CC BY
59
Copyright © 2016 by the Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences
Published in the Russian Federation
Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities
of the Russian Academy of Sciences
Has been issued since 2008
ISSN: 2075-7794; E-ISSN: 2410-7670
Vol. 26, Is. 4, pp. 83-94, 2016
DOI 10.22162/2075-7794-2016-26-4-83-94
Journal homepage: http://kigiran.com/pubs/vestnik
UDC 81'362 (811.512)
Comparative Studies of Western Yugur Noun-Forming Affixes Revisited
Gulgaysha S. Sagidolda 1, Magripa K. Yeskeeva 2, Begzhan Abdualyuli 3
1 Ph. D. in Philology, Professor, Department of Kazakh Linguistics, L. N. Gumilyov Eurasian National University (Astana, Republic of Kazakhstan). E-mail: asem963@mail.ru.
2 Ph. D. in Philology, Professor, Department of Turkology, L. N. Gumilyov Eurasian National University (Astana, Republic of Kazakhstan). E-mail: mag61103@inbox.ru.
3 Ph. D. in Philology, Professor, Department of Kazakh Linguistics, L. N. Gumilyov Eurasian National University (Astana, Republic of Kazakhstan). E-mail: bekzhan_a7@mail.ru.
Western Yugur is a Turkic language which is nowadays on the verge of extinction and assimilation resulting from long-term interaction with the Mongolian, Tibetan and Chinese languages. It seems relevant to study the development of the common Turkic language and identify the reasons for the disintegration of the language with evidence from Western Yugur which acts here as a "canned linguistic structure" that has been isolated from the Turkic language environment of Central Asia since the 8th-9th cc. and, thus, has experienced the diverse and prolonged influence of ethnolinguistic and historical processes "inside the belly" of the Chinese, Tangut, Tibetan and Mongolian languages. Despite the impact of the mentioned languages, Western Yugur is considered one of the ancient Turkic languages that has retained the common Turkic proto-forms and features of development of Turkic languages in their initial stages.
Comparative historical studies of noun-forming affixes in the language of ancient Turkic written monuments, Western Yugur, Kazakh of the Kipchak branch and Turkish of the Oghuz branch make it possible to identify the common word-building formants characteristic of the languages of the period under consideration as well as the trends of development (of affixes) after the Old Turkic period and their formation in each of the languages.
The study shows that common noun-forming suffixes characteristic of the 6th-10th cc. Turkic languages used to function within Western Yugur, Kazakh and other Turkic languages but in 14001500 years of their historical development those experienced a number of sound changes while the meanings and functions of the affixes, their morphological features in the language of written monuments have some similarities to affixes of pronouns. However, the synharmonism discovered in the noun-forming suffixes in the ancient written language has been completely retained by the Turkish language, partly by the Western Yugur language and is not to be found in the Kazakh one.
Keywords: ethnolinguistic and historical processes, Turkic ethnic minority, language contacts, general Turkic proto-form, phonetic system, morphological system, language of ancient Turkic written monuments, Kipchak branch, Oghuz branch, system of noun-forming affixes.
Abstract
Одним из актуальных вопросов современной тюркологии является изучение лексического фонда исчезающих языков, а также сравнительное исследование фонетической системы и морфологической структуры тюркских языков, не способных противостоять процессам глобализации и постепенно теряющих функциональные свойства. В тюркских языках имеются языки малочисленных этносов, которым грозит угроза исчезновения. К ним относятся са-рыг-уйгурский, саларский, караимский, кумыкский, ногайский и другие языки.
Исследование развития общетюркского языка и выявление причин распада языков представляется актуальным на материале западного сарыг-уйгурского языка, выступающего в качестве «законсервированной лингвоструктуры», который после VIII-IX вв. под влиянием этнолингвоисториче-ских процессов длительное время оставался в Центральной Азии «в недрах» китайского, тангутского, тибетского, монгольского языков, потеряв связь с тюркской языковой средой. Несмотря на влияние указанных языков, западный сарыг-уйгурский язык считается одним из древних тюркских языков, сохранивших общетюркские прафор-мы и признаки развития тюркских языков в древнетюркскую эпоху.
До периода ассимиляции сарыг-уйгуры сами себя называли этнонимом ]оупг / о]упг. Официальное название этноса в Китайской Народной Республике, с учетом фонетико-артикуляционных особенностей китайского языка, зафиксировано как щуы / ]пуы. Исследователи, опиравшиеся на древние китайские надписи, в которых этноним оуп2 в соответствии с фонетическими особенностями китайского языка пишется как оуп / пуп, обнаруживают прямую связь сарыг-уйгуров с огузами древнетюркской эпохи. Согласно данной точке зрения, сарыг-уйгуры являются потомками тогуз-огузов: «Роды в этническом составе современных сарыг-уйгуров сформировались на основе тогуз-огузских родов, в древнетюркскую эпоху заселявших побережья Орхона» [Хы Уей Гуанг 2000: 4].
С лингвистической точки зрения рассмотрение этнонима ]оупг как гомогенной лексемы с этнонимами оуп2 / оупг, имеющими общую этимологическую основу, не вызывает противоречий. В данном случае необходимо учитывать характерные для тюркских языков закономерности процесса протезы фонемы ] в позиции анлаута, а пе-
реименование joyur в ojyur стоит рассматривать как результат фонетических вариантов, возникших в процессе метатезы j^o.
С. Е. Малов называет в качестве исторической родины сарыг-уйгуров побережья Орхона и Селенги: «Можно думать, что желтые уйгуры поселились в местах своего теперешнего местожительства лет с тысячу с лишним тому назад, придя частью с запада (Китайский Туркестан), а частично спустившись несколько южнее из Монголии, из бассейна рек Орхона и Селенги (после войны с киргизами)» [Малов 1957: 3-4].
В науке историко-генеалогическое происхождение уйгуров, известных под этнонимом sariy ujyur 'сарыг уйгур', связано с такими племенами, заселявшими территории древней Монголии, как dinlin 'дин-лин' (III в. до н. э.), tele 'теле' (IV в. н. э.), joyur / ujyur 'йогур / уйгур', qojqu 'хойху', toquz oyuz 'токуз огуз'. Формирование же этнического состава связано с такими тюр-коязычными племенами, как qarluq 'кар-лук', qirqiz/qirqaz 'кыркыз, кырк аз', qijmaq 'кимак', türges 'тюргеш', qayli 'канлы', najman 'найман', kerejt 'кереит', и монгольским, тангутским и тибетским этносами, с которыми они находились в тесном контакте. Например, А. М. Решетов отмечает: «Сарыг-уйгуры — потомки древних уйгуров, 840 лет назад после распада Уйгурского каганата покинувших территории современной Монголии и направившихся на юг и юго-запад» [Решетов 1998: 132]. Корни древних уйгуров обнаруживаются у гуннов. Это подтверждается тем фактом, что побережья реки Селенги считались исторической родиной предков как гуннов, так и уйгуров [Бичурин 1950: 67-68].
