CC BY
173
К ПРОБЛЕМЕ УРОВНЕВОГО СТРОЕНИЯ СОЗНАНИЯ
Уровневое строение сознания, рефлексия, смысл, чувственный, обыденный и рефлексивный уровни сознания.
Со времени выхода работ З. Фрейда, показавшего, что на деятельность сознания активно влияют бессознательные процессы, изучение проблемы строения сознания приобрело не только теоретическую, но и практическую значимость. В философии и психологии сложилось устойчивое представление, что от уровня развития сознания личности зависит степень ее успешности в решении жизненно важных задач. Однако проблема состоит в том, что к настоящему времени исследователи по-разному определяют уровневую структуру сознания и приводят разные основания для выделения этих уровней.
В отечественной психологии наиболее известные попытки выделения уровней сознания связаны с именами С.Л. Рубинштейна и В.П. Зинченко. Оба этих автора в представлении о многоуровневости сознания исходили из идеи Фейербаха о существовании «сознания для сознания» и «сознания для бытия». Но если С.Л. Рубинштейн для выделения уровней в сознании использовал категорию «рефлексия», то В.П. Зинченко - категорию «смысл». В результате появились оригинальные и самодостаточные представления о строении сознания. Для Рубинштейна важно было показать способы взаимодействия человека с миром в зависимости от уровня развития сознания, а для Зинченко - выявить взаимосвязь уровней сознания в его деятельности.
Категории смысла и рефлексии традиционно рассматриваются в различных контекстах. Исключением является исследование И.Н. Семенова и С.Ю. Степанова [Семенов, Степанов, 1983, с. 35-42], где рефлексия соотносится с понятием «переосмысление». Эта последняя работа заставляет нас пристальнее вглядеться в эти категории и попытаться найти в них то содержание, которое позволило бы найти основание для их соединения при рассмотрении уровневого строения сознания. Отметим, что в толковании понятия «смысл» встречаются два противоположных представления. С одной стороны, смысл трактуется как субъективное отношение к предметам и явлениям, которые переживаются имеющими «значение-для-ме-ня». Это прежде всего аффективно окрашенное отношение, хотя когнитивные компоненты в нем присутствуют. С другой стороны, смысл понимается просто как способ обозначения предмета. В этом случае понятия «смысл» и «значения» являются синонимами и не различаются по своему содержанию.
Психологи, определяя понятие «смысл», дифференцируют его от понятия «значение».
А.Н. Леонтьев в работе «Проблемы развития психики» писал, что «значение представляет собою отражение действительности независимо от индивидуального личностного отношения к ней человека» [Леонтьев, 1965, с. 291]. В отличие от значений, смыслы не имеют своего «надындивидуального», своего «не психологического» существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристрастность человеческого сознания. По мнению Леонтьева, личностный смысл прямо не совпадает с понимаемым субъектом жизненным значением для него объективных обстоятельств. При определенных условиях несовпадение смыслов и значений в индивидуальном сознании может приобретать характер настоящей чуждости между ними, даже их противопоставленности (Леонтьев, 1975).
Для того чтобы снять противопоставление понятий значения и смысла, А.Н. Леонтьев и ввел понятие «личностный смысл», полагая, что введение этого понятия «позволяет преодо-
леть также и те психологические концепции, которые исходят из признания двух разных действующих друг на друга сфер. Одна - сфера сознательной мысли, сознания, другая -сфера потребностей и мотивов. Конечно, следует различать эти сферы. Они, однако, образуют единую структуру - внутреннюю структуру самого сознания» [Леонтьев, 1966, с. 11].
С.Л. Рубинштейн также говорил о взаимосвязи значений и смыслов. Он полагал, что фиксированные в языке обобщенные значения, отражающие общественный опыт, приобретают в контексте индивидуального сознания индивидуальное значение или смысл, отражающий личное отношение говорящего - не только его знания, но и его переживания в том неразрывном их единстве и взаимопроникновении, в котором они даны в сознании индивида [Рубинштейн, 2000, с. 382]. В этой связи уместно вспомнить, что, по мнению Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна и других авторов, смысл представляет собой диалектическое единство противоположностей: эмоций и интеллекта.
