CC BY
153
УДК 821.161.1.09
В.В. ФЕДОТОВА
К ВОПРОСУ О ХУДОЖЕСТВЕННОСТИ ДНЕВНИКОВОЙ ПРОЗЫ
И. А. БУНИНА
Ключевые слова: документальная литература, жанр дневника, художественная проза, художественность, фрагмент, монтаж, жанровое многообразие, память.
Статья посвящена дневниковой прозе И.А.Бунина. Предметом исследования стала художественность дневников писателя. Художественная сторона дневников рассматривается в связи с их структурными особенностями, жанровым многообразием, пространственно-временной организацией.
V.V. FEDOTOVA FRAGMENTARY STRUCTURE OF I.A. BUNIN’S DIARIES
Key words: documentary literature, diary, fiction, artistry, fragment, montage, genre variety, memory.
The article «Fragmentary Structure of I.A. Bunin’s diaries» by Fedotova V.V. is devoted to
I.A.Bunin’s diary prose. The object of study is artistry of the writer’s diaries. Artistry aspect of diaries is studied in connection with their structure pecularities, genre variety, space and time organization.
Говоря о возможности отнесения документальной литературы к сфере творчества, авторы последних научных работ ставят под сомнение целесообразность деления литературы на fiction и non-fiction по способности ее эстетического воздействия на читателя [5, с. 73, 6, с. 133-135].
На творческий потенциал дневника как жанра художественно-документальной литературы обращают внимание многие исследователи. Двойственность жанра особенно отчетливо проявилась в конце Х1Х - начале ХХ вв., когда он осознанно воспринимался как жанр одновременно документальный и художественный. «Двойственность закрепляется за дневником писателя: это жанр то маргинальный - то литературный, то документальный - то художественный, а на деле - и то и другое одновременно. Этакий жанр-хамелеон, что позволяет соотносить его с положением культуры ХХ в. в целом, которая тоже функционирует на расщеплении, поляризации контръявлений: массового искусства и элитарного, предельной условности в литературе и голой фактичности» [7, с. 16]. Проблеме соотношения литературного и внелитературного в дневниках писателей начала ХХ в. особое внимание уделено в статье Н.А. Богомолова. Как убедительно доказывает исследователь, в дневниках начала ХХ в. происходят не только структурные изменения, но и сами функции дневников «приобретают значение, далеко выходящее за пределы интимного жанра, находящегося за границами литературы» [2, с. 204].
Дневники И.А. Бунина - неотъемлемый элемент всей художественной системы писателя, имеющие самостоятельное художественное значение. Художественность дневниковой прозы И. Бунина связана с отбором и способом передачи фактов действительности. Отличительной особенностью дневников И.А. Бунина является почти полное отсутствие элементов самоанализа, рефлексии, размышлений. Искренность (предполагаемую особенность дневниковой литературы) Бунину заменяла та внутренняя достоверность повествования, которая проявляется в выработанном писателем способе отображения действительности, применяемым как в рассказах, так и в дневниках. «Повествование Бунина - это перечень. Это само присутствие жизни в чистом виде, без ее разложения анализом и выворачивания наружу причинно-следственных связей, это вкушение того, что предлагает жизнь, накопление богатств опыта» [4, с. 132].
Передача в непосредственном виде, воссоздание жизни - известный прием художественной прозы Бунина, отвергавшего рациональный анализ и синтез, обращавшегося к интуиции и созерцанию. Описывая повествовательную структуру прозы Бунина, Дж Вудворд отмечает, что преобладающий конструктивный принцип в бунинской прозе - это техника блоков или «сегментная структура» [8, с. 88]. Фрагментарный принцип организации дневникового текста («сегментная структура»), проявляющийся в бессистемной фиксации впечатлений, событий, фактов действительности, дает в этом направлении большую свободу.
Дневниковое пространство организуют отдельные фразы, мелкие единичные детали, настроения в момент фиксации событий - записи, явно рассчитанные не только на повествование, но и на выражение, в них И.Бунин работает как художник. Эти микрозарисовки отличаются концентрированной образностью, которая является характерной чертой фрагментарной прозы.