Китайские источники свидетельствуют о том, что первые племена тюрков на территории сарыг-уйгуров, обитавших в окрестностях современной Ганьсу, появились в V-VIII вв. на побережьях Селенги. Вторая волна, связанная с падением Уйгурского каганата, поселилась с середины IX - начала Х вв. По преданиям самих сарыг-уйгуров, они прибыли в нагорье Цзюцюань (в прошлом — Сучжоу) из запада Сиджо Ходжо (территория современного кишлака Ходжо в оазисе Турфан) и Цяньфутуна (из Мыншу-кура на территории Дуньхуана).
Таким образом, на формирование са-рыг-уйгуров оказали влияние следующие исторические факты: 1) древняя миграция с побережий Селенги в V-VIII вв.; 2) ми-
грация уйгуров в результате поражения от кыргызов в К-Х вв.; 3) новая волна миграции после XIII в. из окрестностей Турфана. На новой территории уйгуры прожили около 300 лет и даже создали самостоятельное ханство, на которое в начале XI в. напали тангуты [Уйгуры].
Миграционные процессы и исторические события в жизни сарыг-уйгуров, длительные тесные этнокультурные, социальные и политико-экономические контакты с другими народами не могли не оставить след в их языке. Одна группа сарыг-уйгу-ров, считающих себя представителями единой этногенетической общности (уйгу, юйгу, йогур, йугур), является тюркоязычной, другая же — монголоязычной, третья группа общается на китайском языке, четвертая — на тибетском. Большинство тюркоязычных уйгуров (кара уйгуры) проживают в окрестностях Ганьсу, некоторая часть монголо-язычных уйгуров (шар уйгуры) — в предгорьях Чжанье (в прошлом — Ганьчжоу) в волости Канлочу и Матис, какая-то часть проживает в волости Угэй близ озера Куку-нор (монг. Хвхнуур 'Синее озеро'). Уйгуры, проживающие в тесном взаимодействии с тибетцами в волости Угэй, разговаривают на местном тибетском диалекте, а уйгуры, проживающие в южной части волости Чэн-тан и Хуаннипо в предгорьях Цзюцюань, — только на китайском языке [Уйгуры].
С. Е. Малов так описывает лингвокуль-турные дифференцирующие процессы, связанные с языком уйгуров: «Уйгуры попали в среду, чужую им по языку. Они оказались окруженными носителями разных языков; здесь были главным образом китайцы, монголы и тангуты. И все они, даже в отдельности, были многочисленнее уйгуров. За тысячу с лишним лет своего пребывания здесь уйгуры постепенно утрачивают свой язык. Часть уйгуров, живущая на северо-западе вплотную с китайцами (у г. Сучжоу и несколько южнее, в земледельческой полосе, к хребту Нань-шань), совершенно забыла свой родной язык и говорит теперь только, в основной своей массе, на китайском» [Малов 1957: 4]. Также С. Е. Малов отмечает слабую связь между уйгурами, разговаривающими на китайском языке, и уйгурами, сохранившими тюркский язык: «У окитаившихся уйгуров сохраняется связь со своими сородичами, говорящими на уйгурском языке, только в том, как мне сообщали, что в праздник (китайский) Нового года
уйгуры-китайцы приглашают к себе для шаманского моления уйгура-тюрка. Вот и все!» [Малов 1957: 4].
По лингвогеографическому ареалу уйгурский язык подразделяется на западную и восточную группы. Определяя место западно-уйгурского языка, на котором говорили кара уйгуры, в системе тюркских языков, Э. Р. Тенишев пишет: «Сарыг-югур-ский язык до VIII-IX вв. предположительно был d-языком. Под воздействием языка древних кыргызов он трансформировался в z-язык. В какой-то мере его коснулось кыпчакское влияние (йотированное произношение начальных широких гласных, причастие и прошедшее время на -jan)» [Тенишев, Тодаева 1966: 39], и при этом отмечает, что после миграции сарыг-уйгуров в Китай (IX-X вв.) их язык долгое время оставался под влиянием китайского языка. Э. Р. Тенишев указывает на следующий момент: «Из-за влияния китайского языка большинство китайских слов заимствовано словарным фондом языка, в морфологии развился аналитизм, в звуковой системе образовались сильные и слабые пары глухих согласных. Кроме китайских элементов, в сарыг-уйгурский язык вошли заимствования из монгольского, тибетского языков и санскрита. Таким образом, один из совершенных тюркских языков сформировался как современный смешанный сарыг-уйгур-ский язык» [Тенишев, Тодаева 1966: 40].
По мнению Б. Х. Тодаевой, сарыг-уй-гурский язык (шира югурский язык) «изначально был тюркским языком» [Тенишев, Тодаева 1966: 78]. Элементы двух групп монгольского языка, а именно язык жителей регионов Ганьсу, Цинхай, Пекина и монгор, дунсян, баоаньских языков, которые тесно взаимодействовали с югурским, не только обогатили его словарный состав, но и стали переплетаться с его тюркской основой, что привело к изменению особенностей, характерных для тюркской речи, и образованию смешанного языка с совершенно новой фонетической и грамматической системой [Тенишев, Тодаева 1966: 78]. Кроме того, по мнению исследователя, значимость восточного сарыг-уйгурского языка в системе монгольских языков такова: «По своему фонетическому составу и грамматической структуре язык шира югуров занимает определенное место в системе монгольских языков. Территория распространения шира югурского языка и языковая норма, схожая
с другими монгольскими языками, определяет его место в системе монгольских языков» [Тенишев, Тодаева 1966: 78].
Упоминание о тюркской природе западного сарыг-уйгурского языка содержится в следующих словах С. Е. Малова: «На первый взгляд, в статическом положении, можно даже удивляться, как другая часть уйгуров сохранила свой язык и свои многие старые черты; все они сохранили в своих семьях, в своих семейных разговорах хороший уйгурский язык, который каждый представитель другого тюркского языка может понять после очень недолгого предварительного ознакомления» [Малов 1957: 4].
Язык западных сарыг-уйгуров, полностью сохранивший праязыковые особенности системы тюркских языков, является важной лингвоструктурой в развитии общетюркского языка и во внутреннем межъязыковом распаде. Несмотря на то что в лексической системе западного сарыг-уй-гурского языка довольно часто встречаются элементы китайско-тибетских и монгольских языков, в нем очень хорошо сохранилась общетюркская базовая лексика. К тому же можно обнаружить множество лексем, схожих по значению и структуре с лексемами казахского языка, особенно с односложными словами: men 'я' (каз. мен), sen 'ты' (каз. сен), ol 'он / она' (каз. ол), qiz 'девочка' (каз. цыз), az 'мало, немного' (каз. аз, квп емес), aj 'луна' (каз. ай), ajt 'скажи, сказать' (каз. айт, айту), ajaq 'посуда' (каз. ыдыс-аяц), aqsaqal 'старейшина' (каз. ацсацал), qilis 'меч' (каз. цылыш), as 'голодный' (каз. аш (царны аш)), bos 'свободный, пустой' (каз. бос), bozda 'бозда', beri 'ближе; сюда' (каз. бер/), erkek 'мужчина' (каз. ер-кек), erte 'рано' (каз. ерте), qan 'кровь' (каз. цан), mayra 'блеять' (каз. мацра, мацрау), is 'дело' (каз. ic), tos 'грудь' (каз. тес), tosek 'постель' (каз. тесек), tolyaq 'родовые схватки' (каз. толгац) и т. д. [Материалы экспедиции].
