CC BY
137
УДК 94/99
К ВОПРОСУ О ПРИЧИНАХ ОТКАЗА СОВЕТСКОГО КОМАНДОВАНИЯ ОТ ОКРУЖЕНИЯ БЕЛГОРОДСКО-ХАРЬКОВСКОЙ ГРУППИРОВКИ ВЕРМАХТА В АВГУСТЕ 1943 Г.
© 2015 В. В. Замулин
аспирант кафедры Отечественной истории и документоведения
НИУ «БелГУ» e-mail: v.zamulin@yandex.ru
Белгородский государственный университет
Операция «Полководец Румянцев» относится к числу слабо освещенных как в советской, так и в современной российской историографии. Настоящая работа, основанная на анализе недавно рассекреченных отечественных архивных фондов и ранее неопубликованных трофейных документов из Национального архива США ставит целью выяснить причины решения советского командования об отказе от окружения сил 4 ТА и группы «Кемпф» под Харьковом при её проведении.
Ключевые слова: Курская битва, контрнаступление, Белгород, Харьков, окружение, планирование.
Один из аспектов истории Курской битвы, находящийся в поле зрения отечественных историков, - проблема планирования наступательной операции «Полководец Румянцев», проводившейся в период коренного перелома в Великой Отечественной войне. Современное состояние историографии не даёт однозначного ответа на вопрос, почему Ставка ВГК при наличии значительного численного превосходства советских войск, отказалась в начале августа 1943 г. от проведения операций на окружение группировки 4-й танковой армии (ТА) и армейской группы (АГ) «Кемпф».
Следует отметить, что и советские, и российские учёные сравнительно мало уделяли и уделяют внимания контрнаступлению Красной Армии летом 1943 г. Подтверждением этого может служить тот факт, что за минувшие более чем 70 лет не издано ни одного отдельного крупного научного труда по данной тематике. Тем не менее в советский период историографии Курской битвы этой проблематике уделялось больше внимания, чем сегодня. Поэтому обратимся к работам, изданным до 1991 г., чтобы понять, как их авторы объясняли отказ советской стороны от попытки повторить Сталинградский триумф на восточной Украине.
Наиболее востребованным трудом, который широко используют большинство исследователей второй фазы битвы за Курск, является книга воспоминаний непосредственного участника разработки Белгородско-Харьковской наступательной операции, в ту пору начальника оперативного управления Генерального штаба РККА, генерала армии С.М. Штеменко. Первый аргумент, который автор приводит, объясняя причину отказа от плана окружения, - очень значительные силы противника в этом районе. «Здесь сидели 4-я немецкая танковая армия и так называемая оперативная группа «Кемпф», - подчеркивает он. - В общей сложности - 18 дивизий, в том числе 4 танковые» [Штеменко 1985: 221].
Безусловно, группировка противника, противостоявшая Степному и
Воронежскому фронтам, не была слабой. Однако, как свидетельствуют обнаруженные архивные источники, утверждение, что её силы были «очень велики», явно преувеличено. Начавшееся 12 июля 1943 г. наступление советских войск на орловско-
ИСТОРИЧЕСКИЕ НА УКИ И АРХЕОЛОГИЯ
брянском направлении, а затем в Донбассе вынудили командование сухопутных сил Г ермании перебросить наиболее боеспособные соединения в районы севернее и южнее Харькова. Особенно существенные силы были изъяты из состава 4-й ТА генерал-полковника Г. Гота. Так, во второй половине июля для усиления группы армий (ГА) «Центр» из её 48-го танкового корпуса (тк) на орловскую дугу было переброшено самое сильное соединение ГА «Юг» - моторизованная дивизия (мд) «Великая Германия» с батальоном новых танков «Пантера», а для усиления обороны против наступавших войск Южного и Юго-Западного фронтов, в район Донбасса были направлены 2-й тк СС, 3-я танковая дивизия (тд) 48-я тк и мд СС «Викинг» из
последнего резерва Г А «Юг» - 24-я тк.
Кроме того, 10 июля 1943 г. англо-американские войска высадились на Сицилии, в связи с чем в Италию с востока была спешно переброшена часть сил. В частности, сдав технику соседним соединениям, мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» была отправлена на Апеннины. Потенциальная угроза высадки англоамериканского десанта не только оттягивала на себя силы, но и не давала Германии направлять существенное подкрепление из Европы на Восточный фронт.
