CC BY
101
Н.С. Жукова
КАТЕГОРИАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ И ПРОБЛЕМА ГРАММАТИЧЕСКОЙ СИНОНИМИИ (НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННОГО НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)
Рассматривается одна из наиболее спорных проблем теории грамматики - проблема разграничения синонимии и вариантности, обосновывается невозможность существования в категориальной парадигме синонимичных форм. На основе изложенных теоретических положений показан статус отношений между формами претерита и перфекта, между ирреа-лисом и кондиционалисом в современном немецком языке.
Термин «синонимия», заимствованный из лексикологии, в настоящее время очень широко употребляется в работах по грамматике. В исследованиях, посвященных этой проблеме, затрагиваются вопросы как морфологической, так и синтаксической синонимии (обзор работ по грамматической синонимии см. [1]). В данной статье рассматриваются отношения морфологических форм. Однако речь идет не о синтагматической или контекстуальной синонимии, возникающей в результате транспозиции одного из членов оппозиции в область употребления своего противочле-на (о контекстуальной синонимии см. [2]), а о системной или парадигматической синонимии, точнее, о возможности синонимичных отношений между членами парадигмы, манифестирующими определенную морфологическую категорию. Ответ на этот вопрос связан с решением одной из наиболее спорных проблем теории грамматики - проблемы разграничения синонимии и вариантности.
В лингвистической литературе системные грамматические синонимы определяют как разные, но однородные грамматические формы (структуры), совпадающие в своем основном грамматическом значении и различающиеся дополнительными грамматическими значениями и объемом значений [1. С. 81]. В качестве примеров такой синонимии традиционно приводят формы перфекта и претерита индикатива современного немецкого языка [3, 4, 5, 6, 7, 8], а также ирреального конъюнктива (ирреалиса) и кондиционалиса [6, 7]. Так, например, О.И. Москальская характеризует перфект и претерит современного немецкого языка как парадигматические синонимы. «Soweit das Perfekt als direktes Vergangenheitstempus fungiert, sind Perfekt und Präteritum paradigmatische Synonyme, da beide dessen Ablauf vor dem Redemoment hinweisen» [6. С. 91]. Ср. аналогичное высказывание В.Г. Адмо-ни о синонимичных отношениях между претеритом и перфектом: «Die temporale Bedeutung des Perfekts und die des Präteritums sind im wesentlichen synonym. Beide sind Zeitformen der Vergangenheit und können absolut gebraucht werden» [5. С. 84] (подробно о статусе отношений форм ирреалиса к формам кондиционалиса в современном немецком языке см. [9]).
Представляется, что ставить в один ряд перечисленные формы едва ли правомерно, точно так же, как в принципе констатировать в глагольной парадигме современного немецкого языка синонимию, т.к. «собственно-грамматические категории конституируются объединением и взаимным противопоставлением
различных грамматических форм, соотносящихся по одному признаку - значению данной категории» [10. С. 47]. Другими словами, сам принцип выделения грамматической категории объясняет невозможность существования в рамках одной категории как омонимичных, так и синонимичных отношений, т.к. исключает и полное различие - условие выделения омонимии (формы объединены общим грамматическим значением соответствующей категории), и тождество значений соответствующих форм - условие выделения синонимии (формы противопоставлены в рамках этого общего грамматического значения).
В лингвистической литературе в отношении лексической синонимии неоднократно отмечалось, что в языке при пристальном его рассмотрении почти нет синонимов в плане абсолютного тождества содержания. Ср. в этой связи определение X. Гаугера, согласно которому синонимы - это слова, имеющие почти одно и то же значение, но различные сферы употребления: «Die Synonyme sind Wörter, die zwar dieselbe Bedeutung haben, aber verschieden gebraucht werden» [11. С. 12]. Для синонимичных отношений, по его мнению, наряду с одинаковой семантикой характерно и некоторое отличие значений. Ср.: «Synonimität ist ein besonderes Verhältnis. Dieses Verhältnis ist einerseits durch Ähnlichkeit, andererseits durch Verschiedenheit der Bedeutungen gekennzeichnet» [11. С. 12]. По мнению Г.В. Колшанского, «существование абсолютных синонимов неприемлемо было бы для системы языка по той причине, что они не соответствуют внутренней организации лексики языка в плане разрешения моно-и полисемии слова в пределах конкретного высказывания. В соответствии с действующим в системе языка законом равновесия и законом экономии в рамках самой синонимии наблюдается диалектическое противоречие: с одной стороны, возникновение лексических единиц (единиц с близким, но неодинаковым значением), с другой - постоянное стремление к их резкой семантической дифференциации» [12. С. 48]. Та область лексики, которая обычно причисляется к синонимии, определяется только как функциональная синонимия с так называемыми «оттенками значений». «Совершенно ясно, что эти “оттенки значения” и составляют те дифференциальные признака значения слова, которые делают его словом со своим особым содержанием» [12. С. 48].