По генеалогической классификации Н. К. Баскакова, западный сарыг-уйгурский язык входит в хакасскую группу уйгуро-огузской группы языков восточнохунской ветви [Баскаков 1969: 230-342], а по исто-рико-хронологической классификации С. Е. Малова он относится к разряду самых древних языков [Малов 1951: 192].
Исследование фонетических особенностей и морфологической структуры са-рыг-уйгурского языка в языке памятников
древней письменности в сопоставлении с казахским языком из кипчакской группы и турецким языком из огузской группы при помощи сравнительно-исторического подхода позволит выявить общие словообразовательные форманты в системе словообразования сарыг-уйгурского языка и более позднего периода развития тюркских языков до настоящего времени.
Существительные в сарыг-уйгурском, казахском и турецком языках, как и во многих тюркских языках, преобразовываются и изменяются в структурном отношении посредством взаимодействия с другими лексемами. Структурные и семантические изменения лексем осуществляются в рамках лингвистических законов в ходе исторического развития языка. Лексико-граммати-ческие, фонетико-фонологические закономерности, характерные для всех тюркских языков, наблюдаются и в имени существительном данного языка.
Имена существительные в сарыг-уйгур-ском, казахском, турецком языках и их различные грамматические категории (множественности, притяжательности, склонения и др.) в системе словообразования имеют общие черты с языком памятников письменности Орхона и Енисея (У1-1Х вв.). Тем не менее особенности системы существительных в данных языках демонстрируют процесс развития на каждом этапе функционирования сарыг-уйгурского, казахского, турецкого языков после IX в.
Аффиксы системы существительных са-рыг-уйгурского, казахского, турецкого языков, преобразующие именные части речи в именные или глаголы в именные, очень тесно связаны со словообразующими суффиксами, которые встречаются в памятниках древнетюркской письменности. Например, в сарыг-уйгурском языке окончания -с! / -с\, -31 / -31, присоединяющиеся к именным частям речи и глаголам, выполняют функцию образования существительных, означающих профессию субъекта или источник его дохода. К примеру: дшс! 'пастух' (< дш / кш 'бык'), оуигсг 'вор', Мег 'табунщик', до]сг 'чабан', р!Щс1 'писатель'(< рИщ 'написать'), егерс1 'супруги'(< ег+ер+ а),), Ьа$с1 'начальник' [Малов 1951: 164]; Нкеп3 'сборщик дров', telmi$i 'переводчик' [Малов 1951: 146]. С образно-смысловой точки зрения эти окончания аналогичны аффиксам -шы / -ш1 в казахском и -сг / -а, -си / -ей; -дг / -0, -ди / -дй — в турецком языках, при
помощи которых тоже образуются названия, относящиеся к профессии, ремеслу или навыкам. Если в казахском языке есть два варианта суффикса, то в турецком, согласно закону сингармонизма, используется восемь вариантов гласных и согласных. Так, например, если в казахском языке — ацшы, ойыншы, кузетшл, дYкеншi, ет!кш!, жола-ушы и т. д., то в турецком — avci, oyuncu, bekgi, dükkanci, gizmeci, yolcu и т. д.
Аффиксы -ci / -ci (-cij), -cu / -cü в турецком языке встречаются в следующих звуковых вариантах: -ci / -ci / -cü / -cu / -sy / -s i / -su / -sy / -si / -zy / -zu / -zi и являются производными суффиксами, образующими существительные, которые в зависимости от общественно-социальной среды обозначают какую-либо профессию, звание, привычную деятельность, поступок, навык, в некоторых случаях — местонахождение человека. Например, древнетюрк. bitigci 'писарь', тат. jazucy, тур. jazyzy 'писатель', древнетюрк. satyycy, тат. satycy, тур. satyzy, чув. suduzs 'продавец, купец', baliqci 'рыбак', азер. oyycy 'тоскующий', алт. d'ylkycy 'табунщик', башк. balyksy 'рыбак', гаг. jol zu 'путник', карайм. byrycy 'сверловщик', ккалп. etiksi 'сапожник', кбалк. qojcu 'чабан', ног. ansy 'охотник', каз. balyqsy 'рыбак', тат. kümerce 'угольщик', сал. malcy 'пастух', тоф. issi 'последователь', узб. balikci 'рыбак', уйг. ötük ci 'сапожник', каз. ötiriksi 'лжец' (с.е.), etiksi 'человек, который шьет обувь' (з.е.), тюр. demirci 'мастер', тув. kizilci 'житель Кызыл', кбалк. byllymcy 'житель Былым' и т. д.
Аффиксы -ci / -ci (-cij), -cu / -cü очень часто встречаются в древнетюркских письменных памятниках и в основном используются для обозначения представителя той или иной профессии или намерения субъекта: elci ^ el+ci~elsi ^ el+si 'посол': Atim El Toyan Tutuq. Ben teyri elimke elcisi ertim ertim 'Мое имя — Ел Тоган Тутык. Я являюсь послом страны божества' [Аманжолов 1996: 48]; tamyaci ^ tamya+ci 'клеймовщик': On oq oylim, türgis qayanta Maqrac tamyaci, Oyuz bilge Tamyaci kelti 'От Он окуглы, кагана тюргешей пришли клеймовщик Ма-краш, тамгашы Огуз' [Айдаров 1995: 182]; ~ каз. tamyasi ^ tamya+si; joyuci ^ joyu+ci 'тоскующий', siyitsi ^ siyit+si 'оплакивающий': Joyuci siyitsi öyre kün toyusiqda Böküli Cölüg el tabys tüpüt apar purum qirqiz üc quriqan otuz tatar qitan tatabi bunca budun kelipen siyitamis joyulamis 'Пришли оплаки-
вающие, представители народов Восточной страны Буклинской пустыни (Корейский полуостров. — прим. авт.), Табгач-китая, Аваров, Рима, Киргизов, Уч курыканов, Отуз татаров, Китана, Татабыров, для оплакивания и участия в траурных мероприятиях' [Айдаров 1995: 182]; sabci ^ sab+ci 'вестовой / гонец': Alp er oylisüke barmis sü jirite eriklig sabci türtmis tir 'Могучий храбрый сын пошел в армию. В армии добровольный гонец подтвердил, — скажет он' [Айдаров 1990: 167]; Sariy atliy sabci jayiz atliy jalabas edgü söz sab elti kelip tir 'Сказано, что вестовой по имени Сарыг приедет на чистокровной лошади и сообщит хорошую весть' [Айдаров 1990: 160].
