CC BY
119
УДК 811.161.1'36
К ВОПРОСУ О ПОЛЕ СИНТАКСИЧЕСКОГО ЛИЦА
© Виталий Александрович Лаврентьев
Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина, г. Рязань, Россия, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, e-mail: vitalij37@yandex.ru
В статье категория синтаксического лица представляется как полевая структура, имеющая ядро, околоядерную зону, ближнюю и дальнюю периферию. Описываются разноуровневые средства выражения, входящие в ту или иную зону, которые не получили достаточного освещения в русистике. Ключевые слова: категория; синтаксическое лицо; поле.
Значимость роли категории лица обусловливает непреходящий интерес к ней языковедов прошлого (К.С. Аксаков, Ф.И. Буслаев, В.Ф. Андреев, А.А. Шахматов, А.М. Пеш-ковский, В.В. Виноградов, Р.О. Якобсон и др.) и настоящего (А.В. Бондарко, П.А. Лекант, С.Г. Ильенко, Г.А. Золотова, Н.Ю. Шведова, М. Шелякин, В.В. Химик, В.В. Востоков,
В.Ю. Копров и др.), при этом лицо квалифицируется учеными как универсальная категория, «присущая всем языкам и свойственная одновременно и языку и мышлению» [1]. Однако сам термин «лицо» трактуется лингвистами неоднозначно, кроме того, «за соответствующей звуковой оболочкой стоят омонимичные термины» [2], поэтому следует констатировать тот факт, что проблемы, связанные с категорией лица, еще далеки от однозначного решения, а различные аспекты этой категории - от полного и всестороннего описания.
Формы, которые используются в современном русском языке для выражения семантики лица, вступают в весьма сложное взаимодействие, функционально дополняя друг друга, и образуют поле. Принцип полевого подхода к анализу тех или иных языковых явлений в настоящее время является достаточно популярным, однако, несмотря на интенсивное изучение различных полей, как отмечает М.В. Всеволодова, «пока нет ни обоснованной языковым материалом классификации ФСП, ни полного описания какого-либо одного ФСП» [3]. Все сказанное свидетельствует об актуальности данной работы.
Цель статьи - прояснить вопрос о поле синтаксического лица.
Синтаксическое лицо понимается нами широко: это многоаспектная объективносубъективная грамматическая категория, ко-
торая определяет и формирует предложение как основную синтаксическую единицу, сущность синтаксического лица определяется связью означаемого (говорящего, собеседника или третьего лица) и означающего (лексических, морфологических, синтаксических и интонационных средств). В самом общем виде поле синтаксического лица представляется следующим образом: ядро - морфологические категории лица глагола и местоимения, периферия - все остальные средства выражения лица, однако в представлении поля не должно быть перерывов, языковые средства, размещаясь в центре поля или на его периферии, обеспечивают «постепенные переходы от грамматического ядра к ближней и дальней периферии» [4], поэтому в поле синтаксического лица мы считаем вполне оправданным выделение ядра, околоядерной зоны, ближней и дальней периферии. Именно полевый подход к анализу языковых фактов позволяет выявить и исследовать взаимодействие элементов разных языковых уровней. В концепции В.Г. Адмони идея поля применяется при изучении грамматических категорий: «Грамматическая категория - это всякое системное, более или менее фронтально проведенное объединение некоторого множества грамматических явлений, обладающих каким-либо общим, формально выраженным семантическим или формальным признаком» [5]. Приложение идеи поля к синтаксическим категориям способствует «укрупнению» объекта, расширению понятия «грамматического»: «необходимо признать, -отмечает Е.Б. Евтюхин, - что грамматика не сводится к грамматике слова и что средства выражения грамматических значений не ограничиваются только словесно-аффиксальными средствами» [6].
При анализе поля синтаксического лица мы опираемся на теоретические положения А.В. Бондарко, который использует термин «персональность» и квалифицирует данную категорию как семантическую, нами же используется термин «синтаксическое лицо», указывающий на грамматический характер этого языкового явления. В целом принимая концепцию А.В. Бондарко, мы не можем согласиться с тем, что «формы лица глаголов и местоимений, образующие центр поля пер-сональности, представляют не разные грамматические категории, а одну и ту же грамматическую категорию лица» [7], поскольку данные категории относятся к разным типам (лексико-грамматическому и словоизменительному) и, несмотря на сходства, имеют серьезные различия, к тому же в поле оказались не включены важные, на наш взгляд, компоненты: имена существительные (личные и неличные) в роли главных и второстепенных членов, имена существительные в функции обращения, модальные (вводные) слова, частицы, структурные особенности грамматической основы и словопорядок. Таким образом, беря за основу модель поля, разработанную А. В. Бондарко, мы существенно расширяем (дополняем) отдельные зоны этого поля.
