CC BY
27
УДК 1
Т. Ю. ДЕТКОВА
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ «ИСТИНЫ» И «СМЫСЛА»: ОНТИЧЕСКОЕ СБЛИЖЕНИЕ ДВУХ КАТЕГОРИЙ В ПРОСТРАНСТВЕ «ИСХОДНОГО ОСВОЕНИЯ» ФЕНОМЕНА «ИСТИНЫ»-«АЛЕТЕЙИ»
Статья посвящена проблеме соотношения таких философских понятий, как «истина» и «смысл». Автор затрагивает вопрос именно о возможности данного соотношения. В действительности подобное соотношение возможно только в рамках философии Хай-деггера, которая получила свое название в качестве фундаментальной онтологии. Статья предназначена для широкого круга лиц, специализирующихся на онтологии и теории познания.
Квинтэссенцией феноменологических представлений об истине стала концепция истины — «але-тейи», нашедшая свое выражение в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Она заслуживает рассмотрения хотя бы в силу того, что, во-первых, будучи радикально переосмысленной, принципиально разнится с традиционной, гносеологической теорией истины (которую, как правило, отождествляют с категорией «смысла») и, во-вторых, предоставляет фундаментальные основания для реального сближения и возможного соотношения означенных категорий.
Когда идет речь об «исходном освоении» истины, отнюдь не предполгается попрание традиционной концепции истины («алетейя» как ощущение, интуиция) , но имеется в виду исходный ее феномен («алетейя» как интуирование) — бытие-истинным, раскрывающее потаенное, выводящее его из «забвения». Иначе говоря, «алетейя» понимается не как черта, аспект сущего, но как само бытие сущего, которое высказывает, показывает, просвечивает сущее в его раскрытости.
Сущность истины — открытость («Erschlossen-heit» — незакрытость, «незакутанность»; «Unver-huelltes», «Unverborgenheit» — несокрытость) позволяет видеть себя в качестве бытия раскрывающего, а не быть лишь опосредованным указанием на раскрытие бытия.
Истина, с точки зрения автора «Sein und Zeit», имеет экзистенциальные, онтологически фундированные основания, которые впервые раскрывают истину как «исходнейший» феномен. Данное понимание истины сближает ее с категорией смысла, поскольку «смысл» - это целостное, открытое бытие. Отличие здесь только в том, что истина в фундаментальной онтологии Хайдеггера представляет собой раскрытие бытия сущего в целом, а смысл определяет собой уже конкретное бытие.
Сближение также выявляется в истоках спроса об истине. Именно «неуютность» (Unzuhause), неподлинность, незавершенность бытия (Unzulänglicheit) устремляет истину на поиски каких-либо прочных (в отличие от ненадежных, у Хайдеггера — Unzuverlässigkeit) оснований собственного существования.
При первом же обращении в сторону предметного мира становится очевидным случайный характер его возникновения и существования. Ищущее сознание всегда ощущает привкус неуютности в «здесь-пре-бывании». Оно стремится преодолеть зыбкость своего положения в предметном мире, и обеспечить себе присутствие подлинного бытия. Истина мыслится в данном случае как основа фундаментального постоянства.
С одной стороны, истина высвечивает «алетейю» (явление сокрытости истины), с другой — «алетейя» просвечивает истину (в смысле разомкнутости самого бытия сущего как основного способа присутствия). Необходимо здесь различать истану как раскрытие (бытие-раскрывающим, бытийный способ присутствия) и истину — какраскрытость (бытае-раскрытым, раскрытость внутримирного сущего). «Внутримир-ное сущее», в свою очередь, имеет своим основанием разомкнутость бытия сущего. Именно по встрече истины как «раскрытия и истаны как раскрытости (рас-крытое-бытие-в-поставе-раскрытия (mise-a-decou-vert)) реализуется для нас первофеномен истины. Ло-uoq, который говорит о том, каковы вещи, извлекает их из их потаенного, сокрытого бытия, раскрывает, разоблачает, обнаруживает их» [1].
