CC BY
79
УДК 343.9 ББК 67.51
С.Ф. Милюков
КАРАТЕЛЬНО-ПРЕВЕНТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ ДАЛЕКО НЕ ИСЧЕРПАН
Аннотация: Говорить о кризисе наказания, как инструмента карательной политики, не приходится. Ни одно государство земного шара не отказалось от наказания потому, что ни один политик, государственный деятель или самый проницательный учёный не смог предложить полноценную замену таковому.
Ключевые слова: уголовное наказание; смертная казнь; кризис наказания. S.F. Milyukov
THE PUNITIVE AND PREVENTIVE POTENTIAL OF CRIMINAL PUNISHMENT IS FAR FROM EXHAUSTED
Summary: There is no crisis of punishment as an instrument of punitive policy. No state has abolished punishment because no politician, statesman or the most perceptive scientist could offer a full-fledged replacement to it.
Key words: criminal punishment; death penalty; crisis of punishment.
Последние десятилетия западные [3], а вслед за ними и некоторые российские криминологи, пишут о так называемом кризисе наказания. При этом речь идёт, преимущественно, о таком наиболее известном его воплощении, как лишение свободы. Я.И. Гилин-ский подчёркивает: «Тюрьма служит школой криминальной профессионализации, а не местом исправления» [1, с. 523].
Думается, что говорить о кризисе именно наказания, как инструмента карательной политики, не приходится. Дело в том, что существенные пороки наказания, калечащие душу и тело осуждённого, присущи этому виду государственного принуждения изначально. О них хорошо было известно и в древности, и в Средние века, и, тем более, в XIX веке, когда начались глубокие научные изыскания в сфере генезиса преступного поведения и реакции общества и государства на него.
Почему же и в XXI веке ни одно государство земного шара не отказалось от наказания? Да потому, что ни один политик, государственный деятель или самый проницательный учёный не смог предложить полноценную замену таковому. Попытка большевиков построить бесклассовое общество, которому не нужно государство с его непременными атрибутами в виде полиции, судов и тюрем, потерпела крах.
Криминология
ВЧЕРА СЕГОДНЯ ЗАВТРА
Наказание же, при всех его «побочных» эффектах, способно обеспечить контроль над преступностью на приемлемом для государства уровне (исключая, разве что, периоды революционных потрясений и сопровождающих их гражданских войн). Как верно отмечается в литературе, «несмотря на возросший интерес... к исследованию... «восстановительного правосудия», уголовная репрессия остаётся основным и порой единственным вариантом разрешения уголовно-правового конфликта в рамках правосудия» [2, с. 13].
В связи со сказанным закономерен тот резонанс, который вызвал содержательный доклад Л.Б. Смирнова [9]. В нём он, в частности, развивает ранее высказанные мысли о восстановлении преемственности между советской и современной пенитенциарной политикой. В опубликованной три года назад монографии (неоправданно малоизвестной ввиду скудности тиража) он писал: «ГУЛАГ представлял собой сложный административно-хозяйственный комплекс в системе учреждений и хозяйства СССР. С одной стороны, ... это централизованная система изоляции социально опасных нарушителей и контрреволюционных элементов. С другой - ГУЛАГ являлся производственно-хозяйственным главком НКВД, организовавшим трудовое использо-
С.Ф. Милюков. КАРАТЕЛЬНО-ПРЕВЕНТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ 27
вание изолированных... на основе ежегодно устанавливаемых союзным правительством промышленных и хозяйственных планов» [8, с. 84].
При этом осуждённые за контрреволюционные преступления не доминировали в общем контингенте лишённых свободы (на 1 января 1935 г. их было 16,3 %, а на 1 января 1941 г. - 29,3 %) [8, с. 84-85]. Ясно, что среди них были не только невиновные люди. Не случайно Леонид Борисович даёт обширную цитату из выступления И.В. Сталина на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) буквально накануне начала Великой войны (конец мая 1941 г.). Воспроизведём её частично: «... Враги народа основной своей задачей ставили свержение советского строя, восстановление капитализма и власти буржуазии в СССР, который бы в этом случае превратился в сырьевой придаток Запада, а советский народ - в жалких рабов мирового империализма [...]. Захватив власть ... в стране, опираясь на уголовные и деклассированные элементы, эти презренные и жалкие предатели намеревались [...] закабалить страну путём получения иностранных займов. Отдать в концессию выгодные ... промышленные предприятия. Отдать Японии сахалинскую нефть, а Украину - Германии» [8, с. 87].
Не правда ли то, что данный сценарий, сорванный героическим сопротивлением советского народа в 1941-1945 годах, во многом удалось реализовать полвека спустя: в 19911993 годах? Нынешняя изоляция России на международной арене чревата гораздо большими угрозами, нежели попытки блокады могучего в духовном, военном и экономическом отношении Советского Союза.