Остановимся более детально на ядерной зоне поля синтаксического лица, поскольку не все личные формы местоимений и глаголов следует относить к ядерной зоне: «грамматический центр поля персональности -лицо как грамматическая категория - сам по себе представляет собой полевую структуру, где выделяются ядро (глагольные и местоименные формы 1-го и 2-го лица) и его окружение - формы 3-го лица», которые связаны «с переходом от центра к периферии (при обозначении лиц) и с собственно периферийной сферой семантики персональности (при обозначении предметов и при выражении безличности)» [7, с. 20]. К тому же необходимо отметить, что не все падежные формы личных местоимений относятся к ядерной зоне, а только формы именительного падежа, которые входят в грамматическую основу и выражают предикативные значения синтаксического лица: И тщетно, страсти затая, / В холодной мгле передрассветной / Среди толпы блуждаю я / С одной лишь думою заветной... (А. Блок); Зачем ты в небе
был, отважный, В свой первый и последний раз? (А. Блок).
Личные формы местоимений, употребленные в функции второстепенных членов, не являются элементами грамматической основы, вследствие чего выражают непредикативные значения синтаксического лица и относятся к ближней периферии: Про меня говорят: он, конечно, не гений, / - Да, согласен -не мною гордится наш век, / - Интегральных, и даже других, исчислений / Не понять мне - не тот у меня интеллект (В. Высоцкий); Отплачу тебе добром, / Сослужу тебе потом... (А. Пушкин); Не дали воли нам / Отец и мать - / Целое поле нам - /Брачная кровать! (М. Цветаева). Причем, как видно из примеров, на что указывает местоимение (на субъект или объект) - роли не играет.
Кроме личных местоимений, грамматическую категорию лица имеют притяжательные местоимения. Все формы притяжательных местоимений, поскольку они находятся за пределами грамматической основы (субстантивированное употребление типа ...мой-то совсем умом повредился! Почту требует! (Т. Устинова); Извините, что цел! / Я случайно вернулся, вернулся, вернулся, / - Ну а ваш - не сумел (В. Высоцкий) представляет особый случай), относятся к околоядерной зоне, занимающей промежуточное положение между центром и периферией: Матушка отыскала мой паспорт, хранившийся в ее шкатулке вместе с сорочкою, в которой меня крестили, и вручила его батюшке дрожащею рукою (А. Пушкин); А что за человек твой муж? (М. Булгаков); Кто хочет жить, кто весел, кто не тля, - / Готовьте ваши руки к рукопашной! (В. Высоцкий).
К ближайшей периферии относятся, по нашему мнению, имена существительные в функции обращения, поскольку почти всегда (исключение составляют случаи типа Звени, звени, златая Русь, волнуйся, неуемный ветер (С. Есенин)) указывают на участника речевого акта - собеседника, т. е. выражают дейктическое значение 2-го синтаксического лица: А чем болтать - взяла бы, Зин, / В антракт сгоняла в магазин... / Что, не пойдешь? Ну, я - один, / - Подвинься, Зин!.. (В. Высоцкий); - Ну, детвора, - произнес Коля, шагнув к ним в комнату, - опасный вы, я вижу, народ! (Ф. Достоевский).
К ближней периферии мы относим имена существительные со значением лица, употребленные в роли подлежащего в активных конструкциях: Повсюду юркий армеец успел примелькаться (Б. Акунин); Девушка в окне четвертого этажа мыла рамы в веселом магнитофонном громе (М. Веллер) или субъектного дополнения в пассивных конструкциях: Убранство и порядок дома велись Татьяною Семеновной по-старинному (Л. Толстой); Почти половина домов была покинута своими хозяевами (А. Чехов). Функции подобных имен существительных сходны с функциями местоимений 3-го лица, указывающих на собственно лицо, которые А.В. Бондарко относит к зоне переходности от центра к периферии. Не вызывает сомнений тот факт, что личные имена существительные гораздо конкретнее называют лицо, нежели личные местоимения 3-го лица, ср.: Малюта не прикасался к западным журналам никогда - он читал либо таблоиды, либо сборник «Сумерки богов», заложенный все время на одном и том же месте (В. Пелевин).