Экзистенциально-онтологическая интерпретация феномена истины как «извлечения из сокрытого» переворачивает традиционный взгляд на сущность истины: не согласованность является условием возможности истаны, но сама истина — условием возможное™ согласованности.
Согласование будет лишь тогда истинным и возможным, когда оно будет укоренено в открытости истаны. Высказывание истины возможно лишь как высказывание бытия сущего. Поэтому структура истинного высказывания (суждения) имеет непременным условием собственной истинности разомкнутость присутствия, или, иначе, открытость понимания.
В момент понимания нечто становится «зримо явленным», это мгновение и есть момент свершения истины как «алетейи». Традиционное определение истины — «Veritas est adaequatio rei et intelleclus» обретает в тождестве открытости-открывания свое нетра-
диционное основание и обоснование: высказывание (суждение) не есть «место» истины, но, напротив, истина просвечивает высказывание как «модус усвоения открытости» [2]. Другими словами, истинное высказывание, сказ истины («логос» — голос истины) имеет место лишь тогд а, когда налицо истина онтологическая. Но, поскольку логическая истина (в значении логос-ической) становится реальностью истины онтологической (мысли), предикативность истины в качестве «логической» теряет всю свою значимость, и она становится, в этом смысле, истиной «онтической». «Логос (согласованность) изначально фундирован в исходнейшей истине бытия...и...истина бытия — это онтологичекая истина, а «согласованность», в этом смысле, — истина онтическая.. Истина как «несо-крытость» - это событие свершения бытия» [3].
Итак, истина в процессе своего «исходнейшего освоения» обрела более точную дефиницию: истина есть логос раскрывающий. Хайдегтер предлагает использовать именно понятие «раскрывающий», но не «раскрытый», поскольку считает, что истина как раскрытие — производно от истинного в исходном, первоначальном смысле этого слова. Истина в качестве логоса «разоблачающего» фундирует структуру самого Da sein. Хотя, говоря об исходном феномене истины, не совсем корректно использовать такие нс-нятия как «первоначальный», «производный», ибо речь идет о самой исходности истины, поэтому лучше остановиться на понятии «логоса», основные предикаты которого, позволят нам более детально рассмотреть сближение категорий «истины» и «смысла», или, «логоса» и «эйдоса» как явленного смысла.
«Хоуо<; есть давание видеть, постольку он может быть истинным или ложным. Все опять стоит на том, чтобы избавиться от сконструированного понятия истины в смысле «соответствия». Эта идея никоим образом, не первична в понятии аХт|9Еш. «Истинность» логоса как истинствование, а^веие^, подразумевает: изъять сущее, о котором речь, в Xeyeiv как aiTOqxxiveoÖai из его потаенности и дать увидеть как непотаенное (аА-т^Эёд), раскрыть» [4]. Иными словами, Хайдеггер понимал под «логосом» логос-ичес-кую истину, укорененную в исходнейшей истине бытия — алетейе, которой, по мысли автора, еще надлежит получить должную интерпретацию, соответствующую ее «истинностной» природе.
Этимология слова «логос» восходит к древнегреческому «Xoyoq» — что означает одновременно «слово» («высказывание», «речь») и «смысл» (или «основание»), при этом «слово» берется не в чувственно-звуковом, а исключительно в смысловом плане, но и «смысл» понимается как нечто явленное, оформленное, и постольку «словесное».
В.Ф. Эрн и П.А. Флоренский рассматривали «логос» как «цельное», «органическое» знание, характеризующееся единством разума и интуиции. Таким образом, понятие «логос» имеет несколько различных значений: 1. слово (сказанное, а не грамматическое); речь, изречение; разговор, беседа; условие, договор; рассказ (устный), молва, предание, слава; рассказ (писанный), басня, проза; положение, определение, учете; 2. счет (число), соотношение, пропорция, соразмерность; значение; внимание, забота; 3. разум, разумное основание, причина, рассуждение; понятие, смысл.