Потому исправление преступника отнюдь не является главной целью наказания. Скажем больше: в криминологии справедливо критикуются предусмотренные в ст. 43 УК РФ цели наказания. В частности, вместо них Д.А. Ше-стаков предлагает законодательно закрепить следующие функции: удержания лица, совершившего преступление, от новых преступлений (функция защиты человека), реституция (восстановление положения потерпевшего), ресоциализация осуждённого [10, с. 27].
Наказание ценно для власти, прежде всего, тем, что оно способно обеспечить (пускай и временно) прекращение общественно опасной деятельности и без такового «катарсиса»
за счёт изоляции виновного, лишения его имущества и должности, установления перманентного надзора за ним и его жилищем, интенсивного использования его физических и интеллектуальных возможностей для общегосударственных нужд. Не зря в древнеримской юриспруденции бытовало изречение: «Transgressione тиШрПсаЭа, crescat роепае тШсЭю» (при умножении правонарушений пусть возрастает применение наказаний) [4, с. 519].
Критики бесчеловечности наказания зачастую упускают из вида, что после распада социалистического лагеря во главе с Советским Союзом Европа и остальной мир всё быстрее продвигаются к новому глобальному катаклизму. В этих условиях большинство государств (в том числе и Россия) стали тяготиться наказанием с его многочисленными процедурами уголовно-правового, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного свойства и переходят к «голому» подавлению инакодействующих, да и инакомыслящих. Их принуждают к «толерантности», а если они сопротивляются, то в отношении них и их близких принимаются грубые меры, вплоть до физического уничтожения [5, с. 20].
В этом же ключе следует рассматривать продолжающийся уже несколько лет перевод ряда традиционных преступлений (оскорбление, побои и др.) в разряд административных деликтов (см., в частности, недавно принятый Федеральный закон от 7 февраля 2017 г. № 8-ФЗ). Ясно, что административное преследование, в отличие от уголовного, гораздо проще для представителей власти и не требует от них усилий по раскрытию неочевидных посягательств. Процессуальные же возможности самого правонарушителя и его адвоката резко сужены. Поэтому традиционные наказания (включая смертную казнь [6]) - это не самое худшее изобретение в противодействии девиантному поведению уголовно-правового свойства.
Покажем это на конкретном примере. В начале апреля 2017 года (сразу после знакового теракта в петербургском метро) в Астрахани произошли дерзкие вооружённые нападения на сотрудников дорожной полиции и национальной гвардии. В ответ были мобилизованы значительные силы. Преступников быстро обнаружили и уничтожили, хотя имелась воз-
2 (45) 2017
можность захватить их живыми, поскольку они находились в безлюдном месте и были полностью блокированы.
Почему это произошло? Помимо законного чувства мести за погибших товарищей сотрудники спецслужб прекрасно понимали, что при задержании боевиков последним будет гарантировано сохранение жизни. Возникает вопрос: «Зачем государство, наделяя рядового, сержанта, младшего офицера силовых структур полномочиями самостоятельно решать, сохранить или нет жизнь человеку, в отношении которого не произведено ещё ни одного следственного действия по установлению его вины, воспрещает делать это квалифицированным судьям, приговор которых будет подвергаться тщательной процессуальной проверке?».
Ответ один - политическая ангажированность законодательной и исполнительной власти, стремящейся таким путём утвердить свою «цивилизованность» (хотя от смертной казни до сих пор не собираются отказываться государства-наследники наиболее древних цивилизаций на Земле - Китай, Индия, Япония).
Пагубные последствия этой псевдолиберальной демагогии очевидны: внесудебное истребление экстремистов и их близких порождает озлобленность достаточно широких слоёв населения (прежде всего, мусульманского), ширит число сторонников джихада против «неверных», грубо обрывает нити, ве-
дущие к террористическому подполью и среде сочувствующих ему.
Поэтому наиболее цивилизованный путь состоит, по нашему убеждению, как раз в разумном применении смертной казни по суду. Подсудимому предоставят весь спектр законных методов защиты, а лишение его жизни будет производиться в действительно исключительных случаях, когда иным образом невозможно прервать череду его злодеяний (пожизненное лишение свободы, увы, не всегда это способно обеспечить [7]).
Весьма продуктивным станет назначение смертной казни условно, подобно тому, как это уже делается в Китае. Перед осуждённым к таковой мере могут быть поставлены следующие условия (помимо безупречного поведения): а) всемерно способствовать органам власти в предотвращении, пресечении особо тяжких преступлений и задержанию виновных в них лиц (в нашем случае - террористического характера); б) так или иначе обеспечить прекращение противоправной деятельности со стороны оставшихся на свободе соучастников.