В парадигме глагола современного немецкого языка формы перфекта и претерита также являются формами со своим особым содержанием, особым грамма-
тическим значением. Трактовка данных форм как синонимов основывается на том, что обе формы обозначают действие, совершившееся до момента речи, т.е. имеют значение «прошедшего». Однако при таком подходе игнорируется собственно лингвистическая характеристика этих форм. Выражая общее понятийное содержание «прошедшее», формы претерита и перфекта имеют свои языковые особенности, свое языковое содержание, характерное для данной языковой системы на конкретном этапе её исторического развития. Ср. в этой связи: «Понятие вообще не может служить надежной основой для объединения каких-либо лингвистических фактов по признаку их однородности. Необходимо обращать внимание на значение - лексическое или грамматическое, проявляющееся в конкретных формах его выражения» [3. С. 14]. Очень убедительно это было показано в работе В.М. Павлова «Темпоральные и аспектуальные признаки в семантике “временных форм” немецкого глагола и некоторые вопросы теории грамматического значения». Её автор обосновывает положение о том, что аспектуальные признаки входят в семантический потенциал глагольных форм немецкого языка, которые принято называть «временными формами», причем под семантическим потенциалом грамматической формы он понимает систему значений, принадлежащих форме в языке [13. С. 42].
Обобщая исследования отношений перфекта и претерита в плане полевой организации данных отношений в языковой системе, В.М. Павлов подчеркивает, что при акцентах на синонимию этих форм остается в тени то существеннейшее обстоятельство, что различение перфекта и претерита в грамматическом строе современного немецкого языка глубоко и прочно обосновано специфическими центральными зонами их значений, которые четко противопоставляются, если оценивать соответствующие значения как темпораль-но-аспектуальные семантические комплексы. В указанной работе широко представлены точки зрения отечественных и зарубежных грамматистов, которые также отмечают различия в значениях рассматриваемых форм. Показательно в этой связи мнение немецких грамматистов В. Флемига [14] и П. Айзенберга [15]. Согласно точке зрения В. Флемига, формы претерита обозначают действие как длящееся или протекающее в прошлом: «Das Prateritum (‘vergangen’) charakterisiert ein Geschehen oder Sein als 'in der Vergangenheit verlaufend oder andauernd» [14. С. 391]. Формы перфекта, по его мнению, характеризуют действие как произошедшее, законченное без акцента на определенную временную фазу его протекания: «Das Perfekt (’allgemein’, zeitindifferent + vollzogen’) bezeichnet einen allgemeinen Vollzug» [14. С. 392].
К выводу о неправомерности интерпретации отношений между формами перфекта и претерита как синонимичных приходит также Л.С. Ермолаева. В период вхождения в парадигму глагола перфект выступает как относительная временная форма. По мнению некоторых исследователей, он входит в особую категорию временной отнесенности [16. С. 71]. Анализируя положение перфекта в системе современного
немецкого языка и его отношение с претеритом, Л.С. Ермолаева показывает, что в результате темпо-рализации перфекта он занимает место претерита в абсолютном ряду, сохраняя при этом и свое прежнее значение. Претерит приобретает относительное значение непредшествования в прошедшем. Для современного немецкого языка одноразовое употребление претерита в изолированном предложении или в окружении других форм нетипично. В сложном предложении в сочетании с плюсквамперфектом он «предсказуем» и, следовательно, не выступает здесь в своем парадигматическом значении. Различие между претеритом и перфектом, расхождения в сфере их употребления представляются производными от их парадигматических значений. Парадигматическое значение перфекта - предшествование настоящему, тогда предшествование моменту речи предстает как частный случай этого общего значения. Будучи вытесняемым перфектом из сферы абсолютного употребления, претерит кладет начало новому ряду относительных значений (непредшествование прошедшему - одновременность), настоящему, будущему, из которых два последних не имеют специальных морфологических средств выражения [17. С. 19].
