CC BY
92
УДК 821
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2013. Вып. 3
М. И. Меднис
К ВОПРОСУ О БЫТОВАНИИ АНЕКДОТОВ В РУССКОЙ ЮМОРИСТИЧЕСКОЙ ПЕРИОДИКЕ ХХ ВЕКА
Современный анекдот привлекает пристальное внимание русских филологов. Принято разделять анекдот на фольклорный и литературный, при этом и в том и в другом случае анекдотом называют «небольшой шуточный рассказ с остроумной в своей непредсказуемости концовкой» [1, с. 35]. Основные признаки этого жанра и особенности его существования выяснились, благодаря работам таких исследователей, как А. С. Архипова, А. Ф. Белоусов, Е. Я. Курганов, О. Е. Фролова, Е. Я. Шмелева и А. Д. Шмелев. Однако остается еще целый ряд проблем, без решения которых наше представление о современном анекдоте будет неполным и неточным. Особую важность имеет, на наш взгляд, бытование анекдотических текстов в периодической печати.
В основе сверхмалых по объему юмористических текстов, к которым относятся и анекдоты, современная теория комического усматривает некую комическую неоднозначность1, которую условно можно назвать «комическим ядром»: будь это — двоякое толкование ситуации, в которую попадают персонажи комического текста, либо двойное значение слова. Механизмы создания комического эффекта работают за счет неожиданного столкновения нескольких значений в рамках одного контекста. Таким образом, тексты можно классифицировать по характеру свойственного им «пуанта»: если комическая неоднозначность реализуется на морфолого-син-таксическом уровне, это будет так называемый «словесный» юмор; если на логико-семиотическом уровне — так называемый «ситуативный», если же на предметно-образном — пародия. В анекдотических сюжетах в подавляющем большинстве случаев используются «ситуативный» и «словесный» типы, которые следует отличать друг от друга, чтобы определить эволюцию их количественного соотношения.
В журнале «Будильник» за 1900 год опубликовано около 800 анекдотов (по 12-17 в каждом номере). Большая часть из них печатается под заголовком «Брызги пера», а также в рубриках «Мимоходом», «Мелочи», «Мелочишки». По названиям рубрик можно заметить, что небольшой размер воспринимается редакцией как определяющий признак текстов. Остальные анекдоты могут публиковаться под индивидуальным для каждой единицы или общим для нескольких из них названием, которые, как правило, определяются местом действия, персонажами или темой, а иногда появляются и вовсе без заголовка. Характерно, что слово «анекдот» в заглавиях не встречается.
Анекдотические сюжеты, печатавшиеся в дореволюционной периодике, преимущественно носят характер авторских публикаций — практически каждый текст,
Меднис Марис Имантович — магистр филологических наук, соискатель, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: medniswoo@yahoo.com
1 См., например: [2, с. 144]. © М. Меднис, 2013
или группа текстов, так же как и единицы более крупных жанров, подписаны именем или псевдонимом сочинителя.
Есть основания утверждать, что подобные тексты воспринимались читателями начала века именно как «анекдоты»2 — жанр, сюжеты которого могли не только воспроизводиться, но и свободно сочиняться3. Судя по всему, «анекдот» у обывателя того времени ассоциировался не только с фольклорным явлением, но и воспринимался как самостоятельный жанр периодической печати.
Шутки, основанные на игре слов, в «Будильнике» 1900 года довольно распространены (23%). Среди них встречаются такие, языковую неоднозначность которых сложно передать в устной речи. Например, «— В каком слове сто т? — В слове стоять» [5, с. 9] — оба значения звучат одинаково, что делает игру слов в устном варианте бессмысленной, свидетельствуя о письменной природе печатного текста.
Похожая картина наблюдается и в другом популярном журнале начала века. В «Стрекозе» за 1900 год напечатано около 990 текстов, причем словесный юмор составляет 20% от общего числа текстов.
Слова и фразы, имеющие двойное значение, могут выделяться курсивом, а могут и не выделяться, что заметно на двух примерах, практически синонимичных в плане «комического ядра»:
ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ.