14 мая 1906 г.: «Из окна кухни блестели куриные кишки - петух сорвался с места и, угнув голову, быстро, мелко, деловито подбежал, сердито рвет, клюет, отматывает кишку от кишки. Отбежал - и опять набежал, роет» [1, с. 256].
Или 27 мая І912 г., о пожаре в глотовской деревне: «Народ со всех деревень все бежит и бежит. Бежит баба, за ней коза. Остановится, ударит козу и опять бежит, а коза за ней» [1, с. 273].
В том, как факты действительности преподносятся в дневниках, обнаруживается близость творческих исканий Бунина и писателей русского и европейского модернизма. Так, одна из особенностей техники прозы Бунина - это монтажные переходы от панорамы к средним и крупным планам, к сверхкруп-ным деталям, к микродеталям.
За 1888 г. Буниным сделано всего две записи:
«Поезд, метель, линия сугробов и щитов.
Изба полна баб и овец - их стригут.
На веретье на полу лежит на боку со связанными тонкими ногами большая седая овца. Черноглазая баба стрижет ее левой рукой (левша) огромными ножницами, правой складывая возле себя клоки сальной шерсти, и без умолку говорит с другими бабами, тоже сидящими возле связанных лежащих бокастых овец и стригущими их» [1, с. 242].
В ХХ в. монтаж становится одним из наиболее распространенных изобразительных приемов в разных видах искусства, включая литературу. Его используют в своих мемуарно-биографических произведениях такие авторы, как О.Э. Мандельштам, А.Б. Мариенгоф, А.М. Ремизов, В.Т. Шаламов, И.В. Одоев-цева, Н.Н. Берберова, Ю.К. Олеша. Говоря о монтаже как о приеме, используемом в бессюжетной прозе, Рудзиевская отмечает, что «элементы монтажа -стилистическая особенность, часто встречающаяся и в дневниках писателей (тоже бессюжетном жанре): это ассоциативно сложившиеся ряды номинативных предложений, передающих запечатленную в сознании автора картину дня. Таким образом, стилистика дневника оказывается созвучна поэтике художественной литературы...» [7, с. 15]. Действительно, в дневниковой прозе писателя отражается присущее бунинскому синтаксису сочетание констатирующих, номинативных предложений. Вот запись за один день из путевого дневника 1907 г.:
«13 мая. Порт-Саид
Купил костюм. В час из Порт-Саида, в экспрессе на Александрию. Озеро Мензалех. Вдали все розовое, плоский розовый мираж. В шестом часу Каир -пыльно-песчаный, каменистый, у подножия пустынного кряжа Мокатама.
Вечером на мосту. Сухой огненный закат, пальма, на мосту огни зеленоватые, по мосту течет река экипажей» [1, с. 260].
Кроме того, в дневниках И. Бунина имеется большое количество законченных художественно организованных фрагментов, содержание значительного количества которых составляют пейзажные зарисовки, мир природы и его образы. Именно в этих описаниях Бунин в наибольшей мере проявляет себя как художник, в них находит отражение «космическое мироощущение» писателя.
Наибольшее количество фрагментов с описаниями природы средней полосы России с ее многообразием красок присутствует в дневниках 1916-1917 гг. Облака, деревья, лес, поле - объекты постоянного наблюдения писателя. Картины природы этих лет особенно наполнены красками:
«Девятого ходили перед вечером, после дождя, в лес. Бор от дождя стал лохматый, мох на солнце разбух, местами висит, как волосы, местами бледнозеленый, местами коралловый. К верхушкам сосны краснеют стволами, - точно озаренные предвечерним солнцем (которого на самом деле нет). Молодые сосенки прелестного болотно-зеленого цвета, а самые маленькие - точно паникадила в кисее с блестками (капли дождя). Бронзовые, спаленные солнцем веточки на земле. Калина. Фиолетовый вереск. Черная ольха. Туманно-синие ягоды на можжевельнике» [1, с. 279].
