CC BY
332
Историография,источниковедение и методы исторического исследования
Н.Н. Глухарев
К вопросу
о месте советско-германского фронта Второй мировой войны в англо-американской историографии
В статье рассматриваются основные тенденции в исследовании событий Великой Отечественной войны в англо-американской историографии. Ее развитие определялось многими факторами (как политическими, так и практическими). В Великобритании и США продолжает выходить множество книг, повествующих о военных событиях с участием вермахта и Красной Армии. Вводятся в оборот новые источники, применяются новые подходы. Однако характер освещения советско-германского противостояния во Второй мировой войне на Западе зачастую продолжает носить отпечаток эпохи «холодной войны». Ключевые слова: англо-американская историография, Великая Отечественная война, Вторая мировая война, советско-германский фронт.
Истории развития событий на советско-германском фронте 1941-1945 гг. в рамках изучения истории Второй мировой войны в англо-американской историографии традиционно уделяется значительно меньше внимания, чем отечественными и немецкими авторами. Это неудивительно, учитывая, что обобщение военного опыта наиболее актуально именно для сторон, непосредственно сталкивавшихся на полях сражений. Естественно, что события мирового конфликта, в которых принимали прямое участие войска западных союзников СССР, например, операции в Северной Африке и Италии, высадка в Нормандии, война на Тихом океане и др., относятся к числу наиболее
1 1 популярных тем для исследователей военных действий Второй мировой 3 о войны в Великобритании и США.
§ 5 Тем не менее, за семьдесят лет со времени окончания войны в США оо и Великобритании издано множество работ, в которых так или иначе Н § затрагиваются проблемы истории «советско-германской войны» или -§■ £ «войны на Востоке» («Восточного фронта»), как принято называть на о В западе Великую Отечественную войну.
о £ Серьезное влияние на выбор тематики и подходов к исследованиям, и в еще большей степени на формирование итоговых оценок роли совет-х ско-германского противостояния в рамках Второй мировой войны, оказал политический фактор. Неприятие советской общественной системы политическими кругами США и Великобритании в сочетании с противоречиями по вопросам послевоенного мироустройства привели к открытому антикоммунистическому курсу правительств обоих государств после окончания войны, что не могло не наложить отпечаток на развитие историографии. Если издаваемые в годы войны статьи и книги, в которых многочисленными корреспондентами, посещавшими СССР, по горячим следам воспроизводились сюжеты советско-германского противостояния, отличались антигерманским взглядом, солидарностью с советским народом, отмечали его героизм и стойкость, то после ее окончания все более заметной стала недооценка военных усилий Советского Союза в работах британских и, особенно, американских авторов. В условиях «холодной войны» занижение роли Советского Союза в достижении победы над Германией стало, по сути, одним из элементов идеологической борьбы. Подобный курс был заявлен президентом США Г. Труме-ном, отметившим «колоссальное значение» труда американских историков в борьбе с коммунизмом [57].
Немалую роль в исследовании советско-германской войны на Западе сыграло военное ведомство США, которое допускало возможность войны против Советского Союза, и поэтому было заинтересовано в пристальном анализе борьбы между Германией и СССР. С помощью попавших в плен гитлеровских генералов и офицеров в послевоенные годы были подготовлены работы об особенностях военных действий на советской территории в условиях наступления и обороны вермахта, призванные стать наставлениями для армии США. Для этих наставлений был характерен прагматический подход: причины неудач вермахта исследовались с точки зрения извлечения уроков при планировании кампании против Советского Союза. Они объяснялись влиянием климата, местности, ошибок верховного командования. Как указывалось в одном из меморандумов, «условием успешного ведения войны против СССР является
систематическая подготовка к этому мероприятию. Нельзя идти на развя- § | зывание подобного конфликта в надежде на случайное достижение в нем Л 3 конечного успеха. Вооружение и снаряжение солдат, все материально- ° & техническое обеспечение должны соответствовать требованиям всех 11 сезонов на территории России» [31, р. 116]. ^
Проблема источников стала еще одним важнейшим фактором, ока- ^ завшим влияние на характер англо-американской историографии советско-германского фронта. Огромный массив советских источников был долгое время закрыт для отечественных историков и, тем более, для западных исследователей. В распоряжении последних имелись преимущественно официальные советские публикации, к которым с конца 1950-х гг. стали добавляться опубликованные мемуары советских военачальников. Подобные материалы, естественно, носили довольно тенденциозный характер и зачастую не удовлетворяли англо-американских историков, не готовых воспроизводить советский взгляд на Великую Отечественную войну в условиях, когда бывшие союзники по антигитлеровской коалиции превращались в соперников в «холодной войне». В связи с этим, существенное расширение источниковой базы западных исследователей произошло после окончания Второй мировой войны за счет трофейных германских материалов, а также документов и мемуаров, привлеченных для обобщения опыта войны офицеров и генералов вермахта. Широкому использованию немецких источников в англо-американской историографии во многом способствовала военно-историческая служба армии США.