— Дядя, у тебя, должно быть, ужасно болят уши? Правда, дядя?
— Почему ты так думаешь, Коля?
— Папа вчера говорил маме, что тебя всю жизнь тянут за уши по службе, а я ведь знаю, как ушам больно, когда за них тянут...
Leo. [6, с. 3].
НАШИ ДЕТИ.
— Мама, у дяди Васи должно быть страшно болят уши?
— Почему ты так думаешь, Коля?
— Папа при мне вчера говорил, что дядю Васю всю жизнь тянут за уши по службе.
И. [7, с. 3].
Тематика анекдотов «Стрекозы» за 1900 год преимущественно бытовая, но встречаются и сюжеты, обыгрывающие актуальные общественно-политические события.
Слово «анекдот» в заголовке может использоваться в том случае, когда персонажем является некое реальное историческое лицо4 или описывается «исторический» случай5, что свидетельствует о традиционном понимании специфики анекдота.
Характерно, что слово «анекдот» появляется в журналах начала века, когда публикуются развернутые рассказы, содержащие повествовательный текст, а не только диалоги. Другой особенностью таких анекдотов, так или иначе связанной с традицией исторической «достоверности», является более частое использование полных имен персонажей [10, с. 5].
Серию небольших ироничных рассказов о Максиме Горьком, пародирующих жанр исторического анекдота, печатали «Осколки» [11, с. 5]. Помимо этого,
2 Например: «— Дайте мне календарь, только чтобы с анекдотами...» [3, с. 5].
3 Например: «...рассказал там очень забавный анекдот собственного сочинения...» [4, с. 6].
4 Например, [8, с. 6].
5 Например, [9, с. 3].
журнал в 1900 году публикует более 1000 забавных сценок и диалогов. Как правило, они объединены группками по 4-8 текстов под одним заголовком и посвящены какой-либо актуальной теме. Комическая ценность этих текстов невелика. В первую очередь они, по-видимому, должны были оперативно отреагировать на известные события и только потом — рассмешить читателя.
Вследствие того, что сюжет и тематика в анекдотах «Осколков» 1900 года выходят на первый план, текстов, обыгрывающих двойное значение слов и выражений, немного — всего 5%.
Спустя десятилетие в дореволюционной юмористической периодике количество анекдотов уменьшилось. «Будильник» в 1910 году печатает всего около 450 анекдотов, что почти вдвое меньше, чем за 1900 год.
Доля языкового юмора уменьшилась незначительно — до 18% от общего числа текстов. Слова и выражения, на неоднозначном толковании которых строится сюжет анекдота, могут быть выделены курсивом или жирным шрифтом. По-прежнему встречаются тексты устного происхождения, реализовать комическую неоднозначность которых, выраженную, к примеру, интонацией6, весьма трудно и требует дополнительных средств. Поэтому в текстах анекдотов появляются ремарки7, что лишь подчеркивает связь печатных вариантов реализации сюжета с фольклорными, которые, по мнению Е. Я. Шмелевой и А. Д. Шмелева, близки к «народному театру» [14, с. 26].
В то же время анекдоты 1910 года уже не исчерпываются прямой речью персонажей — значительно чаще стали использоваться описания ситуации, при которой происходит диалог, их поступков, поведения и реакций, что можно считать признаком движения жанра печатного анекдота в сторону «литературности», чему способствует их контекст. В целом анекдоты на бытовые темы перестают состоять исключительно из реплик героев, а развернутый повествовательный текст больше не является «привилегией» текстов, пародирующих жанр исторического анекдота.
При советской власти облик печатных средств массовой информации изменился. К развлекательной функции, основной для дореволюционных юмористических изданий, добавилась функция воздействия, которая была необходима для того, чтобы укрепить авторитет новой власти.
Журнал «Смехач» в 1925 году публикует немногим более 200 анекдотов, тематика соответствует требованиям времени: объектами сатиры становятся взяточники, партийные демагоги и бюрократы.
