CC BY
75
УДК 314.15 ББК 60.7
Ю. А. АВДЕЕВ
Какая демографическая политика сможет оживить экономику Дальнего Востока
Представлена региональная позиция относительно мер демографической политики для Дальнего Востока на период до 2030 г., разработанных Институтом научно-общественной экспертизы по заказу Министерства Российской Федерации по развитию Дальнего Востока. Обсуждаются вопросы оценки сложившейся демографической ситуации за последние 25 лет, наиболее устойчивые тенденции, формулируется альтернативная цель демографической политики, приоритеты и последовательность реализации проектов, направленных на преодоление регионального демографического кризиса.
Ключевые слова: Дальний Восток, демографическая политика, естественное воспроизводство населения, миграционные потоки, человеческий капитал.
Yu. A. Avdeev
Which Demographic Policy Can Revitalize the Economy of the Far East?
The paper puts forward the regional perspective on measures for demographic policy in the Far East for the period up to the year 2030 developed by the Institute of Scientific and Public Examination (Moscow) by request of the Ministry of the Far East. The author discusses the assessment of the current demographic situation in the region over the past 25 years, trends in population reproduction and migration processes, as well as clarifies the purpose of demographic policy, priorities and sequencing of projects aimed at overcoming regional demographic crisis.
Keywords: Far East, demographic policy, natural reproduction of population, migration flows, human capital.
Нет другого такого региона на планете, как российский Дальний Восток - более 6 млн кв. км суши и около 5,5 млн кв. км акватории в национальной экономической зоне. И все это осваивает население, численность которого меньше половины жителей Москвы: только суши на каждого приходится по квадратному километру. У ближайших соседей
АВДЕЕВ Юрий Алексеевич — кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник. Тихоокеанский институт географии Дальневосточного отделения Российской академии наук. 690041, Владивосток ул. Радио, 7. avdyural@mail.ru.
© Авдеев Ю. А., 2016
плотность населения в сотни раз больше, и это пространство плюс потенциальные природные ресурсы нередко становятся предметом обсуждения справедливости распределения этих богатств. Несоразмерный численности населения масштаб территории является национальной проблемой, которая усугубляется тем, что здесь уже четверть века сохраняется тенденция убыли населения, и прогнозы на этот счет неутешительны.
С этой точки зрения решение демографических проблем региона более чем актуально. Министерство РФ по развитию Дальнего Востока инициировало проведение в 2015 г. конференции, в ее рамках были представлены и теоретические, и практические соображения по сдерживанию убыли населения. Работа над Концепцией демографической политики Дальнего Востока до 2030 г. продолжалась больше года, проект обсуждался участниками межрегиональной рабочей группы, а в октябре 2016 г. состоялась вторая конференция по разработке мер демографической политики.
Задача на перспективу до 2030 г. в документе сформулирована, на первый взгляд, амбициозная: за пятнадцать лет достичь численности в 8 млн чел., т. е. вернуть утраченные позиции начала 90-х гг. прошлого столетия.
Судя по числу принятых ранее документов (указов президента, распоряжений правительства, программ1), немало усилий было направлено на сдерживание оттока населения. Но демографический потенциал региона, тем не менее, за эти годы сократился почти на 20 %. Не заметить этого противоречия невозможно. Если демографическая политика России на Дальнем Востоке до сих пор была «направлена на стабилизацию», но в долгосрочной перспективе эта стабилизация не просматривается, значит, нужен беспристрастный диагноз, нужен честный ответ на вопрос, почему этого до сих пор не произошло. Зачем нужен еще один документ: чтобы ситуацию изменить или поставить его в один ряд с теми, которые не смогли на нее повлиять?
Три года назад в Комсомольске-на-Амуре премьер-министр России Дмитрий Медведев, открывая первое заседание правительственной комиссии по развитию Дальнего Востока, честно признался, что «все подходы, все модели, которые мы использовали в последние годы для того, чтобы
1 Указ Президента РФ от 07.05.2012 № 606 «О мерах по реализации демографической политики Российской Федерации»; указ Президента РФ от 14.09.2012 № 1289 «О реализации государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом; поручение Президента РФ от 23.08.2016 № Пр-1658 (п. 3) в рамках Государственной программы Российской Федерации «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона», утвержденной постановлением Правительства РФ от 15.04.2014 № 308; Концепция демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года, утвержденная указом Президента РФ от 09.10.2007 № 1351; Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года; Концепция государственной семейной политики в Российской Федерации; Концепция развития приграничных территорий субъектов Российской Федерации, входящих в состав Дальневосточного федерального округа; и др.
