CC BY
76
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА Том 151, кн. 3 Гуманитарные науки 2009
УДК 8.11.512.145
К ВОПРОСУ ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ПАРЕМИЙ В СВЕТЕ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА
Ф. Ф. Гилемшин Аннотация
В статье рассматривается понятие «языковая картина мира», которое связано с изучением роли человеческого фактора в языке. Приводятся примеры интерпретаций некоторых паремиологических конструкций татарского языка, являющихся одним из способов выражения языковой картины мира.
Ключевые слова: языковая картина мира, паремиологические конструкции, метафорические выражения, интерпретация.
Как известно, в последние годы усилились связи лингвистики с антропологией, психологией, философией, культурологией и другими науками, что привело к возникновению таких синкретичных дисциплин, как этнолингвистика, лингвокультурология, психолингвистика и т. п. В современных лингвистических исследованиях уже невозможно ограничиваться рассмотрением лишь системы языка. Такой подход сформировался под влиянием антропоцентрических ориентаций языкознания, в соответствии с которыми на первое место выводится человек, а язык считается его конституирующей характеристикой.
Еще в конце Х1Х в. был проявлен живой интерес к проблеме соотношения языка и культуры, или языка и народа. Основы данного направления были заложены в трудах В. Гумбольдта, Г. Штейнталя, А.А. Потебни, Л. Вайсгербера и других ученых. В частности, Лео Вайсгербер в своих работах подчеркивает социальную природу языка и его творческий, активный характер. Язык, по его мнению, «социальная форма познания», язык обусловливает создание у человека определенных понятий, он представляет собой особый мир, находящийся между субъектом и объектом, между человеком и внешним миром. Словарный состав, грамматика и синтаксис каждого конкретного языка - не просто отображение культуры говорящих на данном языке. Их следует рассматривать как явление культуры лишь постольку, поскольку они способны раскрывать ее понятия, ценности и традиции.
В современном языкознании проблемы взаимоотношения и взаимодействия двух знаково-понятийных систем - языка и культуры - изучает лингвокультуро-логия, возникшая на стыке лингвистики и культурологии (В.Н. Телия, Ю.С. Степанов, Н.Д. Арутюнова, В.В. Воробьев, В.А. Маслова и др.). Язык в лингвокуль-турологии рассматривается как культурный код нации, а не просто орудие коммуникации. Будучи одним из признаков нации, язык представляет собой главную
форму выражения и существования национальной культуры. Положение о диалектической взаимосвязи языка и культуры является теоретической базой многих современных исследований, прежде всего лингвокультурологических.
Отношения между языком и культурой можно определить как диалектически противоречивое единство, что проявляется в наличии у них общих онтологических черт, а именно: объективно-субъективной детерминации, связи с деятельностью человека и историей общества.
Существует множество лингвистических трудов, доказывающих неидентич-ность «членения» действительности в разных языках. Вильгельм фон Гумбольдт писал: «Разные языки - это отнюдь не различные обозначения одной и той же вещи, а различные видения ее. <...> Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем; человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки в отчетливых и действенных чертах дают нам различные способы мышления и восприятия. Язык всегда воплощает в себе своеобразие целого народа» [1, с. 349]. О том, что языки по-своему определяют смысл познаваемого мира, писал и В.А. Богородицкий: «В разных языках слова для сходных понятий нередко представляют различие не только по своему образованию, но вместе с тем и по оттенку, или нюансу мысли, и отсюда может проистекать и своеобразие в направлении мысли. Таким образом, различие языков заставляет человечество идти к истине как бы различными путями, освещая ее с разных точек зрения, а это служит залогом наиболее полного достижения истины, а не одностороннего» [2, с. 3]. Известно, что разнообразие языков и культур не является случайным. Ни одна культура, как бы богата она ни была, не в состоянии охватить все многообразие мира. Разнообразие языков и культур может быть представлено как их свойство, обусловленное принципом дополнительности. Лео Вайсгербер, указывая на своеобразие каждого языка, писал: «Если бы у человечества существовал только один язык, то его субъективность раз и навсегда установила бы путь познания объективной действительности. Эту опасность предупреждает множественность языков: множественность языков - это множественность путей реализации человеческого дара речи, она обеспечивает человечеству необходимое многообразие способов видеть мир» [3, с. 21].
