CC BY
93
Л и т е р а т у р а
1. Михайловская Н. Г О художественном билингвизме в советской литературе // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. - 1981.
- Т. 40. - № 2. - С. 103-110
2. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. - М., 1988. - 444 с.
3. Айтматов Ч. Т. Проблема двуязычия // Азия и Африка. -1989. - № 2. - С. 15-27
4. Гусейнов Ч. Г Русскость нерусских // ВОПЛИ. - 2006. -№ 2. - С. 223-261
5. Туксаитова Р О. Художественный» билингвизм: к определению понятия // Гуманитарные науки: Филология. - Вып.
10. - 2005. - № 3. - С. 45-57
6. Мазанаев Ш. А. Двуязычное художественное творчество в системе многонациональных литератур. - Махачкала, 1997.
- 149 с.
7. Кэптукэ Г.И. Имеющая свое имя, Джелтула-река. -Якутск, 1989. - 117 с.
8. Рытхэу Ю.С. Когда киты уходят. - М., 1977. - 336 с.
9. Рытхэу Ю.С. Магические числа. - Л., 1986. - 432 с.
10. Бахтикиреева УМ. Творческая билингвальная личность: национальный русскоязычный писатель и особенности его русского художественного текста. - М., 2004. - 135 с.
11. Санги В.М. Женитьба Кевонгов. - М., 1984. - 303 с.
12. Гусейнов Ч.Г. Этот живой феномен. - М., 1988. - 428 с.
Yu.G. Khazankovich
Bilingualism as a process of intercultural communication and its functioning in prose of minor peoples of the North and Far East
The author tells about two types of bilingualism in creative work. They are “relative bilingualism” and “creative bilingualism”. The functional peculiarities of Russian prose are examined based on the novels written by Evenk G. Keptuke, Chukchi Yu. Rytkheu and Nivkh V. Sangi.
Key words: intercultural communication, relative bilingualism, creative bilingualism, prose of minor peoples of the North.
-------4МН*--------------
УДК 82 (091) Е.Н. Дьячковская
к проблеме традиций русской литературной классики в якутской художественной прозе
На сегодняшний день одной из актуальных проблем литературоведения является изучение межлитературных связей. Особое значение она приобретает с развитием межкультурной коммуникации, диалога культур. В работе рассматриваются традиции русской литературной классики в якутской художественной прозе, раскрываются сюжетно-композиционные особенности повести И.С. Тургенева «Бригадир» и рассказа Н.Д. Неустроева «Рыбак Платон».
Ключевые слова: традиция, экспозиция, кульминация, пейзаж, сюжет, трагизм, отшельничество, портретистика, стиль, ретроспекция, композиция.
Приемами сравнительного анализа текстов двух художественных произведений делаются наблюдения над бытованием тургеневских традиций в рассказе Н.Д. Неустроева. Основное внимание обращено на особенности сюжета и композиции произведений, в которых обнаруживаются некоторые сходства. О тургеневских традициях в рассказе «Рыбак Платон» позволяют говорить близость сюжетных ситуаций, композиционный строй рассказа, функции пейзажных описаний и портретных характеристик.
ДЬЯЧКОВСКАЯ Елена Николаевна - преподаватель ГОУ «Профессиональный лицей № 2», аспирант ФЛФ ЯГУ E-mail: nataliahelena@mail.ru
Первые якутские писатели в своем творчестве опирались на демократические и гуманистические принципы русской классической литературы и на традиции поэтического слова родного народа, на его многовековой жизненный опыт. Благодаря воздействию русской литературы расширился тематический диапазон охвата жизненного материала, сложилась жанровая система, повысилось художественное мастерство якутских писателей. Постепенно якутская литература приобрела самостоятельный облик, достигла больших успехов в своем развитии [1, 2]. Анализ рассказов Н.Д. Неустроева, А.И. Софронова как зачинателей якутской художественной прозы показывает, что наибольшее влияние на них оказывало творчество Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, А.П. Чехова.
Среди первых якутских писателей Н.Д. Неустроев занимает особое место. Вся его недолгая жизнь подчинена одной цели - стать писателем, мастером художественного слова [3]. Отношение Н.Д. Неустроева к русскому языку и восприятие русской литературы составляют особую проблему. Он рано осознал, что приобщиться к образованию можно через русский язык, и поставил перед собой задачу овладеть как устной, так и письменной его формой. Способом реализации собственной программы он избрал чтение, и уже в 1914 г. в письме к своему заочному наставнику Н.А. Рубакину сообщил следующее: «Прочел главные произведения русских классиков и критиков... Пушкина, Лермонтова и Гоголя прочитал давно, и они же самые мои любимые писатели» [4, с. 64]. В списке личных книг писателя значится Л. Толстой, «присутствие» которого ощущается в некоторых его произведениях [4].
