CC BY
181
УДК 347.515+347.132
К ВОПРОСУ О КВАЛИФИКАЦИИ ИСПОЛНЕННОГО ТРЕТЬИМ ЛИЦОМ КАК НЕОСНОВАТЕЛЬНОГО ОБОГАЩЕНИЯ
кандидат юридических наук, доцент кафедры частного права России и зарубежных стран Марийского государственного университета
аспирант Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации
Рассмотрены правовые последствия исполнения обязательства третьим лицом. Выявлены противоречия, сложившиеся в судебной практике при применении ч. 1 ст. 313 ГК РФ, а также недостатки предложенного Высшим Арбитражным Судом РФ подхода при разрешении исследуемого вопроса. Предложена оптимальная конструкция, обеспечивающая соблюдение прав и интересов должника, кредитора, третьего лица.
Ключевые слова: третье лицо, кредитор, должник, исполнение обязательства, неосновательное обогащение.
Н. А. Сидоркина, Е. А. Савинова,
.Согласно принципу надлежащего исполнения обязательств последнее должно быть исполнено надлежащим должником и надлежащему кредитору. Относительный характер обязательственного правоотношения устанавливает общее правило о том, что обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц), за исключением случаев, предусмотренных законом, иными правовыми актами или соглашением сторон (п. 3 ст. 308 ГК РФ).
Но это не означает, что все фактические действия, связанные с исполнением, могут быть совершены только обязанным лицом. С учетом экономической заинтересованности кредитора в получении полагающегося часто ему безразлично, кто именно предоставит соответствующее исполнение - сам должник либо другое лицо. Поэтому гражданское законодательство при определенных условиях допускает исполнение обязательства третьим лицом по правилам, предусмотренным ст. 313 ГК РФ.
Из содержания части первой названной статьи следует, что исполнению обязательства третьим лицом предшествует возложение на него этого обязательства должником, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. В этом случае кредитор обязан принять исполнение, произведенное за должника.
Похожий подход заложен в п. 2.3.1 Раздела II Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России:
«Возложение исполнения обязательства на третье лицо возможно лишь по обязательствам определенного характера, и исполнение обязательства третьим лицом возможно лишь при наличии самого факта возложения»1.
Однако даже буквальное толкование ч. 1 ст. 313 ГК РФ не позволяет прийти к единому мнению о том, может ли третье лицо исполнить обязательство за должника без согласия последнего. И одним из существенных моментов в рассмотрении данного вопроса является выяснение кредитором при принятии исполнения самого факта возложения обязательства на третье лицо.
В практической деятельности оформление возложения исполнения на третье лицо происходит самыми различными способами. К примеру, путем оформления дополнительного соглашения к договору, обмена письмами, составления письменных поручений.
Так, С. В. Сарбаш отмечает, что «наиболее распространены случаи указания третьим лицом в соответствующих документах (платежных поручениях, накладных, актах прием-ки-передачи и т.п.) на то, что исполнение производится за должника либо по конкретному обязательству, договору, иному основанию. Нередки также случаи, когда третье лицо, производя, например, платеж за должника, указывает в графе платежного документа о назначении платежа, что платеж осуществляется за соответствующий товар, при этом ни договор, по которому продавался товар, ни должник по этому договору зачастую не указываются. Встречаются и такие случаи, когда
третье лицо либо должник письменно уведомляют кредитора о состоявшемся возложении исполнения обязательства на третье лицо»2.
Проблемы при установлении доказательств возложения исполнения на третье лицо нередко приводят к удовлетворению иска третьего лица о взыскании полученных кредитором сумм как неосновательного обогащения. Вместе с тем по данному вопросу прослеживается неоднозначность судебной практики.
Как отмечает Н. Г. Соломина, исполнение третьим лицом лежащей на должнике (приобретателе) обязанности по какому-либо имущественному предоставлению, когда такое исполнение третьего лица непосредственно не направлено-на обеспечение интереса приобретателя, влечет сбережение на стороне приобретателя. Так, автор выделяет: «Ошибочное погашение денежного долга за соседа (когда плательщик предполагает, что погашает свой долг) приводит к ущемлению имущественной сферы плательщика (потерпевшего), которое в свою очередь формирует ту выгоду, которую получил сосед (приобретатель) вследствие того, что кто-то за него погасил его денежный долг»3.
Анализ сложившейся правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что иногда суды также квалифицируют произведенное третьим лицом исполнение в отсутствие доказательств возложения как надлежащее с определением факта неосновательного обогащения на стороне должника. По одному из таких дел арбитражный суд, установив по делу, что ответчик, как обязанное лицо по договору на право осуществления пассажирских перевозок на автобусных маршрутах, приобрел имущественные выгоды в результате действий истца, посчитал обоснованными предъявленные требования о возврате уплаченных последним денежных средств в порядке ст. 313 ГК РФ.
Ранее Высший Арбитражный Суд РФ исходил из того, что для решения вопроса о том, возникло ли у кредитора, получившего платеж от третьего лица, неосновательное обогащение вследствие принятия им денежных средств третьего лица (утверждающего об ошибочности платежа) как исполнения, предложенного за должника по обязательству, необходимо установить наличие этого обязательства и предусмотренные ст. 313 ГК РФ
правовые основания совершения третьим лицом платежа за должника4.