Таким образом, «бронированный кулак» 4-й ТА, сформированный из 9 танковых и моторизованных дивизий для удара на Курск, к этому времени был распылён. На это обращал внимание и штаб Воронежского фронта в отчёте об операции «Полководец Румянцев»: «Благодаря развитию активных наступательных действий Красной Армии на других фронтах немцы не могли усилить свои войска против Воронежского фронта свежими соединениями..., а наоборот, некоторые танковые дивизии с участка Воронежского фронта перебросили на другие фронта. Тем самим немецкие войска не были готовы к предстоящим наступательным действиям войск Воронежского фронта» [Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 1-го Украинского фронта. Оп. 2672. Д. 275. Л. 52].
А теперь, чтобы понять уровень боеспособности оставшихся танковых соединений 4-й ТА, которая действовала перед Воронежским фронтом, обратимся к трофейным источникам из Национального архива США. На 3 августа 1943 г. количество исправной бронетехники в каждой её дивизии колебалось от 26 до 60% штата, а в батальоне «Пантер» составляло лишь 21%. 6-я тд располагала 28 танками, в том числе 3 - командирскими и 3 - огнемётными, 7-я тд - 64, 11-я тд - 58, 19-я тд - 59, из них 4 командирских, а в батальоне «Пантер» числилась лишь 21 боевая машина [NARA. Т. 313. R. 379. F. 0020842]. Следовательно, общее количество танков в этих частях и соединениях равнялось 220, из них 210 - линейных. Для сравнения, на 31 июля 1943 г. численность танков в Воронежском фронте составляла 1753, из которых лишь 245 находилось в ремонте [ЦАМО РФ. Ф. 2843. Д. 426. Л. 234]. Таким образом, к началу операции соотношение сил по этому важному роду войск здесь составляло почти 7 к 1.
В значительной степени обескровлены были и пехотные соединения армии Гота. Об этом трофейные источники тоже наглядно свидетельствуют. Вот, например, в каком состоянии находилась одна из двух пехотных дивизий 48-го тк за неделю до начала советского контрнаступления: «Боевой состав 332-й пехотной дивизии (пд) приведён в готовность, дивизия остро нуждается в пополнении, поскольку ей назначен более широкий участок фронта. Каждый полк имеет нехватку 500-700 человек, включая штабы и роты тяжелого вооружения. Согласно донесению армии в группу армий, 332-я пд в настоящее время (31 июля. - В.З.) не пригодна даже для обороны (!). Выделяемый ей широкий фронт ни в коем случае не удастся надежно прикрыть от проникновения разведгрупп противника. Дивизия потеряла в прошлых боях 3455 человек, 11 ручных пулеметов, 51 станковый пулемет и 39 миномётов. Поэтому
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2015. № 2 (34)
Замулин В. В. К вопросу о причинах отказа советского командования от окружения белгородско-харьковской группировки вермахта в августе 1943 г.
командованию корпуса очевидно, что использование одной только 57-й пд не даёт гарантий против не вполне ясных планов противника, хотя эта дивизия находится в лучшем состоянии» [NARA. Т. 313. R. 1170. F. 000655, 000658]. Такие же проблемы испытывала и АГ «Кемпф», оборонявшаяся в полосе будущего наступления Степного фронта. Например, в ориентировке её 11-го армейского корпуса утром 3 августа отмечено: «320-я пд крупных боёв не вела, ограничивалась контратаками плацдарма [у с. Нижний Ольшанец] отдельными штурмовыми группами.... Наши войска в этом районе сильно истощены. И слабо готовы даже для обороны» [NARA. T. 312. R. 54. F.7569785].