Но работа преимущественно с немецкими материалами, в свою очередь, не могла способствовать большей объективности исследований и неизбежно приводила к односторонности в освещении истории советско-германской войны, заключавшейся, по сути, в повторении немецкого взгляда на ход, проблемы и результаты войны, формируя искаженное представление о значении советско-германского фронта в глобальном конфликте.
Необходимо отметить, что на многих работах сказывалось то, что их авторы не владели русским языком, и, вследствие этого, были плохо знакомы с доступными советскими источниками. Тем самым, занижение вклада СССР в победу над Германией имело не только концептуальную, но еще и практическую сторону [3, с. 22]. Неслучайно немногие авторы, знакомые с советскими материалами, стремившиеся, по возможности, отойти от односторонности, самим обращением к теме военных действий на советско-германском фронте и демонстрацией масштабов сражений на нем в большей степени отдавали должное вкладу СССР [36; 38; 40; 41].
1 1 Одним из первых к серьезному исследованию советско-германского 9 о фронта обратился британец Дж. Эриксон. Американский военный историк § 5 полковник Д. Глэнтц с 1989 г. написал более 10 трудов о советско-герман-о о ской войне, многие из которых переведены на русский язык [4-7]. Н § Тем не менее, как отметил в 1986 г. Глэнтц, «весь период с 1945 г. по настоящее время... немецкие взгляды на войну на Восточном фронте ¡5 В являлись доминирующими. В результате эти взгляды были укорене-о £ ны в учебных пособиях средних школ и колледжей, в программах воен-== | но-учебных заведений США» [38, р. 2]. В действиях советской стороны х часто выискивались негативные моменты, о которых советские историки предпочитали умалчивать или упоминать вскользь. Английская газета «Гардиан» в 1978 г. ярко охарактеризовала подобный подход к освещению истории советско-германского фронта как взгляд «сквозь затемненные очки холодной войны» [17, с. 22].
Неслучайно поэтому в отечественных исследованиях англо-американской литературы о событиях Великой Отечественной войны, в первую очередь, обращалось внимание именно на искажение западными авторами ее истории, вплоть до выявления намеренных фальсификаций [9; 12; 16; 17]. В советский период подавляющая часть западной, и в т.ч. англо-американской историографии, категорично оценивалась как «буржуазная» и «реакционная», стремящаяся «вытравить из памяти человечества правду о всемирно-историческом подвиге советского народа», «извратить и умалить роль Советского Союза в разгроме фашизма» и т.п. [11].
Несмотря на смягчение современных оценок и устранение идеологического фона, критический анализ работ британских и американских авторов после распада СССР сохраняет свою актуальность. Характерно, что основные концептуальные установки времен «холодной войны» так и не были подвергнуты существенному пересмотру и продолжают воспроизводиться в работах ряда современных американских и британских историков. Нередки случаи, когда существенное расширение источниковой базы в связи с рассекречиванием и публикацией ряда советских материалов с конца 1980-х гг. не становилось основой для пересмотра устаревших оценок. Доступ к новым источникам в этом случае служил лишь способом подтвердить уже известные концепции.
Одной из центральных концепций, в которую укладываются англоамериканские представления о роли и значении советско-германского фронта во Второй мировой войне, продолжает оставаться т.н. теория «поворотных пунктов» или «великих кампаний». В соответствии с ней, исход войны был предопределен поражением стран агрессивного блока в ряде «решающих битв». Число «решающих битв» отличается у разных
авторов - от 5 до 20 - но к ним всегда относят «битву за Англию», мор- <? | ские сражения на Тихом Океане (у о. Мидуэй, за о. Гуадалканал), сраже- Л 3 ния у Эль-Аламейна и в Арденнах. Из сражений на советско-германском ° & фронте в ряд с ними, как правило, ставится Сталинградская битва, но || такие крупные сражения, как битвы под Москвой и Курском, далеко не ^ всегда попадают в этот перечень. Количественные и качественные харак- ^ теристики задействованных сил, пространственный и временной размах, нанесенный противнику материальный и моральный ущерб, а главное -вытекающие из этого стратегические и политические последствия, таким образом, не учитывались большинством англо-американских историков при определении «решающего» значения событий на тех или иных театрах военных действий. Важнейшим критерием становился сам факт участия американских и английских войск в военных действиях в том или ином регионе.