Неличные имена существительные, как и местоимения 3-го лица, указывающие на нелицо, относятся к периферийной зоне: Из-под копыт - Грязь летит! Перед лицом -Шаль, как щит (М. Цветаева); Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго (И. Тургенев).
Как мы видим, зона переходности от ядра к периферии (или ближайшая периферия) поля синтаксического лица представлена не только морфологическими средствами, но синтаксическим (обращение).
Рассмотрим периферийную зону. Во-первых, к периферии, по нашему мнению, следует отнести такие средства, как модальные (вводные) слова: Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск... (М. Булгаков), частицы: Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел... (Л. Толстой) и междометия: Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! (Л. Толстой); Ай-яй-яй, вот так штука! - он помолчал некоторое время в смятении, всматриваясь в луну, плывущую за решеткой, и за-
говорил... (М. Булгаков). Отмеченные части речи имеют непосредственное отношение к субъективному плану категории синтаксического лица, поскольку определенным образом «отмечают» говорящего. Причем модальные слова, которые, подобно личным и притяжательным местоимениям, непосредственно дифференцируют участников (говорящий или собеседник) и неучастников речевого акта (по-моему, по-твоему и т. п.), располагаются в периферийной зоне, ближе к ядру: Петрушка... не виноват. Наказать его можно, но он, по-моему, не виноват (И. Тургенев); Да уж нечего тебе со мною спорить: на чем же, по-твоему, нынешний свет-то стоит? (Н. Лесков); Ипполит же Кириллович, по мнению наших дам, был «раздавлен навеки» (Ф. Достоевский). Модальные же слова, в лексическом значении которых не заложено указание на лицо, располагаются в центре периферийной зоны: Кстати, промолвим лишь два слова раз навсегда о чувствах Ивана к брату Дмитрию Федоровичу... (Ф. Достоевский).
Необходимо отметить, что модальные (вводные) слова, частицы и междометия сложно отнести к одному какому-либо определенному типу средств (лексическому, морфологическому или синтаксическому), по-видимому, они определенным образом могут относиться сразу к нескольким типам. Так, например, в предложении И, вероятно, по-твоему, порядочный человек должен тоже молчать о своей страсти?.. (М. Лермонтов) слово по-твоему по своей частеречной принадлежности относится к разряду модальных слов (морфологический уровень), выполняет функцию вводного компонента, указывая на источник информации (синтаксический уровень), в то же время в само лексическое значение слова уже заложена семантика собеседника, т. е. указание на 2-е лицо, поэтому подобные средства следует квалифицировать как смешанные: морфоло-го-синтаксические или лексико-морфологосинтаксические.
Как морфолого-синтаксическое средство, находящееся в зоне периферии, характеризуются формы возвратного местоимения (себя, себе и т. п.). Авторы «Теории функциональной грамматики» отмечают, что «отношение к лицу в данном случае... выражается морфологической формой местоимения
в сочетании с той или иной глагольной формой, которая сама по себе или вместе с местоимением-подлежащим определяет лицо» [7, с. 22]. Ср.: То, что я играл - это действительность, но что я для себя играл, для доставления себе самому удовольствия, то это решительно клевета (Ф. Достоевский) -себя вместе с личным местоимением я указывают на отношение к 1-му лицу (говорящему); За границей не блуди, / В чистоте себя блюди. В разговоры не мешайся / И знакомств не заводи! (Л. Филатов) - себя совместно с императивной глагольной формой блюди указывают на отношение ко 2-му лицу (собеседнику); На следующий день после заседания ученого совета Штруму позвонил по телефону Савостьянов, спросил его, как он себя чувствует, здорова ли Людмила Николаевна (В. Гроссман) - себя вместе с личным местоимением он и личной глагольной формой чувствует указывают на отношение к 3-му лицу (неучастнику речевого акта).