При этом, как и в анекдотах периодических изданий начала века, большинство текстов состоят исключительно из диалога, т. е. практически вся информация о сюжете подается через реплики персонажей. Например, сюжет следующего текста: «— И так, по этому вопросу мы пришли, наконец, к заключению... — Увы! — к пятилетнему...» [15, с. 15], не дает читателю никакой информации ни о месте действия, ни о характере персонажей, ни о ситуации в целом. Таким образом, на первый план зачастую выходит языковая игра, что заметно и по значительно возросшему проценту языкового юмора. Он используется в 48% от общего числа текстов.
6 Например: «Новобрачная. Для полноты нашего счастья не хватает только полного прекращения твоих холостых знакомств. Новобрачный. Только этого не хватает!..» [12, с. 8].
7 Например: «— Ну как, есть что-нибудь в сумке то? — Перепел. (Пошатываясь) — Я, брат, тоже! — Что тоже?.. — Перепил!» [13, с. 9].
Заметной становится тенденция к увеличению объема прозаических форм юмористической периодики. Это приводит к тому, что тексты, к которым применимо определение анекдота, печатаются все реже. Например, в «Крокодиле» 1930-го года опубликовано всего 84 анекдотических текста (от 1 до 4 в каждом выпуске).
О том, что редакция не воспринимала этот жанр всерьез, говорит, например, и тот факт, что в следующих друг за другом номерах может быть напечатан один и тот же текст [16, с. 7; 17, с. 3]. В отличие от периодики начала века, тексты публикуются без указания авторства. Доля языкового юмора по-прежнему относительно велика (31%).
К 1940 году количество анекдотов в «Крокодиле» еще более сократилось. Опубликовано всего 22 анекдота. Их объединяет рубрика «Короткие рассказы». По названию рубрики можно отметить, что основным признаком текстов этого жанра по-прежнему является их малый объем.
При этом не все тексты, напечатанные под рубрикой «Короткие рассказы», могут быть названы анекдотами. Половина из них является скорее фельетонами небольшого размера. Основным признаком, по которому в текстах можно опознать анекдот, является наличие единственного комического ядра и неожиданной концовки. Тексты изобилуют избыточными для реализации комической неоднозначности деталями, что позволяет рассматривать их как продолжение вышеуказанной тенденции к «олитературиванию» фольклорных сюжетов.
Это отражается и в указании их авторства. В одиннадцатом номере журнала в рубрике «Мимоходом» печатается несколько текстов, которые сопровождаются вступительной заметкой, где оговаривается, что представленные тексты «не фельетон, не рассказ, даже не листки из блокнота, это, скорее всего, фонограмма, бытовая звукозапись» [18, с. 14]. Однако описанные далее сценки вполне попадают под определение анекдота8. Осознавая связь присланных текстов с фольклорным анекдотом, сочинители, стараясь, по-видимому, избежать признания своего авторства, используют псевдоним — «подслушал Оливер Свист».
Языковые шутки используются в 31% случаев. Тематика анекдотов отражает как быт, так и общественную деятельность среднестатистических советских обывателей.
Тексты анекдотов становятся заметно более повествовательными, что является следствием увеличения их объема. Однако диалог по-прежнему является центральной частью композиции. Встречается даже текст с поясняющим комментарием9, что в фольклорном анекдоте Е. Я. Шмелева и А. Д. Шмелев называют «метатекстовым вводом»[14, с. 30]. Впрочем, можно заметить, что большая часть опубликованных текстов довольно далека от фольклорного анекдота; их стиль и лексика являются скорее литературными, чем разговорными. Это вполне объяснимо, так как к тому времени устный анекдот уже являлся не просто опальным, но и, по мнению официальных культурных деятелей, «разлагающим» общество жанром [19, с. 21].
Однако в военные годы анекдот, пусть и под другими заголовками, стал чаще появляться на страницах «Крокодила». Как и вся периодика того периода, журнал старался воодушевить читателей, рассказывая об успехах советских войск. Видимо
8 Например: «На озере Селигер экскурсовод поучал туристов: — Здесь жил и работал художник Шишкин, известный автор конфет «Мишка косолапый» [18, с. 14].