Нередко теория «решающих битв» становилась инструментом для доказательства американскими историками решающей роли США в победе «свободного мира над силами тоталитаризма» [32, р. VII]. В этом смысле ключевыми событиями всей войны преподносятся нападение Японии на Пёрл-Харбор, приведшее к вступлению в войну США, и последующие за этим бои и операции с участием американских вооруженных сил. Еще в годы войны недостаточная осведомленность американцев о боевых действиях на советско-германском фронте могла стать одной из причин уверенности, что в борьбе со странами агрессивного блока именно США вносят решающий вклад [1, с. 103]. После завершения войны к этой основе добавилось активное действие политического фактора.
Объективные оценки значения различных театров войны все же встречаются в отдельных англо-американских исследованиях, способствуя выработке нового взгляда на вклад каждого из членов антигитлеровской коалиции в общую победу. Например, еще в 1970 г. американский историк Л. Мортон писал о войне в России, что она «велась совершенно независимо от войны на Западе и была по любым критериям самым большим, кровопролитным и решающим театром Второй мировой войны. По сравнению с этой войной все усилия союзников на Западе имели карликовые размеры» [18, р. 190]. Однако в американском обществе подобные оценки не получали широкой популярности. Во многом из-за того, что американцам недоставало полного осознания значимости военных операций на советско-германском фронте: война в Европе оставалась для них слишком «далекой - и географически, и психологически» [1, с. 312] и это, в свою очередь, не могло не повлиять на становление взглядов целого поколения историков.
64
ф го
ст ш
ш О
ш ^
О ^
-е- х
Го сх
Р- о
В большинстве обобщающих трудов по истории Второй мировой войны советско-германский фронт занимает незначительное место. Важнейшим источником в подобных работах стали мемуары английских и американских военных и политических деятелей. Акцент на англо-американский вклад в борьбе с агрессивным блоком сделан в многотомных и широко известных мемуарах У. Черчилля, лишь изредка упоминавшего события, разворачивавшиеся на Восточном фронте [15]. Черчилль акцентирует внимание читателей на таких событиях в ходе войны, как «битва за Англию», бои в Северной Африке, открытие второго фронта и т.д., рассматривает «битву за Атлантику» как «доминирующий фактор на протяжении всей войны» [8, с. 210]. Следует вспомнить характерное заявление Черчилля, сделанное им в 1952 г.: «Вторая мировая война представляла собой почти непрерывный ряд неудач и поражений до битвы у Эль-Ала-мейна и высадки войск генерала Эйзенхауэра в Северной Африке... Эти два события изменили весь ход войны» [Там же]. Как признают современные исследователи, англо-американская историография Второй мировой войны в своей основе и сейчас основывается на ключевых оценках, содержащихся в работе Черчилля [49, р. ХХ].
Недостаточное освещение советско-германского фронта характерно и для ставшего классическим в западной историографии труда Дж. Фул-лера «Вторая мировая война», предпочитающего уделять первостепенное внимание операциям союзников [14]. В книге «Тотальная война: Причины и ход второй мировой войны» британских историков П. Калвокоресси и Г. Уинта из 46 глав лишь 2 содержат сведения об участии Советского Союза в войне. В популярной американской «Иллюстрированной истории Второй мировой войны» Б. Лиддел Гарта и Б. Питта, подготовленной редакцией журнала «Ридерз Дайджест», только 4 из 57 статей посвящены боевым действиям на советско-германском фронте (5% общего объема издания) [48].
В тех работах, где советско-германский фронт становился специальным предметом изучения, также можно наблюдать ряд общих тенденций. Внимание британских и американских исследований чаще всего акцентируется на важнейших военных событиях советско-германского фронта: «великих битвах» войны на Востоке [34]. В их числе центральное место занимает Сталинградская битва. Популярными для исследователей стали также события начального периода войны (прежде всего, битва под Москвой), а также Курская битва, Ленинград, операции по освобождению оккупированной территории СССР.