кардинальным образом изменить развитие Дальнего Востока, не являются абсолютно удачными. Они не принесли пока того результата, на который мы рассчитывали. Они не дали экономического эффекта. Как ответственные люди, мы обязаны об этом сказать вслух». Но третьего не дано - либо мы серьезно работаем над поиском путей изменения ситуации, либо демографическая деградация таки приведет к окончательной утрате Россией Дальнего Востока.
Самые существенные потери с 1991 г. понесли северные и отдаленные территории (Магадан, Камчатка, Чукотка, Сахалин). Какие бы мотивы ни лежали в основе решения каждого, кто покинул эту территорию, в целом север был «перегружен» людьми, кто-то оказался «лишним», и теперь эти территориальные социально-экономические системы находятся на пути к некоему равновесному состоянию. Не получится ли так, что благое намерение восстановить численность вызовет новую волну оттока населения?
Другими словами, есть ли потребность у региона в таком количестве населения, как эти ориентиры соотносятся с перспективами региональной экономической стратегии, какие отрасли производства потребуют такого количества рабочих рук, какой ныне и каким должен быть уровень производительности труда, какими качественными характеристиками должны обладать люди, или ограничимся лишь количественными показателями? Это то, что должно быть в основе Концепции, нацеленной на рост численности.
Базовым вопросом, не отвечая на который невозможно обосновать прирост численности населения, является выбор направления долгосрочной экономической политики региона. Не решение тактических задач, за результаты которых нужно отчитаться уже сегодня, а стратегия, которая реализуется в формуле: «Дальний Восток - приоритет на весь XXI век». Приоритетным направлением экономического развития в интерпретации Министерства РФ по развитию Дальнего Востока является экспорт природных ресурсов, и это значит, что нынешняя численность населения избыточна. Возможно поэтому там часто приводится в качестве примера Чукотский автономный округ, где за эти годы население сократилось втрое, а теперь демонстрирует положительную динамику. Но что такое прибавка в 1,5-2 тыс. чел., если за предыдущие два десятка лет численность населения этой территории сократилась на 100 тыс.! Решение выселить значительную часть людей с территории с экстремальными условиями проживания на Крайнем Севере абсолютно верное: вахтовый метод организации производств, минимизация социально-инфраструктурных затрат региона является, пожалуй, правильным. И этот опыт должен найти свое отражение в Концепции, как один из эффективных вариантов решения в том числе
демографических проблем. Но это невозможно распространять на территории с относительно благоприятными климатическими условиями. То есть необходим дифференцированный подход к решению демографических и миграционных проблем для территорий с разными условиями, особенно имея в виду масштабы данного региона, сопоставимого с Австралией.
Современная региональная демографическая ситуация обусловлена процессами, происходящими в стране, и отношением государства к этому региону на протяжении жизни целого поколения. Принятые за последнее 3-4 года законы и происходящие институциональные преобразования направлены на преодоление негативных тенденций, но это если и произойдет, то в будущем, тогда как без правильного понимания и честной оценки уже произошедшего сложно принимать верные решения. Поэтому в Концепции необходим глубокий анализ времен «безграничного» суверенитета, позволяющий сделать вывод о том, что без государственного участия перспектив у этой огромной территории быть не может. Жители региона интуитивно это понимают, и принимают для себя решение его покинуть, чем и объясняется массовый отток населения.
Когда для объяснения причин отъезда с Дальнего Востока привлекается аргумент «сложные климатические условия», это верно лишь отчасти, потому что среди мотивов климат редко фигурирует. Если есть более сильные мотивы (условия для бизнеса, отличный проект, хороший заработок и т. д.), к климату можно приспособиться, или, во всяком случае, эти издержки покрываются материальным вознаграждением. Значительная часть населения Дальнего Востока обитает в климатических условиях не хуже, чем в центральных регионах России. Гораздо важнее, и люди на это чутко реагируют, какова заинтересованность государства в том, чтобы они здесь жили и работали. Историческая память сохраняет, пусть даже в виде мифов, какие стимулы применялись на разных этапах освоения территории Дальнего Востока. Поэтому в Концепции важно отразить и опыт первопоселенцев, и записи Ф. Ф. Буссе, и столыпинскую аграрную реформу, и хетагуровское движение, и оргнаборы, - всё, за счет чего здесь создавались производства, строились города, с помощью каких институциональных, организационных и управленческих решений обеспечивался приток населения, какими были стимулы для переселения, какова их эффективность. Нужен честный и глубокий анализ и ответа на вопрос, почему на протяжении полутора веков население Дальнего Востока прирастало, а за последние 25 лет стало стремительно сокращаться, почему люди вдруг стали уезжать, кто эти люди, где они потом реализовали себя, и как во всем этом участвовало государство, какие меры предпринимались, сдерживался ли отток, за счет каких ресурсов регион выжил.
