CC BY
35
концептуальной и языковой картин мира ученого, углубить понимание процессов их динамики и эволюции.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеева Л.М., Мишланова С.Л. Медицинский дискурс: теоретические основы и принципы анализа. — Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2002.
Караулов Ю.Н., Красильникова Е.В. Русская языковая личность и задачи ее изучения //Язык и личность. — М.: Наука, 1989. — С.3—10.
Пойте, девушки, припевушки / сост. В.Н. Бекетова, В.П. Тимофеев. — Шадринск: Изд-во Шадрин. пед. ин-та, 1995.
Тимофеев В.П. Живые жаргоны и живучее просторечие // III Житниковские чтения: динамический аспект лингвистических исследований: материалы всерос. науч. конф.:в2ч. — Челябинск: Изд-во Челяб. гос. ун-та, 1999. — Ч.2. — С.128—134.
Тимофеев В.П. Фразеология диалектной личности: словарь. — Шадринск: Изд-во Шадр. педин-та, 2003.
Тимофеев В.П. Язык родины Ломоносова на Урале // Вестник Челяб. ун-та. — Сер.2. Филология. - 1994. - №1. - С.126-134.
LEXICOGRAPHIC DESCRIPTION OF THE ACADEMIC LINGUISTIC PERSONALITY AS A LINGUISTIC PROBLEM
E.I. Golovanova
The article reveals principles and parameters of lexicographic description of the academic linguistic personality by the example of V.P. Timofeyev (1931—2004), a well-known Ural linguist. The material of the dictionary is grouped in three sections: "Academic content of a conceptual sphere", "Individual identity implications", "Precedent names and texts"; each one presents an important part of the academic linguistic personality model.
© 2009
Л.А. Нефедова, Л.С. Полякова
К СОЗДАНИЮ СЛОВАРЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ: ФОРМИРОВАНИЕ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПОЛИТИКА СРЕДСТВАМИ ГЕНДЕРНЫХ СТРАТЕГИЙ
Языковая личность и проблема создания ее словаря достаточно давно привлекают пристальное внимание лингвистов. Но если раньше создавались словари языковой личности преимущественно писателей, мастеров художественного слова, то в последнее время наблюдается тенденция к созданию словарей языковой личности политиков, причем не только прошедших эпох, но и действующих сегодня. Это связано с тем, что именно словесная, или вербальная,
деятельность становится определяющей в работе политика, т.к. именно через нее политик не только создает свой образ, но и воздействует на аудиторию.
Как отмечает А.П. Чудинов, для современной политической лингвистики в полной мере характерны ведущие черты современного языкознания: антропоцентризм (языковая личность становится точкой отсчета при изучении языковых явлений), экспансионизм (включение в область исследования лингвистики ряда смежных проблем), функционализм (изучение языка в действии, в функционировании), экспланаторность (стремление не только описать языковые факты, но и дать им объяснение) [Чудинов 2003: 4].
«Предметом психолингвистики выступает языковая личность, рассматриваемая в индивидуально-психологическом аспекте» [Горелов, Седов 1998: 5]. В данном аспекте политическая речь может быть сведена к текстам речей человека, который профессионально занимается вопросами внутригосударственного управления и международных отношений.
Для создания и изменения восприятия своей личности аудиторией политики сознательно используют различные приемы, тактики и стратегии, в т.ч. и гендерные стратегии, которые позволяют существенно добавить маскулинности (мужественности) или феминности (слабости, эмоциональности, женственности) в образ политика. Посредством умелого использования гендерных стратегий в речевом поведении политик может полностью, до неузнаваемости, менять свою языковую личность.
Наиболее ярким политиком, радикально сменившим речевое поведение относительно своего биологического пола, считается И. Хакамада.
С точки зрения применения гендерной стратегии в конструировании языковой личности, все выступления И. Хакамады можно разделить на три периода, каждый из которых соответствует определенному временному отрезку: I — это выступления 1999—2000 гг., т.е. времени организации СПС и победы на выборах в Государственную Думу; II — 2001—2004 гг. — время работы депутатом и участие в избирательных кампаниях в Государственную Думу и на пост Президента; III — 2006 г., т.е. период формирования партии «Наш выбор», по настоящее время. Главным отличием этих периодов является изменение подхода к конструированию языка политика по соотношению с феминными и маскулинными качествами.