Английские историки Л. Купер, А. Ситон и американский историк А. Терни посвятили свои работы битве за советскую столицу,
воспроизводя при этом тенденциозные оценки, присущие работам гитле- <? | ровских генералов и офицеров [27; 53; 58]. Историки стремились пока- J- 5 зать, что главным препятствием на пути гитлеровцев к Москве стала ° & не Красная Армия, а плохая погода, распутица, а затем и сорокограду- f | сные морозы, остановившие поздней осенью 1941 г. вермахт на ближних ^ подступах к столице СССР. «Бездонная грязь на дорогах стала важней- ^ шим препятствием для дальнейшего продвижения немецко-фашистских войск», писал Купер [27, р. 215-216]. Данное утверждение стало, по сути, классической формулировкой, объясняющей причины неудач моторизованной немецкой армии в природно-географических условиях СССР. В связи с этим, яркий образ, созданный в англо-американской историографии о событиях осени-зимы 1941 г., можно найти на страницах «Иллюстрированной истории Второй мировой войны»: фотография застрявшего в грязи немецкого мотоцикла содержит подпись: «Русская зима замедлила нацистское наступление, дожди превратили дороги в потоки грязи. Люди, лошади и машины быстро застревали в ней, и германский блицкриг был остановлен» [48, р. 269].
Английские историки Дж. Джукс и Дж. Эриксон объяснили, что исход битвы обусловили не распутица и морозы, а действия «способных советских военачальников» и «непреклонных, как сама смерть», советских солдат [36, vol. 1, р. 221-222, 258; 46, р. 77, 78, 110, 121]. Английский историк А. Кларк в числе факторов, остановивших вермахт, отмечал героические усилия советских бойцов: «следует сказать об обычном русском солдате. Неадекватно руководимый, недостаточно обученный, плохо экипированный, он изменил ход истории благодаря своему мужеству и твердости в этот первый год войны» [2, с. 836; 26].
В книге «Барбаросса: Вторжение Гитлера в Россию», написанной на основе привлечения новых архивных документов, Глэнтц убедительно оспорил устоявшееся в англо-американской литературе представление о том, что основными причинами провала плана «Барбаросса» были плохие погодные условия, сложная местность и ошибочное стратегическое мышление Гитлера [41]. По оценке британского исследователя Р. Брэйт-вэйта, битва за Москву стала одним из самых крупных сражений в истории войн (более 7 млн. солдат и офицеров с обеих сторон сражались на огромной территории на протяжении нескольких месяцев) и сыграла важнейшую роль в поражении Германии [23].
Американский исследователь Дж.П. Мигарджи, поднимая тему преступных целей немецкой войны против СССР, отметил, что важным препятствием на пути изучения советско-германской войны является мифологизация немецкого военного гения. Кроме того, автор вновь
66
aj го
ст ш
ш О
ш ^
О 0J
-е- х
Го d
р- <3
обращает внимание на проблемы доступности источников и конъюнктурное использование мемуаров проигравших генералов в антикоммунистических целях, в т.ч. и при оценке периода 1941 г. В отношении событий зимы 1941-42 гг. на фронте автор подчеркнул высокое значение Московской битвы: шанс на победу вермахт упустил именно в снегах под Москвой [47].
При рассмотрении советского контрнаступления под Москвой зимой 1941-42 гг. ряд историков подчеркивает факт вступления в войну США в этот период как решающий фактор, оказавший влияние на все дальнейшее ее течение. Как отметил Г. Уоллин, после нападения японцев на американские тихоокеанские базы, «весь потенциал США направлялся на европейскую войну» [59, р. 3]. После Пёрл-Харбора, утверждал Т. Хиг-гинс, позиции Гитлера пошатнулись [43, р. 193].
Сталинградская битва занимает центральное место среди прочих событий Великой Отечественной войны в англо-американской литературе. Это величайшее сражение практически сразу же приобрело характер одного из главнейших символов Второй мировой войны. Окружение и разгром 300-тысячной вражеской группировки под Сталинградом признается решающим событием, предопределившим изменение военно-стратегической обстановки в пользу стран антигитлеровской коалиции. Сталинград раньше других событий советско-германской войны прочно вошел в западной историографии в число выделяемых там «поворотных пунктов» войны.
Одним из первых серьезных трудов, в которых Сталинградская битва стала предметом подробного исследования, стала книга Э. Зимке «От Сталинграда до Берлина». «В стратегическом плане, - пишет Зимке, -Сталинград частично волей случая, частично преднамеренно стал центральным пунктом, одной из решающих битв Второй мировой войны» [60, р. 37]. При этом, критикуя советское военное искусство, автор отметил, что наступление под Сталинградом все-таки ознаменовало собой новую ступень в ведении операций Красной Армии. Однако точка зрения Зимке на источник победы советских войск под Сталинградом соответствует немецкому взгляду и кроится, прежде всего, в признании решающими ошибочных («роковых») решений командования вермахта [Там же, р. 52]. Подобные оценки содержатся также в работах Т. Дюпуи и М. Гала-хера [34. vol. VII, p. 5; 37, р. 16].
