CC BY
262
УДК 902: 397
К ВОПРОСУ О РОЛИ КОЧЕВНИКОВ В РАЗВИТИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ ВОЛЖСКОЙ БУЛГАРИИ И БУЛГАРСКОГО УЛУСА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ
© 2015 г. К. А. Руденко, Е.П. Казаков
По материалам археологических исследований последних десятилетий (с 1970-х гг. до недавнего времени) рассматривается проблема этнокультурного взаимодействия оседлого и кочевого населения, с одной стороны, и разных групп кочевников между собой, с другой, в Волжской Булгарии и в Булгарском улусе Золотой Орды. Результаты исследования показывают, что тюрко- и угроязычные кочевники были существенной этнической составляющей данных государственных образований. При этом присутствие кочевников в регионе и их влияние на культуру оседлого булгарского населения было различным на разных этапах истории Волжской Булгарии. В домонгольское время кочевое население занимало периферийные районы Булгарского государства, а отношения оседлых булгар и их кочевых соседей строились по принципу «свой-чужой». В золотоордынский период область расселения кочевников перешла на центральные (тюркские группы) и восточные (угорские группы) районы, и кочевой элемент, как автономный или интегрированный, в ХШ-Х1У вв. стал постоянным на территории Булгарского улуса.
Ключевые слова: Волжская Булгария, Золотая Орда, Булгарский улус, кочевники, тюрки, булгары, печенеги, гузы, хазары, угорские народы.
До недавнего времени присутствие кочевого населения Х1-Х1У вв. на территории Волжской Булгарии по археологическим данным не фиксировалось. К началу 1980-х годов были известны отдельные погребения на Рождественском V могильнике (раскопки В.Ф. Генинга) и на Лебединской стоянке (Казаков, 1992, с. 207, рис. 74), Балымерские подкурганные захоронения (Халикова, 1965), единичные захоронения на некрополях Болгарского городища, исследованных в 1950-х годах А.П. Смирновым, А.М. Ефимовой. Эти открытия носили, как правило, случайный характер и интерпретировались по-разному. Выявленные погребения связывались то с тюркоязычными кочевниками-
половцами XII—XIII вв., то с монголами Чингиз-хана (Федоров-Давыдов, 1966, с. 133, 264). В 70-х годах ХХ в. широкие исследования археологических памятников в восточных районах Татарстана выявили следы позднесредневековых кочевников, которые Е.П. Казаковым были связаны с угорским этносом и выделены в отдельную чияликскую культуру. В конце 70-х годов ХХ в. были определены археологические признаки этой культуры (Казаков, 1978). Позже были разработаны принципы выделения угорского компонента в булгар-ских древностях домонгольского периода (Казаков, 2007).
Таким образом, к началу 1990-х годов была обозначена исследователь-
ская тема, но фактическое ее содержание в силу характера и количества источников было разработано только в общих чертах. Если для раннебул-гарского периода картина была проработана на основе материалов могильников, особенно Танкеевского, что позволило рассматривать различные ее аспекты (Казаков, 1981), то вопрос о степени воздействия кочевников на культуру народов домонгольской и зо-лотоордынской Булгарии и ее соседей и периоде, когда это происходило наиболее активно, оставался открытым.
Считалось, что кочевые племена ранних булгар прошли достаточно быстрый путь с VIII до Х в. от непостоянной оседлости до земледельческого, полностью оседлого образа жизни. Однако грань перехода к активной седентаризации долгое время была уловима очень слабо. Е.П. Казаков в 1980-е годы доказал, что этот процесс активно проходил со второй четверти Х в., подкрепив это материалами раскопок сельских поселений в низовьях Камы, возникших в этот период. В домонгольский период следы кочевого населения в археологических булгарских материалах явно не проявлялись, хотя керамический материал (Хлебникова, 1988, с. 29-31) и ряд отдельных находок свидетельствовали о его присутствии. Отдельную тему составили находки аскизского облика, в числе которых оригинальные изделия предметов аскизской культуры Южной Сибири и их булгарские реплики. Раскопки 1990-х годов на золо-тоордынских селищах и могильниках (Руденко, 2013, с. 189-211) дали достаточно данных, чтобы представить процесс проникновения и развития кочевнических комплексов на территории Булгарского улуса.