Понятие «картина мира» широко используется представителями самых разных наук: философии, психологии, культурологии, когнитологии, лингвистики, гносеологии. Оно относится к числу «фундаментальных понятий, выражающих специфику человека и его бытия, взаимоотношение человека с миром, важнейшее условие его существования в мире» [4, с. 11]. В.И. Постовалова определяет картину мира (КМ) как «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира и являющийся результатом всей духовной активности человека» [4, с. 21]. Дополнительные определения - «научная», «общенаучная», «историческая», «физическая», «химическая», «языковая» - конкретизируют понятие «картина мира», которое входит в сочетании с уточняющим словом в обиход еще большего количества областей научного знания. Однако, как справедливо отмечал в свое время Ю.Н. Караулов, выражение «картина мира» продолжает оставаться на уровне метафоры. И тем не менее «в принципах классификации и группировки
понятий, в способах установления зависимостей между ними, безусловно, отражается известное представление о внешнем мире, некоторая “картина мира”» [5, с. 267].
Под картиной мира вслед за исследователями человеческого фактора в языке мы будем понимать «целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, всех его контактов с миром, бытовой, предметно-практической деятельности, созерцания, умопостижения мира» [4, с. 19].
Рассуждения о том, что следует понимать под выражением «языковая картина мира» (ЯКМ), можно найти у Л. Вайсгербера, Э. Косериу, А. Мартине, Б. Уорфа и др.; в разработку проблемы ЯКМ внесли весомый вклад такие российские лингвисты, как Г.А. Брутян, Ю.Н. Караулов, Ю.Д. Апресян, С.Е. Яковлева, А.Д. Шмелев и др. (см. обзоры в [4, 6, 7]). «В языке или речи человеческой, -писал еще в свое время И.А. Бодуэн де Куртенэ, - отражаются различные мировоззрения и настроения как отдельных индивидов, так и целых групп человеческих. Поэтому мы вправе считать язык особым знанием, то есть мы вправе принять третье знание, знание языковое, рядом с другими - со знанием интуитивным, созерцательным, непосредственным и знанием научным, теоретическим» [8, с. 18].
Лингвофилософская проблема «языковая картина мира» тесно соотносится с изучением человеческого фактора в языке. В языкознании она впервые была сформулирована в известных трудах В. Гумбольдта. По Гумбольдту, язык есть одно из «человекообразующих начал»: человек становится человеком только через язык, поскольку именно язык формирует мировидение, мировоззрение, при этом не язык вообще, а именно язык конкретного народа. «Различия между языками суть нечто большее, чем просто различия <. > различные языки по своей сути, по своему влиянию на познание и на чувства являются в действительности различными мировидениями» [9, с. 370].
Лингвокультурология позволяет продуктивно синтезировать знания о культуре, выражаемые при помощи языка, при этом исследователи подчеркивают антропоцентрический характер данного направления и определяют культуру через личность, коллектив, человеческую деятельность. Человек как языковая личность является связующим звеном между языком и культурой. Познать язык можно лишь обратившись к его творцу, носителю, пользователю -к человеку, к конкретной языковой личности.
Поиск смысловых языковых доминант национальной личности предполагает сведение всего многообразия индивидуальных типов к некоторой базовой личности. Национальная личность - это инвариантная, ядерная, общезначимая часть в структуре языковой личности. Национальная личность - это прежде всего совокупность представлений о смысле бытия, целях жизнедеятельности, культурных ценностях и традициях определенной нации. Именно язык позволяет проникнуть в национальное мировидение и мироощущение. Знакомство с языковой картиной мира - необходимое условие представления особенностей национальной культуры, национального менталитета и т. д. «Оно обязательно должно дополняться изучением всего комплекса элементов национальной культуры: истории, фольклора, поэзии, живописи и много другого, включая физическую географию страны» [10, с. 82].