Важно отметить, что арбитражные суды при разрешении таких споров достаточно длительный период руководствовались подобным подходом. Так, конкурсный управляющий Общества (третьего лица) обратился в суд с требованиями о взыскании с Банка (кредитора) перечисленных в счет оплаты по кредитному соглашению, заключенному с должником, денежных средств. В обоснование своих требований истец ссылался на ст. 1103, 1107 ГК РФ. Суды первой, апелляционной, кассационной инстанций, констатировав по договору прямую обязанность заемщика возвратить заемные средства и отсутствие доказательств возложения данной обязанности на иное лицо, признали требования истца правомерными в полном объеме. Оценив представленные доказательства, в том числе кредитное соглашение и дополнительное соглашение к нему, суды трех инстанций пришли к выводу о том, что обязанность по погашению кредита в размере и на условиях, предусмотренных кредитным соглашением, возложена именно на должника. При этом суды отметили, что возможность погашения долга за должника третьими лицами соглашением и приложением к нему не предусмотрена; доказательства, свидетельствующие о заключении сторонами иных письменных соглашений о переходе обязанности по перечислению денежных средств за должника к третьему лицу, не представлены. Определением ВАС РФ № ВАС-18158/09 от 20 января 2010 г. в передаче дела № А79-3034/2009 в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора отказано.
Одновременно с этим по другому делу суд отказал в удовлетворении требований о взыскании с кредитора суммы неосновательного обогащения, составляющей стоимость оплаченных третьим лицом услуг. В данной ситуации суд посчитал, что исполнение третьим лицом произошло по устной договоренности между ним и должником, поскольку руководителем должника и третьего лица являлось одно и то же лицо. Суд определил произведенное третьим лицом исполнение надлежащим и обуславливающим прекращение обязательства между первоначальным кредитором и должником и возникновение между третьим лицом и должником обязательственных отношений, в которых третье лицо выступает в качестве кредитора5.
Сидоркина Н. А., Савинова Е. А.
К вопросу о квалификации исполненного третьим лицом как неосновательного обогащения
Несмотря на безусловную логичность принятого судебного акта, судом, на наш взгляд, не были приняты во внимание положения ст. 161, 162 ГК РФ о требованиях к оформлению сделок между юридическими лицами в письменной форме, ст. 9 Федерального закона «О бухгалтерском учете»6 о необходимости оформления любых операций оправдательными документами и ст. 65 АПК РФ о недопустимости свидетельских показаний как доказательств возложения исполнения на третье лицо. Данные доводы конкурсного управляющего были справедливо отмечены апелляционной инстанцией и решение суда первой инстанции отменено7. Но инновационный подход ВАС РФ по данному вопросу, отраженный в определении ВАС РФ от 16 июля 2010 г. № ВАС-7945/10 по делу № А40-66444/09-3-599, привел к резкому изменению практики применения ч. 1 ст. 313 ГК РФ, в связи с чем суд кассационной инстанции отменил постановление апелляционной инстанции, оставив в силе решение суда первой инстанции, а в передаче дела для пересмотра в порядке надзора было отказано.
Обобщение практики, произведенное Высшим Арбитражным Судом РФ в Постановлении Президиума ВАС РФ № 7945/10 от 28 октября 2010 г., обусловливает необходимость определения следующего подхода: «Не может быть признано ненадлежащим исполнение добросовестному кредитору, который принял как причитающееся с должника предложенное третьим лицом, если кредитор не знал и не мог знать об отсутствии факта возложения исполнения обязательства на предоставившее исполнение лицо и при этом исполнением не были нарушены права и законные интересы должника. Поскольку в этом случае исполнение кредитором принимается правомерно, к нему не могут быть применены положения ст. 1102 ГК РФ, а значит, неоформление в последующем между должником и третьим лицом соглашения о возложении исполнения на третье лицо не свидетельствует о возникновении на стороне добросовестного кредитора неосновательного обогащения в виде полученного в качестве исполнения от третьего лица».
На основании изложенного можно констатировать: в настоящее время при разрешении споров суды исходят из того, что закон не наделяет добросовестного кредитора, не имеющего материального интереса ни в исследовании сложившихся между третьим ли-
цом и должником отношений, ни в установлении мотивов, побудивших должника перепоручить исполнение своего обязательства другому лицу, полномочиями по проверке того, действительно ли имело место возложение должником исполнения обязательства на третье лицо. Такое исполнение, если оно не нарушило прав должника, признается надлежащим.
Между тем, как верно отмечает
В. М. Пашин, «поскольку исполнение обязательства, противоречащее закону (ст. 313 ГК РФ), не может считаться надлежащим (а оно объективно противоречит ст. 313 ГК РФ вне зависимости от добросовестности или недобросовестности кредитора и от того, нарушены ли права должника), оно не прекращает обязательства». «Должник остается обязанным перед кредитором. В свою очередь исполнение, произведенное третьим лицом, является неосновательным - не основанным на сделке или законе, что влечет возникновение у этого лица права требовать возврата неосновательного обогащения у кредитора»8.
