CC BY
14
тировать населению свободу совести, ограниченную лишь рамками правового закона. Однако эта свобода не касалась атеизма.
Анализ дебатов показывает, что октябристская фракция в целом выступала сторонницей религиозной трактовки принципов правового государства и свободы совести в частности. Однако внутри фракции различались представления о цели правового обеспечения этой свободы. Правые октябристы считали такой целью укрепление влияния православной церкви в качестве носителя государственной идеологии; центр - влияния православных и, шире, христианских ценностей; левые - религиозности как таковой.
Список литературы:
1. Гос. Дума. Третий созыв. Стенографические отчёты. 1909 г. - Сессия 2. - Часть IV - Заседания 101-126. - СПб.: Гос. Тип., 1909. - 3476 с.
2. Обзор деятельности Госдумы третьего созыва 1907-1912 гг. - Ч. 2. Законодательная деятельность. - СПб.: Гос. Тип., 1912. - 780 с.
КАМПАНИЯ ПО ИЗЪЯТИЮ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В ЯКУТСКЕ (К ИСТОРИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В СОВЕТСКОЙ ЯКУТИИ)
© Юрганова И.И.*
Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения Российской академии наук, г. Якутск
В статье, на основе данных исторических источников, впервые вводимых в научный оборот, рассматриваются действия советской власти в Якутии по проведению кампании по изъятию церковных ценностей. Представлена характеристика учреждений и организаций Русской православной церкви в Якутии в нач. 1920-х гг., их финансовая составляющая, рассмотрен механизм конфискации церковных предметов в храмах г.Якутска, отмечен, его мирный, в отличии от других местностей, «организованный» характер. Выявлено, что изъятые ценности не были реализованы по своему назначению, не были вывезены за пределы города, установлено их возможное дальнейшее использование для оказания помощи пострадавшим от гражданской войны.
Ключевые слова церковные ценности, Русская православная церковь, голодающие, Якутия, коллективы верующих, икона, верующие.
Государственная политика советской России по отношению к религии и церкви в начале 1920-х гг. была выработана на основе кампании по изъятию
* Старший научный сотрудник сектора истории Якутии, кандидат исторических наук.
церковных ценностей, проводившейся под лозунгом сбора средств в помощь пострадавшим от голода в Поволжье во второй половине 1921 г., ставшим следствием, как засухи, так и разрухи после опустошительной гражданской войны и политики «военного коммунизма». Показательно, что голодом были охвачены одни из самых хлебных районов страны. Известия о начавшемся бедствии, с которым не могли справиться государственные органы, вызвали широкое общественное движение помощи голодающим, в которое включились и светские, и церковные организаций и в стране, и за рубежом. Так, например, значительная помощь была оказана Американской администрацией помощи [1, с. 7].
В рамках кампании в пользу государства изымались находившиеся в храмах всех конфессий изделия из драгоценных металлов и драгоценные камни, без учета художественной и духовной ценности конфискуемого церковного имущества. Изъятие ценностей готовилось и проводилось планомерно и стало продолжением антицерковной деятельности советского правительства.
Основной формой организации верующих, предусмотренной первыми нормативными актами советского законодательства, являлось религиозное общество или группа (коллектив) верующих. В декрете Совета народных комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и инструкции Наркомата юстиции (30.08.1918) по осуществлению мероприятий декрета, разработанных без участия религиозных организаций, была ограничена деятельность религиозных структур, которые не имели права владения каким-либо имуществом (движимым и недвижимым); была запрещена благотворительная, просветительская, педагогическая деятельность, но верующие имели право объединяться в составе церковных и религиозных обществ. Фактом, определяющим хозяйственную деятельность подобных обществ стал запрет их деятельности как юридического лица. Пунктом 12 декрета 1918 г. устанавливалось, что «никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют» [2]. Все приобретенное ими имущество (например, построенные на пожертвования молитвенные здания, пожертвованные иконы, чаши и т.д.) принадлежали государству. Национализированные здания храмов передавались религиозным обществам, которые несли ответственность за их сохранность. Религиозное общество должно было иметь местный характер, связанный с пользованием не более чем одним зданием культа.