Работа У. Крейга «Враг у ворот. Битва за Сталинград» стала классической в англо-американской историографии советско-германского фронта [28]. Изложение военных действий в районе Волги и в Сталинграде оказалось не лишено известных клише (в частности, признание блестящим
немецкого военного искусства, утверждение о признании советскими § | солдатами непобедимости вермахта до начала битвы, о массовом отчая- Л 3 нии и др.) и недостаточной изученности исторического материала. При- ° & меры, приводимые в книге - «факты из жизни» сдавшихся в плен немец- 11 ких солдат, офицеров и генералов, - призваны создать негативный образ ^ советского плена. Тем не менее, в итоговых оценках Крейг избежал не- ^ обоснованного приравнивания Сталинграда к боям под Эль-Аламейном и событиям на Тихом океане.
Между тем, точка зрения, будто серьезную помощь советским войскам под Сталинградом оказало вторжение союзников СССР в Северную Африку, в период «холодной войны» широко распространялась в американской историографии. Д. Стоксбери писал, что советское командование специально отложило контрнаступление под Сталинградом до ноября 1942 г., когда англо-американские войска, как было запланировано, сковали германские резервы в Западной Европе десантной операцией на Севере Африки [54, р. 239]. Часто западные авторы в доказательство сопоставимости победы при Эль-Аламейне и Сталинградской битвы завышают данные о немецких потерях в Тунисе [55, р. 185]. На их основе историк Бэйтзелл сделал вывод, что «в психологическом и военном отношении Сталинград стал более значительной победой союзников. В стратегическом плане и в смысле истощения ресурсов [стран] "оси" Тунис был более продуктивным» [21, р. 65, 66]. Сталинградская битва приравнивается по значению к событиям в Северной Африке и на о. Мидуэй, где страны «оси» навсегда потеряли инициативу во Второй мировой войне [19, р. 3].
При этом существуют и иные оценки. Например, американский историк Д. Григг признал, что кампания союзников в Северной Африке не могла принести пользу СССР, т. к. соотношение войск на советско-германском фронте не изменилось [42, р. 93].
Введение в научный оборот новых источников побудило историков США и Великобритании вновь обратиться к изучению Сталинградской битвы, используя новые методологические подходы. Так, американский историк Э. Хойт в своей работе на основе архивных документов подробно осветил действия как немецких, так и советских войск, приводя рассказы о героических защитниках города, со многими из которых историк лично беседовал в России во время сбора материалов для книги [44].
Британец Э. Бивор предпринял попытку исследовать битву за Сталинград «в человеческом измерении», обратив внимание на войну как сумму человеческих взаимоотношений [20]. Однако данная попытка вылилась в итоге в сочувствие к солдатам вермахта и в освещение с негативных
68
ф го
ст ш
ш О
ш ^
О ^
-е- х
Го сх
Р- о
сторон бойцов Красной Армии, их морального состояния и поведения. Автор отмечает высокую роль карательных мероприятий в поддержании советской обороны, по-прежнему объясняет главные причины поражения вермахта ошибками Гитлера и нерешительностью командующего 6-й немецкой армии Ф. Паулюса, не взявшего вовремя ответственность на себя. Таким образом, в книге явно прослеживается влияние консервативного немецкого взгляда на советско-германский фронт.
Не принимая версию Бивора, в которой советские солдаты изображаются идущими в бой под страхом расстрела заградотрядами, М. Джонс подчеркивает, что «они воевали потому, что были патриотами, защищали свою страну от порабощения врагом» [45].
Британский историк Дж. Робертс в книге «Сталинград. Битва, которая изменила историю» рассказывает об этой огромной человеческой драме, исследуя ту роль, которую играли в ней представители политического и военного руководства обеих сторон [13]. Автор показывает, что настоящая история о битве за Сталинград должна затрагивать и вопрос о том, почему Советскому Союзу не удалось достигнуть своей самой большой и амбициозной цели: нанести по германской армии такой сокрушающий удар, который бы непосредственно вел Красную Армию к победному и быстрому окончанию войны. Вместе с тем, автор признает действительно решающее значение Сталинградской битвы в ходе всей Второй мировой войны.