Воплощение смысла в значениях - это глубоко интимный, психологически содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментно происходящий процесс. Перевоплощение субъективных личностных смыслов в адекватные им значения, по существу, есть процесс осознания этих смыслов, а значит, изменение соотношения аффективного и когнитивного компонентов в сторону увеличения доли последнего. Таким образом, можно предположить, что развитие смысла в индивидуальном сознании будет проходить ряд этапов, что позволяет выделить его уровни. На первом уровне смысл выступает слитно со значениями. Аффективный и когнитивный компоненты здесь также недифференцированны. Однако в этой слитности имплицитно уже содержится их несовпадение, которое далее неизбежно приобретает и свои открытые, эксплицированные формы. На втором уровне смысл дифференцируются от значения, и в самом смысле увеличивается доля когнитивного компонента. Это приводит к тому, что смысл означивается, т. е. осознается. Анализ литературы не позволяет нам пока выделить другие уровни развития смысла в индивидуальном сознании человека.
Перейдем теперь к анализу понятия «рефлексия». В трудах представителей философской мысли XVII - XVIII веков (Дж. Локк, Б. Спиноза, Г. Лейбниц) рефлексия описывается феноменологически в двух ипостасях: 1) как источник знаний; 2) как наблюдение за деятельностью (или состоянием) души. Дальнейшее развитие понятие «рефлексия» получило в немецкой классической философии в трудах И. Канта, И. Фихте, И. Гегеля, где была подчеркнута анализирующая функция рефлексии, получения нового знания и поставлен вопрос о значении рефлексии в формировании личности человека.
Традиция изучения рефлексии в психологии сознания в нашей стране была заложена Л.С. Выготским и С.Л. Рубинштейном в 30-40-е годы. Следуя этой традиции, В.И. Слобод-чиков трактует психологическую рефлексию как выход из непосредственной поглощенности жизнью. Характеризуя суть рефлексии, он подчеркивает, что «:...само понятие рефлексии означает всякое высвобождение сознания из любой поглощенности; различные уровни рефлексии есть ступени такого высвобождения; соответственно рефлектирующее сознание есть расширяющееся сознание; процесс рефлексирования есть некоторый путь установления человеком своего собственного способа существования, который не есть наперед или окончательно данный» [Слободчиков, 1987, с. 20].
Рассматривая вопрос о возникновении субъективной реальности, внутреннего мира человека, Слободчиков выделяет два психологических механизма: подражание (его функцией является установление связей с другими людьми) и рефлексию, «которая по самому своему существу всегда есть разрыв, раздвоение и выход за пределы любого непосредственно, автоматически текущего процесса или состояния» [Слободчиков, 1987, с. 18]. Эти два механизма работают сопряженно: связи, установленные путем подражания, рефлексией перестраиваются и превращаются в отношения к другим людям и самому себе. При этом «фундаментальными условиями начала рефлексии являются, во-первых, прекращения натуральности подражательной формы, полная остановка того процесса, который ее порождает (например,
прямым запретом, препятствием, неспособностью, непониманием и др.), во-вторых, фиксация того, что прекратилось в некоторой образцовой форме (например, «так было - так надо», «так можно - так нельзя», «так хорошо - так плохо» и др.) [Слободчиков, 1987, с. 19].
Проведенный выше анализ свидетельствует, что рефлексия, так же как и смысл, «не дается» сознанию в своей окончательной данности, она развивается, и уровни ее развития характеризуют уровни высвобождения сознания из «поглощенности жизнью».
Рассмотрев содержание понятий «смысл» и «рефлексия», обратимся к примерам использования этих категорий для выявления уровнего строения сознания. Как уже говорилось, наиболее известные представления о многоуровневой структуре сознания принадлежат С.Л. Рубинштейну и В.П. Зинченко, которые исходили из идеи Фейербаха о существовании «сознания для сознания» и «сознания для бытия».
С.Л. Рубинштейн, описывая многоуровневость сознания в фейербаховском понимании, подчеркивает принципиальное отличие его рефлексивного уровня от «арефлексивного». Он пишет, что существуют два основных способа существования человека и, соответственно, два отношения его к жизни. Первый - жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек: сначала отец и мать, затем подруги, учителя, затем муж, дети и т. д. Здесь человек весь внутри жизни, всякое его отношение - это отношение к отдельным явлениям, но не к жизни в целом. Отсутствие такого отношения к жизни в целом связано с тем, что человек не выключается из жизни, не может занять мысленно позицию вне ее для рефлексии над ней. Это есть существующее отношение к жизни, но не осознаваемое как таковое.