Ср. в этой связи примеры, которые приводит О.И. Москальская, отмечая при этом, что синтагматическое, относительное временное значение претерита -«одновременность в прошедшем». Значение это четко выступает при замене претерита на плюсквамперфект:
«1) Sie begriff, dass ihre Eltern auf sie warteten.
2) Sie begriff, dass ihre Eltern auf sie gewartet hatten.
Der Ersatz des Prateritums durch das Plusquamperfekt macht das Oppositionsverhaltnis zwischen diesen Tempora deutlich:
Prateritum
Gleichzeitigkeit in der Vergangenheit (schwaches Oppositionsglied).
Plusquamperfekt
Vorzeitigkeit in der Vergangenheit (starkes Oppositionsglied)» [6. С. 95].
Интерес в свете рассматриваемой проблемы представляет точка зрения на временные формы немецкого глагола Ж. Фурке, согласно которой формы претерита и перфекта противопоставлены в системе относительных времен также по признаку «одновременность/предшествование» [18. С. 128].
Приведенные взгляды различных авторов на характер отношений между претеритом и перфектом, как и проанализированный ими языковой материал, свидетельствуют о тех расхождениях, которые наметились в развитии значений этих форм, что еще раз подтверждает несовместимость синонимичных отношений, приписываемых указанным формам, с их категориальным статусом. Однако в лингвистической литературе в доказательство синонимии претерита и перфекта нередко приводят примеры их взаимозаменяемости в определенных контекстах. Т акой подход представляется неубедительным [14, 15]. Ср. в этой связи мнение П. Айзенберга, в соответствии с которым возможность взаимозаменяемости в определенных контекстах не означает, что перфект и претерит имеют одинаковые значения: «Es
ist zwar unbestreitbar, dass Perfekt und Präteritum häufig ohne Bedeutungsänderung ausgetauscht werden können. Das besagt aber nicht, dass sie bedeutungsgleich sind» [15. С. 125].
Взаимозаменяемость претерита и перфекта объясняется тем фактом, что в истории немецкого языка претерит долгое время был единственной временной формой выражения прошедшего, вернее, ненастоящего (т.к. в то время для выражения значения будущего в системе языка еще не существовало специальной грамматической формы - футурума). Ср. частое употребление в современном немецком языке презенса для выражения будущего. В данном случае имеет место контекстуальная синонимия форм презенса и футурума. О контекстуальной же синонимии целесообразнее вести речь и в случае возможности употребления перфекта и претерита в одном контексте. Ср. в этой связи [17. С. 20].
Совсем другая судьба у форм ирреалиса и кондиционалиса. Если в период вхождения в парадигму глагола и перфект, и кондиционалис не дублировали значения соответствующих флективных форм, то в современном немецком языке парадигматическое значение кондиционалиса тождественно парадигматическому значению ирреалиса. Развитие первоначальной привативной оппозиции между ними пошло в направлении снятия.
Претеритальные формы ирреалиса и кондиционалиса современного немецкого языка не имеют различий в значении и взаимозаменимы во всех сферах употребления.
Следует, однако, подчеркнуть, что в начале XX в. велась борьба против словосочетаний с «wurde» и против употребления его в определенных типах придаточных предложений. Ср.: «...Anfang unseres Jahrhunderts wurde ein Kampf gegen “wurde” geführt. Man sprach sich gegen seine Verwendung im Absichtssatz, im Wunschsatz, im Einraumungs- und im Vergleichssatz und auch im Nebensatz der Bedingung aus» [19. С. 65].
В современном немецком языке подобные ограничения в употреблении словосочетания «wurden+инфи-нитив» не имеют места. Так, например, В. Юнг отмечает, что употребление словосочетаний с «wurde» в условных предложениях больше не является некорректным. Ср.: «Die starre Schulregel, dass im Konditionalsatz die Umschreibung falsch und unberechtigt sei, gilt aber nicht mehr» [20. С. 247]. X. Глинц также пишет о том, что формы кондиционалиса в живом языке не воспринимаются больше как ошибочные [21. С. 341]. В.Г. Адмони подчеркивает тенденцию в системе современного немецкого языка к замене форм конъюнктива формами кондиционалиса. Ср.: «In der neuesten Zeit macht sich die Tendenz geltend, den Konjunktiv durch den Konditional zu ersetzen» [5. С. 205].