Было бы неверно представить этот период кратким историческим эпизодом: с 2012 г. «впервые за 20 лет в Дальневосточном федеральном округе
наблюдается естественный прирост населения», «устойчиво снижается уровень миграционного оттока населения...». Уговорить себя, что демографический спад преодолен, можно. Но здесь пока еще остались свидетели и участники социально-экономического эксперимента, который доказал, что территория нового хозяйственного освоения без государственного участия не имеет шансов на динамичное развитие. Реальные потери составили почти 2 млн чел., что не могло не сказаться на демографической структуре населения. За три последних года прирост рождаемости составил 31 тыс. чел., а какой должна быть рождаемость, чтобы компенсировать утраченную численность? Миграционный отток замедлился, но нельзя исключать того, что теперь уже и уезжать просто некому.
Из анализа демографических процессов на кратких временных отрезках невозможно делать основательные выводы. Тот незначительный прирост населения региона, который действительно наблюдается в последние годы, имеет отношение не только к нынешним усилиям федеральных и местных властей, но и ко временам перестройки и антиалкогольной кампании, когда родилось несколько больше детей, а это превышение уходит корнями в комплекс мер, направленных на стимулирование рождаемости в начале 60-х гг. прошлого века, когда за послевоенным бэби-бумом наметился спад.
Кстати, обе конференции в Хабаровске продемонстрировали отсутствие владения методами демографии (слово уже усвоили, а до инструментов пока не дошли) чиновниками дальневосточных субъектов Федерации: в редкой презентации для анализа использовались демографические пирамиды. Преимущественно «позитивная демографическая динамика» строится на основании двух-трехгодичных цифр: в прошлом году было столько, в этом увеличилось или уменьшилось на столько-то процентов, отсюда вывод. Но демографическую ситуацию, и не только на завтра, а по меньшей мере на три десятилетия вперед, можно достаточно точно показать с использованием возрастно-половых пирамид, анализ которых является обыденным делом данной науки. В Приморском крае поколение 20-24-летних на 15 % меньше наиболее многочисленной группы 25-29-летних (рожденных в те самые годы перестройки), а численность более молодых возрастов 15-19, 10-14 лет меньше уже в 2,2 раза. Через пять-десять лет эти группы войдут в активную фазу воспроизводства, и какие потребуются стимулы, чтобы рождаемость сохранилась хотя бы на нынешнем уровне? Без вариантов до 2030 г. доля естественного прироста населения может оказаться существенно меньше той, на которую рассчитывают сегодня.
Демографическая ситуация усугубляется еще и тем, что на протяжении многих лет сохранялась устойчивая тенденция суженного воспроизводства: на каждые 100 женщин приходится 75-80 рожденных девочек, что значит только одно - новое поколение сможет родить меньше, чем их
родители. Можно ли в этой связи настаивать на том, что здесь «более высокими темпами растет рождаемость»?
«Сверхвысокую» смертность мужского населения в регионе можно объяснять как угодно, предлагать различные меры профилактики, пропагандировать здоровый образ жизни и ограничивать потребление алкоголя, но пока сохраняется структура занятости с преобладанием производств с повышенным риском травматизма (моряки, шахтеры, лесорубы и т. п.), вряд ли можно рассчитывать на сколько-нибудь заметные позитивные изменения. То есть по-прежнему актуальны вопросы перспектив хозяйственной специализации региона и то, какие отрасли здесь получат развитие.
При анализе демографической ситуации в регионе важно уделить пристальное внимание матерям-одиночкам, воспитывающим двух и более детей. Их удельный вес достигает до трети всех рождений, и эти проблемы только за счет пособий на детей и даже материнского капитала решить весьма затруднительно. Возможно в качестве одной из мер демографической политики в регионе должно стать создание более широкой сети военных (кадетских, суворовских) училищ для подростков из неполных семей. Какую-то часть забот, не исключено, могли бы взять на себя Министерство обороны РФ и МЧС России.