Об этимологии формантов -ci/ -ci (-cij), -cu / -cü, обладающих в тюркских языках субъектным значением, имеются различные мнения. Э. В. Севортян, связывавший окончания тюркских языков -ci / -ci (-cij), -cu / -cü, -si / -si с аффиксами прилагательных -li/ -li, -di/ -di, -ti/-ti, высказал следующую мысль: «...существительные на -ci приближаются к производным на -li, означая, как и последние, свойства лица или предмета. Действительно, образования типа ijnadci 'упрямец' от ijnad 'упрямство' по характеру значения весьма близки прилагательным типа abirli 'стыдливый', 'нравственный', 'приличный, порядочный' от abir (обру) 'стыд'. Весьма приближаются они также к прилагательным на -cil, означающим постоянное или устойчивое свойство, присущее предмету. В азербайджанском языке имеется, в частности, параллельная с ijnadci форма ijnadcil в том же значении» [Севортян 1966: 84]. А. Н. Кононов также связывает данное окончание с аффиксами -sil / -sil, образующими имя прилагательное [Кононов 1972: 103]. Н. А. Баскаков связывает его с окончаниями условного наклонения -sa / -se, -ca / -ce [Баскаков 1953: 60], а Б. А. Серебренников указывает на способность морфемы -c / -ci/ -cij с уменьшительно-ласкательным значением сохранять сему субъектности по отношению к какой-либо вещи. В этой связи он рассматривает генетическую взаимосвязь форманта -ci / -ci (-cij), -si/-si, обозначающего склонность человека к какой-нибудь профессии или действию, и форманта -c / -ci/ -cij, имеющего уменьшительно-ласкательное значение. По мнению ученого, значение морфем ci / -ci (-cij), -si / -si, определяющих профессию, не является архисемой, оно используется в
значении наработанного навыка или склонности к чему-л., односоставная морфема -c может быть одним из вариантов данного форманта [Серебренников 1963: 3-4]. Если рассматривать появление разных вариантов звучания древнетюркских окончаний -ci / -ci (-cij), -cu / -cü, казахских -si / -si и турецких -ci / -ci / -cu / -cü, -zi / -zi / -zu / -zü как результат процесса развития языка, то можно сделать следующий вывод о суффиксах сарыг-уйгурского языка -ci / -ci и его непроизводного варианта-ji / -ji, которые по структуре и значению полностью сходны с ними: это окончание, сохранившее самую древнюю общетюркскую форму в результате консервации языка.
В основном, окончания -q / -k, -у / -g, -iq / -ik, -iy / -ig, -ak / -ek в сарыг-уйгурском языке присоединяются к глаголам и образуют именные части речи, а по образно-смысловой части они полностью соответствуют казахским производным окончаниям -q / -k, -iq / -ik, -aq / -ek и турецким -ak / -ek, -iq / -ik, -k. К примеру, на сарыг-уйгурском: ayriq / ayiriq / ayriq 'больной', issig ayriq 'тиф', aziq / azuq 'продукты питания, корм; еда', asiy 'остаток, пережитки' [Малов 1951: 12, 18], emiy 'грудь / вымя', emisiq 'соска (для ребенка, молодняка)', etik 'подол (подол платья)' [Малов 1951: 25, 27], qavaq 'хрящ носа' [Малов 1951: 48]; на казахском языке -q / -k, -iq / -ik, -aq / -ek: aziq 'еда', bujiriq 'приказ', turaq 'становище', zoriq 'поход', ariq 'арык', zelek 'молодуха', emizik 'соска', etek 'подол', buyaq 'родник', bobek 'младенец', suraq 'вопрос', quraq 'курак', ke^sirik 'хрящ носа' и т. д.; на турецком: -ak/-ek, -iq /-ik, -k: bebek 'младенец', yemek 'еда, продукты питания', buyruk 'приказ', gidik 'второй подбородок', bulak 'родник', siginak 'подветренная сторона', ugak 'самолет', aksirik 'чих'.
Данное окончание в древнетюркских письменных памятниках встречается в форме -iy / -ig, -iq / -ik, -aq / -ek, -ay / -ag: artuq ^ art+uq 'лишний / больше': Ortce qizip kelti süyüsdimiz. Bizinte eki uci siyarca artuq erti Teyri jarilqaduq ücün üküs tijin biz 'Костер полыхал. Мы воевали. Нас было на две половины больше. С Божьим благословением нас было больше' [Айдаров 2000: 111]; azuq ^ *az+uq 'продукты, еда' [Древнетюркский словарь 1969: 73]; Jincü ügüzig kece, Temir qapiyqa tegi süledimiz. Anta kisre qaratürgis budunjayi bolmis. Keyeres tapa bardi. Biziy cü atituruq, azuqi joq erti 'Мы прошли через
реку Йинчуу (Сырдария), и воевали до железных ворот. После этого народ кара тюр-гешей стал нашим врагом. Они были против Кенереса. Лошади нашей армии исхудали, продуктов не осталось' [Айдаров 1995: 179]. М. Кашгари не только относил слова, имеющие окончания -д / -к, к масдарской группе, но и говорил об их применении в значении именных частей речи [Кошгарий 1963: 54-55].
А. Н. Кононов указывает на шесть значений формантов -у / -иу / -й^, -гу / -ig, образующих имя существительное: «1) со значением названия акта процесса: bilig 'знание' (Ы1 'знать'), дtйg 'просьба, мольба' (*дt 'молить, просить'); 2) со значением результата действия: йlig~йlйg 'часть, доля' (*й1 'делить'), дlig~дlйg 'мертвый, мертвец' (01 'умирать'); 3) со значением объекта действия: даргу 'ворота' (дар 'закрывать'); 4) со значением действующего лица, субъекта действия: кдrig~кдrйg 'соглядатай' (кдг 'видеть'); 5) со значением места действия: keсig 'переправа, брод' (кес 'проходить, переходить'); erig ]Ма 'в том месте, где пребывают', 'место стоянки' (ег 'быть'); 6) со значением орудия действия: sщйg 'копье' 'войско') [Кононов 1972: 88]. Н. А. Баскаков на основе языковых фактов доказал, что морфемы -у / -д / -к, -иу /-йg, -ид / -йк, -гу / -ig, -гд / -гк генетически являются сокращенными формами -дад / -уад, -кек / -gеk и его вариантом с узкими гласными -угд / -gik, -ущ / ^к. Утверждая, что все эти суффиксы являются вариантами одного аффикса, возникшего из одной формы, ученый демонстрирует, что слово taдyaд 'расческа' в словаре М. Кашгари используется как taraд, а oryaд 'серп' в уйгурском языке применяется как orjaд [Баскаков 1952: 402-403]. Известно, что слова дajiд 'лодка' и диШд 'ухо', встречающиеся в современных тюркских языках, также использовались в древне-тюркских языках в виде дajyiд, дulдaд. Такое же явление можно встретить в сарыг-уйгур-ском языке: зiYaд 'сторона', urYaд / orYaд 'серп' [Малов 1951: 131]. Это означает, что суффиксы -д / -к, -у / -g, -гд / 4к, -гу / -ig, которые в древнетюркских языках участвовали в образовании имен существительных и прилагательных, в современных тюркских языках, а именно: сарыг-уйгурском, казахском и турецком, сохранились в виде морфем, способных образовывать как имена существительные, так и имена прилагательные.