Проза Н.Д. Неустроева возникла на почти чистом литературном пространстве как прямое следствие стремления перенять способы изображения человека в русской классической литературе [3, 5]. Следование характерологическим приемам русских классиков присутствует уже в ранних произведениях Н.Д. Неустроева и позже придает всей его прозе особые качества искренности, как это единодушно отмечается исследователями-авторами монографии «История якутской литературы» (сер. XIX-нач. XX века).
Нередко можно наблюдать схожесть сюжетных ситуаций рассказов Н.Д. Неустроева и произведений И.С. Тургенева. Так, например, сюжетная коллизия рассказа Н.Д. Неустроева «Рыбак Платон» (1926) сходна с фабулой повести И.С. Тургенева «Бригадир» (1868). Много общего обнаруживается в сюжетнокомпозиционном строе обоих произведений, в которых созданы традиционные образы автора-повествователя, заблудившегося охотника и уединенно живущего на природе поселянина. Экспозицией этих произведений служит описание природы, на фоне которой разворачивается действие. Рассказчик И.С. Тургенева встречает бывшего бригадира, повествователь Н.Д. Неустроева -отшельника Платона.
Обоих рассказчиков сразу заинтересовала личность героев. Они знакомятся с ними, завязывают и ведут беседу, из которой становится известно, что оба героя живут одиноко и бедно. Первая часть рассказов героев построена на их воспоминаниях. Они перебирают в памяти самые дорогие для них эпизоды своей жизни. У бригадира была любимая женщина, но она давно умерла. У старика Платона была семья, любимая жена, а сейчас ее давно нет в живых, нет и семьи. Посредством этих ретроспекций автор как бы дает понять, что вся «идиллия» осталась в прошлом. То, чем существует старик Платон - это рыболовство. Бригадир тоже рыбачит, чтобы прокормиться. С чувством жалости к этим брошенным на произвол судьбы людям, которые, несмотря ни на
что, не теряют оптимизма и радости жизни, рассказчик уезжает. Накануне рокового дня, хотя все как будто благополучно, героев охватывает интуитивное ощущение беды. Сон, приснившийся героям, приобретает глубоко содержательный характер, который является предупреждением о смерти. Приближение неминуемой трагедии передано и посредством пейзажной зарисовки. Спустя некоторое время автор-рассказчик, вновь посетив те места, узнает, что рыбака Платона и бригадира нет в живых. Он навещает их могилу. Невольно возникает мысль, что человек, единственный, неповторимый, который родился и жил на этой прекрасной земле, не может, не должен вот так просто взять и бесследно исчезнуть. Таков гуманистический заряд этих произведений [3].
С композиционной стороны рассказ Н.Д. Неустроева «Рыбак Платон» многопланов, как и повесть И.С. Тургенева «Бригадир». В экспозиции обоих произведений дано подробное описание места действия. Завязкой сюжета служит разговор обоих повествователей с героями произведений. Перед смертью обоим героям снились сны, и это является кульминационным моментом движения сюжета, когда оба героя почувствовали приближение смерти. Развязкой является сцена смерти старика Платона и известие о смерти бригадира. В финалах обоих произведений даны раздумья повествователей при вторичном посещении тех мест, где они познакомились с героями. В произведениях Н.Д. Неустроева и И.С. Тургенева органически переплетены стилевые нюансы с композиционными приемами, благодаря чему характеры их героев раскрываются в их индивидуальной самобытности.