И еще один вопрос: какую долю в сокращении численности населения составили военнослужащие, их семьи и те гражданские лица, которые были заняты на их обслуживании? Убыль населения на 93 % обусловлена миграционным оттоком, но кто эти люди? Если ситуацию оценивать не только статистически: прибыло-убыло, но и вспомнить, что произошло в эти годы с армией, пограничниками, предприятиями ВПК и т. д., брошенные военные городки, заводы без госзаказов, рыбаки без океанического флота, то мигранты, покинувшие эту территорию, и территория, потерявшая эту часть населения, будут выглядеть иначе. Если верна статистика, приведенная нашим коллегой, то за период с 1985 по 1996 г. численность вооруженных сил Дальнего Востока сократилась с 370 тыс. до 43 тыс. чел.2 А это значит, что по меньшей мере половину общих потерь населения региона составили военнослужащие и их семьи. То есть анализ демографической структуры населения является необходимым элементом, без которого последующие рекомендации и меры будут абстрактны и нереализу-емы. Утрата этой части населения Дальнего Востока существенно повлияла не только на количественные показатели, но и сказалась на его качественных характеристиках.
2 Обзор стратегического положения в Восточной Азии 1996-1997: докл. Японского института оборонных исследований. М., 1997. С. 75-76. (Экспресс-информация ИДВ РАН. 1997. № 12. Со ссылкой на издания УНО «Белая книга по обороне»).
В Дальневосточном федеральном округе сложились условия для формирования по меньшей мере трех типов демографического поведения: для южной зоны Дальнего Востока (Приморский край, юг Хабаровского края, Амурская область, Сахалинская область и Еврейская автономная область), для севера (Магаданская область, Камчатский край, север Хабаровского края, Чукотский автономный округ) и особо выделяется Республика Саха (Якутия). Демографические проблемы этих территорий проявляются по-разному, поэтому решения, набор инструментов, институты будут отличаться.
Думая о позитивной динамике демографических процессов, нельзя сбрасывать со счетов 25-летнюю устойчивую тенденцию демографических потерь Дальнего Востока, поэтому задача первого шага - преодолеть деградацию, а потом уже рассчитывать на развитие. Замах же на «опережающее социально-экономическое развитие» - это сверхоптимизм, который требует очень «нестандартных решений».
Механизм федеральных законов «О территориях опережающего социально-экономического развития», «О свободном порте Владивосток», «О дальневосточном гектаре» похож на федеральный закон 2005 г. «Об особых экономических зонах», который во многом схож с китайскими экономическими зонами. Но то, что работает эффективно в КНР, здесь не получится в силу принципиально иных условиях. Китайские зоны имеют строго очерченные территориальные границы, и они оправданы, потому что там сверхвысокая плотность населения, избыточное предложение рабочей силы, высокий уровень безработицы. Здесь же (во всяком случае, в Приморье) на каждого безработного приходится как минимум две, а то и больше вакансии. В условиях Дальнего Востока границы территорий опережающего развития могут сыграть отрицательную роль, выталкивая тех, кто оказался за ними. Одной из действенных мер демографической политики для Дальнего Востока может стать распространение преференций на любого человека, который предпринимает усилия для производительной деятельности. Поэтому территорией опережающего развития может явиться любое место региона, где осуществляется предпринимательская деятельность.
В Концепции необходима точная формулировка цели демографической политики для Дальнего Востока. Большая численность и сверхвысокая плотность населения наших ближайших соседей (стран СевероВосточной Азии) не позволят достижением на первый взгляд амбициозной цели - численности населения 8 млн чел. - принципиально изменить демографическое положение в макрорегионе. Другое дело, если целью демографической политики России на Дальнем Востоке станет опережающий прирост населения по отношению к притоку инвестиций и вновь создаваемым местам приложения труда за счет положительной динамики
демографических показателей и миграционного сальдо. Необходим абсолютный рост качества человеческого капитала. А это и здоровье населения, и уровень образования, и профессиональные навыки, и общая культура, и, соответственно, выполняемая работа, материальное благополучие, жилье, экология. То есть целью демографической политики является не только и не столько рост количественных показателей (численности населения), сколько главным образом рост качества как человеческого капитала, так и параметров среды его обитания. Эта цель вроде бы должна быть на знамени созданного Агентства развития человеческого капитала, которое пока выполняет задачу кадрового агентства по заполнению вакантных рабочих мест в ТОСЭРах.
