CC BY
54
Рассмотрение вопроса о разделе имущества в суде осуществляется в порядке искового судопроизводства. С таким иском в суд имеет право обратиться любое заинтересованное лицо (им не обязательно должен быть кто-либо из супругов, по смыслу ст. 38 СК РФ таковым также является кредитор одного из них). Суд, приступая к рассмотрению искового заявления по существу, должен определить все имущество, принадлежащее супругам на праве общей совместной собственности, и выяснить, есть ли у кого-то из супругов преимущественные права на конкретное имущество. В случае, если раздел имущества сопровождается расторжением брака, необходимо также выяснить, с кем из родителей будут проживать несовершеннолетние дети, если они есть. Затем суд непосредственно приступает к разделу имущества супругов путем определения долей каждого из них в общем объеме имущества. При решении этого вопроса суд должен применить нормы ст. 39 СК РФ, которые предполагают доли в общем имуществе супругов равными.
Однако в ряде случаев суд может отойти от принципа равенства долей супругов в общем имуществе. Такое исключение законодатель устанавливает для вещей несовершеннолетних детей, которые передаются тому супругу, с которым останутся дети; имущества, нажитого в период раздельного проживания супругов при прекращении семейных правоотношений, когда брак еще не расторгнут; в отношении вещей, отнесенных гражданским законодательством к числу неделимых (т.е. тех, раздел которых делает невозможным их использование по целевому назначению в силу утраты их полезных свойств). В последнем случае суд обязательно выносит решение о компенсации стоимости таких вещей другому супругу.
Судом могут быть приняты во внимание и иные, заслуживающие внимания интересы одного из супругов. В частности, доля супруга может быть увеличена (а другого супруга соответственно уменьшена) с учетом его нетрудоспособности, а также в случаях, когда другой супруг не получал доходов без уважительных причин или расходовал общее имущество супругов в ущерб интересам семьи (например, злоупотребление спиртными напитками или наркотическими веществами, увлечение азартными играми) (п. 2 ст. 39 СК РФ).
1 Пчелинцева Л.М. Семейное право России. 5-е изд., перераб. М., 2008. С. 112.
2 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 6. С. 10.
Ю.С. Поваров
К ВОПРОСУ О НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СДЕЛКИ, СОВЕРШЕННОЙ С НАРУШЕНИЕМ ДЕЦЕНТРАЛИЗОВАННЫХ ПРЕДПИСАНИЙ
В статье рассматривается вопрос о последствиях совершения сделки с нарушением децентрализованных (локальных или автономных) предписаний. Формулируется вывод, что такое нарушение само по себе не может влечь инвалидацию сделки на основании ст. 168 ГК РФ, что не исключает возможности признания сделки недействительной исходя из специальных законоположений, а также наступления иных негативных последствий.
Ключевые слова: недействительность сделки, децентрализованное регулирование, акт локального (автономного) регулирования.
© Поваров Юрий Сергеевич, 2015
Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права (Самарский государственный университет): e-mail: cl@ssu.samara.ru
Y.S. Povarov
THE INVALIDITY OF THE TRANSACTION VIOLATED DECENTRALIZED REGULATIONS
In the article are considered the consequences of the transaction violated decentralized (local or autonomous) regulations. The author concludes that such violation can not lead invalidation of the transaction according to Art. 168 of the Civil Code, which does not exclude the possibility of recognition the transaction invalid, based on special regulations and other negative consequences.
Keywords: the invalidity of the transaction, decentralized regulation, the act of local (autonomous) regulation.
Гражданско-правовая сфера имманентно предполагает недостаточность одного лишь централизованного регламентационного механизма. «В отношениях, в которых превалирует частный интерес, — обоснованно пишет С.Т. Максименко, — право использует особый юридический инструмент — инструмент саморегулирования. Законодатель соглашается с тем, что в этих отношениях наиболее оптимальным будет разрешить участникам отношений самим регулировать свое поведение»1. Ключевыми средствами децентрализованного воздействия на общественные отношения выступают, прежде всего, акты локального регулирования юридических лиц (учредительные документы, а также внутренний регламент и иные внутренние документы, не являющиеся учредительными), договоры и решения собраний.