9 Например: «Как известно, в пьесе Пристли «Опасный поворот» первый эпизод целиком повторяется в конце...» [18, с. 14].
с этой целью, как часть агитационного механизма, на страницы периодики возвращаются опальные в мирное время фольклорные жанры. В 1942 году в рубрике «Метким ударом» с подзаголовком «по столбцам красноармейской печати» печатаются анекдоты, комическими персонажами которых, как правило, являются солдаты противника, хвалящиеся сомнительными достижениями и сетующие на свое незавидное положение. Как и в периодике начала века, тексты состоят преимущественно из прямой речи персонажей.
Однако тексты, опубликованные в 1944-м году в рамках рубрики «От собственного корреспондента», напротив, не содержат прямой речи, так как выдержаны в стиле новостных сводок10.
Шутки, основанные на игре слов, в анекдотах «Крокодила» военных лет по-прежнему популярны и составляют около 37% от общего числа текстов. Характерно, что на страницах издания появляется слово «анекдот». Например, в рубрике «Вопросы и ответы» в качестве ответа на запрос «Что такое мимикрия?» описывается случай, когда пленный немец, желая продемонстрировать свою лояльность, рассказывает на допросе антигитлеровский анекдот [21, с. 2]. Таким образом, факт существования и бытования анекдотов в народной среде не замалчивается, как это происходило ранее, а анекдоты на страницах периодики военных лет выполняют не только развлекательную функцию, но являются и инструментом агитации.
С окончанием войны облик «Крокодила» постепенно меняется. По-прежнему выходит рубрика «От собственного корреспондента», а наряду с ней анекдоты на бытовые темы начинают регулярно появляться под заголовком «Иностранный юмор». Короткие юмористические зарисовки из жизни известных лиц печатаются в рубрике «Однажды...». В целом количество единиц анекдотического жанра значительно возрастает: если в 1944 году в среднем за номер печаталось 5-6 текстов, то во второй половине 1945 — больше 10.
Однако с течением времени анекдот снова возвращается в число жанров, нежелательных для публикации. Так, уже в 1950 году он исчезает со страниц «Крокодила», за исключением 6-ти перепечатанных из польского журнала антиамериканских текстов [22, с. 6], и включения анекдота как вставной части, резюмирующей идею редакции, в текст заметки из рубрики «Вилы в бок»11.
Впрочем, с приходом хрущевской «оттепели» ситуация меняется, и в 1960 году анекдоты в «Крокодиле» снова появляются. В рубрике «На шутливой волне. Из иностранного юмора» объединены несколько интернациональных анекдотических сюжетов на бытовые темы, под заголовками «Народные усмешки» и «Веселый разговор» публикуются анекдоты, отражающие местные реалии, а заголовок «Не анекдоты» [24, с. 2], видимо, должен был подчеркнуть, что опубликованные тексты имеют под собой серьезную основу. Как следует из названий рубрик, определяющим признаком для опубликованных текстов является уже не их малый объем, а юмористический характер, не преследующий, в отличие от сатиры, каких-то идеологических целей.
10 Например: «БЕРЛИН. Здесь стало известно, что несколько английских летчиков попали в гестапо. В отличие от других, попадающих в это учреждение, на этот раз пострадали не английские летчики, а самое здание гестапо» [20, с. 2].
11 Например: «. он поступил точь-в-точь, как его однофамилец из известного анекдота: На вопрос командира, почему рядовой Иванов идет не в ногу, тот ответил: — Это вся рота идет не в ногу, а я иду в ногу!» [23, с. 14].
В 10-м номере публикуется сатирическая рецензия на сборник юмористических рассказов В. Ш. Бродова. В качестве примера его творчества печатаются четыре литературных анекдота с ироничными комментариями относительно их эстетической ценности. Критику так хотелось обвинить Бродова в «распространении бородатых анекдотов» [25, с. 15], что он позволил себе сократить объем некоторых цитируемых текстов в несколько раз12, выдав таким образом книгу юмористических рассказов за сборник анекдотов. Этот факт является ярким примером негативного отношения официальной культуры к анекдотическому жанру.