Исследования последних десятилетий ХХ в. дали возможность более четко рассмотреть проблему о роли кочевого компонента в средневековой истории булгар. Стало вполне очевидным, что тюрко- и угроязыч-ные кочевники были существенной этнической составляющей Волжской Булгарии и Булгарского улуса Золотой Орды. Причем, если в домонгольское время это были периферийные районы государства, своего рода по-граничье: с востока - угорское, с юга и с юго-запада - тюркское, то в XIII-XIV вв. область их расселения перешла на центральные (тюркские кочевники) и восточные (угорские группы) районы.
Источники и их изучение. Ранне-болгарский период характеризуется погребальными комплексами более 1000 захоронений из четырех могильников второй половины VIII-X в. (Казаков, 1992). Для М-ХП вв., -домонгольского периода в истории Волжской Булгарии, представительны поселенческие материалы, для которых типичны аскизские находки и их булгарские реплики (Руденко, 2001). Керамический материал с могильников и поселений, свидетельствующий о этнокультурных компонентах населения Волжской Булгарии, изучался Е.П. Казаковым, Т.А. Хлебниковой и Н.А. Кокориной (Казаков, 1992, с. 110-133; Хлебникова, 1988, с. 22-24).
Материалы ордынского времени по рассматриваемой проблеме представлены хорошо датированными материалами погребальных комплексов, которые можно сопоставить с данными письменных источников. Это некрополи чияликской культуры в Приуралье и могильники позднес-
редневековых кочевников в Среднем Поволжье: Балымерский, Песчаноо-стровной, Байрякитамакский (Казаков, 2007; Руденко, 2013).
Анализ археологических материалов, являющихся единственным источником по рассматриваемой проблеме, дал возможность высказать предположение, что влияние кочевого мира на булгар Средней Волги и Нижней Камы было различным на разных этапах истории Волжской Булгарии в домонгольский и золотоордынский периоды. Рубежом в системе взаимоотношений кочевников и Волжской Булгарии стала вторая половина Х в., когда окончательно утвердился земледельческий уклад булгарского государства, обретшего независимость в середине 980-х годов. С этого времени взаимоотношения булгар и их кочевых соседей (гузов, печенегов, хазар, венгров) стали строиться на принципе свой-чужой. Эта ситуация изменилась только после монгольского нашествия, когда кочевой элемент как автономный или интегрированный стал постоянным на территории Булгарского улуса.
Раннеболгарский период представлен погребальными комплексами более 1000 захоронений из четырех могильников (Казаков, 1992). Были выявлены также аскизские материалы и их булгарские реплики домонгольского времени (Руденко, 2001). Керамический материал, свидетельствующий о этнокультурных компонентах населения Волжской Булгарии, изучался Т.А. Хлебниковой и Н.А. Ко-кориной (Хлебникова, 1988, с. 22-24).
Для ордынского времени мы сейчас можем оперировать хорошо датированными материалами погребальных комплексов, которые можно
сопоставить с данными письменных источников. Это чияликская культура в Приуралье и могильники: Балымер-ский, Песчаноостровной, Байряки-тамакский (Казаков, 2007; Руденко, 2013) - археологические памятники позднесредневековых кочевников в Среднем Поволжье.
Особенности взаимоотношения кочевников и домонгольских булгар. По материалам раннебулгарских некрополей, прежде всего Танкеевско-го, выделяются немногочисленные погребальные комплексы, связанные с гузами и печенегами. Гузские и печенежские захоронения Х в. известны также южнее - на Самарской Луке и в бассейне Большого Черемшана (Васильева, 1979). О связях булгар и гузов имеются свидетельства Ибн Фадлана, что подтверждают археологические данные. На булгарских поселениях Х-Х! вв. встречается керамика и украшения конской сбруи, которые можно также связать с этими этносами. В конце ХХ в. в древностях Волго-Камья был выделен пласт находок, связанных с тюркоязычным населением Южной Сибири - аскизской культурой (Кызласов, 1983; Руденко, 2001). Начальный период этих инноваций в XI в. в древностях Казанского Поволжья характеризуется целой чередой изменений в традициях и «технологических приоритетах» в ремесле и бытовой культуре жившего здесь населения.