Суффиксы -luq / -lük, -luy / -lüg, -lïy / -lig, -lïq / -lik, которые, присоединяясь к глаголам и именным частям речи, образуют именные части речи, в сарыг-уйгурском языке используются в виде -lïq / -lik, -lïy, -tïq, -dïq, в казахском языке — -lïq / -lik, -dïq / -dik,
-tïq / -tik, а в турецком--lïk / -lik, -luk / -lü.
В науке о тюркских языках еще не сформировалось однозначное мнение о том, к какой группе, односложных или составных, относить морфемы -dаq / -dek, ^аq /-tek, -tïq /-tik, -lïq / -lik, которые в свою очередь являются фонетическими вариантами аффиксов -lüq / -lek, 4ау / -leg, -lïq / -lik (со звуковыми вариантами). Это древний производный аффикс, образующий именные части речи: среднетюрк. otluq 'корыто для кормления скота', cectklik 'ваза', ügürlük 'хранилище; место для хранения проса', узб. küplik 'множественный', daslik 'равнина', кум. budajlïq 'зерновое поле', кар. almalïx 'яблоня', ног. jamanlïq 'плохое, злодейство', тат. sukïrlïk 'слепота', азер. üzümlük 'виноградник', basyalïy 'особенность', каз. dostïq 'дружба', kisilik 'человечность', кирг. zaqsïlïq 'благодеяние', burunluk 'уздечка (намордник)', уйг. balalik 'детство', сал. aslïx 'зерно', чув. culläx 'каменистый' и т. д.
Аффиксы -luq / -lük, -luy / -lüg, -lïy / -lig, -lïq / -lik очень часто используются у М. Кашгари, в древнеуйгурских памятниках, в чагатайском языке, однако в тюркских источниках VII-IX вв. они встречаются редко [Кононов 1980: 88]. Это явление объясняется многофункциональной природой этих окончаний, которая влияет на процесс субстантивации и адъективации. В древне-тюркском языке: baslïy ^ bas+lïy 'возглавлять, глава' [Древние тюркские диалекты 1971: 34]: Anta jerüki suq baslïy Soydaq budun köp kelti. Ol künte tegti Türk budun Temir qapïyqa 'Тогда пришел весь Согдийский народ во главе с Суком. В эти дни тюркский народ дошел до железных ворот' [Айдаров 2000: 112]; jayluq ^ jay+luq 'ошибка, упущение': On tünke jantïqï tuy ebirü bardïmïz. Jirci jir jayïlïq, boyualantï. Buyadup qayan jelü kör timis 'За десять ночей мы пришли к подножию горы. Местный парень (показывавший дорогу), ошибся и был зарезан. Каган Желе кор горевал, — сказал он' [Айдаров 2000: 109].
Аффиксы -lïy / -lïq также характерны для алтайских языков. Многие ученые-ал-таисты и тюркологи считают, что аффиксы -lïq / -lik происходят от окончания множе-
ственного числа -l и суффиксов удваивания -íq / -ik (-líq /-lik > (*-l+-*íq) / -lik (*-l+ -*ik), и рассматривают их значение 'накапливания чего-то, его изобилие и скапливание в одном месте' как первичное, а другие значения как вторичные, образовавшиеся в результате семантического развития языка [Рамстедт 1957: 203; Константинова 1964: 89].
Морфемы -n (-an / -en, -ín / -in,-un / -ün), образующие имена существительные, в са-рыг-уйгурском языке имеют вид -en, -ín / -in,
-un, в казахском языке--an / -en, -ín / -in,
а в турецком--an / -en, -ín / -in, -un / -ün, в
языке письменных памятников Орхон-Ени-
сей (VI-IX вв.)--an / -en, -ín / -in, -un. С
помощью этих окончаний образуются слова, указывающие на субъект, совершающий действие, и название действия. Например, на древнетюркском: kelin ^ *kel+in 'невеста': Ogim qatun ulaju oglerim, ekelerim, kelinünim, quncujlarim, bunca jeme tirligi küy boltacierti, olügi jurtda jolta jatu qaltaci, ertigiz 'Моя мать женщина, следующие за ней мамы, невестки, снохи, девушки, вы бы стали рабынями, ваши останки остались бы у народа и лежали бы на дорогах' [Айдаров 1995: 182]; oylan^oy(u)l+an 'мальчик, защитник': Otuz oylan saydiclari picin elte jegirmi 'Верные друзья тридцати защитников! В год обезьяны, в народе исполнилось двадцать' [Аманжолов 1996: 44].
Слова, образованные при помощи формантов сарыг-уйгурского языка -en, -ín / -in, -un, казахского языка--an / -en, ín / -in, турецкого языка--an / -en, -ín / -in, -un / -ün,
не очень отличаются по значению от лексем, образованных с помощью древнетюркских окончаний -an / -en, -ín / -in,-un / -ün, однако в связи с ростом активности словообразования аффиксов отмечается расширение в области их значений. То, что в общетюркских языках, а именно: в сарыг-уйгурском, казахском и турецком, точно не обозначена грань формантов морфем -an / -en, -ín / -in, а также то, что значение коренных морфем часто встречается в составе неясных дисиллабов, показывает, что эти окончания — наиболее древние, возникшие в период, предшествовавший древнетюркскому.
Принято считать, что сарыг-уйгурские
окончания -уг / -gi, -ki, казахские--jí / -gí,
турецкие--gi, gu / -gü, -kí / -ki являются
морфемами, образующими именные части речи или наречия, но в некоторых случаях они участвуют в образовании существи-
тельных и соответствуют древнетюркскому форманту -yu. Например: ajyu ^ aj+yu 'наставник, советчик': Qayanialpermis. Ajyucisi bilge ermis. Oleki kisi bar erser sini tabyaciy olürteci tirmen. Oyre qitaniy olürteci tirmen. Bini oyuzuy olürteci ok tirmen 'Каган был могучим. Его наставник был мудрым. Если бы эти два человека присутствовали, я бы сказал, что ты уничтожишь Табгашей. На востоке уничтожишь китанов. Уничтожишь меня, огуза' [Айдаров 2000: 105] ~ каз. aj ^ aj+qaj(si) 'крик, громкий звук' 'наставник, утешитель'.
Окончания -yi / -gi, -ki / -ki, -yu / -gü прежде участвовали в образовании грамматических единиц глагола, сейчас же они используются как способы образования существительных от глаголов. М. Тома-нов говорит, что уменьшительно-ласкательное значение окончаний -qi / -qij (туркмен. ataqi 'отец, дед', тув. avaqi 'мама') и -qa / -ke (кирг. ateke, seseke, erke), -qaj (узб., каз. balaqaj, тат. quwanqaj 'заяц') в их се-мемном содержании характерно для всех [Томанов 2002: 283]. К ряду морфем, имеющих генетическую связь с окончаниями сарыг-уйгурского, казахского, турецкого языков -qu / -kü, -уу / -gü, можно отнести аффиксы -w (-aw / -ew), образующие глаголы, которые являются фонетическим вариантом древнетюркских -q / -k, -у / -g [Левитская 1976: 162; Кононов 1980: 97; Томанов 1981: 191; Хасенова 1971: 196].