Но, так или иначе, анекдот возвращается в официальное культурное пространство. К 1970-му году анекдоты появляются и на 16-й странице «Литературной газеты». Газета не ограничивается перепечатками «подпольного юмора в гитлеровской Германии» из книги Ханса-Йохена Гамма [26, с. 16; 27, с. 16] или «шутками» из английской прессы [28, с. 16], но и включает несколько текстов, опубликованных под заголовком «Анекдоты» [29, с. 16; 30, с. 16]. Впрочем, этих текстов все еще немного — всего 27, и доля языкового юмора в них невелика — 11%.
Гораздо больше анекдотов публиковалось тогда в «Крокодиле». На предпоследней странице этого журнала за 1970 год в рубрике «Просто анекдот» опубликовано 303 анекдота. Несмотря на то, что подзаголовок «Из иностранного юмора» исчез, в текстах постоянно встречаются заграничные реалии: указания на национальность персонажей, иностранные имена, принятые в зарубежных странах обращения (сэр, мсье, синьор), топонимы, наименование валют, должности, которые не существовали в СССР и пр. Отдельными сериями можно выделить анекдоты о штате Техас, где царит власть оружия и разбой, о надменных и недалеких английских лордах, об алчных и находчивых акулах бизнеса и т. п. Подобные тексты можно было рассматривать как агитацию за советский образ жизни.
В связи с тем, что международные сюжеты используют, как правило, ситуативный юмор, доля языковых шуток в них невелика — всего 16%.
В «Литературной газете» за 1980 год анекдоты почти не публикуются. Зафиксировано всего четыре текста под заголовком «Анекдоты клуба «ДС» из жизни знаменитых персон» [31, с. 16], которые напоминают об исторических анекдотах былых времен.
Ситуация кардинальным образом меняется к 1990-м годам. В связи с принятием нового закона о печати на страницах периодики стало возможно открытое появление «опального» в советское время жанра. В продажу выходят многочисленные сборники анекдотов, жанр становится более чем популярным. Анекдотические «тексты для своих превращаются в тексты для всех. Устные — в печатные, рассказываемые в узком кругу — в передаваемые по сетям мирового вещания, фольклорные — в авторские» [32, с. 369].
В 1990-м году «Крокодил» печатает 252 анекдота, как правило, с указанием на иностранный журнал-источник, но при этом текстов, маркированных заграничными реалиями, становится значительно меньше — всего 10%. Видимо, надобность в оправдании сюжетов иноязычным происхождением отпала и, соответственно, тексты перепечатываются без дополнительной модификации. Кроме этого, появля-
12 Например, текст сюжета, который у Бродова занимает 3 страницы, был сокращен до 600 знаков [25, с. 15].
ется ряд авторских публикаций, стилизованных под жанр анекдота [33, с. 8; 34, с. 9; 35, с. 3].
Очевидно, что анекдоты, публиковавшиеся на страницах русской юмористической периодики, изменялись на протяжении всего рассмотренного нами периода и по своей тематике, и по структуре, и по функции.
Форма печатного анекдота начала ХХ века все еще близка к фольклорной и состояла преимущественно из реплик персонажей. Однако постепенно в текст анекдотов все плотнее входит повествовательная речь, появляются тексты, которые вовсе не содержат прямой речи персонажей. Жанр печатного анекдота отходит от традиций «народного театра» и стремится к большей «литературности», что, вполне возможно, влияло и на анекдот фольклорный.
Юмор, основанный на двойном значении слов и фразеологизмов, постепенно уступает место ситуативному. В других сверхмалых по объему жанрах наблюдается прямо противоположная картина. Это позволяет предположить наличие некоего взаимоотталкивания сверхмалых по объему жанров юмористической периодики и требует дополнительной проработки.