Все приведенные выше цифры и данные из трофейных источников сегодня публикуются впервые. В силу этого возникает вопрос: знало ли командование Воронежским фронтом о тяжелом положении соединений ГА «Юг», находившихся перед ним? Документы из ЦАМО РФ подтверждают должную степень его информированности. «Дивизии противника были потрёпаны и не пополнены» [ЦАМО РФ. Ф. 6 гв. А. Оп. 5113. Д. 236. Л. 1], - отмечено в докладе 6-й гв. А, которая была развернута на направлении главного удара этого фронта. Подобные утверждения встречаются и в документах штаба 1 ТА, которая вводилась в прорыв в полосе 6-й гв. А: «После наступательных и оборонительных боёв при отходе на старый рубеж обороны дивизии противника имели значительные потери и к началу нашего прорыва пополнились лишь частично. Их укомплектованность - до 50-60% как в личном составе, так и в материальной части» [ЦАМО РФ. Ф. 1 ТА. Оп. 3070. Д. 163. Л. 26].
По советским данным, группировка 4-й ТА и АГ «Кемпф» насчитывала не свыше 200 000 солдат и офицеров (боевой состав), до 600 танков и 3 000 орудий [Колтунов, Соловьев 1970: 274]. Цифра явно завышенная. Тем не менее, если даже принять её за основу и сопоставить с данными по войскам Воронежского и Степного фронтов, соотношение окажется: по людям 3,2:1, по танкам 4,0:1, по артиллерии 4,0:1 [Там же] в пользу советских войск. Особо отметим, что эти цифры были известны советской стороне уже на стадии разработки плана «Полководец Румянцев».
Поэтому трудно согласиться с выводом С.М. Штеменко о том, что боевая мощь 4-й ТА и АГ «Кемпф» расценивалась командованием Воронежского фронта и Ставкой в качестве непреодолимого препятствия для проведения операции на окружение. Кроме того, уместно напомнить, что конфигурация линии фронта в районе Белгорода, как и в случае проведения операции «Кольцо» под Сталинградом, благоприятствовала нанесению концентрических ударов. Советские войска охватывали белгородскохарьковский выступ с северо-запада и имели перед своим фронтом реку Северский Донец, которая в случае окружения позволяла Степному фронту удерживать оборонительную часть своего фронта без привлечения значительных сил.
Обратимся ко второму аргументу, изложенному в книге С. М. Штеменко. «Полагалось также иметь в виду мощную, двухполосную оборонительную систему врага, - отмечает автор, - создание которой началось ещё в марте. Первоначально это был исходный рубеж для наступления, а в конце июля его приспособили на случай наших ударов» [Штеменко 1985: 221].
Имеющиеся сегодня в распоряжении исследователей рассекреченные советские документы из ЦАМО РФ и трофейные источники вполне позволяют оценить состояние обороны германских войск в этом районе. «Удерживая важные в тактическом отношении высоты перед фронтом армии, - отмечается в отчёте штаба 6-й гв. А, -противник не успел закрепиться на них: огневые позиции и наблюдательные пункты в инженерном отношении были плохо оборудованы, орудия стояли на открытых площадках, плохо замаскированные, окопов полного профиля не было, имелись лишь щели для живой силы» [ЦАМО РФ. Ф. 6 гв. А. Оп. 5113. Д. 236. Л. 4-14]. В другом
ИСТОРИЧЕСКИЕ НА УКИ И АРХЕОЛОГИЯ
документе её штаба уточняется: «Благодаря тому, что оборонительная полоса противника была относительно слабой, наши войска... имели хороший темп наступления» [ЦАМО РФ. Ф. 6 гв. А. Оп. 5113. Д. 236. Л. 1-4]. Эта оценка
подтверждается и другими архивными источниками, и самим ходом боевых действий. Например, в докладе командования Степного фронта об инженерном обеспечении Белгородско-Харьковской операции приводится достаточно подробный анализ обороны войск АГ «Кемпф», противостоявших ему: «Немецко-фашистское
командование, переоценив собственные силы и средства и недооценивая силу Красной Армии в период своего наступления, вопросам закрепления местности на захваченных рубежах и в глубине не придавало серьёзного значения. В основу инженерных мероприятий положена противотанковая оборона. Основным видом средств усиления служили минно-подрывные заграждения. Всего выявлено и снято до 280 000 мин, фугасов и сюрпризов. На основном оборонительном рубеже (г. Белгород) минирование произведено сплошно с затратой 90 000 мин с плотностью до 900 мин на 1 кв. км».