Как видно из этимологичекой характеристики слова, «логос» есть непременно нечто высказанное, явленное, изреченное. В то время как эйдос, его противоположность, — ноуменальная сущность, оформленная в собственном явлении.
Логос — разум говорящий, эйдос — высказывающий, но не высказавший, являющий, но не явивший, и, одновременно, безмолвный, но не молчащий. Можно сказать, эйдос вобрал в себя весь апофатизм символа, позволяющий ему бесконечно-разнообразно воплощаться в собственном инобытии.
Эйдос — это всегда структурно организующее событие смысла. Логос — «структурно организующее и структурно организованное», [5) иначе, получившее свою организованность от самоданной ор1 шиза-ции. Кроме того, «логос» - это всегда некая пропорция, соотношение, согласование, в отличии от эйдоса, который исключает любую возможность какого-либо соотношения и согласования, хотя и имеет вполне определенную структуру, включающую в себя несколько раздельных точек.
«Греческое слоео «эйдос- озш-.ает «вид» в самом широком смысле этого слови. Это ио-гречески и чисто чувственный вьд, фи1ура, форма, картина, и чисто «сущностный вид», то есть наглядно, оптически данная сущность» [5]. Эйдос есть основание смыслового оформления, позволяющего нам интеллектуально-интуитивно воззреть на ставший смысл. Эйдос — это не граница г.ак таковая (как некий принцип), но «законченная, гамозамкнутая граница, в которой начальный пункт, от которого ее стали вести совпал с конечным пунктом, до которого она дошла. Эйдос есть первое ойределение смысла вообще, то есть первое полагание для него точных пределов, точных границ» [7].
В структуре смысла как эйдоса также видна определенная соразмерность, которая выражена в качестве опыта нарастания диалектики самотождественного различия и саморазличимого тождества, данных средствами ставшего. Иначе говоря, эйдос есть некая индивидуальность, единичность, состоящая из частей, с которыми она различна, и, одновременно, тождественна. В сфере «чистого смысла», единство тождества-различия было лишь принципом возникновения формы, в сфере эйдетической, оно — «изваяние», оформленность смысла, открывающая возможность мышления смысла во всех его изгибах, рельефах, выступах.
А.Ф. Лосев выделяет три основных момента эйдоса: «схематический слой», «момент качественной определенности», и «момент идеально-вещественной», или «категориальной определенности». «Схематический слой» указывает на цельность структуры эйдоса, где каждая часть обладает смыслом, но при этом входит в общее со-мыслие смыслов эйдоса и представляет эйдос как индивидуальный, предельно оформленный смысл. «Момент качественной определенности» свидетельствует о качестве нарастания беспредельности смысла в предельно оформленную, ставшую структуру эйдоса. Ставшее есть замирание в вечно-бесконечном потоке становления; это вздох без выдоха, сопряженный с единственным ударом сердца. И если становление характеризуется непрерывным нарастанием беспредельности, в которой синтезируется предмет и непредмет, сущее и не-сущее, смысловая и не-смысло-вая сущность, то ставшее — это остановка, означающая собой качество нарастания беспредельности смысла. Смысл как ставшее наличное, качественное бытие есть некоторая структура. Но данная структура является не мертвой бесплотной формой, не диалектической игрой категорий тождества-различия, движения-покоя, одного-многого: смысл как некоторая структура представляет собой символическое единство данных категорий; он оформляется через
них, живет и действует в них, получает через них, наконец, свою «категориальную определенность». Эйдос как некоторая структура обеспечивает воплощение категориальной определенности смысла в реальность смысла; создает условия, при которых смысл свершается как действительный факт.
«Логос» также имеет значение «разума», «разумного основания», «причины», которое, в рамках концепции исходного освоения истины, приобретает несколько иные оттенки. Исходнейшая истина бытия, по мнению Хайдеггера, высвобождает, онтизирует истину-«алетейю» для ее сказа о самой же истине бытия. Но что подразумевается под «исходнейшей истиной бытия»? Разомкнутость бытия сущего о котором сказано в воплощенном логосе? Тогда истина в любом случае, и как раскрытость бытия сущего, и как раскрывающее данное бытие, выявляет условия возможности бытия сущего в целом, но не самой истины как бытия истины.