В следующем фрагменте использование коротких констатирующих предложений подчеркивает перемещение взгляда наблюдателя. Отсутствие глаголов способствует возникновению ощущения остановившегося времени, глубины и прозрачности почти нереального, сказочного пространства. Художественный эффект возникает также благодаря повторяющимся синтаксическим конструкциям, сравнительным оборотам с союзом «как», что образует определенный ритм фрагмента:
«Крым, зима 1901 г. На даче Чехова.
Чайки как картонные, как яичная скорлупа, как поплавки возле клонящейся лодки. Пена как шампанское. Провалы в облаках - там какая-то дивная, неземная страна. Скалы известково-серые, как птичий помет. Бакланы. Су-Ук-Су. Кучукой. Шум внизу, солнечное поле в море, собака пустынно лает. Море серо-лиловое, зеркальное, очень высоко поднимающееся. Крупа, находят облака» [1, с. 249].
Художественная сторона дневниковой прозы И. Бунина связана также с ее жанровым многообразием. Дневники писателя включают такие разножанровые структуры, как письма, воспоминания, стихи, вставные рассказы, портретные зарисовки, цитаты из газет и произведений писателей и поэтов. На страницах дневников Бунина можно обнаружить множество портретных набросков - ярких, необычных образов:
«Приземистый, пузатый монах в грязном парусиновом подряснике, желтоволосый, с огненно-рыжей бородой, похожий на Сократа, на каждой пристани покупает ржавые таранки, с золотисто-коричневой пылью в дырах выгнивших глаз» [1, с. 282].
Следствием постоянного внимания И. Бунина к жизни крестьян, дворовых, является появление в дневниках таких записей, как объяснение Ивана о том, «почему надо курить, жечь табак: шла Богородица от Креста и плакала, и все цветы от слез Её сохли, один табак остался; вот Бог и сказал - жгите его» [1, с. 270]. В дальнейшем писатель использует эту легенду о табаке в рассказе «Худая трава».
Как отдельные внесюжетные элементы следует выделить рассказы как знакомых, родных писателя, так и самого Бунина. Здесь особенно обращает на себя внимание способ изложения событий. Для писателя важен не столько сам факт происшествия, сколько его художественное воплощение. В повест-
вовании о самоубийстве мужика по прозвищу Хмеру видно, как документальный факт трансформируется в факт художественный: «Лапти Хмеру зачем-то снял, был в одних онучах. И они торчали серыми трубками» [1, с. 274].
Особое место в структуре дневников занимают цитаты из художественных произведений других авторов: Это может быть и просто фиксация понравившегося, внутренне близкого: «Lassus maris et viarum - устав от моря и путей. Гораций. Как хорошо!» [1, с. 311].
Художественная составляющая дневников писателя связана и с особенностями их пространственно-временной системы, важным фактором в формировании которой является Память как философская категория и как особое «внутреннее» время. В Памяти осуществляется движение от эмпирических пространства и времени к «образу переживания». Прошлое предстает не столько сюжетным временем внешних событий, сколько временем внутренним, переживаемым. Это приводит к различным временным нарушениям и служит приемом преодоления реального «сюжетного» времени. В дневниках Бунина присутствуют записи, где воплощение событий в слове - это не просто упоминание фактов прошлого, а создание иллюзии погружения в описываемые события. Таким образом, метод, который автор использует в художественной прозе, он применяет и в дневниках. Сам способ фиксирования реальности в таких случаях связан с использованием настоящего времени в описании событий прошлого:
«Возвращался - пустые улицы и переулки после дождя блестят, текут, как реки, отражая длинные полосы (золотистые) от огней, среди которых иногда зеленые. Вдали что-то церковное - густо насыпанные белого блеска огни на Place Cordone. Огни в Сене - русск. национал, флаги» [1, с. 308];
«Вдруг вспоминаю - пятый час, солнце, Арбат, толпа, идем к Юлию... Этому конец навеки!» [1, с. 306].