Повествователь Н.Д. Неустроева сначала относится к обитателю тайги несколько насмешливо. Приветствуя Платона, он шутит: «Здравствуй, дух-хозяин укромного лесного озера, старец Платон!» [4, с. 31]. В ходе же диалога со стариком, при близком знакомстве с ним перед рассказчиком открывается новый человек: «.он стал расспрашивать меня обо всем на свете, даже о русском царе. Право, я не предполагал, что мысли этого бирюка могли простираться так далеко. Хоть и захоронился один в лесу, хоть и состарился, как вон та скопа, а интереса к жизни не потерял» [4, с. 34]. Повествователь в «Бригадире» также с удивлением открывает в нем множество неожиданных сторон: «Я никак не был в состоянии себе представить, каким образом этот убогий старичок мог когда-то быть военным человеком, командовать, распоряжаться - да еще в екатерининские суровые времена!» [6, с. 24]. «Мы вышли из огорода., но тут я невольно остановился. Между нами и флигелем стоял огромный бык. Я, признаюсь, смутился: но Василий Фомич (бригадир - Е.Д.) - преспокойно выступил вперед и, проговорив строгим голосом: «Ну ты, деревенщина», - махнул платком. Бык еще попятился, склонив рога. и вдруг бросился в сторону и побежал, мотая головой направо и налево. А он точно брал Прагу», - подумал я» [6, с. 34-35]. И.С. Тургенева и Н.Д. Неустроева изумляет
неожиданно раскрывшийся перед ними богатый внутренний мир их героев. Вместе с тем И.С. Тургенев питает жалость к бригадиру: «Я старался заговорить с бригадиром., но Наркиз (старый слуга - Е.Д.) не обманул меня: бедный старик действительно очень слаб понятием стал [6, с. 25]. «Я глядел на его побагровевшее, судорожно искривленное лицо, и очень мне жаль его стало.» [6, с. 34]. «Бедный старик, казалось, не совсем даже понимал мои вопросы.и он брал Прагу!» [6, с. 31]. Несмотря на храбрость, смелость бригадира, жизнь его «жестоко похлестала»: его обманули, отняли все, что у него было, но он по-прежнему оставался наивен, в связи с чем автор приводит такое сравнение: «Простоту и слабость душевную и какую-то давнишнюю беспомощную грусть выражало это смиренное, почти детское лицо. Я глядел на него: иногда он надувал щеки и слабо пыхтел, как ребенок, иногда он щурился болезненно, с усилением, как все дряхлые люди» [6, с. 24-25]. Дьячок по прозвищу Огурец обходился с ним, как с ребенком. «Бригадир принялся зевать продолжительно и откровенно, не спуская с меня отупелых глаз: так зевают очень маленькие дети.» [6, с. 31]. Повествователь Н.Д. Неустроева также испытывает чувство жалости к Платону: «Вышел я к опушке леса и обернулся: бедный старикашка, ссутулившись, еле-еле ковылял к берегу». «Слышавшие о смерти старика жалостливо вздыхали: «О, бедненький старичок, преставился-таки. Уж чему быть, того не миновать» [4, с. 34].
Платон в своем отшельничестве настолько слился с природой, что сам стал похож на лесного зверя. Автор сравнивает его с медведем-рыболовом, говоря ему: «Этак, чего доброго, скоро вовсе одичаешь и, пожалуй, подобно медведю, примешься копать себе берлогу» [4, с. 32]. Но следом замечает, что в Платоне сохранилась истинно человеческая пространность мышления.
И.С. Тургенев был тонким психологом. Его психологизм, однако, был особым, «тайным». Умея глубоко проникнуть во внутренний мир человека, он считал необязательным изображение всех этапов развития чувства, делая исключение лишь для чувства любви. Он ограничивался показом переломных моментов психологической жизни и результатов чувственных процессов. Тургеневский психологический анализ носит предметно-итоговый характер: внутреннее, сокровенное постигается писателем путем художественной реализации чувств во внешних проявлениях - в позе, жесте, мимике, походке [7]. Так, походка бригадира свойственна человеку именно такого характера: «Старик двигался довольно быстро, как на деревяшках» [6, с. 27]. Н.Д. Неустроев также нередко использует изображение манер героя для характеристики его душевного состояния. И радость, и привычка скрывать свое чувство передаются через необычную суетливость Платона: «Он молча поднялся от костра, подхватил котелок, чайник и заплетающимся с устатку шагом засеменил к озеру» [4, с. 32].