Второй способ существования связан с появлением рефлексии. Она как бы приостанавливает, прерывает этот непрерывный процесс жизни и выводит человека мысленно за ее пределы. Человек как бы занимает позицию вне ее. Это решающий, поворотный момент. Здесь кончается первый способ существования. Здесь начинается либо путь к душевной опустошенности, к нигилизму, к нравственному скептицизму, к цинизму, к моральному разложению (или в менее острых формах к моральной неустойчивости), либо другой путь - к построению нравственной человеческой жизни на новой, сознательной основе. С появлением рефлексии связано философское осмысление жизни.
Сознание выступает здесь как разрыв, как выход из полной поглощенности непосредственным процессом жизни для выработки соответствующего отношения к ней, занятия позиции над ней, вне ее для суждения о ней. С этого момента каждый поступок человека приобретает характер философского суждения о жизни, связанного с ним общего отношения к жизни. С этого момента, собственно, и встает проблема ответственности человека «в моральном плане, ответственности за все содеянное и все упущенное [Рубинштейн, 2003, с. 366-367].
Таким образом, фактически С.Л. Рубинштейн выделил два уровня сознания по основанию участия или неучастия рефлексии в жизни человека: «арефлексивный», основанный на непосредственных связях человека с миром, включенности в ситуации повседневного быта; и «рефлексивный», разрывающий непосредственные связи человека с действительностью, ставящий его над конкретными ситуациями и вне их.
В.П. Зинченко в работе «Миры сознания и структура сознания» [Зинченко, 1991, с. 1536] также выделяет два уровня (слоя) сознания - бытийный и рефлексивный, хотя и настаивает на относительности их разделения. При этом основанием для выделения в сознании бытийного и рефлексивного слоев является уровень осмысления материала. Так, на бытийном уровне решаемые задачи практически всегда имеют смысл. Именно смысл актуализирует нужный в данный момент образ и нужную моторную программу. Такие ситуации не требуют осознания смысла, задачи по их решению осуществляются автоматически. Здесь в смысле доминирует аффективный компонент, означивания и осознания смысла не происходит.
На рефлексивном уровне необходимо осмыслить значение, извлечь уроки из осуществленной программы действия, взять ее на вооружение или отказаться от нее, начать искать новый смысл и в соответствии с ним строить программу нового действия. Такая работа требует осознания смысла. Здесь осмысление выступает синонимом осознания.
Таким образом, по мнению В.П. Зинченко, на бытийном уровне задачи имеют смысл, а на рефлексивном - осмысливаются, т. е. осознаются. Если на бытийном уровне рефлексия появляется в виде истоков, начал, зачатков, то на рефлексивном уровне она может выступать в своей развитой форме. При этом понятия рефлексии и смысла здесь разводятся. Только потенциально сознание может рефлексивно выйти за рамки своего мира. Однако механизмов выхода в «надмирную» позицию Зинченко не дает. Во всяком случае, осмысление значений не является таким механизмом.
Для соотнесения понятий осмысления и рефлексии обратимся к работе С.Ю. Степанова и И.Н. Семенова [Семенов, Степанов, 1983, с. 35-42], где авторы разводят понятия «осмысление» и «переосмысление» и связывают рефлексию не с осмыслением, а с переосмыслением. Осмысление имеет место в обычных стандартных условиях жизни в виде простого их осознавания. Тогда как переосмысление происходит в проблемно-конфликтных ситуациях, когда человек обнаруживает в ситуации противоречия, которые при их осмыслении и порождают проблемность и конфликтность условий осуществления своего Я.
Таким образом, уровень сознания, содержащий значения и смыслы и обозначенный
В.П. Зинченко как рефлексивный, с точки зрения С.Ю. Степанова и И.Н. Семенова, не обеспечивает включения рефлексии, а значит, и не может называться собственно рефлексивным. Осмысление значения можно трактовать как привнесение человеком субъективных аспектов в общественно выработанное понимание связей действительности, как «встраивание» какого-либо фрагмента действительности в собственную картину мира. Однако такое встраивание не предполагает, что вслед за этим человек обязательно выйдет за пределы своего непосредственного опыта - с чего, по мнению Гегеля, начинается рефлексия.
Проведенный анализ представлений С.Л. Рубинштейна, В.П. Зинченко, С.Ю. Степанова и И.Н. Семенова о строении сознания позволяет не только соотнести понятия «рефлексия» и «смысл». Необходимо признать, что, описывая только рефлексию и только смысл, мы не «схватываем» ту ситуацию, в которой оказывается личность каждый раз, когда она выстраивает новые связи и новые смыслы в момент выхода в рефлексивную позицию. Как представляется, эту проблему можно решить, если на основании соотнесения категорий «рефлексия» и «смысл» мы будем дифференцировать в сознании не два, а три уровня: чувственное, обыденное и рефлексивное сознание.