В связи с этим возникает вопрос о приоритетах: в какой последовательности должны решаться задачи, на чем должны быть сконцентрированы ресурсы, позволяющие на отрезке в три пятилетних шага достичь максимально возможного результата. Пока преобладающей позицией является ориентир на стимулирование процессов естественного воспроизводства. Предположим, за ближайшие пять лет окажется возможным значительно повысить рождаемость, снизить смертность, добиться роста продолжительности жизни. Финансовых ресурсов на достижение этих результатов потребуется немало, но к 2030 г. прирост дополнительных рабочих рук окажется несущественным, тогда как нагрузка на работающих возрастет значительно. При этом решить задачу улучшения качества жизни населения в регионе, нарастить социально-инфраструктурный потенциал, создать привлекательные условия для мигрантов, не говоря уже о реализации инвестиционных намерений, невозможно. Для этого не будет требуемых рабочих рук, а значит, и удержать население здесь не получится.
Поэтому логика диктует распределение приоритетов в ином порядке. Сначала необходимо стимулировать интенсивный миграционный прирост (за счет особого миграционного режима на локальных территориях -Владивостокской агломерации, свободного порта, затем для территории Дальнего Востока), направляя этот поток преимущественно на социально-инфраструктурное обустройство. На следующем шаге усилия должны быть сосредоточены на сокращении смертности и стимулировании рождаемости, что скажется на показателях продолжительности жизни, здоровья и образа жизни. Разумеется, это не значит, что выдвигая на первое место тот или иной фактор развития, остальные не финансируются, или не являются предметом регулирования. Это не может быть абстрактной, умозрительной конструкцией: приоритет должен быть обоснован путем тщательного анализа, моделирования и расчета. Для разных территорий приоритеты могут быть и иными, точно так же, как приоритеты могут быть различными для разных уровней субъектов принятия решений. В этом будут заключаться различия региональной демографической политики.
Но без концентрации ресурсов и стимулирования по конкретным направлениям развитие (читай: деградация) останется со знаком минус.
Если структурировать таким образом Концепцию, если в ней будет достаточно точно определена цель и выявлены приоритеты, то все конкретные предложения найдут свое место в системе мер по изменению демографической ситуации в регионе. Значимость каждого предложения значительно выше, если оно рассматривается во взаимосвязи как с общей ситуацией, так и во взаимодействии с множеством других.
Если же рассматривать возможности роста численности населения в ближайшие годы, то источников не так уж и много: за счет межрегионального перераспределения внутри страны; за счет привлечения соотечественников, проживающих за рубежом; за счет более широкого привлечения иностранных граждан, которые хотели бы жить и работать на российском Дальнем Востоке. Рассчитывать на существенное перераспределение населения внутри страны в пользу восточных регионов вряд ли можно - демографическая ситуация по многим территориям не менее сложная. Два других источника требуют действительно нестандартных подходов и решений, но они более реальны. Одной из задач могла бы стать оценка возможностей формирования единого рынка труда стран Северо-Восточной Азии и российского Дальнего Востока. Уже принятые законы, активизирующие инвестиционную деятельность, нуждаются в дополнении законом об активизации миграционных потоков на эти территории, например, об особом миграционном режиме (для начала в пределах Владивостокской агломерации), о двойном гражданстве для переселенцев на Дальний Восток.
Бесспорно, основным принципом региональной демографической политики является «единство демографической политики на федеральном, региональном и местном уровне», под этим подразумевается объединение и согласованность действий по вертикали для решения стоящих перед регионом задач. Но пока преобладает очевидная рассогласованность действий: президент говорит о Дальнем Востоке как приоритете на весь XXI век, в принятых за последнее время законах преференции ограничены сроком в 70 лет, людям предлагают бесплатный гектар земли, а транспортные тарифы фактически отрезают регион от центральных районов страны. Замечу, в годы советской власти Дальний Восток являлся своеобразным полигоном для отработки тех или иных демографических новаций, которые не без издержек, но последовательно на всех уровнях внедрялись в жизнь. Те, которые давали положительный эффект, распространялись на другие регионы.
Как бы ни была хорошо продумана концепция демографической политики, какие бы в ней не предусматривались нестандартные решения, но если ее реализацией будут заниматься неподготовленные люди, если здесь не будет обеспечен высокий уровень специалистов в области
демографических и миграционных проблем, вряд ли она будет реализована. Высокий уровень профессионализма может быть достигнут только путем подготовки кадров и переобучения тех, кто сегодня занимается этими проблемами. Потребность в этом есть на всех уровнях - и на муниципальном, и на уровне субъектов Федерации. Нужна специализация, скажем, в Дальневосточном федеральном университете для подготовки молодых специалистов, а также переподготовка кадров в Приморском филиале Академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте Российской Федерации.