Характерные археологические признаки материальной культуры Волжской Булгарии в их динамике в домонгольское время. Можно отметить наиболее выразительные археологические черты материальной культуры Волжской Булгарии Х^ХШ вв. в их динамике:
1) типологическое разнообразие бронзовой поясной и уздечно-сбруй-ной гарнитуры, господствовавшей во второй половине Х - начале XI в., существенно сокращается, и сменяется украшениями из железа;
2) распространение легкой уздечки с железной гарнитурой и двусоставными удилами с железными псалиями с характерными окончаниями;
3) появление серии секторовидных, узколопастных и широких подпятиу-гольных наконечников стрел-срезней, а также долотовидных наконечников, характерных для промыслового хозяйства таежной зоны Сибири и не характерных для Восточной Европы в предшествующее время (Руденко, 2003).
Кроме того, в первой половине XI в. в булгарской фортификации начинает использоваться кольцевая системы обороны и эскарпирование склонов, возникают крупные поселенческие агломерации; в материальной культуре, кроме уже отмеченных явлений, широкое распространение получает керамика типа «джукетау» (Хлебникова, 1988, с. 29-31), а в погребальном обряде прослеживается широкое использование деревянных конструкций разных типов (от простых перекрытий до ящиков с крышками и без них) (Руденко, 2007).
Региональные инновации в материальной культуре ближнего зарубежья Волжской Булгарии. Булгаро-ха-зарский «импульс» второй половины Х - начала XI в., а чуть позже аскиз-ский, дает толчок формированию своеобразной культуры памятников По-сурья типа Золотаревского поселения (Белорыбкин, 2001), как городищ, так и селищ.
«Вытеснение» аскизских элементов происходит под давлением культуры другого тюркского массива - половецкого, с одной стороны, славянского и финского (например, мерянского), с другой. В разных областях Волжской Булгарии и за ее пределами это происходило по-разному и, видимо, в разное время, но не выходя за рамки XII в. К концу XII в. прекращается эволюция аскизских элементов и в булгарской культуре. На смену им приходит новый пласт предметов быта, связанный с финскими народами Прикамья. Прикамско-фин-ская доминанта в булгарской материальной культуре развивается в связи с активизацией северного и восточного направлений булгарской внешней политики и развитием камского экономического и торгового центра, начавшего формироваться с 980-х годов и особенно активно во второй половине XI в. Отметим, что не ранее первой половины XII в. в Притешье образуется симбиозный этнокультурный массив с элементами тюркской коче -вой культуры (половецкой) в погребальной практике (захоронения коней и т.п.) с булгарским влиянием.
Булгаро-аскизские древности и их реплики в Прикамье. Сложившаяся в XI в. аскизско-булгарская традиция в булгарской материальной культуре в следующем столетии не исчезла и в несколько трансформированном виде продолжила свое существование в XII в.
Надо сказать, что эволюция аскизских предметов в разных географических районах их распространения проходила по-разному и занимала разные промежутки времени. Так, многие предметы аскизские и аналогичные аскизским, найденные в
Поволжье, датируются здесь по комплексу находок периодом до монгольского нашествия, а в Сибири они бытуют в ордынское время. Аскизские предметы ХШ-Х^ вв. встречены на территории Древней Руси (Кызласов, 1998; Гоняный, 2005). Отметим, что в Булгарском улусе реплики аскизских изделий малочисленны.
Вместе с тем наличие подобных находок в кочевнических древностях Предуралья (за исключением единичных случаев), которые соединили бы эти достаточно удаленные географически регионы - Поволжье и Южная Сибирь, - до сих пор не отмечено. Несмотря на уже более чем 15-летний период изучения этого феномена и появление новых материалов, значительно пополнивших базу данных, многие вопросы распространения и бытования таких артефактов, являются дискуссионными.