Несмотря на мощное минирование местности и правильную противотанковую ориентацию обороны, немецкая фортификационная система имела ряд существенных изъянов, которые предопределили ее быстрый прорыв. «Слабыми звеньями
инженерных мероприятий противника, - далее отмечается в документе, - являлись: отсутствие заранее подготовленных промежуточных рубежей, малая глубина обороны, подчас линейное расположение, особенно на промежуточных рубежах, создаваемых в период отхода, невысокая манёвренность инженерных средств, слабая насыщенность инженерными заграждениями промежутков между опорными пунктами, а также использование сапёрных частей в качестве пехоты» [ЦАМО РФ. Ф. 2-го Украинского фронта. Оп. 2779. Д. 388. Л. 115-116].
Трофейные источники отмечают плачевное состояние дел с системой обороны и на левом фланге 4 ТА, т.е. на направлении вспомогательного удара Воронежского фронта. К возведению второй полосы 48 тк приступил фактически только в последних числах июля, поэтому второй полосы создать не смог. В его журнале боевых действий 28 июля указано, что «командир корпуса приказал предпринять все необходимые меры, чтобы в укреплении обороны было использовано все гражданское население, персонал тыловых и штабных служб» [NARA. Т. 313. R. 1170. F. 000655]. А уже на следующий день отмечено: «Корпус попросил армию помощи в проведении инженерных работ. Принимая в расчет плохое состояние дорог, он попросил выделить в его распоряжение 515 саперный батальон. Этот батальон необходим в первую очередь для ремонта мостов. Без этого корпус не сможет принять выделяемые ему на усиление танки, что имеет большое значение для обороны. Оперотдел штаба корпуса также обратился с соответствующими просьбами к квартирмейстеру» [NARA. Т. 313. R. .1170. F. 000656]. Однако провести серьёзную фортификационную работу, даже имея в распоряжении неделю до начала наступления советских войск, 48-му тк так и не удалось. Начались дожди и, как отмечено в его журнале боевых действий за 29 июля, «дорожная сеть в полосе корпуса полностью утонула в грязи» [NARA. Т. 313. R. 1170. F. 000655].
Поэтому можно с уверенностью утверждать, что система обороны на левом фланге ГА «Юг» не была столь мощной, как утверждает С.М. Штеменко. Это показывают не только приведенные документы, но и бои 3-4 августа 1943 г. В этот период нашими войсками главная линия была прорвана достаточно быстро. Так, например, за первый день наступления, имея перед собой «мощную оборону» противника, 5-я гв. ТА продвинулась на 26 км, а 1-я ТА - на 12 км и, форсировав р. Ворскла, достигли важного в тактическом плане населённого пункта Томаровка [Битва под Курском 2006: 472].
Трудно согласиться и с третьим аргументом С. М. Штеменко: «Основные
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2015. № 2 (34)
Замулин В. В. К вопросу о причинах отказа советского командования от окружения белгородско-харьковской группировки вермахта в августе 1943 г.
неприятельские силы располагались севернее Харькова и в случае необходимости могли опереться на этот обширный город как на своеобразную крепость» [Штеменко 1985: 221]. Действительно, как показали бои 11-22 августа, противник смог опереться на Харьков, как на мощную фортификационную систему и существенно затормозить продвижение войск Степного фронта. Ещё 11 августа перед его войсками была поставлена задача: к исходу дня овладеть Харьковом, но, как показали дальнейшие события, выполнить её удалось лишь к 23 августа. Данный аргумент против проведения операции на окружение северного фланга ГА «Юг» не подтверждается эмпирически, поскольку при проведении операции на разгром 4-й ТА и АГ «Кемпф» данные войска не смогли отсрочить освобождение г. Харькова.
Подводя итоги, С.М. Штеменко делает вывод: «Короче говоря, окружение и последующая ликвидация белгородско-харьковской группировки немцев надолго приковали бы к себе большое количество наших войск, отвлекли бы их от наступления на Днепр и тем самым облегчили неприятелю возможность создания новой сильной обороны по правому берегу Днепра» [Там же].