Н.Д. Неустроев наследует от И.С. Тургенева некоторые приемы портретной характеристики персонажей [8]. Портрет тургеневского бригадира весьма выразителен: «Из-под теплого картуза, закрывавшего всю верхнюю часть его головы до бровей и до ушей, виднелось красное, гладко выбритое, круглое лицо, с маленьким носом, маленькими губками и светло-серыми небольшими глазами. Простоту и слабость душевную и какую-то давнишнюю беспомощную грусть выражало это смиренное, почти детское лицо; в пухлых белых ручках с короткими пальцами было тоже что-то беспомощное, неумелое. Раз он широко раскрыл и поднял глаза. Они уставились на меня.- и странно трогательным и даже значительным показался мне их унылый взор» [6, с. 24-25]. Н.Д. Неустроев также акцентирует внимание на выражение глаз Платона, подчеркивает несоответствие внешнего облика героя его внутреннему миру. Рыбак изображен им настолько захудалым и опустившимся, что его, по якутской пословице, не узнаешь ни спереди, ни сзади. От грязных лохмотьев до пожелтевших спутанных волос, от одеревеневших ног до выгоревшей от солнца и ветра кожи - во всем его облике проглядывает и заброшенность, и глубокая печаль, и усталость от жизни: «Крутой лоб его несколько суживался кверху. Седые космы отливают желтизной и тем удивительно гармонируют с пожухлыми камышами этого лесного озера. Нос довольно длинный. Между раздвинутыми в улыбке губами проглядывает несколько уцелевших зубов. На подбородке.торчит реденькая щетинка. А вот глаза у старичины ясные и все еще зоркие» [4, с. 32].
Герои обоих писателей оказываются сердечными и добрыми людьми, и это передано через их язык, поведение. Четко и рельефно изображено гостеприимство героев, их старание приветить желанного гостя, радость от его расположенности к ним, стремление угостить повествователя и заручиться следующей встречей. Угощая рассказчика немудреной едой, Платон весь преображается от душевного удовлетворения, говорит, что припасет отборных карасей к их будущей встрече. Ветхий, убогий «аппартамент» бригадира согрет и освещен душевностью хозяина. Трогательно и печально звучит речь Платона, обреченного на одиночество и утешающего себя надеждой на случайное общение с людьми из внешнего мира. Такова же интонация речи бригадира в его воспоминаниях о любимой женщине.
Весьма выразительно передана Н.Д. Неустроевым интонация, манера говорить, свойственная старику: «Хэ-хэ, откуда здесь взяться крупным карасям, видно, в этом году рыбы мало. Наверное, река-матушка далеко ушла, не знаю, как мне, старому, дряхлому, знать это, хэ-хэ-хэ. Правду говоришь, это дух озера бродит. Ну что, милок, уходить собираешься? Конечно, что тебе сидеть здесь с выжившим из ума духом? Был бы молод, и я хотел бы бродить по свету хэ-хэ-хэ! Да, если доведется еще придти сюда, принеси гостинец - табачок, а я тебе карасей при-
пасу» [4, с. 33]. И.С. Тургенев мастерски умел передавать манеру говорить, свойство говора героя, тон, интонацию: «Бригадир стащил картуз со вспотевших волос, воскликнул: «Фа!...», прикорнул на краю стула, и понурился. Он посмотрел на меня и, улыбнувшись той особенной, важной, вежливой и несколько жеманной улыбкой, которая, не знаю как другим, а мне всякий раз напоминает пудру, французские кафтаны с стразовыми пуговицами -вообще восемнадцатый век, - проговорил с старомодной расстановкой, что «он о-чен-но будет рад» [6, с. 26].
Н.Д. Неустроев на большой художественной высоте создает ту часть рассказа, где дано краткое описание смерти старого рыбака. Смерть Платона наступает очень быстро. Проснувшись от головной боли и жара в теле, он почувствовал сильную жажду и сухость во рту. С желанием смочить пересохшее горло чаем из чайника старик встает и тут же падает на постель от головокружения. Тогда в его голове промелькнула мысль, что подходит его конец. Он мысленно прощается с людьми, окружающей природой - бескрайней тайгой и синими озерами. Затем он впадает в предсмертное бредовое состояние. Вдруг нить сознания обрывается, и он исчезает. Здесь писатель показывает сам процесс умирания, угасания сознания героя. Он описывает сцену смерти Платона так, как подсказывает ему воображение, со всеми психологическими подробностями происходящего [9].
