CC BY
125
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2011. № 2
Е.В. Зимянина*
К ПРОБЛЕМЕ СВОБОДЫ В НЕКОТОРЫХ ЕЕ АСПЕКТАХ
(Н.О. ЛОССКИЙ, Н.А. БЕРДЯЕВ, Э. ФРОММ)
В современном мире одна из проблем — утрата человеком внутренней свободы. Попавший в зависимость от внешнего мира, человек нуждается в помощи. Обращаясь к творчеству таких известных философов, как Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев, Э. Фромм, автор ставит и дает ответы на вопросы: что является иллюзией — свобода или реальность? когда человек действует свободно? как достичь свободы? Внимание акцентируется на многоаспектности и противоречивости понятия свободы у данных авторов, а также на продуктивности религиозно-философского подхода к этой проблеме.
Ключевые слова: свобода и необходимость, свобода-произвол, свобода и творчество.
E.V. Z i m y a n i n a. To the problem of some aspects of freedom (N.O. Lossky, F.Y. Berdyaev, E. Fromm)
The central problem of the modern world is the internal freedom of person. In the article it is demonstrated the different approaches of Lossky, Fromm and Berdyaev to this complex problem. The questions such as: "Is freedom of person an illusion or reality? When does an individual act free? How to reach freedom?" are considered. The author pays attention to the philosophical-religious point of view with regard to this theme.
Key words: freedom and necessity, freedom-arbitrariness, freedom and creation.
Проблема свободы — одна из центральных в философском дискурсе. Для философии ХХ в. она становится важнейшей. Такие философы, как Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев, Э. Фромм, посвящают теме свободы целые труды. Эта тема актуальна и сегодня, поэтому важно обратиться к наследию и рассмотреть некоторые ее аспекты.
Н.О. Лосский, размышляя о фаталистической концепции Демокрита и стоиков, писал: «Уже древние греки приходили к мысли, что если бы существовала свобода, то не было бы необходимого мирового порядка, и тогда наука была бы невозможна» [Н.О. Лосский, 1991, с. 490]. Это значит, что устройство мира предполагает жесткую необходимость и заданность, исключающие свободу. Так же считал, например, Спиноза, говоря, что свобода есть познанная
* Зимянина Елена Владимировна — кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры естественных факультетов философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: (8) 909-690-50-60; e-mail: zimyanina_elena@mail.ru
необходимость. Проблематичность свободы, однако, не исключает ее возможности и даже очевидности. Не вызывает сомнения, что существование науки не противоречит существованию свободы человеческой воли, поступков.
В «Записках из подполья» Ф.М. Достоевский вывел человека с ретроградной физиономией, бунтующего против необходимости: самая выгодная выгода человека — это поступать так, как если бы не было никаких правил. Счастье — иногда это по глупой воле пожить, опровергнуть «дважды два четыре». Великий знаток человеческой души зафиксировал феномен свободной воли как «воли-произвола», когда никто и никогда не может предсказать, как человек поведет себя и на что он способен [Ф.М. Достоевский, 1982, т. 2]. Была и другая позиция: Кант и Шопенгауэр отмечали, что, изучив до последних деталей эмпирический характер человека, тем самым невольно утверждая возможность научной психологии, можно было бы предсказать его поступки так же точно, как астроном предсказывает солнечное затмение [Н.О. Лосский, 1991, с. 492].
Проблематичность этических вопросов и вопросов о свободе ведет нас к онтологии. Где в бытии существует свобода, а где — необходимость? Как считал Декарт, мир, с которым имеет дело наука, — это особый, «другой мир». Нельзя забывать, что это идеализированный мир, конструкт. Если мир героев Достоевского — мир реальной человеческой действительности, то как таковой он во многом иррационален. Человек создает свой мир, и это отнюдь не мир разума и логики. В науке логика и рацио стоят на первом месте. Действительно, нет науки без закономерностей, необходимо-стей. Однако реальный мир помимо науки постигают искусство и философия (метафизика), и все эти постигаемые миры принципиально различны.
Кант дает свой ответ на вопрос о свободе. Кантовский мир «вещей-в-себе» — это царство целей смыслов, к которому наука не имеет отношения, поэтому он непознаваем, непредсказуем, это сфера философии, метафизики. Кант разводит мир научных истин и мир морального закона, должного. Оба мира общезначимы. Истины науки доказуемы, подтверждаемы, моральный закон недоказуем. Чем определяется выбор следования моральному закону, установить нельзя, так как это отрицало бы свободу воли. Главным определением автономной этики являются независимость, свобода выбора добра. То есть что бы мы ни привели как обоснование выбора, все будет несвобода. Бергсон утверждал, что понимание такого факта, как свобода, невозможно в принципе. Свобода непознаваема.