Морфемы, образующие имена существительные, которые в сарыг-уйгурском языке встречаются в виде -m / -im / -im, в
казахском--m / -im / -im и турецком —
-m / -im / -im, -um / -üm, в основном используются для того, чтобы называть результаты каких-либо действий, числовые измерения, обособленные акты движения, и имеют образно-смысловые соответствия с окончаниями -im / -im языка орхоно-енисейских памятников письменности (VI-IX вв.)
Форманты древнетюркского языка -im / -im,-um / -üm используются в нескольких значениях: «1) использование в значении размера и величины; 2) указывает на результат действия; 3) означает имя, объект; 4) иногда используется в значении субъекта; 5) означает процесс и его результат» [Есенкулов 1976: 90]. Например, tusum ^ tus+um 'польза (доход)': 'В пользу моему божественному государству'; kedim ^ ked+im 'одежда', 'кольчуга, оружие', 'упряжь, попона', 'одежда': Bes jüz kedimlig
jaday 'Вооруженная пехота из 500 человек'; Ücünc Jegin Silig begiy kedimlig tony atbinip tegdi. Ol at anta olti 'В третий [раз] попал в запряженного гнедого коня бека Иегин Си-лика. Конь тогда погиб'.
А. Н. Кононов причисляет окончания языка письменных памятников -im / -im, -um / -üm к непроизводным суффиксам [Кононов 1980: 93]. Однако нечастое использование существительных, образованных от глаголов при помощи формантов -im / -im, -um / -üm в языке письменных памятников, может быть связано не с беспроизводно-стью этих окончаний, а со стилистическими особенностями автора текста того времени, поскольку, если учитывать широкое применение этих окончаний в виде смысловой и сформированной словообразующей модели современных тюркских языков, окончания -im / -im, -um / -üm не похожи на беспроизводные, мало использующиеся суффиксы.
Помимо вышеуказанных окончаний, в сарыг-уйгурском языке очень часто встречаются слова, образованные при помощи аффиксов, которые совпадают с такими суффиксами в языке памятников письменности, как -is / -is, -us / -üs, -ma / -me, -c, -nc, -qis / -kis, -siq / -siy, -suq / -sük, -siy / -siy, -da s / -dis / -dis / -dic / -dic. Эти окончания, образующие существительные, являются общими суффиксами для групп кыпчакских и огузских языков, а именно: казахского и турецкого. Они могут отличаться по вариантной классификации. Например, окончания -is / -is, -us / -üs, которые обозначают движение и манеру действия, в древне-тюркском языке имеют вид -is / -is, -us / -üs (tegis ^ teg+is 'битва, нападение', urus ^ ur+us 'битва, сражение', süyüs ^ süy+ üs
'война', в сарыг-уйгурском--is (adzaqis
'очаг'< ot+zaq, ayis 'аршин (мера длины)', alqis 'благодарность, благословение'), в казахском языке--is / -is (alyis, qaryis, atis,
sabis, kün koris, züris, turis), в турецком языке --/ -ц, -щ / -ü§ (baki§ 'точка зрения',
giri§ 'прибыль', donü§ 'возвращаться', ugu§ 'летать'). Окончание -ma / -me, образующее имена существительные от глаголов, в общетюркских языках выполняет несколько функций: 1) образует слова, обозначающие субъекта, совершившего действие;
2) обозначает место и название предмета;
3) обозначает названия оружия и приборов;
4) обозначает объект действия; 5) обозначает результат действия. Древнетюркские суффиксы -ma / -me (jalma ^ jal+ma 'коль-
чуга, jatiyma ^ jatiy+ma 'ночлег', jelme ^ jel+me 'разведка, разведчик', korigme ^ kórig+me 'желание, желающий'), в сарыг-уйгурском языке имеют форму -ma, -ba, -pa (turma 'репа', somba 'прядь; куплет', soqpa 'каша'), в казахском языке — -ma / -me, -ba/-be, -pa /-pe (baspa, bolme, zazba, kopme,
qazba, tospa), в турецком--ma /-me (dogma
'рождаться, рождение', górü§me 'встретиться, увидеться'). Наличие твердых вариантов суффиксов в сарыг-уйгурском и казахском языках может быть сохранившейся чертой периода развития тюркских языков в до-тюркское время.
Эволюционное развитие окончаний охватывает такие сложные процессы, как их образные изменения, смысловая стабильность или изменчивость, многофункциональность или исполнение одной функции, образный и семантический отбор и системность. Итак, даже если в структуре окончаний, образующих имена существительные и являющихся общими для сарыг-уйгурского, казахского и турецкого языков, встречаются определенные звуковые изменения, сформированные в ходе 1400-1500-летнего исторического развития тюркского языка в VI-Х вв., можно отметить то, что аффиксы по смыслу и функциям, а также морфологическим особенностям очень схожи с окончаниями языка письменных памятников, образующими именные части речи. Однако полное сохранение губного сингармонизма, присущего суффиксам, образующим существительные, в языке древнетюркских письменных памятников в турецком, его частичное сохранение в сарыг-уйгурском и полное исчезновение в казахском языке связано с определенными причинами. Так, в казахском языке на распространение и развитие формантов, соответствующих губному сингармонизму не только в суффиксах имен существительных, но и в общей системе окончаний, повлияли сформированные правила и орфографические нормы русского языка. На сохранение большинства нелабиализованных окончаний в сравнении с губными окончаниями в сарыг-уйгурском языке оказала влияние постепенная консервация языка, что привело к сокращению и ограничению ряда окончаний. Это в свою очередь означает, что наличие или отсутствие вариантного разделения суффиксов имен существительных в языке орхоно-енисейских памятников письменности в сарыг-уйгур-ском, казахском и турецком языках может
указывать на своеобразные особенности системы словообразования и морфологической структуры, развившиеся и сформировавшиеся в период после IX в., во время их эволюции как языков отдельных этносов.
Список сокращений
Алт. — алтайский; азер. — азербайджанский; башк. — башкирский; гаг. — гагаузский; карайм. — караимский; древнетюрк. — язык древнетюркских памятников письменности; каз. — казахский; кбалк. — карачаево-балкарский; ккалп. — каракалпакский; кум. — кумыкский; кырг. — кыргызский; ног. — ногайский; средне-тюрк. — язык среднетюркских памятников письменности; узб. — узбекский; сал. — саларский; тат. — татарский; тоф. — тофаларский; тув. — тувинский; тур. — турецкий; уйг. — уйгурский; чув. — чувашский.
Источники
Айдаров Г. Култепн ескертшшг Алматы: Ана
тш, 1995. 232 б. Айдаров Г. Тоникук; ескертшшшщ (УШ гасыр)
тш. Алматы: Казахстан, 2000. 120 б. Айдаров Г. Орхон ескертшштершщ текс1.