Из названий рубрик, в которых печатались анекдоты, постепенно уходит определяющая установка на малый объем, которую сменяет установка на безобидный «юмор» как противовес царившей в изданиях советского периода «разящей сатире». Видимо, с этим связан и постепенный уход анекдотов с центральных полос в изданиях первой половины ХХ века: они перемещаются на предпоследнюю и последнюю страницы.
Если в начале века анекдоты печатались, как правило, с указанием авторства, то впоследствии в лучшем случае давалось указание на печатный источник, откуда взят текст. Из литературного по происхождению жанра печатный анекдот всё более и более напоминает свою фольклорную разновидность.
Литература
1. Николюкин А. Н. Анекдот // Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 35.
2. Attarda S. Linguistic "tteories of Humor. Berlin: Mouton de Gruyter, 1994. 426 р.
3. А-ндр // Осколки. 1900. № 1.
4. Люцифер. <Юркевич В. А.> Недоволен остался // Осколки. 1900. № 18.
5. Б. а. Шутка // Будильник. 1900. № 13.
6. Lea. <Медведев Л.М.> Детский лепет // Стрекоза. 1900. № 16.
7. И. Наши дети // Стрекоза. 1900. № 30.
8. Александр С. <Соколов А. А.> Анекдот из жизни Тургенева // Стрекоза. 1900. № 30.
9. Чи-чун-ча. Китайские анекдоты // Стрекоза. 1900. № 28.
10. Грэк И. <Билибин В. В.> Анекдоты // Осколки. 1900. № 44.
11. Плантатор. Почитатели г. Горького // Осколки. 1900. № 48.
12. Б. Понимай, как знаешь // Будильник. 1910. № 51.
13. Б. а. Охотники // Будильник. 1910. № 27.
14. Шмелёва Е. Я., Шмелёв А. Д. Русский анекдот. Текст и речевой жанр. М.: Языки славянской культуры, 2002. 144 с.
15. Б. а. Решенный вопрос // Смехач. 1925. № 12.
16. Б. а. На скотном дворе // Крокодил. 1930. № 20.
17. Б. а. На скотном дворе // Крокодил. 1930. № 21.
18. Свист О. <Раскин А. Б., Слободской М. Р.> Мимоходом // Крокодил. 1940. №11.
19. Нойманн З. Анекдот // Народные знания. Фольклор. Народное искусство. Свод этнографических понятий и терминов. М.: Наука, 1991. Вып. 4. С. 20-22.
20. Б. а. От собственного корреспондента // Крокодил. 1944. № 17.
21. Савельев Б. Вопросы и ответы // Крокодил. 1944. № 37-38.
22. Б. а. Щепотки соли // Крокодил. 1950. № 36.
23. Б. а. Вилы в бок // Крокодил. 1950. № 8.
24. Б. а. Не анекдоты // Крокодил. 1960. № 25.
25. Суконцев А. Переполох! А все из-за чего? // Крокодил. 1960. № 10.
26. Гамм Х. Й. «Т-с-с! Вы слышали?..» //Литературная газета. 1970. № 8.
27. Гамм Х. Й. «Т-с-с! Вы слышали?..» // Литературная газета. 1970. № 19.
28. Б. а. Шутки // Литературная газета. 1970. № 41.
29. Б. а. Анекдоты // Литературная газета. 1970. № 31.
30. Б. а. Анекдоты «Клуба ДС» // Литературная газета. 1970. № 33.
31. Б. а. Анекдоты «Клуба ДС» // Литературная газета. 1980. № 29.
32. Левинсон А. Несколько замечаний по социологии анекдота в связи с новыми книгами об этническом и политическом юморе // Новое литературное обозрение. 1999. № 37. С. 369-381.
33. Исаев Н. Хотите верьте. // Крокодил. 1990. № 1.
34. Лященко М. Литкульбиты // Крокодил. 1990. № 4.
35. Обухова Е. В день смеха, много лет назад. // Крокодил. 1990. № 10.
Статья поступила в редакцию 10 сентября 2013 г.