Кстати, о роли первого федерального университета на Дальнем Востоке. Уже в самом названии есть нечто из прошлого. Для кого университет Дальневосточный? В нем могли бы обучаться молодые люди из стран Азиатско-Тихоокеанского региона, и не 2-3 тыс. чел., как сейчас, а 50-60 тыс., часть выпускников могла бы и работать у нас, а те, кто вернется на родину, могли бы стать нашими потенциальными партнерами. И что, для них наш университет - дальний? Нет, это Русский Азиатско-Тихоокеанский университет, в котором базовым языком общения и преподавания является русский язык. И английский, и китайский, и японский, и корейский языки в университете должны быть, и они есть, но если значительная часть предметов дается на английском языке, куда пойдет работать такой выпускник, для кого здесь готовят кадры? Это тоже элемент демографической политики.
В основных направлениях демографической политики, если исходить из понимания необходимости обеспечения устойчивого абсолютного роста человеческого капитала региона на длительную перспективу, следовало бы акцентировать внимание на привлечении сюда новых жителей, тех, кто захочет здесь прежде всего жить, а значит, и работать. Потому что если речь идет о трудовых мигрантах, то это далеко не всегда совпадает с задачей роста численности населения. Острота миграционного оттока населения из региона обусловлена еще и тем, что если раньше преимущественно ехали молодые люди, семьи с малолетними детьми, то теперь поехали и пенсионеры, вот вам и замедление темпов миграционного оттока!
Чтобы территория стала привлекательной, здесь должно быть что-то такое, чего больше нет нигде. Что может быть привлекательным для соотечественника, для иностранного специалиста или для молодежи России? Ну, конечно же, не гектар дальневосточной земли, или не всем ясные условия территории опережающего развития. Это не воспринимается как проект, и в Концепции будет ошибкой называть это проектами. Таковыми являются строящийся космодром «Восточный», и туда уже поехали люди, судостроительный завод «Звезда», и там тоже начался приток специалистов. Когда в начале 70-х гг. прошлого века создавался Дальневосточный научный центр Академии наук, сюда поехали тысячи выпускников московских,
ленинградских и других вузов страны. И их «закрепление» обеспечивалось жильем, интересной работой. В Концепции ключом решения многих задач является правильно определенная мотивация: что обеспечит исключительную привлекательность территории, что может активизировать приток населения. А рост численности ведет к росту рождаемости, материальное стимулирование и инфраструктурная поддержка позволят определить эффективность используемых рычагов.
Демографическая политика в не меньшей степени искусство возможного, нежели любая другая политика, и нет смысла перечислять в подробностях все решаемые задачи в области рождаемости, смертности или миграции. Гораздо важнее выстроить, а лучше доказать последовательность действий, которые приведут к искомому результату. Помимо прочего, любое действие потребует финансирования, а значит, ресурсы должны быть сосредоточены на ключевых (стратегических) направлениях. Несомненно, проблемы коренных малочисленных народов должны найти отражение в Концепции, но в не меньшей степени, если решается проблема качественного роста, внимания заслуживает молодое поколение. Вузы Дальнего Востока могут стать привлекательными для приема абитуриентов из других регионов страны, а также из-за рубежа, если здесь образование станет бесплатным. Прием десятков тысяч студентов из стран Северо-Восточной Азии (в том числе и детей соотечественников, проживающих за рубежом) должен стать государственной программой. Необходима также программа по стимулированию выпускников вузов центральной России для работы на востоке страны, как в Дальневосточном отделении Российской академии наук, так и в государственных корпорациях. Десятки тысяч дальневосточников, родившихся в 1980-90-е гг., обучались за рубежом, получили богатый опыт работы, и немало тех, кто хотел бы вернуться домой, но на их пути есть не только сложности с трудоустройством, но проблемы формального характера (паспорт, военкомат и др.). Это еще один из источников, который заслуживает рассмотрения.
Позиции и мнения регионального научного сообщества необходимо доносить до лиц, принимающих решения. Речь не о местечковых амбициях, или противостоянии периферии центру. Живущим на этой территории и ощущающим на себе решения, которые идут сверху, иногда позитивные, а иногда и не очень, абсолютно не безразлично, какой будет эта территория через десятки лет, потому что на ней будут жить их потомки. Или не будут, потому что очередная Концепция демографической политики останется красивой на бумаге, но так и не сможет повлиять на сложившиеся демографические тенденции. И тогда вопрос о будущем Дальнего Востока будет оставаться открытым.