В дневниках также есть фрагменты, в которых другое измерение времени и пространства вводится через образы прапамяти. Так, в записях 27 июля 1917 г. обычное летнее утро оказывается связанным с далеким прошлым. Перед читателем дневника возникает емкий художественный образ:
«И я представляю себе вот такое же, как сейчас, летнее утро, с тем же самым солнцем, что горит на моем подоконнике, и совершенно ясно вижу белый мраморный дворец на горном обрыве острова, столь знакомого мне, и этого человека, которого называли императором ...//... вижу, как сидит он в легкой белой одежде, с крупными голыми ногами в зеленоватой шерсти, высокий, рыжий, только что выбритый, и щурится, глядя на блестящий под солнцем, горячий мозаичный пол атрия, на котором лежит, дремлет и порой встряхивает головой, сгоняя с острых ушей мух, его любимая собака.» [1, с. 192].
Вопросу о многообразных типологических связях дневников и художественных произведений И.Бунина уделяет Н.Г. Крюкова. Автор утверждает, что дневники Бунина типологически связаны с художественным творчеством писателя. Сопоставление дневниковых записей и художественных произведений Бунина позволяет говорить о почти полном соответствии текстов в ряде случаев [3, с. 23]. О том, что дневники писателя представляют собой своеобразную творческую лабораторию, говорит наличие в них эстетически значимых фрагментов, содержание которых связано с творческими замыслами автора:
«Написать рассказ «Неизвестный». - «Неизвестный выехал из Киева 18 марта в 1 ч. 55 дня.» Цилиндр, крашеные бакенбарды, грязный бумажный воротничок, расчищенные грубые ботинки. Остановился в Москве в «Столице». На другой день совсем тепло, лето. В 5 ч. ушел на свадьбу своей дочери в маленькую церковь на Молчановке. (Ни она и никто в церкви не знал, что он
ее отец и что он тут.) В номере у себя весь вечер плакал - лакей видел в замочную скважину. От слез облезла краска с бакенбард.» [1, с. 282].
Таким образом, исследование художественной составляющей дневников И. Бунина является отдельной областью изучения творчества писателя. Приведенные примеры подтверждают мысль о значимости художественного текста в дневниках И. Бунина, что связанно с художественно-философскими представлениями писателя и находит свое отражение в структурных особенностях дневников.
Литература
1. Бунин И.А. «Воспоминания»; «Дневник 1917-1918 гг.»; «Дневники 1881-1953 гг.», «Первые литературные шаги»; «Перед грозой». Интервью разных лет: собр. соч. в 13 тт. / И.А. Бунин. М.: Воскресенье, 2006. Т. 9. 592 с.
2. Богомолов Н.А. Дневники в русской культуре начала ХХ века / Н.А. Богомолов // Русская литература первой трети ХХ века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск: Водолей, 1999. С. 201-211.
3. Крюкова Н.Г. Дневники И.А. Бунина в контексте жизни и творчества писателя: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Н.Г. Крюкова. Елец, 2000. 23 с.
4. Мальцев Ю.И. Иван Бунин, 1870-1953 / Ю.И. Мальцев. М.: Посев, 1994. 432 с.
5. Местергази Е.Г. Литература нон-фикшн / non-fiction: Экспериментальная энциклопедия. Русская версия / Е.Г. Местергази. М.: Совпадение, 2007. 327 с.
6. Михеев М.Ю. Фактографическая проза или пред-текст / М.Ю. Михеев // Человек. 2004. № 2. С. 133-135.
7. Рудзиевская С.В. Дневник писателя в контексте культуры ХХ века / С.В. Рудзиевская // Филологические науки. 2002. № 2. С.12-19.
8. Woodward J.B. Ivan Bunin: A study of his fiction / J.B. Woodward. Chapel Hill.: The Univ. of North Carolina Press, 1980. Р. 88.
ФЕДОТОВА ВАЛЕНТИНА ВЛАДИМИРОВНА - соискатель кафедры русской литературы, Казанский государственный университет, Россия, Казань (violett1001@yandex.ru).
FEDOTOVA VALENTINA VLADIMIROVNA - competitor of scientific degree of philological sciences, Kazan State University, Russia, Kazan.