Основные проблемные сюжеты в рассматриваемой теме связаны с бул-гаро-аскизскими материалами. Ранее считалось, что они связаны с кочевой культурой и проникли на запад, в том числе и в Волжскую Булгарию, в период монгольского нашествия или в канун его, открывая эпоху монгольских завоеваний, или, наоборот, чуть позже него. Сейчас можно утверждать, что этот процесс был несколько сложнее и начался раньше почти на 100 лет - в первой четверти XI в. и продолжался до второй половины XII в. Это явление не связано напрямую с восточноевропейскими кочевниками, как считалось ранее, однако феномен его распространения и дальнейшего развития, видимо, имеет к ним непосредственное отношение, особенно в период после монгольского нашествия (Кызласов, 2010). До-
монгольская дата булгаро-аскизских изделий подтверждается стратиграфическими наблюдениями на булгар-ских памятниках - десятках городищ и селищ, вещевыми комплексами из котлованов жилых и хозяйственных построек, а также погребальными комплексами в могильниках чепецкой и древнемарийской культур, которые позволяют утверждать, что эти изделия бытовали во второй половине XI-XII вв. Булгаро-аскизский комплекс находок на булгарских памятниках является хронологическим репером второй половины XI-XII вв. Присутствие половецкого компонента в первой трети XIII в. хорошо маркируется лазуритовыми подвесками (Руденко, 2014). Они найдены в основном на булгарских городищах (Билярское, Булгарское, Казанский кремль, Джу-кетау) и имеют полные аналогии в кыпчакских и половецких древностях XI - начала XIII в., а также в материалах могильников Западной Сибири преимущественно домонгольского времени. Более определенной стала ситуация с ролью позднекочевниче-ского компонента в формировании булгаро-ордынской культуры, с которой связывается достаточно большой комплекс находок с поселений и языческих кочевнических некрополей на территории Булгарского улуса.
Таким образом, можно констатировать, что воздействие кочевого мира на оседлое булгарское население было различным по своей форме и содержанию. Кочевники выступали как этноо-бразующие компоненты нового этноса (ранняя Волжская Булгария), как самостоятельные этнические группы в сложившемся этническом массиве, будучи носителями собственной этнической культуры и посредниками в
трансляции инокультурных явлений (периоды волжско-булгарский и Золотой Орды).
Однако закономерно и то, что элементы кочевой культуры практически не «прививались» у оседлого населения, за исключением того времени, когда они становились частью государственной культуры, как это произошло в период Золотой Орды.
Кочевая культура, лишенная традиционной среды, ассимилировалась и растворялась среди оседлого булгарского населения, сохраняясь лишь реликтами, либо подавляла островки оседлой жизни, регенерируя кочевой образ жизни и соответствующий при-родно-ландшафтный комплекс.
ЛИТЕРАТУРА
1. Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение. - СПб., 2001. - 190 с.
2. Васильева И.Н. Погребения средневековых кочевников на территории Куйбышевского Поволжья // Древняя история Поволжья. - Куйбышев, 1979. -С.191-202.
3. Гоняный М.И. Тюркские элементы в материальной культуре древнерусских поселений конца XII - третьей четверти XIV в. района Куликова поля (на примере украшений ременной гарнитуры) // Русь в IX-XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. - М.: Наука, 2005. - С. 85-100.
4. Казаков Е.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии. - М.: Наука, 1978. - 132 с.
5. Казаков Е.П. О болгаро-салтовском компоненте в погребальных инвента-рях ранней Волжской Булгарии // Плиска-Преслав. Прабългарската култура. Ма-териали от българско-съветската среща. Шумен, 1976 г. - Т. 2. - София, 1981. -С.127-132.
6. Казаков Е.П. Культура ранней Волжской Булгарии (этапы этнокультурной истории). - М.: Наука, 1992. - 334 с.
7. Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в вв.: проблемы взаимодействия. - Казань: ИИ АН РТ, 2007. - 208 с.
8. Кызласов И.Л. Аскизская культура Южной Сибири ^^ГУ вв) / Свод археологических источников. - Вып. Е3-18. - М.: Наука, 1983. - 128 с.
9. Кызласов И.Л. Пребывание древних хакасов в Восточной Европе (конец Х - начало XIII вв.) // Славяне и их соседи (Тезисы XVII конференции). Славяне и кочевой мир. Средние века - раннее Новое время. - М.: Ин-т славяноведения РАН, 1998. - С. 72-75.