На первом (чувственном) уровне сознания смысл ситуации, действия обнаруживается в сознании человека автоматически и не нуждается в осознанности. Рефлексия здесь не возникает.
На втором уровне сознания возникает необходимость сложных осмысленных действий, осуществление которых невозможно без осознания (пусть и простого). В этом могут крыться зачатки, истоки рефлексии.
На третьем уровне смысл включается в сознание как переосмысление человеком своих действий, выявление их оснований - это не просто осознание своих действий, но рефлексия по их поводу. Смысл при этом, не лишаясь аффективной насыщенности, с каждым уровнем приобретает все большее когнитивное содержание, а рефлексивный уровень сознания возникает только при появлении рефлексии, что требует специальных усилий и поэтому в жизни человека появляется нечасто.
Такое представление о строении сознания сложилось у нас не только в результате теоретического анализа. На протяжении нескольких лет в курсе лекций по общей психологии при изучении темы «Сознание» проводился следующий эксперимент. Вызывались два студента, желающих принять участие в эксперименте, один из них временно удалялся из аудитории, а
второму предлагалось «научиться читать на латинском языке». На доске писались буквы латинского алфавита, а затем и бессмысленные слоги из этих букв, студенту же предлагалось громко произносить то, что было написано. При этом «латинская» буква ч писалась как русская буква ч. После того как студент начинал безошибочно произносить не только буквы, но и бессмысленные слоги в соответствии с правилами латинского языка (например, такие бессмысленные слоги, какрин, тах, tyк, чep и т. п.), с доски стиралось все, что там было написано, и студент получал новую инструкцию: «А теперь громко читайте слова, которые я буду писать». На доске последовательно писались слова на русском языке - почта, тарка, чех, чепуха, но студент читал эти слова «по-латински», при этом слово чепуха у него звучало как «реникса».
Аудитория, в присутствии которой все это происходило, как правило, не возражала против такого прочтения, хотя в инструкции не сказано, что вновь написанные слова нужно читать «по-латински», более того, все, что было связано с латинским языком, стиралось с доски. Рефлексия у студентов включалась только после того, как в аудиторию приглашался временно удаленный студент, который, следуя просьбе прочитать слова, написанные на доске, произносил их по-русски.
Подчеркнем, что вся процедура «обучения латинскому языку» предполагала осознание студентами того, что делалось - они не находились в бессознательном состоянии. Напротив, они осознанно и осмысленно пытались запомнить, как они полагали, латинские звуки и буквы. И только после вмешательства в ситуацию временно удаленного участника эксперимента, студенты переосмысливали свои действия - начинали понимать, что по мере того как студент у доски читал предлагаемые ему буквы и слоги на «латинском языке», у него и у всей аудитории формировались связи, «устанавливаемые путем подражания» (Слободчи-ков). Эти связи разрывались только после того, как возвращенный в аудиторию студент читал написанные на доске слова по-русски. В реальности в это время все студенты не только начинали понимать основания своего поведения, но и отбрасывали старые смыслы, начинали по-новому относиться к себе и к ситуации, т. е. у них возникали новые смыслы. Фактически, они в этот момент с обыденного уровня сознания выходили на рефлексивный уровень и могли увидеть свои действия со стороны.
Таким образом, можно утверждать, что для описания уровневого строения сознания необходимо расширить сложившееся в психологической литературе представление и добавить к традиционно выделяемым двум уровням третий - собственно рефлексивный уровень сознания, на котором рефлексия и смысл объединяются, дополняют и обогащают друг друга, способствуют переосмыслению человеком ситуации и своих действий.
Библиографический список
1. Зинченко В.П. Миры сознания и структура сознания // Вопросы психологии. 1991. № 2. С. 15-36.
2. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1979.
3. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и сознание. ХУШ Международный психологический кон-
гресс. Симпозиум 13. М., 1966.
4. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1965.
5. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2000.
6. Рубинштейн С.Л. Человек и мир // Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003. С. 366-
367.
7. Семенов И.Н., Степанов С.Ю. Рефлексия в организации творческого мышления и саморазвития личности // Вопросы психологии. 1983. № 2. С. 35-42.
8. Слободчиков В.И. Становление рефлексивного сознания в раннем онтогенезе // Проблемы рефлексии: современные комплексные исследования. Новосибирск, 1987.