ЯКМ в любом национальном языке формируется на основе двух факторов: внешней среды и человеческого сознания. «Национальный образ мира есть диктат национальной природы в культуре... Естественные национальные языки трактуются как голоса местной природы в человеке» [11, с. 431]. Образы внешнего мира, природы, отраженные в языке, и в частности в паремиях, могут свидетельствовать об исторических передвижениях народов, эксплицировать зашифрованную временем информацию. Например, в татарском языке слово ил многозначно. Ил - это земля, территория, родина, государство, мир, общество, народ, семья и т. д. В литературном языке и разговорной речи очень много пословиц, поговорок, загадок, песен и вообще разных фразеологических выражений, содержащих слово ил. Касаясь значения этого слова, известный татарский ученый, историк и писатель Нурихан Фатах пишет: «В пословице Ил твкерсэ кул булыр, текермэсэ ЧYЛ булыр - «Если ил плюнет, то образуется озеро, если не плюнет, то будет пустыня» слово ил выступает в роли реки, орошающей землю-пустыню. В поговорке Ил агымы белэн су агымы бер - «Течение ил и реки одинаковы» или «Содержание ил и реки - одинаковы» слово ил отождествляется с водой.
В татарских поговорках и пословицах часто упоминаются термины, характерные для приречной зоны, как-то: озеро, тростник, лодка, рыба, рыбная ловля. Например, Илле иле белэн, щикэн куле белэн - «Имеющий ил богат своим илем, тростник - своим озером». В данном случае ил ставится в один ряд с озером, и поэтому логично предположить, что ил здесь также обозначает воду. Поговорка Камышны Y3 кулецнэн ал - «Тростник бери (только) из своего озера» не характерна ни для Монголии, ни для Поволжья или Приуралья. Свое собственное озеро мог иметь только земледелец приречной полосы, где развито ирригационное хозяйство» [12, с. 314].
Автор обращает внимание и на другие странные поговорки, которые никак не сообразуются с природными условиями обитания современных татар: Щилкэне юк тал каек щилгэ каршы баралмас [13, б. 222] - «Не имеющая паруса ивовая лодка против ветра не сможет идти». Лодки, ладьи, сплетенные из тростника или прутьев, существовали в древности только на юге, где не было подходящего строительного леса.
Как отмечает Н. Фаттах, «среди татарских поговорок и пословиц имеются и такие: Ивнэрле ком встеннэн квймэ йвргезэ - «Мастер своего дела по песку лодку движет (приводит в действие)», Акыллы карачы кара щирдэн каек йвртер - «Умный (смышленый) карачи по черной земле лодку движет (приводит в действие)». Известно, что термин карачы - «карачи» существовал во времена Казанского ханства. Карачи были высокопоставленными чиновниками в государственном управлении. Однако неизвестно, чтобы в казанском ханстве водили суда по черной земле. Классической страной, где тащили суда по песку или по черной земле, был Египет» [12, с. 315].
В татарском языке существует также фразеологический оборот кызыл кар яугач [14, б. 422] - «когда красный снег пойдет». Как известно, в нашей средней полосе с неба «красный снег» не идет. Это может случиться только во время извержения вулкана. Однако только в тех местах, где когда-то обитали как кочевники наши далекие предки, не наблюдалось ни извержения вулканов, ни землетрясений.
В татарском языке активны и такие выражения, как щир йотар - «земля проглотит», щир убыла - «земля проваливается» или щир упкан - «в землю провалился» («земля проглотила»), щир йотсын - «пусть (его) земля проглотит!» Подобные выражения могли существовать только у тех народов, кто когда-то сам испытал ужасы природных катаклизмов, кто видел своими глазами и извержения вулканов, и то, как горели леса и горы, как с неба сыпался каменный град вперемешку с красным вулканическим пеплом.