В анализируемых произведениях помимо тонкого психологизма, анализа сложных душевных состояний человека важную роль выполняют описания поэтических картин природы. Мастер пейзажных зарисовок И.С. Тургенев в своей повести заполняет интерьер обильными деталями и предметами быта: «Проточный пруд. за прудом сад с аллеями лип .; тут же амбарчик на курьих ножках, оранжерейка.; дальше - кудрявые яблони .; потом клумбы с цветами .; наконец, господский дом, одноэтажный, на кирпичном фундаменте.; за домом широкий двор с крапивой... - а там уже дорога
- и поле, и длинные плети конопляников, и серенькие избушки деревни, и крики гусей с отдаленных заливных лугов.» [6, с. 19-20]. Аналогично и Н.Д. Неустроев во вступительной части рассказа начинает повествование с описания местности: «.взметнулся, заслоняя солнце и луну, такой дремучий, такой могучий лес! Это-да, лесище так лесище, первозданное! Из вечной мерзлоты выстре-лились к небу великаны-лиственницы, и чудится, они глухо ропщут, негодуют, вздыхая со стоном: «Ох, какая досада, что нам, могучим колоссам, не суждено стоять да скрести копьевидными макушками голубую небесную твердь!... А внизу чуткая, настороженная тишь. Только изредка заяц пугливый промелькнет меж деревьями да черный глухарь уцепится за мутовку лиственницы и, задрав голову к недосягаемому лучистому небу, замрет, словно глубокомысленно раздумывая о чем-то таин-ственном.Посреди этого лесища, матово поблескивая, зыбится круглое озеро» [5, с. 127].
Обращает на себя внимание схожесть повествовательной манеры обоих писателей. Они как бы вовлекают читателя в происходящее, делают его участником разговора, часто обращаются к нему. Так, И.С. Тургенев спрашивает читателя: «Читатель, знакомы ли тебе те небольшие дворянские усадьбы? .Знакомо ли тебе все это, читатель?» [6, с. 19-20]. Н.Д. Неустроев убеждает читателя: «Но может ли подсолнечная природа-мать обойтись без какой-нибудь приятной взору птицы или зверушки, издающей звуки жизни? И вправду, смотрите-ка! Вон на середине озера, сливаясь с серебристой зыбью, поблескивает снежнобелая, черноклювая, краснолапая чайка» [6, с. 127-128].
В создании определенной атмосферы происходящего, в характеристике персонажей Н.Д. Неустроев, как и И.С. Тургенев, использует детализированное описание обстановки. Внешнему виду Платона соответствует крайняя убогость его жилья. Рыбак живет в шалаше из древесной коры, готовит пищу на костре под открытым небом, спит на охапке веток; вся его утварь состоит из медного котелка, чайника времен Дыгына и нескольких тордуйа [5]. Жилище тургеневского бригадира - «флигелек» с полуразметанной крышей и одинокой трубой, стоящий на краю оврага: «Вошли мы в этот «аппарта-мент». В нем все было до крайности грязно и бедно.» [6, с. 29-30].
Для героев повести и рассказа характерно ощущение их слитности с миром природы, которая стала частью их бытия. Они растворены в природе, а природа - в них. Ритм живой природы пронизывает все сферы жизни. Бригадир и рыбак Платон стремились, прежде всего, осознать себя по отношению к природному миру, который представлялся им естественной сферой их собственного бытия, а они сами - его органической частью. Уникален и неповторим каждый из них, несмотря на свою слитность с природой и подчиненность ее законам [3].
Интересен момент, когда обоим героям снились сны. Описания сна, галлюцинаций, бредового состояния, видения для русских классиков являлись довольно распространенным приемом проникновения в тайные углы подсознания своих героев. При помощи этих приемов выявлялись ранее неизвестные, нехарактерные стороны героя, раскрывалось «внутреннее я» или же сон являлся предостережением, предупреждением, предчувствием каких-либо грядущих событий [2]. Так, бригадир, увидев сон, который ему приснился, понял, что скоро «уйдет в мир иной»: «- А я, господин, должно скоро умру, - проговорил он вполголоса. .А потому, господин. Я.вы, может, знаете. Агриппину Ивановну-покойницу - царство ей небесное! - часто во сне вижу - и никак ее поймать не могу; все гоняюсь за нею - а не поймаю. А в прошлую ночь - вижу я - стоит она этак будто передо мной вполоборота и смеется. Я тотчас же к ней побег
- и поймал. И она будто обернулась вовсе и говорит мне: «Ну, Васенька, теперь ты меня поймал» [6, с. 35].