Несмотря на то, что во все периоды в речи И. Хакамады преобладают маскулинные качества, в наиболее концентрированном виде они присутствуют в выступлениях второго периода, который также отличается отбором лексем.
Для I периода выступлений было характерно подчеркивание феминных качеств с помощью использования образа «Золушки» (Я стала постоянной добычей кадровиков, работала сторожем), обыгрывалась нерусская фамилия (Родовое имя, оно меня постоянно засвечивало, привлекало внимание), которая приносила ей дополнительные трудности (программное выступление «Я Хакамада!», 1999). Эмоциональный образ Золушки, притесняемой «плохим» режимом, основанный на гендерно-окрашенном мифе о сиротке, добившейся всего своим трудом, хорошо соответствовал латиноамериканским сериалам, популярным у женской аудитории в то время. Язык этого периода был эмоционально окрашенным, использовалась преимущественно лексика с жизнеутверждающей се-
мантикой: построим, создадим, изменим к лучшему. В выступлениях звучали открытые призывы о помощи со стороны избирателей (Мы нуждаемся в вашей поддержке; Пожалуйста, поддержите нас; За коммунистов, ЛДПР, Яблоко можно не беспокоиться — они будут в Думе, а вот наша судьба полностью зависит от вас. - Из телепередач, посвященных выборам в Госдуму 1999 г.). Эти обращения являются характерными для женского речевого поведения - просить о помощи, заявлять, что женщина слабая, нуждается в поддержке.
После успешных выборов 1999 г. И. Хакамада полностью меняет речевое поведение. Особенностью лексики этого периода является нагруженность иноязычными словами (реставрация, модернизация, созидательный курс, авторитарный режим, система). Постоянно используется прием повтора отдельных слов, но чаще других повторяются слова курс, власть, система. Необходимо также отметить частотность использования «строительной» лексики (монтаж, демонтаж (власти); Система не может быть преобразована, отремонтирована или исправлена), т.е. власть фактически сравнивается с элементами строительных конструкций, которые можно свободно переставлять.
Характеризуя политическую ситуацию, И. Хакамада использует принцип нагнетания. Напр., описывая власть, политик от пейоративных эпитетов-каче-ственных прилагательных (допотопная, слабая) переходит к прилагательным в сочетании с повторяющейся отрицательной приставкой «без» (бездушная, безответственная и безнравственная). Во всех выступлениях создается достаточно мрачная картина действительности, присутствует чувство тревоги. Для создания образности используются авторские метафоры (Советчина полезла изо всех дыр; контроль «держиморд»).
Акцент, делающийся на борьбе за власть, присущий языку И. Хакамады I периода, переносится на борьбу с врагом во II периоде. Напр., в заявлении о своей позиции на выборах Президента 2004 г. называется только один противник - В.В. Путин (Уменя только один противник — Путин), имя которого часто заменятся абстрактным словом власть (Власть должна отвечать за все; Власть ответственна за Норд-Ост, за взрывы в школах, за бедность. — Из интервью газете «Московские новости», 2004, №1). Демонстрируются маскулинные качества через соответствующий отбор лексем (Я выбираю действие, беру ответственность на себя), призывы о помощи, поддержке сменяются жесткой критикой власти и В.В. Путина как ее носителя. Если в I период, выступая, И. Хакамада преимущественно использует местоимение МЫ в значении 'мы - команда, мы - единомышленники' по отношению к членам партии СПС, что является типичным для женского речевого поведения, то в выступлениях II периода используется почти исключительно местоимение Я для демонстрации волевых и личностных качеств (Я должна; Я не буду молчать; Я рассчитываю только на себя). Подчеркивается противопоставление собственной позиции поведению бывших соратников (Пока мои бывшие соратники отсиживаются и отмалчиваются, я буду бороться, буду использовать единственную возможность сказать народу. — Из интервью газете «Московские новости», 2004, №1).
Жесткость выступлений II периода создается и на синтаксическом уровне: преобладают цепочки простых предложений (70% от всех конструкций), часто нераспространенные или неполные (Ельцин не мог осуществить этот курс;
Путин — не захотел. — Из выступления на Всероссийском Гражданском Конгрессе 16.12.2004). И. Хакамада подчеркивает: обновление власти — это не ее субъективное желание или кого-либо еще, это объективная потребность современной России.
Все эти признаки — проецирование маскулинных качеств через типичные характеристики мужского речевого поведения для создания собственного образа борца, воина, сильного лидера.