Обозначенные акты-регуляторы прямо или косвенно могут определять требования к сделкам — к их форме (например, абз. 3 п. 1 ст. 160 и п. 2 ст. 163 ГК РФ), ш содержанию (п. 4 ст. 79, п. 6 ст. 83 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. н № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»2 (далее - Закон об АО) и пр.), принци- С
а
пиальной допустимости и условиям совершения (пп. 1 ст. 67.2, пп. 2 и 6 ст. 93, т п. 2 ст. 382, пп. 3-5 ст. 388 ГК РФ) и т.д. к
о
Указанные требования источники децентрализованного (локального или о'
автономного) регулирования (вне зависимости от нормативного или индиви- а
дуального характера содержащихся в них предписаний) могут устанавливать в
двояко: во-первых, в развитие соответствующих законоположений (включая о
вышеперечисленные), т.е. при наличии специальной законодательной клаузулы ю
касательно возможности децентрализованной регламентации конкретного вопро- |
са; во-вторых, в сугубо инициативном порядке исходя из общедозволительной к
направленности гражданско-правового регулирования (так, п. 3 ст. 11 Закона к
об АО допускает включение в устав любых положений, не противоречащих за- е
кону; важнейшим компонентом принципа свободы договора, раскрываемого в и
п. 2 ст. 1 и ст. 421 ГК РФ, является правило об определении условий договора по №
со
усмотрению сторон, кроме, конечно, случаев, когда содержание условия пред- 0 писано правовыми актами). ~
С учетом значимости и отмеченной «неизбежности» состояния «юридической 5 децентрализации», «наличности множества самоопределяющихся центров»3 актуальным становится вопрос о последствиях нарушения децентрализованных предписаний, одним из ракурсов которого выступает момент правомерности признания в данном случае сделки недействительной на основании ст. 168 ГК РФ.
Применительно ко второму («творческому») варианту децентрализованной регламентации отрицательный ответ является достаточно очевидным, ибо несо- 67
блюдение локальных (автономных) правил, установленных исключительно по воле частных лиц, вряд ли можно расценить в качестве нарушения требований закона или иного правового акта (принимая в т.ч., и трактовку понятия «правовой акт» в п. 6 ст. 3 ГК РФ).
Более трудной, однако, оказывается интерпретация ситуации невыполнения децентрализованных положений, сформулированных в условиях непосредственного санкционирования законодателем локальной (автономной) регламентации того или иного аспекта взаимоотношений участников. Фундирование в разбираемом случае децентрализованной регламентации на соответствующих «уполномочивающих» законоположениях дает некоторые поводы для задействования ст. 168 ГК РФ (невзирая на необходимость для ее применения установления нарушения требований все-таки правовых актов). Тем не менее, судебная практика в основном демонстрирует отрицательное отношение к гипотетически возможному использованию ст. 168 ГК РФ. Так, с учетом правил ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»4 (в ред. от 6 апреля 2015 г.) (далее — Закон об ООО) (т.е. в порядке опосредованного законом децентрализованного регулирования), «...уставом общества «Светлячок» ... предусмотрена возможность отчуждения доли (части доли) участника третьим лицам только с согласия других участников общества. Однако суды апелляционной и кассационной инстанций, — констатировал Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, — правильно указали, что устав общества не является законом или правовым актом, поэтому сделки, совершенные с нарушением положений устава, не могут быть признаны недействительными.» а со ссылкой на ст. 168 ГК РФ5.
0
? Ограничительный подход, избранный судами, не является в чистом виде
3 «бюрократическим» (хотя и это, бесспорно, важно, ибо ст. 168 ГК РФ, действи-
! тельно, формально рассчитана на случаи нарушения именно законов и иных
1 правовых актов). Он в наибольшей степени соответствует задаче поддержания
1 предсказуемости гражданского оборота и охраны интересов добросовестных лиц,
го
| не участвовавших в выработке децентрализованных предписаний. | Сказанное отнюдь не означает, что нарушение децентрализованных правил
| является юридически безразличным (в противном случае децентрализованное
2 регулирование оказывалось бы бессмысленным с правовой точки зрения). Пре-° жде всего, это связано с тем, что нередко закон прямо оговаривает наступление ж негативных последствий при несоблюдении указанных правил. Сверх того, на-| рушение децентрализованных предписаний, по мысли законодателя, способно е привести и собственно к недействительности сделки. Однако речь здесь идет о 1 порочности сделки не на основании ст. 168 ГК РФ как таковой, а в силу: 1) спе-° циальных положений о недействительности сделок, предусмотренных нормами
го
3 § 2 гл. 9 «Недействительность сделок» и касающихся несоблюдения локальных 1 (автономных) правил (ст. 173, п. 1 ст. 174 ГК РФ); 2) особых («казуальных») указа-| ний, «разбросанных» по тексту ГК РФ (но не получивших прямого отражения в
§ 2 гл. 9) или содержащихся в иных законах, относительно недействительности сделки при нарушении конкретных децентрализованных правил. В частности, к «поражению» силы сделки способно привести несоблюдение: а) нотариальной формы сделки, обязательность которой была установлена соглашением сторон (хотя по закону для сделок данного вида квалифицированная письменная фор-68 ма не требовалась); при этом законодатель предусматривает самый жесткий
сценарий, вводя правило о ничтожности такой сделки (п. 2, 3 ст. 163 ГК РФ);
б) рестриктивных положений корпоративного договора (п. 6 ст. 67.2 ГК РФ);
в) договорного запрета уступки (п. 2 ст. 382 ГК РФ).