В грамматиках современного немецкого языка отечественных и зарубежных лингвистов обычно перечисляются виды предложений, ограничивающие дистрибуцию кондиционалиса. Сам факт, что ограничения эти не совпадают у разных авторов, подтверждает положение о вариативности названных форм и свидетельствуют о проникновении кондиционалиса во всё новые сферы употребления. Показательны в этой связи данные, которые приводит в своей статье «Zur Verwendung von
„wurde“ in der deutschen Sprache der Gegenwart» X. Майер. Ограничения в употреблении кондиционалиса, которые имели место в начале нашего столетия, для современного немецкого языка уже не актуальны. Анализ текстов, проведенный X. Майером, показывает всё возрастающее употребление в современном немецком языке кондиционалиса вместо форм ирреального конъюнктива, что соответствует развитию в немецком языке аналитического строя («.entspricht der Entwicklung zum analytischen Sprachbau») [19. С. 65]. Ср. выводы, к которым приходит автор названной статьи. Он отмечает, что употребление «wurden+инфинитив» в будущем будет расти и заменит конъюнктив II, особенно его формы, образованные от слабых глаголов. «Die Untersuchungsergebnisse deuten an, dass der Gebrauch von “wurde“ in der Zukunft zunehmen wird, besonders im Hinblick auf den Ersatz des Konjunktivs II der schwachen Verben. Verzichtet wird gewiss auch in der Zukunft auf altertumliche Konjunktiv II-Formen. Der zunehmende Gebrauch von „wurde“ durfte als ein sprachokonomisches Mittel zur Moduskennzeichnung angesehen werden» [19. С. 69]. Аналогичные выводы делает в своей работе и П. Браун: «.dass der wurde-Konjunktiv in der deutschen Gegenwartssprache sehr stark zunimmt» [22. С. 98].
Таким образом, отношения между формами прете-ритального конъюнктива и кондиционалиса (иначе -синтетического и аналитического ирреалиса) в системе современного немецкого языка отвечают тем критериям, которые выдвигаются в лингвистической литературе для разграничения отношений вариантности и синонимии. Ср.: «Критерием вариантности является равнозначность сосуществующих форм, свободное варьирование их в пределах одной эпохи и одного стиля. Именно это создает демаркационную линию между вариантностью и синонимией» [23. С. 57].
Как было показано выше, мнения лингвистов относительно статуса отношений между формами синтетического и аналитического ирреалиса, как и выдвигаемые ими критерии разграничения синонимов и вариантов, очень противоречивы. Ср., например, положение о том, что взаимозаменяемость не является обязательным критерием вариантности [24. С. 8] с критерием разграничения синонимии и вариантности, предложенным О.И. Москальской [23]. Представляется, что и проблема разграничения синонимии и вариантности, и противоречивость мнений относительно статуса отношений между ирреалисом и кондиционалисом в современном немецком языке объясняются традиционно сложившейся в лингвистике последовательностью этапов грамматического (в данном случае морфологического) анализа, когда за исходный его этап принимается анализ оппозитивных отношений между словоформами. Аналогичный подход имеет место и при фонологическом анализе. Особый интерес в этой связи представляет схема фонологического анализа, предложенная Б.В. Касевичем [25].
В соответствии с теорией Л.В. Щербы отправным пунктом лингвистического анализа является текст. «Задача лингвиста состоит в том, чтобы описать язык по данным текста» [26. С. 26]. Результат этот достигается при использовании процедуры отождествления
по отношению к элементам и связям текста. «Отождествляются те элементы текста, которые обнаруживают определенную общность с точки зрения выполняемых ими функций, а эти функции в конечном счете сводятся к обеспечению выражения и восприятия смысла» [25. С. 8]. Оппозитивный анализ имеет место только после процедуры идентификации формальных вариантов. Таким образом, сам вопрос о статусе отношений между формами типа «kame» и «wurde kommen» (формами синтетического и аналитического ирреалиса) просто не возникает. На основе общности выполняемой ими функции они отождествляются как варианты. Такой подход ещё раз подтверждает правомерность интерпретации отношений между указанными формами как вариантных.