Последнее условие означает возвращение к легальной практике взятия в заложники, что наверняка вызовет бурную реакцию так называемых правозащитников, ангажированных исключительно на защиту прав преступников (прежде всего особо опасных). Но не в традиции невско-волжской криминологической школы уклоняться от обсуждения и таких остро дискуссионных проблем.
ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». 3-е изд., испр. и доп. СПб., 2013.
2. Жестеров В.П. Уголовная репрессия в постиндустриальном обществе / Под. ред. Г.Ю. Лесникова. М., 2016.
3. Кристи Н. Пределы наказания. М., 1985.
4. Магуза А.О. Криминологические суждения из римской юриспруденции // Российский криминологический взгляд. 2015. № 1.
5. Милюков С.Ф. Обстоятельства, исключающие общественную опасность деяния. СПб., 1998.
6. Милюков С.Ф. Полемика вокруг смертной казни: поиск новых аргументов // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2002. № 3 (4). С. 70-78.
7. Милюков С.Ф. Правовое невежество как злокачественная угроза национальной безопасности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2016. № 4 (43). С. 29-32.
8. Смирнов Л.Б. Генезис и эволюция уголовно-исполнительной политики России. СПб., 2014.
9. Смирнов Л.Б. Криминологические проблемы уголовного наказания в виде лишения свободы: коррекция целеполагания, принципов и реализации // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 1 (44). С. 47-52.
10. Шестаков Д.А. Преступность и правосознание в свете российской критической криминологии // Региональные особенности состояния правопорядка, уровня правосознания и защищённости населения.
Криминология
ВЧЕРА СЕГОДНЯ ЗАВТРА
С.Ф. Милюков. КАРАТЕЛЬНО-ПРЕВЕНТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ 29
Волгоград, Московский институт потребительской кооперации. Волгоградский филиал. Юридический факультет. 2003.
REFERENCES
1. Gilinskiy Y.I. Deviantologiya: sotsiologiya prestupnosti, narkotizma, prostitutsii, samoubiystv i drugikh «otkloneniy». [Deviantology: sociology of crime, narcotism, prostitution, suicide and other «deviations»]. 3-e izd., ispr. i dop. St.P., 2013.
2. Zhesterov V.P. Ugolovnaya repressiya v postindustrial'nom obshchestve. [Criminal repression in the postindustrial society]. Pod. red. G.Y. Lesnikova. M., 2016.
3. Kristi N. Predely nakazaniya. [Limits of punishment]. M., 1985.
4. Maguza A.O. Kriminologicheskie suzhdeniya iz rimskoy yurisprudentsii. [Criminological judgments from Roman jurisprudence]. Rossiyskiy kriminologicheskiy vzglyad - Russian Criminological View. 2015, no 1.
5. Milyukov S.F. Obstoyatel'stva, isklyuchayushchie obshchestvennuyu opasnost' deyaniya. [Circumstances excluding public danger of the act]. St.P., 1998.
6. Milyukov S.F. Polemika vokrug smertnoy kazni: poisk novykh argumentov. [Polemic about the death penalty: the search for new arguments]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2002, no. 3 (4), pp. 70-78.
7. Milyukov S.F. Pravovoe nevezhestvo kak zlokachestvennaya ugroza natsional'noy bezopasnosti. [Ignorance of the law as a malignant threat to the national security]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2016, no. 4 (43), pp. 29-32.
8. Smirnov L.B. Genezis i evolyutsiya ugolovno-ispolnitel'noy politiki Rossii. [Genesis and evolution of the criminal executive policy of Russia]. St.P., 2014.
9. Smirnov L.B. Kriminologicheskie problemy ugolovnogo nakazaniya v vide lisheniya svobody: korrektsiya tselepolaganiya, printsipov i realizatsii. [Criminological problems of criminal punishment in the form of imprisonment: correction of goals, principles and implementation]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra -Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2017, no. 1 (44), pp. 47-52.
10. ShestakovD.A. Prestupnost' i pravosoznanie v svete rossiyskoy kriticheskoy kriminologii. [Crime and sense of justice in the light of Russian critical criminology]. Regional'nye osobennosti sostoyaniya pravoporyadka, urovnya pravosoznaniya i zashchishchennosti naseleniya. Volgograd, Moskovskiy institut potrebitel'skoy kooperatsii. Volgogradskiy filial. Yuridicheskiy fakul'tet. 2003.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Сергей Фёдорович Милюков - доктор юридических наук, профессор, соучредитель, почётный профессор Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, профессор кафедры уголовного права РГПУ им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: dikoepolesf@gmail.com
INFORMATION ABOUT AUTHOR
Sergey Fyodorvich Milyukov - doctor of Laws, professor, co-founder, honorary professor of the St.-Petersburg International Criminology Club, professor of the department of criminal law at the Herzen State Pedagogical University (Saint-Petersburg, Russia); e-mail: dikoepolesf@gmail.com
2 (45) 2017