Чрезвычайно важно, что практически всегда признание сделки недействительной по мотиву неисполнения децентрализованных правил (в частности, во всех перечисленных случаях, кроме ситуации с несоблюдением нотариальной формы сделки) опосредуется доказанностью недобросовестности контрагента (его осведомленности об ограничениях), в то время, как ст. 168 ГК РФ данное условие не предусматривает. Анализируемое нюансирование, корреспондирующее идее поддержания стабильности оборота, является рациональным и справедливым (с позиции приоритетной защиты интересов третьих лиц) и, пожалуй, заслуживает нормативного воплощения в качестве общего правила. Примечательно, что в ранее упоминавшемся споре, связанном с нарушением устава ООО «Светлячок», суд, постулировав, что в основе устава «...лежит соглашение учредителей, которое по своей природе носит гражданско-правовой характер», занял позицию, в соответствии с которой «.в случае нарушения каким-либо учредителем ... положения устава о необходимости получить согласие общества или остальных участников общества на уступку доли третьим лицам, такая сделка применительно к статье 174 ГК РФ ... может быть признана судом недействительной ... лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об . ограничениях».
Выявленный «точечный», ситуативный характер нормирования вопроса о недействительности сделок (принимая во внимание отсутствие общих установлений в законе по поводу последствий нарушения требований к совершению сделок, вводимых в формате децентрализованной регламентации, и указание п. 1 ст. 166 ГК РФ о том, что сделка недействительна по основаниям, установленным законом) — дополнительное формальное свидетельство в пользу тезиса о неправомерности применения ст. 168 ГК РФ (по крайней мере, априорного) для «уничтожения» силы сделки, совершенной в противоречии с актами локального (автономного) регулирования.
Кроме того, иногда законом называются отрицательные последствия невыполнения децентрализованных правил, не связанные с недействительностью совершенной сделки (например, п. 3 ст. 14 Закона об ООО). Игнорирование таких правил может служить и основанием для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности, причем предусмотренной в рамках как централизованной, так и децентрализованной регламентации (в этом случае механизмом, стимулирующим лицо к исполнению локальных или автономных положений при совершении сделки, является не ее инвалидация, а возможность возложения на нарушителя дополнительных обременений).
1 Максименко С.Т. К вопросу об особенностях частноправовой сферы регулирования // Актуальные проблемы частного права в России: межвузовский сборник научных статей, посвященный 75-летию З.И. Цыбуленко / отв. ред. Т.И. Хмелева. Саратов, 2012. С. 128.
2 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 1, ст. 1.
3 См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М, 1998. С. 40.
4 Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 7, ст. 785; 2015. № 14, ст. 2022.
5 Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 10 апреля 2007 г. № 23104/06 по делу № А60-33044/2005-С3. Доступ из справ.-правовая система «КонсультантПлюс».
В.Д. Рузанова
ВОПРОСЫ СООТНОШЕНИЯ УРОВНЕЙ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
В статье предпринята попытка доктринального толкования положений ст. 3 ГК РФ, устанавливающих соотношение гражданского законодательства, иных правовых актов и ведомственных нормативных актов. Утверждается, что вопрос об обязательности соответствия норм иных федеральных законов положениям ГК РФ, является частью проблемы приоритета ГК РФ. Раскрываются понятия производного правотворчества и «вторичных» нормативных правовых актов в гражданско-правовой сфере.
Ключевые слова: принцип соответствия нормативных правовых актов, гражданское законодательство, иные правовые акты, ведомственные нормативные акты, производное правотворчество.
V.D. Ruzanova
QUESTIONS OF RELATION IN LEVELS OF CIVIL LAW LEGAL SYSTEM
In the paper, an attempt of doctrinal interpretation of Article 3 of the Russian Civil Code, setting the relation of civil law, other legal acts, and departmental regulations is made. It is argued that the issue of mandatory compliance of regulations the other Federal laws with the provisions of the Civil Code is the part of problem of the Russian Civil Code priority. The notions of derivative lawmaking and "secondary" regulations in the field of Civil Law are revealed.
Keywords: principle of conformity regulations, civil law, other legal acts, departmental regulations, derivative lawmaking.
Принципиальный подход законодателя к построению гражданско-правовой законодательной системы отражается в легальном требовании «о соответствии» правовых норм нижестоящих актов нормам вышестоящих и о последствиях возникновения противоречий между ними (ст. 3 ГК РФ). При этом термином «соответствие» характеризуется строение гражданского законодательства, поскольку он используется для обозначения соотношения ГК РФ и иных федеральных законов, а о противоречии говорится применительно к иерархии уровней гражданско-правовой законодательной системы, т.к. имеется в виду соподчиненность законодательных и иных правовых актов (указов Президента РФ и постановлений Правительства РФ).
Проанализируем сначала строение гражданского законодательства как совокупности федеральных законов. Согласно п. 2 ст. 3 ГК РФ оно состоит из ГК РФ и принятых в соответствии с ним других федеральных законов. Прежде всего, необходимо определить действительный смысл следующих формулировок п. 2 ст. 3 ГК РФ: 1) гражданское законодательство состоит из ГК РФ и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов и 2) нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ. Считаем необходимым прежде всего привести имеющее принципиальное значение высказывание А.А. Маковского о том, что требование о «соответствии» ГК РФ
© Рузанова Валентина Дмитриевна, 2015
Кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского и предпринимательского права (Самарский государственный университет); e-mail: vd.ruz@mail.ru