Пример вариантности синтетического и аналитического ирреалиса в современном немецком языке опровергает также точку зрения на морфологические варианты системных парадигматических форм как на периферийные формы в системе языка. Ср.: «...морфологические варианты стоят на периферии системы, так как... они не обладают собственным категориальным инвариантом, не входят в противопоставления данной микросистемы, они дистрибутивно ограничены...» [27. С. 127]. В системе современного немецкого языка формы кондиционалиса противостоят формам индикатива точно так же, как и претеритальные формы конъюнктива, и отвечают критерию грамматической системности, выдвигаемому Л.К. Граудиной при определении грамматических вариантов [24. С. 8].
Представляется, что «периферийность» не является обязательной чертой вариантов, а зависит от их продуктивности. В рассматриваемой паре вариантов формы аналитического ирреалиса являются продуктивными, т.к. новый аналитический способ выражения значения ирреальности соответствует общим тенденциям и направлению развития грамматической системы современного немецкого языка. Показательно, что продуктивный вариант имеет и ряд коммуникативных преимуществ. Ср. в этой связи указанную выше статью X. Майера.
Конкретный языковой материал современного немецкого языка показывает также несостоятельность положения, встречающегося в лингвистической литературе, согласно которому варианты могут иметь только отдельные формы в парадигме, а не весь парадигматический ряд. В данном случае в системе современного немецкого языка наблюдается смена способа выражения грамматического значения ирреальности: имеет
место анализ на уровне морфологии. (О разграничении анализа на уровне морфологии и аналитизма на уровне синтаксиса см. [28].) Ср. в этой связи положение о том, что может наблюдаться наложение нескольких моделей в одном парадигматическом ряду (следствием этого нередко является значительная парадигматическая вариативность и скрещение различных уровней -фонемного и морфемного, морфемного и синтагматического, синтагматического и лексического) [29. С. 50]. Морфологизация сочетания «wurden+инфинитив» (становление аналитической конструкции) как раз связано с изменением его уровневого (переход на уровень морфологии) и лексического статуса глагола «wurden», т.е. имеют место взаимодействие (перекрещивание - по терминологии Э.А. Макаева) лексического, синтаксического и морфологического уровней и изменение отношений между ними.
Изменение в способе формального выражения соответствующего категориального значения не может сразу привести к исчезновению старого способа выражения. Будучи средством общения, язык должен постоянно выполнять свою коммуникативную функцию, поэтому стадия варьирования и постепенная замена конкурирующих способов выражения соответствующих значений (которая происходит значительно дольше жизни одного поколения) является необходимым и естественным состоянием языковой системы как объективно существующей и развивающейся реальности, так как язык изменяется, оставаясь самим собой.
Неразграничение синонимичных и вариативных отношений, а также интерпретация синтетического и аналитического ирреалиса в современном немецком языке как синонимичных форм «затемняют» те изменения, которые произошли и происходят в его системе. Ср. положение о том, что вариативность возникает на переходных этапах в слабых звеньях перестраивающейся системы языка [30. С. 138]. Вариативность форм синтетического и аналитического ирреалиса в современном немецком языке, т.е. системная избыточность (в системе языка сосуществуют несколько единиц для выражения того же самого значения), является типологически отмеченной. Она отражает произошедшие в соответствии с общими аналитическими тенденциями развития всей языковой системы немецкого языка изменения на морфологическом уровне, поэтому её выделение важно как для внутриуровневой морфологической типологической характеристики языка, так и для создания его цельносистемного типологического описания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Шенделъс Е.И. Понятие грамматической синонимии // Доклады высшей школы. Филологические науки. 1969. № 1.
2. Шенделъс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике (на материале глагольных форм современного немецкого языка). М., 1977.
3. Ярцева В.Н. О грамматических синонимах // Романо-германская филология. M., 1967. Вып. I.
4. Хлебникова И.Б. Сослагательное наклонение в английском языке. Калинин, 1971.