Битва на Курской дуге в англо-американской историографии долгое время оставалась в тени Сталинграда. Во многом это было связано с акцентированием внимания ряда историков на ограниченности целей немецкого наступления - операции «Цитадель» (Зимке, Дюпуи). По их мнению, поражение вермахта в операции с ограниченными целями не может считаться стратегически важным, и бои под Курском считались второстепенными.
Некоторые авторы связывали победу Красной Армии под Курском с десантной операцией англо-американских союзников в Сицилии, вынудившей гитлеровское командование «внезапно прекратить операцию Цитадель». Как утверждает официальная история Второй мировой войны в США, «самым большим источником беспокойства для Гитлера и его командования была Сицилия, где американские и английские войска высадились 10 июля» [35, р. 433]. Заявляя о том, что Курск изменил историю, Г. Солсбери пишет, что «Гитлер повернул назад, чтобы отразить вторжение союзников на остров Сицилию» [52, р. 159].
Более объективным исследованием следует считать работу М. Кэйдина «"Тигры" горят». Им выделены главные факторы, приведшие Красную
Армию к победе на Курской дуге: блестящий план преднамеренной обо- <? | роны и контрнаступательных действий и выдающиеся боевые качества Л 3 советских солдат [24, р. 244]. Подробно исследовав план наступления ° & немецких войск по плану «Цитадель» и в целом на летнюю кампанию 11 1943 г., Кэйдин сделал вывод о далеко идущих целях вермахта: насту- ^ плении на Москву в случае успеха, захвате Швеции и переброски войск ^ в Италию. «Под Курском должна была решиться не только судьба русских, но и войны в целом», - заключил автор [Там же, р. 4-8].
Британский историк М. Кросс рассмотрел планы Сталина и Гитлера, проанализировал состояние Красной Армии к началу сражения, отметив ее высокую техническую оснащенность и боевое мастерство войск. Подводя итоги битвы, Кросс отметил, что «разгром под Курском был для германской армии более тяжелым ударом, чем под Сталинградом. В дальнейшем вермахт уже не предпринимал крупных наступлений на востоке» [29, р. 251-252].
Д. Глэнтц и Д. Хаус издали книгу «Битва за Курск», написанную в результате использования широкого доступа к российским архивам и оцененную многими рецензентами как перспективное научное исследование, показывающее объективную роль Красной Армии в этом сражении [7].
Таким образом, консервативная школа историков, взявших за основу немецкие взгляды на Восточный фронт (Зимке, Крейг, Солсбери, Купер, Ситон, Тернии др., в т. ч. «официальные» правительственные историки США и Великобритании) в числе наиболее распространенных представлений поддерживает версии о решающем влиянии погоды, российского климата и «роковых» ошибок Гитлера на срыв «молниеносного» наступления вермахта на Россию, о шаблонности советского военного планирования, о подавляющем превосходстве Красной Армии в живой силе практически в любых операциях благодаря «неиссякаемости» людских ресурсов, о «большой крови» как основном источнике советских побед (вместе с действиями союзников на других театрах войны, особенно на ее завершающих этапах). Этим представлениям часто сопутствует точка зрения на союзническую помощь СССР по ленд-лизу как имевшую определяющее значение для победы в войне. Ряду важнейших сражений Великой Отечественной войны приписывается статус локальных событий. При этом в действиях Красной Армии выискиваются преимущественно негативные стороны, ей приписываются внутренние слабости и антагонизмы, по возможности делается акцент на ее неудачах, часто объясняющихся ошибками и безразличиями к потерям со стороны командования. Характерен взгляд Крейга, утверждавшего, что дисциплина
11 в Красной Армии поддерживалась «методом расстрела каждого десято-| | го» [28, р. 72].
§ 5 Второстепенную роль советско-германского фронта в представлении о о консервативной части западных историков сформулировал Зимке. Он Н § отметил, что, исходя из цифровых данных, Восточный фронт был доми--§■ £ нирующим, но для реальной оценки его значимости в войне необходимо ¡5 В учитывать иные факторы. К ним автор отнес соображение, что действия на советско-германском фронте ограничивались сухопутными операциями [60]. Подобную точку зрения сформулировал Ч. Макдональд, а вслед х за ним и Х. Патиссон, заявив, что по этой причине Красную Армию нельзя считать главным архитектором победы [10]. Им признавались вооруженные силы США, которые сражались одновременно на нескольких театрах войны.