К числу синтаксических средств выражения синтаксического лица относится опосредованное выражение отнесенности к лицу. Такой способ представлен, например, в конструкциях с деепричастиями, где процессы, названные спрягаемым глаголом и деепричастием, имеют одного производителя (субъекта): И я, поцеловав гравюру, / Не знала сна... (М. Цветаева) - действия, названные спрягаемой глагольной формой не знала и деепричастием поцеловав, соотносятся с 1-м лицом (говорящим), на что указывает личное местоимение я, употребленное в функции подлежащего; Внезапно раздался топот скачущей лошади; круто остановилась она у самого костра, и, уцепившись за гриву, проворно спрыгнул с нее Павлуша (И. Тургенев) - действия, названные спрягаемой глагольной формой спрыгнул и деепричастием уцепившись, соотносятся с 3-м лицом (не-участником речевого акта), на что указывает имя существительное Павлуша, употребленное в функции подлежащего; Отговорила роща золотая / Березовым, веселым языком, / И журавли, печально пролетая, / Уж не жалеют больше ни о ком (С. Есенин) - действие, названное деепричастием пролетая, соотносится с 3-м лицом (неучастником речевого акта), на что указывают личная глагольная форма 3-го лица не жалеют и имя существительное журавли, употребленное в
функции подлежащего. Опосредованное выражение отнесенности к лицу наблюдается и в конструкциях с причастиями: Первобытные племена, живущие без всяких «высших устремлений» в гармонии с природой - тоже пьют: нажуют листьев, сплюнут всем племенем в выдолбленную тыкву, дадут перебродить - и захмеляются по кругу (М. Веллер); Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем (Н. Гоголь) - в приведенных примерах действия, названные причастными формами живущие и стоявшие, соотносятся с 3-м лицом (неучастником речи), поскольку определяемыми отмеченными причастиями словами являются имя существительное племена и количественно-именное словосочетание два русских мужика. Следует отметить, что не всегда существительное, определяемое причастием, выполняет функцию подлежащего: Даже мирное слово «дизайнер» казалось сомнительным неологизмом, прижившимся в великом русском языке по лингвистическому лимиту, до первого серьезного обострения международной обстановки (В. Пелевин). Подобная картина наблюдается и в конструкциях с инфинитивом: Андрей вдруг подумал, что для миллионов лучей это настоящая трагедия - начать свой путь на поверхности солнца, пронестись сквозь бесконечную пустоту космоса, пробить многокилометровое небо - и все только для того, чтобы угаснуть на отвратительных останках вчерашнего супа (В. Пелевин); Марина решила, что дочь обиделась на нее, и решила больше ее не трогать (В. Пелевин); И когда я его [свет. - В. Л.] вижу, то главное, что есть во мне, заставляет меня двигаться в направлении к свету (В. Пелевин).
К периферии поля синтаксического лица относятся интонационно-синтаксические
средства. Так, например, интонация побуждения в односоставных инфинитивных предложениях с императивным значением нередко является единственным показателем 2-го синтаксического лица: Всхлипнув, присел на корточки, хотел выдернуть железку из мертвой головы. - Не трогать! К-края сма-
заны ядом. Мыльников отдернул руку (Б. Акунин); Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!» крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали (Л. Толстой). Подобная картина наблюдается и в безглагольных конструкциях с междометными словами: Брысь... заколю! (М. Салтыков-Щедрин); ...тут два генерала вторые сутки с голода умирают! сейчас марш работать! (М. Салтыков-Щедрин); - Дай сухарика-то, чорт. - А та-баку-то вчера дал? То-то, брат. Ну, на, Бог с тобой (Л. Толстой).
В «Теории функциональной грамматики» отмечено, что «лексические элементы персональности выступают в разнообразных сочетаниях с глагольным и местоименным лицом. Ср. сочетания наш брат, автор этих строк, ваш покорный слуга, соотнесенные с формами 3-го лица или формами прошедшего времени (а также сослагательного наклонения) и определяющие реальную отнесенность содержания высказывания к говорящему» [7, с. 22-23]: - Не были бы вы живы -ваш покорный слуга не имел бы удовольствия вас здесь видеть и беседовать с вами! (И. Тургенев); Саид Гиреев, нашей дворничихи сын, Торговец краденным и пламенный игрок. / Серега Мухин, отпускающий усы, / И на распасе - скромный автор этих строк (Ю. Визбор).
А. В. Бондарко указывает, что «к крайней периферии персональности относятся формы безличности», и чуть ниже отмечает, что «разные их типы [безличных конструкций. -В. Л. ] выявляют разные признаки семантики и средств выражения персональности» [7, с. 23-24]. Мы считаем возможным внести некоторые уточнения: к крайней периферии следует относить т. н. абсолютно-бессубъектные безличные предикативные единицы: В самом деле, уж рассветало... (А. Пушкин); Уже давно смеркалось (А. Пушкин). Безличные же предложения, имеющие в своем составе имплицитное или эксплицитное указание на субъект, логичнее, по нашему мнению, расположить в центре периферийной зоны: В запале я крикнул им: мать вашу, мол!.. / Но кибернетический гид мой / Настолько буквально меня перевел, / Что мне за себя стало стыдно (В. Высоцкий); В силу ряда обстоятельств, на которых у нас нет места останавливаться, каждый может
ответить на этот вопрос только сам (В. Пелевин); Более того, достоверно установлено, что в Дроздовку он ночевать не вернулся (Б. Акунин).