Алматы: Fылым. 1990. 220 б. Батманов И. А., Арагачи З. Б., Бабушкин Г. Ф. и др. Современная и древняя Енисейка. Фрунзе: АН КиргССР, 1962. 248 с. Древнетюркский словарь / под ред. В. М. На-деляева, Д. М. Насилова, Э. Р. Тенишева, А. М. Щербака. Л.: Наука, 1969. 676 с. Древние тюркские диалекты и их отражение в современных языках / под ред. И. А. Батма-нова. Фрунзе: Илим, 1971. 194 с. Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 452 с.
Малов С. Е. Язык желтых уйгуров. Алма-Ата:
Изд-во АН КазССР, 1957. 194 с. Материалы экспедиции. Тюркская академия (запис. от представителя сарыг-уйгурского этноса, докторанта Университета Ляньжоу Арслана Яглакара. 09.07.2012. Поселок Кы-зылдаван).
Литература
Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. Ч. I. Части речи и словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1952. 542 с. Баскаков Н. Л. К вопросу о происхождении условной формы на -са, -се в тюркских языках // Акад. В. А. Гордлевскому к его 70-летию. Сб. ст. М.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 35-69. Баскаков Н. А . Введение в изучение тюркских языков. М.: Высшая школа, 1969. 384 с.
Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 382 с.
ЕсенкуловА. Кене тYркi жазба ескерткштер1ндеп косымшалар. Алматы: FbrnbiM, 1976. 207 б.
Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1972. 569 с.
Кононов А. Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников (VII-IX вв.). Л.: Наука, 1980. 255 с.
Константинова О. А. Эвенкийский язык. М.; Л.: Наука, 1964. 272 с.
Кошгарий, Махмуд. Туркий сузлар девони (Де-вону-лугот ит-турк) // Таржимон ва нашрга тайёрловчи С. М. Муталлибов. 3 томлик. Тошкент: УзФанашр, 1960-1963. II т., 1961, 428 с.
Левитская Л. С. Историческая морфология чувашского языка. М.: Наука, 1976. 206 с.
Рамстедт Г. Й. Введение в алтайское языкознание: морфология / пер. с нем. М.: Изд-во иностр. лит., 1957. 255 с.
Решетов А. М. Шара уйгур (шира югур, юйгу) // Народы и религии мира. Энциклопедия. М.: Научн. изд-во «Большая Российская энциклопедия», 1998 [электронный ресурс] // URL: http://hamagmongol.narod.ru/splinters/ shuygur_r.htm (дата обращения: 15.06.2016)
Севортян Э. В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке. Опыт сравнительного исследования. М.: Наука, 1966. 437 с.
Серебренников Б. А. Историческая грамматика пермских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 391 с.
Тенишев Э. Р., Тодаева Б. X. Язык желтых уйгуров. М.: Наука, 1966. 84 с.
Томанов М. Казак тшнщ тарихи грамматикасы. Алматы: Мектеп, 1988. 263 б.
Томанов М. Тш тарихы туралы зерттеулер. Алматы: FbrnbM, 2002. 616 б.
Уйгуры [электронный ресурс] // URL: http:// china.worlds.ru/info/min/yugur.html (дата обращения: 15.06.2016).
Хасенова А. Епслктщ лексика-грамматикальщ сипаты. Алматы: Fылым, 1971. 307 б.
Хы Уей Гуанг. Сарыг ^йгыфлардын мэдениет тарихы. Бейжин: ¥лттарбаспасы, 2000 (на китайском языке, перевод комментариев Ш. Абсалык).
Sources
Аidarov G. Kultegin еskertkici [Kul Tigin monument]. Аlmaty, Аnа Tili Publ., 1995, 232 p. (In Kazakh).
Aidarov G. Tonikuq eskertkicinin (VIII gasyr) tili [The language of Tonyukuk monument (8th c.)]. Almaty, Qazaqstan Publ., 2000, 120 p. (In Kaz.).
Aidarov G. Orhon eskertkicinin teksi [The Orkhon inscriptions]. Almaty, Gylym Publ., 1990, 220 p. (In Kazakh).
Batmanov I. A., Aragachi Z. B., Babuckin G. F. i dr. Sovremennaya i drevnyaya Eniseika [Modern and ancient Eniseika]. Frunze, Publ. House of the Kirghiz ASSR Acad. of Sciences, 1962, 248 p. (In Russ.).
Drevnie tyurkskie dialekty i ih otrajenie v sovremen-nyh yazykah. Pod red. I. A. Batmanov a [Ancient Turkic dialects and their traces in modern languages. Edit. by I. Batmanov]. Frunze, Ilim Publ., 1971, 194 p. (In Kazakh).
Drevnetyurkskii slovar'. Pod red. V. M. Nade-lyaeva, D. M. Nasilova, E. R. Teniceva, A. M. Sherbaka [A dictionary of Old Turkic. Edit. by V. Nadelyaev et al.]. Leningrad, Nauka Publ., 1969, 676 p. (In Russ.).
Malov S. E. Pamyatniki drevnetyurkskoi pis'mennosti [Monuments of the OldTurkic script]. Moscow - Leningrad, Publ. House of the USSR Acad.of Sciences, 1951, 452 p. (In Russ.).
Malov S. E. Yazyk jeltyh uigurov [The language of Yellow Uyghurs]. Almaty, Publ. House of the Kazakh SSR Acad. of Sciences, 1957, 197 p. (In Russ.).
Materialy ekspediztii. Tyurkskaya akademiya (Zapisano ot predstavitelya sarug-uigurskogo etnosa, doktoranta Universiteta Lyanjou Arslana Yaglakara 09.07.2012. Poselok Ky-zyldavan) [Expedition field data. International Turkic Academy (As recorded from an ethnic Yugur, Ph.D. student at Lanzhou University, Arslan Yaglakar on 9 July 2012, Kyzyldavan village)].
References
Baskakov N. A. Karakalpakskii yazyk. Fonetika i morfologiya. Ch. 1. Chasti rechi i slovoobra-zovanie [The Karakalpak language. Phonetics and morphology. P. 1. Parts of speech and word formation]. Moscow, Publ. House of the USSR Acad.of Sciences, 1952, 542 p. (In Russ.).
Baskakov N. L. K voprosu o proichojdenii us-lovnoi formy na -sa,-se v tyurkskih yazykah [The origin of the conditional form of -sa, -se in Turkic languages revisited]. Akademiku V. A. Gordlevskomu k ego semidesyatiletiyu. Sbornik statei [Celebrating the 70th annivsary of academician V. A. Gordlevsky. A collection of articles]. Moscow, Publ. House of the USSR Acad.of Sciences, 1953, pp. 35-69 (In Russ.).
Baskakov N. A. Vvedenie v izuchenie tyurkskih ya-zykov [An introduction to Turkic linguistics]. Moscow, Vysshaja Shkola Publ., 1969, 384 p. (In Russ.).
Bichurin N. Ya. (Iakinf). Sobranie svedenii o naro-dah, obitavcih v Srednei Azii v drevnie vreme-na [A collection of data regarding the peoples that inhabited Central Asia in ancient times]. Moscow-Leningrad, Publ. House of the USSR Acad.of Sciences, 1950, 382 p. (In Russ.).