Утверждение довольно спорное, поскольку одной из главных проблем вермахта в 1943 г. был острый дефицит новобранцев. Именно с этим обстоятельством было связано появление 13 января 1943 г. закона «О всеобщем использовании мужчин и женщин для обороны империи». Согласно этому документу, зарегистрироваться для прохождения военной службы должны были мужчины в возрасте от 16 до 60 лет и женщины от 17 до 45 лет [Заставенко 1967]. Доходило до того, что в качестве прислуги на зенитных батареях в тылу использовали 15-летних подростков [Великая Отечественная война... 1998: 258]. В случае полного уничтожения белгородскохарьковской группировки противника «Восточный вал» на Днепре даже при создании новой сильной полосы обороны по правому берегу реки не представлял собой серьёзного препятствия, поскольку оборонять его было бы некому. По мнению известного историка У. Ширера, эта проблема крайне остро встала уже в 1942 г. Он пишет: «У немцев уже не осталось ресурсов - ни людей, ни орудий, ни танков, ни самолётов, ни транспортных средств, чтобы достигнуть тех целей, которые ставил Гитлер» [Ширер 1991: 306].
Общее истощение людских ресурсов приводило к тому, что «пехоте постоянно не хватает качественного человеческого материала. В результате этот главный род войск не имеет достаточного количества рядовых, годных к выдвижению в командиры.» [Карель 2003: 396]. Это приводило к тому, что главной проблемой уже перед летней кампанией 1943 г. был большой некомплект в боевых частях. Более того, в рапорте командующего 8-й немецкой армии (бывшая АГ «Кемпф») от 2 сентября 1943 г. отмечалось: «Я отдаю себе отчёт в том, что вновь прибывшие формирования страдают от недостатка выдержки и стойкости» [Там же]. Напомним, что ГА «Юг», после отхода от Харькова сохранив основные силы, тем не менее не смогла в дальнейшем удерживать свои позиции, и, как утверждает немецкий историк К. Типпельскирх, они были фактически разбиты и в спешке отступили за Днепр [Типпельскирх 1994: 31]. «К сегодняшнему утру численность личного состава 39-й пехотной дивизии сократилась до шести офицеров и 300 солдат» - доносило командования 8-й А от 2 сентября 1943 г. [Карель 2003: 396]. Дефицит живой силы полностью не развалил фронт ГА «Юг» по двум причинам. Во-первых, вермахт достаточно быстро отступал, спрямляя фронт. Во-вторых, группировки 4-й ТА и АГ «Кемпф» не были уничтожены и сохранили определенную боеспособность. Если бы эти группировки попали к «кольцо», то оборонять северный фланг ГА «Юг» было бы просто некому.
Создание белгородско-харьковского «котла» могло бы обернуться настоящей
ИСТОРИЧЕСКИЕ НА УКИ И АРХЕОЛОГИЯ
катастрофой для южного крыла Восточного фронта Г ермании, поскольку у неё уже не было возможности компенсировать столь существенные потери. Вот как описывал состояние немецких войск на советско-германском фронте осенью 1943 г. генерал К. Типпельскирх: «Примерно из 110 дивизий, сражавшихся в составе трёх групп армий, свыше одной трети были настолько ослаблены, что они обозначались на картах как дивизионные группы. Это означало, что численность каждой из дивизий уменьшилась да нескольких неполных батальонов...» [Типпольскирх 1994: 31].
Таким образом, доводы С.М. Штеменко о бесперспективности окружения белгородско-харьковского плацдарма, выглядят неубедительно, поскольку полная ликвидации группировки, удерживавшей северный фланг ГА «Юг», явился бы сильным ударом по противнику, так как вся оборона правого берега Днепра оказалась бы под вопросом.