Следует обратить внимание, что в условиях динамичности гражданских и, в особенности, предпринимательских отношений идея об отсутствии у добросовестного кредитора обязанности проверять факт возложения была предложена учеными - цивилистами задолго до принятия названного Постановления Президиума ВАС РФ9.
Стоит также отметить, что и п. 3.3.2 Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России предусматривает: «Необходимо дополнить действующее регулирование правилом о том, что в предпринимательских отношениях третье лицо, имеющее соответствующий законный интерес, может за свой счет удовлетворить денежное требование кредитора без согласия должника. В этом случае к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 382-387 ГК РФ»10. Однако исследование предложенного подхода позволяет нам прийти к выводу о некотором несоответствии его нормам гражданского законодательства.
Во-первых, буквальное толкование ч. 1 ст. 313 ГК РФ напрямую обременяет должника обязательством по возложению исполнения на третье лицо, и лишь предшествование самого факта возложения предопределяет возникновение обязательства кредитора по его принятию. При этом возможность исполнения
третьим лицом обязательства вне связи с приведенными факторами предусмотрена в ч. 2 ст. 313 ГК РФ, где речь идет об исполнении обязательства третьим лицом по собственной инициативе. Другими словами, полагаем, законодатель неслучайно обособил случаи допустимости исполнения третьим лицом обязательства за должника без его согласия, что связано в том числе с защитой интересов самих субъектов обязательства.
Во-вторых, введение принципа презумпции добросовестности кредитора при принятии им в порядке ч. 1 ст. 313 ГК РФ исполнения от третьего лица приводит к нарушению баланса прав и законных интересов - к ущемлению прав должника.
Чрезмерная защищенность интересов кредитора, допускающая принятие исполнения от третьего лица без установления факта возложения, при некоторых обстоятельствах может не совпадать с волей самого должника, обусловленной заинтересованностью в личном исполнении (в частности, при наличии однородного требования к кредитору и возможного зачета встречных обязательств). В случае же исполнения такого требования третьим лицом без согласия должника последний лишается права на прекращение обязательства зачетом и требует исполнения обязательства перед новым кредитором исключительно в денежной форме (в частности, при исполнении третьим лицом денежного обязательства).
В-третьих, в условиях недопустимости обогащения добросовестного кредитора при исполнении обязательства третьим лицом без ведома должника возникает риск неполучения исполненного третьим лицом от самого должника. Поскольку само исполнение было произведено третьим лицом без одобрения должника, последний вправе выдвинуть против требований нового кредитора обоснованные возражения.
С подобным критическим подходом соглашается и В. М. Пашин: «Произведенное третьим лицом исполнение обязательства за должника при отсутствии предусмотренных ст. 313 ГК РФ оснований не может считаться надлежащим. Ни текст указанной статьи Кодекса, ни правовая доктрина, ни судебная практика не позволяют утверждать, что доб-
росовестность кредитора и отсутствие нарушения прав должника создают еще одно основание для исполнения обязательства третьим лицом. В данном случае судьи безосновательно пытаются подменить законодателя, причем в противоречие доктрине и судебной практике»11. Мы склонны разделить мнение данного автора и считаем в таком случае провозглашение отсутствия на стороне кредитора признаков неосновательного обогащения ввиду его добросовестности и соблюдения прав должника недостаточно обоснованным.
На наш взгляд, более верным представляется констатация неосновательного обогащения на стороне кредитора, получившего исполнение от третьего лица в отсутствие согласия должника, и в противоположном случае -установление неосновательного обогащения в форме сбережения на стороне должника при получении соответствующего поручения либо одобрения.
Несмотря на возможные усовершенствования общих положений обязательственного права России, предусмотренные Концепцией, изложенная конструкция, по нашему мнению, в большей степени гарантирует реализацию прав и законных интересов и должника, и кредитора, и третьего лица.
1 Бюллетень нотариальной практики. 2009. № 3. С. 14-32.
2 Сарбаш С. В. Исполнение обязательства третьим лицом. М., 2006. С. 105.
3 Соломина Н. Г. Сбережение как форма неосновательного обогащения // Бюллетень нотариальной практики. 2008. №6. С. 26-31.
4 Вестник ВАС РФ. 1999. № 1. С. 45.
5 Решение Арбитражного суда Чувашской Республики от 4 февраля 2010 г. по делу А79-13155/2009 // СПС «КонсультантПлюс».
6 СЗ РФ. 1996. № 48. Ст. 5369.
7 Постановление Первого Арбитражного Апелляционного суда от 31 мая 2010 г. по делу А79-13155/2009 // СПС «КонсультантПлюс»
8 Пашин В. М. Проблемы реформирования института исполнения обязательства третьим лицом // Вестник ВАС РФ. 2010. № 10. С. 27-39.
9 Сарбаш С. В. Указ. соч. С. 112.
10 Бюллетень нотариальной практики. 2009. № 3. С. 14-32.
11 Пашин В. М. Указ. соч.
Статья поступила в редакцию 28 марта 2011 г.