Esenkulov A. Kone tuerki jazba eskertkishterindegi qosymshalar [Applying the Old Turkic inscriptions]. Almaty, Gylym Publ., 1976, 207 p. (In Kazakh).
Hy Uei Guang. Saryg Uigyrlardyn madeniet tarihy [The history of Yugur culture]. Beijing, Ultar Publ., 2000, 231 p. (In Chinese; Comments transl. by Sh. Absalik).
Khasenova A. Etistiktin leksika-grammatikalyq si-paty [The lexical and grammatical nature of the verb]. Almaty, Gylym Publ., 1971, 307 p. (In Kazakh).
Kononov A. N. Grammatika sovremennogo tureztk-ogo literaturnogo yazyka [Grammar of modern literary Turkish]. Moscow-Leningrad, Publ. House of the USSR Acad.of Sciences, 1956, 569 p. (In Russ.).
Kononov A. N. Grammatika yazyka tyurkskih ru-nicheskih pamyatnikov (VII—IX vv.). [Grammar of the language of Turkic runic monuments (7th-9th cc.)] Leningrad, Nauka Publ., 1980, 255 p. (In Russ.).
Konstantinova O. A. Evenkiiskii yazyk [The Evenk language]. Moscow-Leningrad, Nauka Publ., 1964, 272 p. (In Russ.).
Koshgari, Mahmud. Turkii suzlar devoni (Devoni-lugat it-turk). Tarjimon va nashrga taietlovchi S. M. Mutallibov. 3 tomlik [The Dictionary of Turkic languages (Diwan Lughat al-Turk). Transl. by S. Mutallibov. In 3 vol.]. Tashkent, Uz Fanashr Publ., 1960-1963, II tom, 1961, 428 p. (In Uzbek).
Levitskaya L. S. Istoricheskaya morfologiya chu-vashskogo yazyka [Historical morphology of the Chuvash language]. Moscow, Nauka Publ., 1976, 206 p. (In Russ.).
Ramstedt G. J. Vvedenie v altaiskoe yazykoznanie. Morfologiya. Per. s nem. [An introduction to Altaic linguistics. Morphology. Transl. from German]. Moscow, Publ. House for Foreign Literature, 1957, 255 p. (In Russ.).
Reshetov A. M. Shara uigur (cira yugur, yuigu) [Yellow Uyghurs]. Narody i religii mira. En-tsiklopedya [Peoples and religions of the world. Encyclopedia]. Moscow, Bolshaya Rossiiskaya Entsiklopedia Scient. Publ., 1998, 928 p. Available at: http://hamagmongol.narod.ru/splinters/ shuygur_r.htm (accessed: 15 May 2016) (In Russ.).
Sevortyan E. V. Affiksy imennogo slovoobrazovan-ya v azerbaidjanskom yazyke. Opyt sravnitel-nogo issledovanya [Azerbaijani noun-forming affixes. An experience of comparative research]. Moscow, Nauka Publ., 1966, 437 p. (In Russ.).
Serebrennikov B. A. Istoricheskaya morfologiya permskih yazykov [Historical morphology of Permian languages]. Moscow, Publ. House of the USSR Acad.of Sciences, 1963, 391 p. (In Russ.).
Tenishev E. R., Todaeva B. H. Yazyk jeltyh uigurov [The language of Yellow Uyghurs]. Moscow, Nauka Publ., 1966, 84 p. (In Russ.).
Tomanov M. Qazaq tilinin tarihi grammatikasy [Historical grammar of the Kazakh language]. Almaty, Mektep Publ., 1988, 263 p. (In Kazakh).
Tomanov M. Til tarihy turaly zertteuler [Studies on the history of the language]. Almaty, Gylym Publ., 2002, 616 p. (In Kazakh).
Uigury [Uyghurs]. Available at: http://china. worlds.ru/info/min/yugur.html (accessed: 15 May 2016) (In Russ.).
УДК 81.362 (811.512.132)
К ВОПРОСУ О СРАВНИТЕЛЬНОМ ИЗУЧЕНИИ АФФИКСОВ ИМЕННОГО СЛОВООБРАЗОВАНИЯ В САРЫГ-УЙГУРСКОМ ЯЗЫКЕ
Сагидолда Гульгайша Сагидолдакызы Ескеева Магрипа Кайнарбаевна 2, Абдуалиулы Бегжан 3
1 доктор филологических наук, профессор, кафедра казахского языкознания, Евразийский национальный университет им. Л. Н. Гумилева (Астана, Республика Казахстан). E-mail: asem963@ mail.ru.
2 доктор филологических наук, профессор, кафедра тюркологии, Евразийский национальный университет им. Л. Н. Гумилева (Астана, Республика Казахстан). E-mail: mag61103@inbox.ru.
3 доктор филологических наук, профессор, кафедра казахского языкознания, Евразийский национальный университет им. Л. Н. Гумилева (Астана, Республика Казахстан). E-mail: bekzhan_ a7@mail.ru.
Аннотация. Западный сарыг-уйгурский язык — один из тюркских языков, оказавшийся на грани исчезновения и ассимиляции в результате длительного взаимодействия с монгольским, тибетским и китайским языками. Исследование развития общетюркского языка и выявление причин распада языков представляется актуальным на материале западного сарыг-уйгурского языка в качестве «законсервированной лингвоструктуры», который оставался длительное время после VIII-IX вв. в Центральной Азии под влиянием этнолингвоисторических процессов «в недрах» китайского, тангутского, тибетского и монгольского языков и потерял связь с тюркской языковой средой. Несмотря на влияние указанных языков, западный сарыг-уйгурский язык считается одним из древних тюркских языков, сохравнившим общетюркские праформы и признаки развития тюркских языков в древнетюркскую эпоху. Сравнительно-историческое исследование аффиксов именного словообразования в сарыг-уйгурском языке и языке древнетюркских памятников письменности, казахском языке кипчакской группы, турецком языке огузской группы позволяет выявить общие словообразовательные форманты, присущие данным языкам изучаемого периода, а также пути развития аффиксов в постдревнетюркский период и их формирование в каждом из названных языков.
Исследование показывает, что в сарыг-уйгурском, казахском и др. тюркских языках функционировали присущие тюркским языкам VI-X вв. общие суффиксы, образующие имя существительное, которые на протяжении 1400-1500 лет своего исторического развития приобрели некоторые звуковые изменения, а значения и функции аффиксов, их морфологические особенности в языке памятников имеют некоторые сходства с аффиксами местоимений. Тем не менее сингармонизм, обнаруженный в именных суффиксах в языке памятников древней письменности, полностью сохранился в турецком языке, частично — в сарыг-уйгурском языке, в казахском же языке совсем не наблюдается.
Ключевые слова: этнолингвоисторические процессы, тюркский этнос, языковые контакты, общетюркская праформа, язык древнетюркских памятников, кыпчакская языковая группа, огуз-ская языковая группа, система именных аффиксов.