Анализ имеющихся сегодня в распоряжении исследователей документов и материалов, на наш взгляд, позволяет предположить, что ключевым фактором, повлиявшим на решение Ставки Верховного Главнокомандования отказаться от ликвидации противника в районе Белгорода и Харькова путем окружения, было отсутствие уверенности у И.В. Сталина в наличии двух важных условий. Во-первых, вызывало сомнение профессиональное мастерство старшего и высшего командного звена, имевшего лишь ограниченный опыт успешной реализации операций на окружение. Во-вторых, отсутствовал необходимый для таких задач «инструментарий». Именно в этот момент шла работа по совершенствованию штата, испытывались методы боевого применения и управления нового для Красной Армии типа объединений -танковых армий однородного состава. Именно они должны были играть ключевую роль при развитии успеха стратегических операций, прежде всего при окружении крупных вражеских сил. Возможно, именно поэтому, несмотря на существенные успехи Красной Армии под Курском и на Украине, с момента окончания Воронежско-Касторненской операции (февраль 1943 г.) и до событий под Корсунь-Шевченковским (февраль 1944 г.) советские войска не провели ни одного крупного окружения, хотя предпосылки для этого имелись. Такое положение можно объяснить не отсутствием достаточных сил и средств, а позицией Верховного Главнокомандующего, который скептически относился к подобным операциям. Подтверждением того, что И.В. Сталин резко пресекал попытки командования Красной Армии проводить подобные операции, наглядно свидетельствует его разговор во время Орловской наступательной операции в августе 1943 г., то есть в момент завершающей фазы планирования операции «Полководец Румянцев», о котором вспоминал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. «Когда мы с А.И. Антоновым и А.М. Василевским докладывали Верховному о возможности окружения в районе Орла группировки противника, - пишет маршал, -для чего надо было значительно усилить левое крыло Западного фронта, И.В. Сталин сказал:
- Наша задача скорее изгнать немцев с нашей территории, а окружать их мы будем, когда они будут послабее... Мы не настояли на своем предложении, а зря. Надо было твёрже отстаивать свою точку зрения: наши войска тогда уже могли проводить операции на окружение и уничтожение» [Жуков 1990: 72].
О том, что И.В. Сталин давал подобного рода распоряжения и при планировании операции «Полководец Румянцев», свидетельствует и Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, летом 1943 г. генерал-лейтенант, командующий 40-й А Воронежского фронта: «Мне вспоминается совещание в землянке командующего 6-й гв. А генерала Чистякова, на котором обсуждались вопросы планирования контрнаступления светских войск. Участвовавший в совещании заместитель Верховного Главнокомандующего Г.К. Жуков предлагал основной удар нанести силами 6-й и 5-й гвардейских армий,
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2015. № 2 (34)
Замулин В. В. К вопросу о причинах отказа советского командования от окружения белгородско-харьковской группировки вермахта в августе 1943 г.
непосредственно в лоб главной группировки противника. В полосах этих армий намечалось ввести в сражение 27-й А генерала Трофименко из 2-го эшелона фронта. Поскольку такое направление удара могло привести лишь к выталкиванию противника, мной было предложено нанести более глубокий удар с учетом и 40-й А с тем, чтобы окружить и уничтожить крупную немецкую группировку в районе Харькова. Но мое предложение не получило поддержки у представителя Ставки. Он сослался на прямое указание Ставки, требовавший нанести удар на указанном направлении» [Командармы рассказывают... 1963: 73].
Об отсутствии уверенности у И.В. Сталина в способности командования действующей армии успешно проводить столь сложные операции, даже небольшого масштаба, свидетельствует и решение о нанесении фронтального удара 12 июля 1943 г. юго-западнее Прохоровки двумя гвардейскими армиями, а не отсечении ударного клина 2-го тк СС между р. Псёл и ур. Сторожевое. Верховный Главнокомандующий, обеспокоенный неспособностью руководства Воронежским фронтом окончательно остановить 2-й тк СС и возможностью его прорыва через третью армейскую полосу обороны, решил «раздавить танковым катком» 5-й гв. ТА три дивизии СС, вместо того чтобы попытаться окружить часть их сил в «Бутылочном горлышке» у этой станции. Хотя к началу Курской битвы Красная Армия не только располагала существенными резервами для проведения операций по окружению (и Степной фронт, и ряд резервных армий), но и имела в своём арсенале «инструмент», который уже был опробован во время окружения противника под Сталинградом, - механизированные и танковые корпуса. К августу 1943 г. советская промышленность смогла в полном объёме обеспечить их восстановление после предыдущих тяжёлых боёв, что превратило их, как говорили на фронте, в «консервный нож», эффективно вскрывавший немецкую оборону во второй период Великой Отечественной войны. Наглядным примером стали успешно действия 1-й и 5-й гв. ТА в операции «Полководец Румянцев». Хотя их потенциал не был полностью раскрыт, и вместо окружения противника их использовали лишь для его разгрома.