Думается, истина в фундаментальной онтологии Хайдеггера рассматривается только лишь как истина бытия, соответственно, акценты смещаются на бытийный план сознания, перекрывая при этом возможность осуществления со-бытия в данном «просвете бытия». При такой безусловной и строго философской акцентуации на бытии как явлении, ускользает сущность бытия как по-явления.
Рассмотрение бытия истины возможно лишь как рассмотрение бытия смысла, поскольку бытие — категория, отсылающая к целостности и единству сознания, и его невозможно схватить, застать не иначе как в воплощенном единстве смысла. Когда идет речь о бытии смысла, не разумеется установление условий возможности самого бытия, но имеется в виду выявление тех условий, при которых свершается смысл как определенное бытие.
Истина в качестве логоса лишь допускает бытие сущего к открытости, а смысл-эйдос открывает это бытие в экспликации собственного явления. Тем не
менее, и истина, в исходном своем значении, помыс-ленная как логос раскрывающий, и смысл, явленный в эйдосе, сближаются в основании категории бытия: истина определяет собой бытие сущего в целом, смысл — конкретное бытие; истина лишь допускает бытие сущего к открытию, смысл — открывает его; и, наконец, тоска по фундаментальному постоянству, которое обеспечивается всякий раз как преодоление собственной конечности, рождает подлинный спрос к истине, допускающей раскрытие бытия. Но лишь смысл обладает способностью раскрывающего бытия, спонтанно обращая его свершение в со-бытие нового оптического сознания.
Таким образом, среди существующих концептов «истины» (традиционная теория истины, концепция «истины — достоверности»), лишь концепция «истины-логоса раскрывающего» (предложенная, в частности, М. Хайдеггером) предоставляет возможность соотнесения, а на определенных позициях, и правомерного сближения категорий «истины» и «смысла».
Библиографический список
1. Койре А. Философская эволюция М. Хайдеггера // Логос. 1999. №10. С. 115.
2. ХайдеггерМ. Бытие и время. М., 1997. С. 226.
3. Ставцев С.Н. Введение в философию Мартина Хайдеггера. СПб., 2000. С. 132.
4. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. С.33.
5. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 1. М„ 2000. С.389.
6. Лосев А.Ф. Самое само. М„ 1999. С.631.
7. Указ, Соч., С.632.
ДЕТКОВАТатьяна Юрьевна, аспирант кафедры философии.
Поступила в редакцию 23.05.06. © ДетковаТ. Ю.
Книжная полка
Рузавин Г.И. Философия науки: Учебное пособие. — 2-е изд. — М.: ЮНИТИ, 2005. — 400 с.
В философии науки выделяют обычно эпистемологию, изучающую структуру и рост научного знания, и методологию науки, которая рассматривает методы получения нового научного знания и критерии его обоснования. Это и предопределило структуру предлагаемой читателю книги. В первой части рассматриваются предмет и основные концепции современной философской науки. Вторая часть посвящена эпистемологии науки: анализу структур эмпирического и теоретического знания, атакже роста и развития научного знания. В третьей части обсуждаются проблемы методологии науки и дается анализ основных методов современной науки.
Для студентов, аспирантов, а также широкого круга читателей.
Философия науки: Общий курс: Учебное пособие / Лебедев С,А., ред. — М.: Академический Проект, 2005. - 735 с.
Учебное пособие написано коллективом ученых и преподавателей МГУ им. М.В. Ломоносова и Российской академии наук. Оно адресовано прежде всего аспирантам всех специальностей для подготовки к экзамену по новому кандидатскому минимуму «История и философия науки». Учебное пособие апробировано на кафедре философии Института переподготовки и повышения квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук МГУ им. М.В. Ломоносова.
Рекомендуется также студентам, магистрам, преподавателям, научным работникам, всем, кто интересуется проблемами философии науки.