5. Admoni W.G. Der deutsche Sprachbau. M., 1986.
6. Moskalskaja O.I. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. М., 1993.
7. Schendels E. Deutsche Grammatik. M., 1988.
8. Schmidt W. Grundfragen der deutschen Grammatik. Eine Einfuhrung in die funktionale Sprachlehre. Berlin, 1969.
9. Жукова Н.С. Системный статус форм ирреалиса в современном немецком языке и особенности их темпоральной семантики // Сибир-
ский филологический журнал. Новосибирск: СО РАН, 2003. № 1.
10. Смирницкий А.И. Лексическое и грамматическое в слове // Вопросы грамматического строя. М., 1955.
11. Gauger H.M. Zum Problem der Synonymie. Thubingen, 1988.
12. Колшанский Г.В. Проблемы противоречий в структуре языка // Энгельс и языкознание. М., 1972.
13. Павлов В.М. Темпоральные и аспектуальные признаки в семантике «временных форм» немецкого глагола и некоторые вопросы теории грамматического значения // Теория грамматического значения и аспектологические исследования. Л., 1984.
14. Flamig W. Grammatik des Deutschen. Einfuhrung in Struktur- und Wirkungszusammenhange. Berlin, 1998.
15. Eisenberg P. Grundriss der deutschen Grammatik. Stuttgart; Weimar, 1994.
16. Смирницкая O.A. Эволюция видовременной системы в германских языках // Историко-типологическая морфология германских языков. Категория глагола. М., 1977.
17. Ермолаева Л.С. О принципе историзма в грамматических описаниях // Сборник научных трудов МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1981. Вып. 170.
18. Fourquet J. Prolegomena zu einer deutschen. Grammatik; Schwann; Dusseldorf, 1981.
19. Meier H. Zur Verwendung von «wurde» in der deutschen Sprache der Gegenwart // Sprachpflege. 1985. № 5.
20. Jung W. Grammatik der deutschen Sprache. Leipzig, 1996.
21. Glinz H. Die innere Form des Deutschen. Bern, 1962.
22. Braun P. Tendenzen in der deutschen Gegenwartssprache. Stuttgart, 1997.
23. Москалъская О.И. Вариантность и дифференциация в лексике литературного немецкого языка // Норма и социальная дифференциация языка. M., 1979.
24. Граудина Л.К. О грамматических вариантах // Русский язык в начальной школе. 1979. № 6.
25. Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983.
26. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.
27. Ермолаева Л.С. Типология развития системы наклонений // Историко-типологическая морфология германских языков. Категория глагола. М., 1977.
28. Солнцева Н.В., Солнцев В.М. Анализ и аналитизм // Аналитические конструкции в языках различных типов. Москва; Ленинград, 1965.
29. Макаев Э.А. Понятие давления системы и иерархия языковых единиц // Вопросы языкознания. 1962. № 5.
30. Горбачевич К.С. Вариантность слов и языковая норма: на материале современного русского языка. Л., 1988.
Статья представлена кафедрой английской филологии факультета иностранных языков Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «Филологические науки» 20 февраля 2006 г.
Гальцова Н.П., Михалева Л.В., Ерохин В.К.
Современные образовательные технологии в иноязычной подготовке будущего специалиста / Под общ. ред. В.А. Дмитриен-ко. - Томск: 8ТТ, 2004. - 168 с.
^N5-93629-185-5
Предлагаемый авторами подход к решению проблемы модернизации иноязычной подготовки будущих специалистов базируется на лингвометодических, дидактических и психологических основах обучения иностранным языкам и ориентирует на разработку учебных материалов с использованием инновационных технологий: графового моделирования, компьютерных инструментов поддержки переводческой деятельности, психотехнологий (гельштат-подхода и нейро-лингвистического программирования). Внедрение современных технологий в образовательном процессе способствует формированию и укреплению мотивации к изучению, успешности в достижении поставленных целей, более эффективному усвоению знаний иностранного языка.
Монография представляет собой результат коллективного труда ученых томских вузов и может быть рекомендована докторантам, аспирантам и студентам гуманитарных и технических специальностей, а также широкому кругу читателей, интересующихся указанной проблемой.
п
jCAß:
Н.П.Гальцова, Л.В. Михалева, В.К. Ерохин
СОВРЕМЕННЫЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ
ТЕХНОЛОГИИ
В ИНОЯЗЫЧНОЙ
ПОДГОТОВКЕ
БУДУЩЕГО
СПЕЦИАЛИСТА