Несмотря на широкие возможности современной базы источников, продолжают выходить книги, содержащие в себе повторение уже устоявшихся концепций негативного освещения Красной Армии в борьбе с вермахтом и отрицании определяющего значения ее успехов в ходе всего мирового конфликта. Одной из таких работ является книга американского исследователя К. Беллами [22], в которой автор, ставя целью развенчание советских пропагандистских мифов о Великой Отечественной войне, вновь повторяет известные штампы периода «холодной войны». Главной причиной советских побед снова называется почти безграничная готовность жертвовать людьми, которых бросали в бой, как пушечное мясо. Автор много внимания уделяет описанию деятельности НКВД -«советского карательного органа». М. Гастингс, разделяя взгляд Беллами в рецензии на его книгу, отметил, что «только такой зверский диктаторский режим, как сталинский, и народ, настолько приученный к жестокости, как русский, мог одолеть Гитлера». «Триумф сталинских армий действительно поражает, однако достигнут он был методами, которые не могут не заставить граждан западных демократических стран побледнеть от ужаса», - пишет Гастингс [56].
На этом фоне выделяется группа авторов (Дж. Эриксон, Д. Глэнтц, Дж. Робертс), которые на основе более внимательного и объективного исследования советских источников пересмотрели традиционные концепции, показав в своих работах решающую роль советско-германского фронта во Второй мировой войне, внутренние источники побед Красной Армии, героизм и высокие боевые качества ее бойцов, совершенствование советского оперативного искусства. Труд британского профессора Дж. Робертса «Войны Сталина. От мировой войны до холодной войны. 1939-1953», опубликованный в Великобритании и США, является одним
из наиболее значительных трудов о советско-германском фронте, охва- <? | тывающим вопросы от внешней и внутренней политики до стратегии, Л 3 раскрывающим ход вооруженной борьбы и значение морального фактора ° & в войне [50]. ||
Британский историк Н. Дэвис пишет: «В течение четырех лет на ^ Восточном фронте дрались 400 немецких и советских дивизий. Линия ^ фронта тянулась на 1600 километров. А на Западном фронте даже самые интенсивные бои шли между 15-20-ю дивизиями. 88% всех потерь немецкая армия понесла на Восточном фронте. В июле 43-го именно советские войска сломали волю и способность немецкой армии к массированным атакам по всему фронту... Главенствующая роль советской армии во Второй мировой войне будет настолько очевидна историкам будущего, что они отведут Британии и Америке лишь роль решающей поддержки» [30].
Чем дальше в прошлое уходят события Второй мировой и Великой Отечественной войн, тем отчетливее проявляются две противоположные тенденции: с одной стороны, по-прежнему предпринимаются усилия ряда зарубежных авторов понизить роль СССР в победе над нацистской Германией, а с другой - новые условия и возможности позволяют отдельным историкам пересматривать консервативные западные концепции и более объективно доносить до своих соотечественников историю решающего во Второй мировой войне советско-германского противостояния 1941-1945 гг.
Библиографический список
1. Буранок С.О., Суржик Д.В., Белов Д.А. «Мы» и «они»: Великая Отечественная война в оценке общественности США и Великобритании. Документы и материалы. Самара, 2014.
2. Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: В 12 т. Т. 2. Происхождение и начало войны / Под ред. О.А. Ржешевского и др. М., 2012.
3. Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: В 12 т. Т. 9. Союзники СССР по антигитлеровской коалиции / Под ред. А.О. Чубарьяна. М., 2014.
4. Глэнтц Д., Хауз Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны / Пер. с англ. М., 2007.
5. Глэнтц Д. Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 г. М., 2008.
6. Глэнтц Д. Советское военное чудо 1941-1943. Возрождение Красной Армии. М., 2008.
7. Глэнтц Д. Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы. М., 2009.
8. Деборин Г.А. Вторая мировая война. Военно-исторический очерк. М., 1958.
9. Коротков Г.И. Критика буржуазных фальсификаторов военной истории. М., 1970.
72
0J о ш ^ О 0J
10. Макдональд Ч. Тяжелое испытание. Американские вооруженные силы на Европейском театре во время второй мировой войны. М., 1979.
11. Орлов А.С., Рогалев А.П. Американская и английская историография Второй мировой войны (1939-1945 гг.) // Великая Отечественная война (историография). Сб. обзоров. М., 1995.
12. Ржешевский О.А. Война и история. М., 1984.
13. Робертс Дж. Сталинград. Победа, которая изменила историю / Пер. с англ.
Ц М., 2003
14. Фуллер Дж. Вторая мировая война 1939-1945 гг. / Пер. с англ. М., 1956.
15. Черчилль У. Вторая мировая война. В 3-х кн. / Пер. с англ. М., 1991.
