as civilizational, anthropological, genetic, "germenevtichesky", scientific and socio-structural made approaches formed methodological basis of research. Approaches offered by the author and conclusions are notable for scientific novelty which can be detected in identification and the characteristics of pedagogical aspect of category of «the virtuous life» of the religious and educational literature of our country from the second half of the XIX century to the beginning of the XX century, in justification of specifics of ethical and pedagogical understanding of category of «the virtuous life» from ontology positions which expand scientific ideas of the methodological bases of Pedagogics.
The article concludes that the that the purport of interpretations of category of «the virtuous life» of the religious and educational literature of our country from the second
half of the XIX century to the beginning of the XX century heavily influenced by the Orthodox ethical tradition connected with the conduct of a person socially encourages virtuous life. The category of «the virtuous life» of the religious and educational literature of our country from the second half of the XIX century to the beginning of the XX century is presented as a true pedagogical concepts of loyalty and educational practice. Therefore, this category of this period should be seen as closely associated with a particular social and spiritual processes of pedagogical culture phenomenon.
Results of research can be applied in the field of the theory and history of Pedagogics and the philosophy of education.
Keywords: the category of «the virtuous life», ethical and pedagogical understanding of a virtuous life, the preachy pedagogical literature of our country, the religious and pedagogical literature of our country, Orthodox ethical tradition.
Список литературы
1. Буткевич Т. И. О христианских началах научного образования // Вера и разум. М.,
1903. С. 69.
2. Соловьев В. С. Оправдание добра. М., 2012. С. 98.
3. Филарет (Дроздов), митр. Творения. Слова и речи. В 5 т. Т. 3. М., 2006. С. 168.
4. Иоанн Кронштадтский, св. прав. Живое слово мудрости. М., 1997. С. 77.
5. Игнатий (Брянчанинов), свт. Судьбы Божии. М., 1999. С. 4.
6. Игнатий (Брянчанинов), свт. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием. СПб., 1870. С. 56.
7. Макарий (Булгаков), митр. Слова и речи Макария, митрополита Московского, произ-
несенные в 1841—1868 годах в Киеве и Петербурге, в Тамбовской и Харьковской епархиях. СПб., 1891. С. 90.
8. Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие: в 2 т. Т. 1. Киев, 2007. С. 533.
9. Феофан Затворник, свт. Начертание христианского нравоучения. М., 1891. С. 469.
10. Фаддей (Успенский), свт. Записки по дидактике. Тверь, 2003. С. 23.