У Н.Д. Неустроева также используется прием сна. Сквозь бредовый сон старик видит, что за ним пришла его покойная жена: «- Поднимайся, старик! И до чего же крепко разоспался, окаянный! Вставай, пошли! - А куда в такую ночь-то? - тоном обленившегося человека отозвался Платон. - Смотри-ка, он еще отговаривается сидит! Не слушаешься? - И старуха подхватила его под мышки, сдернула с постели и закружила-закружила, вихрем увлекая куда-то. - Вот, чертовка, еще в озеро уронит, страсть-то какая! - подумал старик. Это был последний проблеск его мысли» [5, с. 132-133]. Н.Д. Неустроев исследовал разнообразные состояния человека: страх, испуг, ужас. При этом нередко инструментом раскрытия образа служило изображение снов, галлюцинаций, кошмаров, видений, смутных воспоминаний [1]. И.С. Тургенев применял подобные приемы в качестве излюбленных.
В отличие от других рассказов Н.Д. Неустроева «Рыбак Платон» многотонален. В нем органически сочетаются строгий реализм показа жизненных явлений с романтическим подъемом и лирической задушевностью описания отдельных картин, утверждающий тон повествования - с грустными нотками в передаче настроения героя. Утверждающе-оптимистический тон произведения подчеркивается впечатлениями и раздумьями рассказчика, связанными со вторичным посещением тех мест, где когда-то жил старик Платон. Несколько лет спустя после смерти старика автор забрел на его озеро. Его глазам предстают как напоминание об исчезнувшей навечно человеческой жизни обломки и остатки вещей. В душе писателя их вид вызвал такое грустное воспоминание о бедном старике, что из груди вырвались слова, полные печали [8]: «Эх, бедняга, исчез ты без следа и памяти о себе не оставил, - подумал я с грустью.» [5, с. 133]. Если бы писатель на этом закончил свое повествование, то преобладающим тоном рассказа, очевидно, стала бы печальная нота. Но автор, проявляя подлинное художественное чутье, заканчивает свое произведение иными картинами, придающими всему произведению оптимистическое звучание. Многоцветное сверкание во-
дной глади от падающих на нее солнечных лучей и яркая зелень молодых побегов ячменя, усиливая лирическую тональность повествования, как бы символически воплощают в себе торжество и красоту жизни человеческой.
Таким образом, сопоставительный анализ названных произведений показывает сходство сюжетнокомпозиционных особенностей повести И.С. Тургенева «Бригадир» и рассказа Н.Д. Неустроева «Рыбак Платон». Малая проза Н.Д. Неустроева отличается высоким художественным уровнем. В ней доминирует нравственнопсихологическое содержание. Как художник он продолжает традиции русской литературы и близок к лучшим образцам мировой литературы. Неслучайно критики назвали его рассказы акварельными новеллами, тем самым тонко подметив их художественное совершенство.
Литература
1. Бурцев А.А. Диалоги в едином пространстве мировой литературы: международные связи якутской литературы. -Якутск, 2004. - 135 с.
2. Иванов В.Н., Максимова П.В. Литература Якутии ХХ века: историко-литературные очерки. - Якутск: ИГИ АН РС (Я), 2005. - 728 с.
3. Бурцев А.А. Якутская классическая литература и современность. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2007. - 158 с.
4. Неустроев Н. Святая искра: рассказы, очерки, документы. - Якутск: Изд-во «Бичик», 1995. - 85 с.
5. Неустроев Н.Д. Родному краю, любимому народу: пьесы, рассказы, очерки, перевод, стихи, письма, заметки, документы.
- Якутск: Изд-во «Бичик», 1995. - 336 с.
6. Тургенев И.С. Повести. Рассказы. - М.: Изд-во «Феникс», 2002. - 448 с.
7. Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. - М.: Наука, 1979. - 312 с.
8. Боескоров Г.К. Творчество Н.Д. Неустроева. Якутск: Кн. изд-во, 1967. - 168 с.
9. Окорокова В.Б. Пути развития прозы в литературах народов Якутии. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2001. - 68 с.
E.N. Diachkovskaya
To the problem of traditions of Russian classical literature in Yakut creative prose
Nowadays one of the urgent problems in literature is study of inter literary relations. It is especially significant when intercultural communication and cultures dialogue is being developed. The author tells about classical literature in Yakut creative prose and reveals plot and compositional peculiarities of the novel “Foreman” by I.S.Turgenev and short story by N.D.Neustroev “Fisherman Platon”.
Key words: tradition, exposition, culmination, landscape, plot, tragedy, reclusion, portraitism, style, retrospection, compostion.