10. Кызласов И.Л. Особенности появления аскизских изделий в Европе в XIII-XIV вв. // Русь и Восток в IX-XVI веках: Новые археологические исследования / Отв. ред. Н.А. Макаров, В.Ю. Коваль. - М.: Наука, 2010. - С. 139-162.
11. Руденко К.А. Тюркский мир и Волго-Камье в XI-XIV вв. Изделия аскиз-ского круга в Среднем Поволжье. Исследование и каталог. - Казань: «Заман», 2001. - 256 с.
12. Руденко К.А. Железные наконечники стрел VШ-XV вв. из Волжской Булгарии. Исследование и каталог. - Казань: Заман, 2003. - 512 с.
13. Руденко К.А. Кочевники в Булгарском улусе Золотой Орды (по данным археологии) // ПА. - 2013. - № 2. - С. 189-211.
14. Руденко К.А. Украшения из лазурита XI-XШ вв. из Волжской Булгарии и древности Сибири // Древности Сибири и Центральной Азии. - Горно-Алтайск: ГАГУ, 2014. - № 7 (19). - С. 224-244.
15. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золото-ордынских ханов. - М.: Изд-во МГУ, 1966. - 275 с.
16. Халикова Е.А. Археологические исследования в Куйбышевском районе ТАССР // КСИА. - Вып. 109. - М., 1965. - С. 114-116.
17. Хлебникова Т.А. Неполивная керамика Болгара // Город Болгар: Очерки ремесленной деятельности. - М.: Наука, 1988. - С. 7-102.
Информация об авторах:
Руденко Константин Александрович доктор исторических наук, профессор, Казанский государственный университет культуры и искусств (г. Казань, Российская Федерация); murziha@mail.ru
Казаков Евгений Петрович, доктор исторических наук, главный научный сотрудник, Институт археологии им. А.Х. Халикова АН РТ (г. Казань, Российская Федерация); ncai@mail.ru
ON THE ROLE OF THE NOMADS IN DEVELOPMENT OF MATERIAL
CULTURE OF THE VOLGA BULGARIA AND THE BULGARIAN ULUS OF
THE GOLDEN HORDE
K.A. Rudenko, E.P. Kazakov
Archaeological findings of the last decades (from 1970s till recently) are used to examine ethnic and cultural interaction between the settled and the nomadic population, on the one hand, and different groups of nomads between themselves, on the other hand, in Volga Bulgaria and the Bulgarian Ulus of the Golden Horde. The study showed that the Turk- and Ugrian-speaking nomads were an important ethnic component of these state formations. At the same time, presence of nomads in the region and their influence on the culture of the settled Bulgarian population was different at different stages in history of the Volga Bulgaria. In pre-Mongol time, the nomads would use peripheries of the Bulgarian state, while the settled Bulgarians and their nomadic neighbors would build their relations as "us - them". During the Golden Horde time, the nomads started exploring central areas (the Turkic groups) and eastern territories (the Ugrian groups), and thus the nomadic element, either autonomous or integrated, became a permanent element in the Bulgarian Ulus in the 13th - 14th centuries.
Keywords: Volga Bulgaria, the Golden Horde, the Bulgarian Ulus, nomads, Turks, Bulgarians, Pechenegs, Ghuzes, Khazars, Ugrian peoples.
REFERENCES
1. Belorybkin, G. N. 2001. Zolotarevskoe poselenie (Zolotarevka Settlement). Saint Petersburg; Penza: Penza State Pedagogical University (in Russian).
2. Vasil'eva, I. N. 1979. In Drevniaia istoriia Povolzh'ia (Antique History of the Volga Area). Kuybyshev, 191-202 (in Russian).
3. Gonianyi, M. I. 2005. In Rus'v IX-XIVvekakh: Vzaimodeistvie Severa i Iuga (Rus in the 9th-14th Centuries: Interaction of the North and the South). Moscow: "Nauka" Publ., 85-100 (in Russian).
4. Kazakov, E. P. 1978. Pamiatniki bolgarskogo vremeni v vostochnykh raionakh Tatarii (Sites of Bulgarian Time in the Eastern Parts of Tataria). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
5. Kazakov, E. P. 1981. In Pliska-Preslav. Prabalgarskata kultura. Materiali ot balgarsko-savetskata srestha (Pliska-Preslav: Pre-Bulgarian Culture. Proceedings of the Bulgarian-Soviet Conference) 2. Sofia: Bulgarian Academy of Sciences, 127-132 (in Russian).