В III период — в выступлениях, относящихся к участию в партии «Наш выбор» (с 2006 г.), — речевое поведение политика И. Хакамады стало вновь меняться: уменьшается количество лексем с агрессивной направленностью (хотя они и остаются преобладающими), в прошлом страны уже не видится только негатив, напр., дается высокая оценка гласности, деятельности М.С. Горбачева. Если во II периоде почти нет рассказов о семье, в основном подчеркивается значимость собственной работы, политической, государственной (я — звезда), деятельность женщин-политиков ставится значительно выше деятельности мужчин-политиков (Женщинам приходится разгребать то, что натворили мужчины. — Из интервью журналу «Эхо планеты», 2002, №11), то в выступления III периода включаются и рассказы о ребенке (напр., передача «В центре событий» 25.05.2006, где подробно рассказывается о тяжелой болезни дочери), в которых она представлена как заботливая и любящая мать; в языке политика уменьшен акцент на лидерских и властных качествах (Ятолько вошла в президиум и не более). Обвинения в адрес бывших соратников строятся на объяснении причин их поражения (Бесчеловечный либерализм, и «человеки» от него отвернулись), при этом упор делается не на абстрактные образы «власть», «народ», «общество», а на человека (Простой человек не понял).
Вновь в выступлениях появляется лейтмотив Золушки (Уменя дочь учится в Москве в формально бесплатной средней школе, но на деле за все приходится платить; Мужчинам всегда легче, они не хотят видеть женщину в политике). Проецируются феминные качества (Против меня — все демократы. Ревность такая — не приведи Бог; мужские амбиции), т.е. создается образ слабой женщины, обижаемой мужчинами-политиками.
Итак, конструируя свою языковую личность в выступлениях, политик И. Хакамада применяет гендерную стратегию, реализуемую с помощью тендерной тактики радикальной смены речевого поведения. Этот вывод был подтвержден с помощью анкетирования, в котором приняло участие 190 человек в возрасте от 20 до 60 лет разного социального и образовательного положения.
В ходе эксперимента нами ставилась задача выяснить, могут ли испытуемые отличить мужскую политическую речь от женской в качестве доказательства существования гендерной стратегии изменения речевого поведения. В случае применения политиком гендерной тактики радикального изменения речевого поведения, большая часть испытуемых должна была отнести его высказывание к противоположному полу, в то время как при применении гендерной тактики корректирования речевого поведения мы не получим неоднозначной оценки. Если же политик не применяет данную гендерную стратегию в речевом поведении, то большая часть реципиентов должна правильно определить пол политика.
Каждому испытуемому были предложены два разноплановых высказывания И. Хакамады разных периодов: один образец содержал гендерную тактику радикального изменения речевого поведения, а второй нет.
Полученные результаты подтвердили наши теоретические выводы о том, что применение гендерной тактики радикального изменения речевого поведения влияет на восприятие аудитории.
Отрывок из выступления И. Хакамады, относящегося к периоду 1999-2000 гг., когда И. Хакамадой еще не применялась гендерная тактика радикального изменения речевого поведения, абсолютное большинство реципиентов отнесли к женской речи, в то время как фрагмент выступления периода 2001-2005 гг., относящийся к использованию гендерной тактики радикального изменения речевого поведения, такое же количество испытуемых отнесли к мужской речи. Это свидетельствует о том, что принятие характерных черт мужской речи, а также подчеркивание маскулинных качеств, привели к тому, что речь женщины-политика слушатели воспринимают как мужскую.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что языковая личность политика сознательно им формируется и видоизменяется согласно представлениям об образе успешного общественного лидера на конкретном этапе политической деятельности.
ЛИТЕРАТУРА
Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. - М.: Лабиринт, 1998.
Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): моногр. - 2-е изд. - Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 2003.
Официальный сайт Ирины Хакамады [Интернет-ресурс] // Режим доступа: http://www.hakamada.ru
LINGUISTIC PERSONALITY VOCABULARY: POLITICIAN'S LINGUISTIC PERSONALITY THROUGH GENDER STRATEGIES
L.A. Nefyodova, L.S. Polyakova
Image of an impressive politician is the key to his success. Linguistic personality image of one and the same politician may vary considerably depending on the situation, the audience, the aims and objectives of his political address. It is gender strategies that will make it possible to modify linguistic personality image.