Одной из первых готовность оказания помощи голодающим высказалась Русская православная церковь, отделенная по советскому законодательству от государства и лишенная статуса юридического лица. Патриархом Тихоном (Белавиным) в августе 1921 г. было издано воззвание «О помощи голодающим». Глава Русской Православной церкви неоднократно обращался к руководителям государства с просьбой о разрешении проводить, запрещенную церкви, благотворительную работу и признать легитимность
Церковного комитета помощи голодающим, деятельность которого квалифицировалась центральными партийными органами как «уловка классового врага» [3, л. 23]. В декабре 1921 г. Всероссийский Центральный исполнительный Комитет выдал разрешение религиозным организациям собирать помощь нуждающимся, под контролем Центральной комиссии помощи голодающим (Помгол), но только в феврале 1922 г. было введено в действие положение о порядке осуществления этого разрешения, что связано прежде всего с внутрипартийными разногласиями по вопросу об отношении к религии и церкви: от репрессивно военно-чекистских методов до возможности некоторых компромиссов с целью церковного раскола [1, с. 8].
Во втором воззвании от 6 февраля 1922 г. патриарх не только призывал прихожан к благотворительности, но и разрешал передачу для помощи голодающим церковной утвари, не имеющей богослужебного употребления. Тем не менее, (16) 23 февраля 1922 г. был принят декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей, ставший началом общегосударственной масштабной кампании, под руководством Политбюро и вызвавший волну протеста и массовое сопротивление. Лидер нового государства В.И. Ленин указывал на необходимость решительных мер в целях подавления сопротивления духовенства во время проведения кампании. В письме В.М. Молотову, для членов Политбюро ЦК РКП (б), от 19 марта 1922 г. он настаивал на изъятии ценностей в храмах и расстреле «как можно большего количества попов, чтобы они не забыли этого в течении нескольких десятилетий» [1, с. 142; 4, с. 13-14].
Следует заметить, что правительство большевиков ещё с 1918 г. перманентно занималось продажей за рубеж экспроприированных ценностей «царизма» и история этой распродажи ещё ждет своих исследователей [5, с. 12]. На местном уровне, в губерниях и республиках деятельность по изъятию церковных ценностей должна была предваряться пропагандистской компанией. В целом по стране ограбление храмов, оскорбляющее чувства верующих, вызывало сопротивление и протесты, но вместе с этим, имели место и случаи, когда духовенство, стремясь, избежать, обострения обстановки, стремилось не дать власти поводов для силовых действий.
В Якутске, отделенном от центра сотнями тысяч километров, в условиях незавершенности гражданской войны и отсутствии постоянной связи, события по изъятию ценностей церквей носили мирный и даже организованный характер. К началу 1920-х гг. структура православных учреждений и организаций Якутска состояла из епархиального Совета, ревизионного Комитета, Иннокентьевского попечительства о бедных духовного звания и похоронной кассы духовенства, епархиальной библиотеки, редакции журнала «Голос Якутской церкви», Комитета православного миссионерского общества, отделения «Братства Христа Спасителя» и книжного склада с отделом церковных облачений и утвари. Все эти учреждения были расположены в одном здании на Большой улице. В области действовало 118 церквей общее
состояние капиталов которых составляло более 32000 руб. [6, с. 357-362]. В условиях становления новой власти эта сумма представлялась весьма заманчивой, тем более, что нормативная основа для её экспроприации была создана. Приказом начальника Якутского Военно-революционного Штаба Красной Армии от 9 марта 1920 г. был ликвидирован Якутский епархиальный Совет, началось закрытие церквей и ликвидация всех духовных учреждений [7, с. 35]. Представители бывшего духовного сословия Якутии оказались брошенными на произвол судьбы и вынуждены были выживать в новых исторических условиях. На основании декретов новой власти, они были лишены прав граждан, в том числе и избирательных, что затрудняло их трудоустройство и материальное обеспечение. Церкви и религиозные общества не имели права владения собственностью, их имущество объявлялось народным достоянием и подлежало конфискации. Использование богослужебной утвари при совершении богослужения в действующих храмах допускалось только «по особому постановлению местной или центральной государственной власти» [8, с. 596]. В 1921 г., по подозрению в контрреволюционном заговоре, был арестован епископ Якутский и Вилюйский Софро-ний (Арефьев)1. В качестве компрометирующего материала в деле епископа отложились письма-ходатайства прихожан с просьбами о разрешении пасхального служения архиерея. Постановлением Якутгубчека от 13 сентября 1921 г. епископ был выслан в Иркутск, а затем в Сибчека [9].