По мнению некоторых исследователей, подобные паремии отражают стершиеся в народной памяти представления об особом укладе жизни предков татар. Сохранились лишь окаменевшие слова и выражения, не всегда понятные современному человеку [12, с. 177].
Человек, живя в определенной материальной среде, часто упускает из виду, что «. пейзаж везде выглядит по-разному. Не все люди знакомы с морем или снегом, земля не везде коричневая (во многих местах она может быть по преимуществу красная, желтая или черная), и даже зелень травы зависит от количества в ней влаги и расположения на открытом солнце (например, в Австралии местность, покрытая травой, скорее желтоватая или коричневая, чем зеленая» [15, с. 233-234].
О том, что для русского народа безусловной доминантой внешней среды являются большие пространства, писали многие исследователи, например,
Н.А. Бердяев: «Широк русский человек, широк, как русская земля, как русские поля. В русском человеке нет узости европейского человека, концентрирующего свою энергию на небольшом пространстве души, нет этой расчетливости, экономии пространства и времени, интенсивности культуры. Власть шири над русской душой порождает целый ряд русских качеств и русских недостатков» [16, с. 280]. Рассуждения о российских пространствах как доминанте внешней среды бытования из сферы общефилософских и культурно-исторических изысканий могут быть переведены в плоскость лингвистического анализа, в область семасиологических исследований. В «Заметках о русском» Д.С. Лихачев отметил неизбежность лингвистических «последствий» влияния широких пространств на национальное сознание, указав, что «оно [это самое пространство] выливалось в понятия и представления, которых нет в других языках» [17, с. 422]. Примером такого исследования можно считать статью А.Д. Шмелева, в которой дается семантический анализ таких слов, как воля, простор, размах, удаль [18, с. 49].
Таким образом, национальный образ мира - это вариант отражения в национальном сознании единой мировой цивилизации, единого исторического процесса. Каждый народ по-своему представляет многообразие мира и по-разному оценивает его. Национальный образ мира определяется географическими и климатическими условиями проживания народа, его образом жизни, родом занятий, ремесел, его традициями и обычаями. Составляющими национального образа мира являются национальные воззрения на мир, национальный склад мышления, то есть национальный способ видения мира, формирующий и предопределяющий национальный характер, национальную душу, иерархию ценностей.
В наибольшей мере неповторимость национального склада мышления отражается в паремиологических конструкциях (пословицах, поговорках, фразеологизмах, приметах, афоризмах и т. п.), которые признаются одним из наиболее
«культуроносных» пластов языка, так как именно в них отражена память народа, его жизни, мировосприятие, мироощущение, его поэзия и мудрость, искусство меткого слова, нравственно-ценностная интерпретация мира.
Любое описание паремиологических конструкций предполагает изучение формы и содержания, то есть изучение так называемых инвариантов смысла и образных форм, в которых этот смысл кодируется языковым сознанием.
Паремии могут отражать универсальность общечеловеческого жизненного опыта безотносительно к этническим особенностям, но наиболее интересны те из них, которые отражают национально-специфические способы осмысления бытия, житейский опыт народа, неповторимую национальную логику и национальную мирооценку.
В ряде работ предлагаются способы классификации паремий с учетом смысловой и формальной тождественности, в частности, О.А. Корнилов (см. [10, с. 259-260]) предлагает выделять четыре типа идиом :
1-й тип: идиомы имеют одинаковый инвариант смысла и одинаковую внутреннюю форму. Например: Язык без костей, а кости ломает - Тел свяксез булса да, свякне сындара [13, б. 437]; Если косить языком, спина не устанет - Тел белэн уракурсац, бил авыртмый [13, б. 437].
2-й тип: идиомы имеют одинаковый инвариант смысла, но разную внутреннюю форму. Это, например, пословицы, которые имеют семантическую эквивалентность: Ворон ворону не выклюет глаз - Аюны аю ашамас, бурене буре ашамас (Медведь не съест медведя, волк не растерзает волка) [13, б. 92]; Гусь свинье не товарищ - Елан бурегэ иш тугел (Змея с волком не дружит) [14, б. 21].