6. Kazakov, E. P. 1992. Kul'tura rannei Volzhskoi Bolgarii (etapy etnokul'turnoi istorii) (Culture of the Early Volga Bulgaria: Stages of the Ethnic-Cultural History). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
7. Kazakov, E. P. 2007. Volzhskie bolgary, ugry ifinny v IX—XIVvv.: problemy vzaimodeistviia (The Volga Bulgarians, the Ugrians and the Finns in 9th - 14th Centuries: Problems of Interaction). Kazan: Institute of History named after Shigabuddin Mardzhani, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan (in Russian).
8. Kyzlasov, I. L. 1983. Askizskaia kul'tura Iuzhnoi Sibiri (X-XIV vv,) (The Askiz Culture of Southern Siberia in 10th — 14th Centuries). Svod Arkheologicheskikh Istochnikov (Corpus of Archaeological Sources) E3-18. Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
9. Kyzlasov, I. L. 1998. In Slaviane i ikh sosedi. Slaviane i kochevoi mir. Srednie veka - rannee Novoe vremia (Slavs and Their Neighbours. The Slavs and the Nomadic World: Middle Ages and Early Modern Time). Moscow: Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences, 72-75 (in Russian).
10. Kyzlasov, I. L. 2010. In Rus'i Vostokv IX-XVIvekakh: Novye arkheologicheskie issledovaniia (Rus'and Orient in 9th — 16th Centuries: New Archaeological Studies). Moscow: "Nauka" Publ., 139162 (in Russian).
11. Rudenko, K. A. 2001. Tiurkskii mir i Volgo-Kam'e v XI—XIV vv. Izdeliia askizskogo kruga v Srednem Povolzh'e. Issledovanie i katalog (Turkic World and the Volga-Kama Region in 11th—14th Centuries. Artefacts of Askiz Cultural Circle in the Middle Volga Region. Studies and Catalogue). Kazan: "Zaman" Publ. (in Russian).
12. Rudenko, K. A. 2003. Zheleznye nakonechniki strel VIII—XV vv. iz Volzhskoi Bulgarii. Issledovanie i katalog (Iron Arrowheads of the 8th—15th Centuries from Volga Bulgaria. Studies and Catalogue). Kazan: "Zaman" Publ. (in Russian).
13. Rudenko, K. A. 2013. In Povolzhskaya arkheologiya (Volga River Region Archaeology) 2, 189-211 (in Russian).
14. Rudenko, K. A. 2014. In Drevnosti Sibiri i Tsentral'noi Azii (Antiquities of Siberia and Central Asia) 7 (19). Gorno-Altaysk: Gorno-Altaysk State University, 224-244 (in Russian).
15. Fedorov-Davydov, G. A. 1966. Kochevniki Vostochnoi Evropypod vlast'iu zolotoordynskikh khanov: Arkheologicheskie pamiatniki (East-European Nomads under the Golden Horde's Khans: Archaeological Sites). Moscow: Moscow State University (in Russian).
16. Khalikova, E. A. 1965. In Kratkie soobshcheniia Instituta arkheologii (Short Reports from the Institute of Archaeology) 109, 114-116 (in Russian).
17. Khlebnikova, T. A. 1988. In Gorod Bolgar. Ocherki remeslennoi deiatel'nosti (Town of Bolgar. Essays on Handicrafts). Moscow: "Nauka" Publ., 7-102 (in Russian).
Information about the authors:
Konstantin A. Rudenko, Doctor of Historical Sciences, Professor, Kazan State University of Culture and Arts (Kazan, Russian Federation); murziha@mail.ru
Address: Orenburgsky Trakt St., 3, Kazan, 420059, Russian Federation Evgenii P. Kazakov, Doctor of Historical Sciences, Leading Researcher, Institute of Archaeology named after A. Kh. Khalikov, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan (Kazan, Russian Federation); ncai@mail.ru
Address: Butlerov St., 30, Kazan, 420012, Republic of Tatarstan, Russian Federation