В газете «Автономная Якутия» опубликованы статьи о «контрреволюционной роли церкви» и, в том числе, и о позиции местного духовенства: «нас прежде всего интересует отношение к этому вопросу якутского духовенства. Что оно скажет? До сего времени якутское духовенство еще не сказало о том, что оно против контрреволюционной политики своих верхов, раз так, то мы вправе предполагать, что оно поддерживает контрреволюционную деятельность своих верхов, а следовательно, оно разделяет и идет в ногу и со всякой другой попыткой «государственного переворота» [10, л. 1].
К началу 1922 г. в городе действовало шесть храмов, находившихся на содержании коллективов верующих [11, с. 23-38]. Кампания по изъятию церковных ценностей началась весной 1922 г. на основании телеграммы Председателя ВЦИК и Наркома юстиции РСФСР, Инструкции местным комиссиям по учету, изъятию и сосредоточению ценностей (утвержденной комиссией по учету и сосредоточению ценностей 23 января 1922 г.). В пункте 7 Инструкции указывалось, что «Ценности, находящиеся в закрытых монастырях и церквах, изымаются комиссией по соглашению с Отделами Управления Губсоветов при обязательном присутствии представителя Губюста и представителя и Губмузея и досматриваются Центральной Экспертной Комис-
1 Софроний (Иван Алексеевич Арефьев) (1879-1937) - епископ Якутский и Вилюйский в 19201921 гг. В 1937 г. постановлением тройки УНКВД по Краснодарскому краю приговорен к расстрелу. Реабилитирован в 2000 г.
сией Главмузея по прибытии их в Гохран». При наркомате рабоче-крестьянской инспекции была создана комиссия по изъятию церковных ценностей, деятельность которой продолжалась до середины 1923 г. [12, л. 9; 12, л. 2-3].
Первые сведения о деятельности комиссии относятся уже к 25 февраля 1922 г., когда из Градо-Якутского Троицкого кафедрального собора было экспроприировано 39 вещей (ризы, венчики, серебряный лист верхней части Евангелия, серебряные наугольники Евангелия, серебряные кресты, ковши, лампадки и цепочки, кадила), из Градо-Якутской Предтеченской церкви изъято 37 предметов весом 19 футов 15 золотников. Интересно, что приказ № 36 Якутского губернского ревкома о проведении изъятия датирован 27 февраля 1922 г. и, таким образом, очевидно, что якутские большевики «бежали впереди паровоза», когда, послушные воле центра, они начинали кампанию, а затем обеспечивали её легитимность.
27 февраля 1922 г. была конфискована церковная утварь Градо-Преобра-женской церкви, в том числе, 26 предметов из серебра (венцы, ризы икон и образов, кадила, ковши, доски с Евангелия) и др. Общий вес конфискованного серебра составил 88 фунтов 45 золотников [13, л. 13, 43].
Как свидетельствуют архивные документы, 4 мая 1922 г. в комиссию поступило заявление от коллектива верующих Преображенского храма с просьбой о замене изъятой ризы одной из икон. «Равноценная», согласно инструкции, замена предусматривала выкуп церковной вещи не равным по весу количеством того же драгметалла, а в 2-3 раза большим. Так, коллектив верующих, выражая просьбу о замене серебряной ризы иконы Собора Архангела Михаила, предлагал взамен серебряные же ризы семи икон и чайную ложку (4 72 зол.), принадлежащие членам этого коллектива (Н.Н. Москвину, св. П.А. Суворову, Н.Н. Грибановскому, О.И. Бурнашову, Н.И. Москвину [13, л. 6].
29 марта комиссия посетила Никольский храм, составив акт об изъятии ценностей: серебряных с золотом и позолотой риз, золотых и серебряных венцов, серебряных кадил весом 3 пуда 10 золотников, стоимостью 4738 р. 28 коп. [13, л. 20].
Таким образом, к концу марта оставались «неизъятыми» ценности только двух церквей - Монастырской и Богородицкой. По отзыву председателя комиссии П. Киренского в Монастырской церкви комиссия не провела работу «по причине не подготовленности почвы для благоприятного исхода дела и частых церковных богослужений». Можно предположить что, верующие, таким образом, препятствовали ограблению их храма. В Градо-Якутской Богородицкой церкви изъятие ценностей не было проведено в связи с «несвоевременности сдачей коллективу верующих всего церковного имущества особой комиссией в состав которой входили товарищи фронтовики, при чем один из членов указанной комиссии т. Крылов убит в бою». Вероятно, что «товарищи фронтовики», закрывая храм и изгоняя из него клир, не озаботились передачей имущества коллективу верующих [13, л. 63].