3-й тип: специфичность метафорического выражения смысла сочетается с неоднозначностью (или вариативностью) самого смыслового инварианта. Например: Араларында Yлгэн мэче ята (Между ними - мертвая кошка) [13,
б. 126]; Теленэ шайтан твкергэн (На его язык шайтан плюнул ) [14, б. 130]; Вот где собака зарыта - Юкэдэ икэн чиклэвек (А орехи-то, оказывается, на липе растут) [13, б. 84].
4-й тип: специфичность (несовпадение) смысла сочетается со специфичностью изобразительных средств, используемых для метафорического оформления этого смысла. Например: Койрыгыннан ныграк кыссац куян да шырпы ка-бызыр (Если крепче прижмешь хвост, и заяц спичку зажжет) [13, б. 96].
Таким образом, можно говорить о том, что «...знание пословиц и поговорок того или иного народа способствует не только лучшему знанию языка, но и лучшему пониманию образа мыслей и характера народа» [19, с. 6].
Summary
F.F. Gilemshin. On the Problem of Paroemia Interpretation in the Light of Linguistic Worldview.
The article views the notion of “linguistic worldview”, which is connected t studying the role of human factor in the language. The research presents examples of interpreting some
1 Классификация О. А. Корнилова проиллюстрирована нашими примерами.
paroemic constructions of the Tatar language. These constructions are one of means of explicating the linguistic worldview.
Key words: linguistic worldview, paroemic constructions, metaphorical expressions, interpretation.
Литература
1. Гумбольдт В. Об изучении языков, или план систематической энциклопедии всех языков // Язык и философия культуры. - М.: Прогресс, 1985. - С. 346-349.
2. Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики (Из университетских чтений). -Казань, 1907. - 576 с.
3. Вайсгербер Й.Я. Родной язык в формировании духа. - М.: Едиториал УРСС, 2004. -232 с.
4. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. ред. Б. А Серебренников. - М.: Наука, 1988. - С. 8-69.
5. КарауловЮ.Н. Общая и русская идеография // Языковая картина мира. -М.: Наука, 1976. - С. 267.
6. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. - М., 1997. - Вып. 35. - С. 272-298.
7. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. - М.: Наука, 1990. -204 с.
8. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: в 2 т. - М.: Наука, 1963. - Т. 2. - 363 с.
9. Гумбольдт В. Характер языка и характер народа // Язык и философия культуры. -М.: Прогресс, 1985. - С. 370-381.
10. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. - М.,1999. - 349 с.
11. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. - М.: Сов. писатель, 1988. - 447 с.
12. Фаттах Н. Язык богов и фараонов. - Казань: Тат. книжн. изд-во, 1999. - 485 с.
13. Татар халык ижаты. Мэкальлэр 11эм эйтемнэр. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1985. - 592 б.
14. Нзкый Исэнбэт. Татар теленец фразеологик CYЗлеге: 2 т. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1990. - Т. 1. - 495 б.; Т. 2. - 366 б.
15. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. - М.: Рус. словари, 1997. - 416 с.
16. Бердяев Н.А. О власти пространств над русской душой // Бердяев Н.А. Судьба России. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2005. - С. 279-285.
17. Лихачев Д.С. Заметки о русском // Лихачев Д.С. Избранные работы в трех томах. -Л.: Худож. лит., 1987. - Т. 2. -С. 418-494.
18. Шмелев А.Д. «Широкая» русская душа // Рус. речь. - 1998. - № 1. - С. 31-49.
19. Дубровин М.И. Английские и русские пословицы и поговорки в иллюстрациях. -М.: Просвещение, 1995. - 349 с.
Поступила в редакцию 12.03.09
Гилемшин Флер Фоатович - кандидат филологических наук, доцент кафедры восточных языков Института востоковедения Казанского государственного университета. E-mail: Fler.Gilemshin@ksu.ru