Безличные предложения также представляют собой поле моноцентрического типа. Ядро поля безличности представлено бессубъектными безличными предложениями: Было уже совсем поздно (да и велик ли ноябрьский день), когда Алеша позвонил у ворот острога. Начинало даже смеркаться (Ф. Достоевский). Такие предикативные единицы «являются специфической группой коммуникативных единиц, в которых безличное содержание персональности находится в полном соответствии с предикативной безличностью грамматической основы» [8]. К ядерной зоне относятся также локативносубъектные и дативно-субъектные безличные предложения, «которые представляют наиболее типичные конструкции со статальной семантикой» [9]: В ларьке было полутемно и прохладно, как в танке... (В. Пелевин); В животе у Клары похолодело тягуче и жутко (М. Веллер); Так жаль стало мне тебя, аж горло перехватывает, чую! Беда! (М. Горький), а т. н. объектно-субъектные и инструментально-субъектные предложения с семантикой стихийного действия относятся к ближней периферии поля безличности: Самой ей на плаву долго было не продержаться -слишком уж швыряло ее то вправо, то влево, слишком крутило... (Б. Акунин);
Вдруг горизонт залило нестерпимо ярким светом... (В. Пелевин). К крайней периферии поля безличности А.В. Петровым [9, с. 185] относятся т. н. безлично-оценочные: Мне трудно говорить, но что молчать, / Я все тебе заранее прощаю (В. Тюрин) и контактно-относительные безличные единицы: ...Ей снится, будто бы она / Идет по снеговой поляне, / Печальной мглой окружена...
(А. Пушкин), однако, на наш взгляд, безлично-оценочные предложения в плане соотнесенности с субъектом мало чем отличаются от безлично-модальных, не относящихся к крайней периферии: ср.: Суждена мне такая же дума, / Так же руки мне надо сложить... (А. Блок), поэтому к крайней периферии поля безличности мы относим только контактноотносительные безличные единицы.
Накладывая поле безличности на поле синтаксического лица, мы делаем вывод о
том, что ядерная зона безличности находится на крайней периферии синтаксического лица, а крайняя периферия безличности наиболее отдалена от крайней зоны поля синтаксического лица.
Итак, ядро поля синтаксического лица составляют формы именительного падежа личных местоимений 1-го и 2-го лица и глагольные формы 1-го и 2-го лица, а крайнюю периферию - бессубъектная безличность. Таким образом, материалы статьи вносят существенный вклад в исследование категории синтаксического лица.
1. Шалютин С.М. Язык и мышление. М., 1980. С. 7.
2. Клобуков Е.В. О соотношении центра и периферии в функционально-семантическом поле персональности // Традиционное и новое в русской грамматике. М., 2001. С. 107.
3. Всеволодова М.В. Теория функциональнокоммуникативного синтаксиса. Фрагмент
прикладной (педагогической) модели языка. М., 2000. С. 77.
4. Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка. М., 2002. С. 484.
5. Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики. Л., 1988. С. 66.
6. Евтюхин В.Б. Обусловленность в тексте // Исследования по языкознанию. СПб., 2001.
С. 213.
7. Теория функциональной грамматики. Персо-нальность. Залоговость / Бондарко А.В. [и др.]. Л., 1991. С. 19.
8. Химик В.В. Предикативная безличность предложения и персональность высказывания // Строение предложения и содержание высказывания. М., 1986. С. 13.
9. Петров А.В. Безличность как семантикограмматическая категория русского языка. Архангельск, 2007. С. 185.
Поступила в редакцию 21.01.2011 г.
UDC 811.161.1’ 36
ON SYNTACTIC PERSON FIELD
Vitaly Aleksandrovich Lavrentyev, Ryazan State University named after S.A. Yesenin, Ryazan, Russia, Candidate of Philology, Associate Professor of Russian Language Department, e-mail: vitalij37@yandex.ru
In the article the category of syntactic person is presented as a field structure that has a nucleus, near-nuclear area, close and distant periphery. Different means of expression of various levels that are included in this or that area and are not sufficiently studied in the Russian language are described here.
Key words: category; syntactic person; field.