В начале июля 1922 г. Якутским Губревкомом была получена телеграмма от председателя Комиссии Помгол Поволжья с просьбой об уточнении количества изъятых ценностей. Ответное письмо наркома финансов Семенова дает представление о положении дел в городе. Нарком указывал, что общий вес конфискованного составляет, согласно протоколам комиссии, 8 пудов 10 фунтов 62 золотников 42 доли. Тем не менее, в конце 1922 - первой половине 1923 гг. имущество городских храмов находилось в кладовой городской расчетной кассы [13, л. 58, 62].
Архивные документы свидетельствуют, что в апреле 1923 г. на заседании президиума Якутского центрального исполнительного Комитета был заслушал вопрос о возмещению убытков населению, пострадавшему от гражданской войны. На основании доклада председателя ЦКП последствий голода Донского-2, президиум постановил, что все ценности Компомгол и его органов, находящиеся в Якутии, должны быть переданы в распоряжение ЦКПпослегол и гражданской войны для чего следовало «возбудить» ходатайство перед ЦКПпослегол РСФСР о разрешении использовать эти ценности на нужды местной ЦКПпослегол и гражданской войны. Таким образом, очевидно, что к голодающим Поволжья ценности из городских церквей Якутска так и не попали, они не были вывезены за пределы Якутии. Остается выразить надежду, что они в итоге действительно были реализованы для пострадавших в годы гражданской войны в Якутии, что также вызывает сомнения, так как источников, подтверждающих эти факты, выявлено не было [13, л. 61]. На основании косвенных данных и воспоминаний очевидцев существует предположение, что малая часть конфискованного церковного имущества была передана в музей, судьба другой его части неизвестна.
Показательна и судьба церковных ценностей, конфискованных в масштабе всей страны. Историков давно интересовал вопрос, куда были истрачены средства от добытых с таким трудом, а часто и кровью, церковных ценностей, тем более что механизма контроля за расходованием этих средств создано не было. На основании опубликованных источников установлено, что из конфискованных 4,6 миллионов золотых рублей, только на 1 млн. был действительно закуплен хлеб для голодающих, остальные средства были истрачены как на саму кампанию по изъятию, так и на кампанию по дальнейшему разгрому и расколу Русской Православной церкви [1, с. 81-82]. Парадокс советской действительности состоял в том, что финансирование мероприятий по уничтожению церкви осуществлялось из средств добытых путем узаконенного грабежа самой церкви.
Список литературы:
1. Архивы Кремля. В 2-х кн. / Кн. 1. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. -М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН); Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1997.
2. Декрет СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (23.01.1918), Постановление народного комиссариата юстиции «О порядке проведение проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (24.08.1918) // Сборник узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. - М., 1926.
3. Государственный архив Российской Федерации. Ф. А-353. Оп. 5. Д. 254.
4. Цыремпилова И.С. Взаимоотношения государства и Русской православной церкви в Байкальской Сибири (1917-1930-е гг.): историография и источники. - Улан-Удэ, 2008.
5. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Красные конкистадоры. - М., 1994.
6. Юрганова И.И. Православие в совестко Якутии / под ред. С.В. Ку-щенко, Г.П. Литвинцевой // Сибирь: история и современность: правовые, экономические и исторические аспекты развития: колл. монография. - Новосибирск, 2008. - С. 351-380.
7. Голос Якутской церкви. - Якутск, 1920, 8 апреля. - № 7.
8. Цыпин В., протоиер. Курс церковного права. - Клин, 2000.
9. Архив УФСБ по Республике Саха (Якутия). Д. 2640-р.
10. Автономная Якутия. Якутск. - 1922, 9 августа. - № 8.
11. Юрганова И.И. Церкви Якутии (краткая история). - Якутск. 2010.
12. Национальный архив Республики Саха (Якутия). Ф. 50. Оп. 1. Д. 4.
13. НА РС (Я). Ф. 50. Оп. 1. Д. 25.