На наш взгляд, позиция И.В. Сталина основывалась на неудачном опыте нашей армии в предыдущий период. Ведь ряд крупных операций по окружению противника 1942 г., за исключением Сталинграда, и даже в первой половине 1943 г. заканчивались неудачно или приносили скромный результат. Например, «Демянский плацдарм» был деблокирован и успешно удержан противником, а при проведении Воронежско-Касторненской операции немецким дивизиям ГА «Б» удалось выскользнуть из «котла». Как известно, большие проблемы возникали при окружении и уничтожении группировки Паулюса. Однако, на наш взгляд, это не оправдывает отказ от окружения противника под Харьковом в августе 1943 г., поскольку командование Красной Армии в ходе Курской битвы быстро набирало опыт, совершенствовало своё мастерство и уже могло решать задачи по созданию «котлов» с применением крупных танковых формирований.
Как показали последующие события, неуверенность советской стороны в своих силах и просчёты нашей разведки, которые сделали возможной переоценку группировки противника (прежде всего, в августе 1943 г.) имели существенные последствия. Эти просчёты сказались как под Прохоровкой, так и в ходе августовского контрнаступления. Красная Армия понесла существенные и, по мнению ряда исследователей, неоправданные потери. Так, например, в результате 10 часов боя в первый день контрудара в районе Прохоровки 5-я гв. ТА потеряла 359 танков и САУ, что составляло 53% от её исходной численности, что фактически обескровило армию [Замулин 2013: табл. 8]. Принятие решения о выдавливании противника из района Белгорода и Харькова также привело к крупным потерям Воронежского и Степного
ИСТОРИЧЕСКИЕ НА УКИ И АРХЕОЛОГИЯ
фронтов. За 21 сутки операции они лишились 255 566 человек [Гриф секретности снят... 1993: 180], причём среднесуточные потери войск генерала армии Н.Ф. Ватутина составили 7 490 человек [Там же] и оказались значительно выше, чем у советских фронтов при окружении армии Паулюса, в том числе Юго-Западного, которым он тогда командовал.
По нашему мнению, отказ от окружения белгородско-харьковской группировки вермахта не был оптимальным решением. Возможности для его успешной реализации у советской стороны были, а вражеские соединения, оставившие этот район в конце августа 1943 г., не были разгромлены и впоследствии сыграли важнейшую роль в боях на восточной Украине, и особенно в районе Днепра и под Киевом.
Библиографический список
Битва под Курском. От обороны к наступлению. М., 2006. 540 с.
Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Военно-исторические очерки. Кн. 2. Перелом. М.: Наука, 1998. 420 с.
Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / под общ. ред. Г.Ф. Кривошеина. М.: Воениздат, 1993. 360 с.
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 3. М.: АПН, 1990. 360 с.
Замулин В.Н. Горькая правда о Прохоровке: «Величайшее танковое сражение» или танковое побоище. М., 2013. 520 с.
Заставенко Г. Военно-экономическая и политическая подготовка Германии к летнему наступлению 1943 г. // Военно-исторический журнал. 1967. № 3. С. 24-31.
Карель П. Восточный фронта. Кн. 2 «Выжженная земля». М., 2003. 480с.
Колтунов Г.А., Соловьев Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат, 1970. 380с.
Командармы рассказываю. Маршал Советского Союза К.С. Москаленко // Военно-исторический журнал. 1963. №7
Национальное управление архивов и документации (National Archives and Records Administration (NARA). Т. 313. R.379.
NARA. Т. 313. R.1170.
NARA. T. 312. R. 54
Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 2. 1943-1945. СПб., 1994.
400 с.
Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 1-го Украинского фронта. Оп. 2672. Д. 275.
ЦАМО РФ. Ф. 2843. Д. 426.
ЦАМО РФ. Ф. 1 ТА. Оп. 3070. Д. 163.
ЦАМО РФ. Ф. 6 гв. А. Оп. 5113. Д. 236.
ЦАМО РФ. Ф. 2-го Украинского фронта. Оп. 2779. Д. 388.
Ширер У. Взлёт и падение третьего рейха. Т. 2. М., 1991. 510 с.
Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. I. М., 1985. 450 с.
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2015. № 2 (34)