16. Якушевский А.С. Освещение истории Великой Отечественной войны в новейшей буржуазной историографии. М., 1980.
17. Якушевский А.С. Западная историография Великой Отечественной войны Советского Союза: этапы и основные концепции (1941-1991): Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1997.
18. American Historical Review. 1970. Vol. 75. № 7. Р. 1901.
19. Atkinson R. An Army at Dawn. The War in North Africa, 1942-1943. NY., 2003.
20. Beevor A. Stalingrad. L., 1998.
21. Beitzell R. The Uneasy Alliance: American, Britain and Russia, 1941-1943. NY., 1972.
22. Bellamy C. Absolute War: Soviet Russia in the Second World War. NY., 2007.
23. Braithwaite R. Moscow 1941: a city and its people at war. L., 2007.
24. Сaidin M. The Tigers are Burning. NY., 1974.
25. Carmichael T. The Ninety Days: Five Battles that Changed the World. NY., 1971.
26. Clark A. Barbarossa. The Russian-German Conflict 1941-1945. L., 1965.
27. Cooper L. Many Roads to Moscow. L., 1968.
28. Craig W. Enemy at the Gates. The Battle for Stalingrad. NY., 1973.
29. Cross R. Citadel: The Battle of Kursk. L., 1993.
30. Davies N. Europe at War 1939-1945: No Simple Victory. NY., 2006.
31. Department of the army pamphlet 20-230. Russian combat methods in World War II. Washington, 1950.
32. Dupuy R. World War II. A Compact History. NY., 1969.
33. Dupuy T. The Military History of World War II. NY., 1965.
34. Dupuy Т., Martell P. Great Battles on the Eastern Front. The Soviet-German War 1941-1945. Indianapolis - NY., 1982.
35. Encyclopedia Americana. Vol. 28. NY., 1970.
36. Erickson J. The Road to Stalingrad: Stalin's War with Germany. L., 1985.
37. Gallacher M. The Soviet History of World War II. NY. - L., 1963.
38. Glantz D. American Perspectives on Eastern Front Operations in World War. Fort Leavenworth, 1986.
39. Glantz D. Soviet Airborne Experience. Washington, 1986.
40. Glantz D. From the Don to the Dnepr: Soviet Offensive Operations December 1942 - August 1943. Portland, 1990.
41. Glantz D. Barbarossa: Hitler's Invasion of Russia 1941. Stroud (Gloucestershire) - Charleston (South Carolina), 2001.
42. Grigg D. 1943. The Victory that Never Was. NY., 1980.
43. Higgins T. Hitler and Russia. NY., 1966.
44. Hoyt E. 199 Days: The Battle for Stalingrad. L., 1999.
45. Irish examiner. 2011. July 23.
46. Jukes G. The Defence of Moscow. NY., 1970.
47. Megargee G.P. War of Annihilation: Combat and Genocide on the Eastern Front, 1941. Littlefield, 2006.
48. Reader>s Digest Illustrated Story of the Second World War. NY., 1969.
49. Reynolds D. In Command of History: Churchill Fighting and Writing the Second World War. NY., 2005.
50. Roberts G. Stalin's Wars. From World War to Cold War, 1939-1953. New Haven - L., 2006.
51. Roberts G. Victory at Stalingrad: The Battle that Changed History. L., 2002.
52. Salisbury H. The Unknown War. Toronto, 1978.
53. Seaton A. The Battle for Moscow 1941-1942. L., 1971.
54. Stokesbury J. A Short History of World War II. NY., 1980.
55. Taylor A. The Second World War. L., 1975.
56. The Times. 2007. July 24.
57. Truman H. The Memoirs. Vol. I. NY., 1955.
58. Turney A. Disaster at Moscow: von Bock>s Campaigns 1941-1942. Albuquerque, 1970.
59. Wallin H. Pearl Harbor. Washington, 1958.
60. Ziemke E. Stalingrad to Berlin. The German Defeat in the East. Washington, 1968.
Е.С. Котова, С.В. Ширяева
Всеобщая история права
профессора Павла Гавриловича Виноградова
В статье рассматривается исследовательский путь одного из основоположников исторической школы права Павла Гавриловича Виноградова (1854-1925), профессора всеобщей истории Императорского Московского университета и профессора кафедры юриспруденции Оксфордского университета. П.Г. Виноградов - выдающийся знаток социальной истории Великобритании, по признанию самих английских историков, открывший англичанам их собственную историю, автор многочисленных научных трудов, а также известных учебников