Еще вопрос: когда человек действует свободно, а когда «плывет по течению», поддается воле обстоятельств? Достоевский писал, что когда человек отказывается от себя, он становится клавишей пианино, винтиком во всемирном механизме — вот что значит отказаться от свободы. Человек не всегда бывает прав в своих проявлениях, но, по его мнению, это его проявления, его воля так жить, и в этом его правда, в этом его самость [Ф.М. Достоевский, 1982, т. 2].
Один из аспектов проблемы свободы — насколько свободны мы выбирать? От чего зависит наш выбор — от внешнего мира, от нашего тела или характера, от прошлого хода событий и т.д. и зависит ли он вообще от чего-либо?
В своей работе «Свобода воли» Н.О. Лосский писал, что вопрос о том, что есть свобода воли, упирается в вопрос о том, что есть сущность человека вообще. Устойчивое в человеке, его характер, не исчерпывает его самость, его глубинное «Я». Поддаваясь влияниям, «Я» сохраняет свою вневременность, определяющую роль по отношению к характеру, поддерживая в нем элементы устойчивости. Лосский утверждает бескачественность «Я» волящего. Как эмпирический индивид я качественно определен и имею конкретные желания, но «Я», связанное с духовной реальностью, это возможность всего, чистая потенциальность. Духовная реальность по отношению к «Я» имеет нормативный характер. Так что, выбирая должное, мы вырабатываем черты собственного характера. Из поступка рождается привычка, из привычки — характер, характер определяет судьбу.
Углубляясь в тему свободы воли, Лосский приходит к рассмотрению проблемы сущности личности. Сущность личности формируется идеально-нормативно. То, что сформировалось, потом обретает черты эмпирического характера. Человек сам создает себя, свой характер, свое тело. В этом человека ничто не определяет. Это есть автономия личности, по Лосскому.
Как к причастному духовной реальности к «Я» применимо понятие назначения или предназначения. Каждая личность предназначена для высоких целей. Если она их осуществляет, ее свобода возрастает и прибывает творческая сила. Человек теряет возможность свободно действовать (автономию), когда отчуждается от Бога и мира. Тогда иссякают творческие силы, а одна из черт характера односторонне разрастается, т.е. происходит деформация характера, например, бережливость переходит в скупость. Человек теряет возможность действовать свободно, и его поведение становится предопределенным и предсказуемым. Лосский, согласно своей оптимистической онтологии человека, утверждает, что человек выше своей природы, выше своего характера. Человек может хотеть нового хотения, перерабатывать свой характер, творить
себя. И в этом ему помогает его же собственное несовершенство, которое ведет к страданиям, а страдания, как заметил еще Достоевский, есть причина сознания.
Поскольку «Я» субстанциально, оно сверхвременно, господствует над текущими событиями. Поэтому прошлое «Я» не определяет. У нас всегда есть возможность поступить вопреки связям с прошлым. Феноменологически наше господство над прошлым проявляется в акте раскаяния, когда мы разрываем с прошлым.
Говоря о соотношении свободы воли и законосообразности природы, Лосский проводит разделение всех законов на зависящие от воли человека и не зависящие от его воли. Математические законы, как и некоторые другие законы, относятся к последним. В «Записках из подполья» герой Ф.М. Достоевского бунтует против того, что дважды два всегда и везде будет четыре и с этим надо смириться. Однако такие законы (бетонная стена, которую головой не пробьешь) не всецело подчиняют единичное событие, которое слишком для этого сложно. Лосский считает, что они определяют в нем только те или другие отвлеченные стороны и всегда есть индивидуальный остаток, не объяснимый никакими законами, не подчиненный им, а следовательно, в каждом событии существует момент свободы. Те законы, которые утверждаются субстанциальными деятелями, содержат в себе динамический, волевой момент. Такие законы человек как субстанциальный деятель устанавливает для своей жизни. «Моё» стремление и «моё» действие определяют вид этих законов. Обладая свободной волей, человек сам творит законы своей собственной деятельности. Лосский пишет, что осуществление закона в данном конкретном случае всегда оказывается зависящим от автономно установленного правила моего поведения [Н.О. Лосский, 1991]. Закон предполагает некоторую косность, возникнув из творческого акта (Ницше: «где жизнь окаменела, там вздымается башня закона»), с другой стороны, он — основа нового творчества.
Крайнее проявление свободной воли человека — отказ от бытия в мире, от всех его законов. Пример — аскетизм Шопенгауэра, Иван Карамазов Достоевского.
Что касается научного знания, то Лосский утверждает, что учением о свободе наука не поколеблена, так как, во-первых, ее законы принципиально гипотетичны, а, во-вторых, ее предсказания не имеют абсолютной стопроцентной достоверности.
Итак, любые основания хотений и поступков могут быть лишь материалом и поводом для самостоятельного творческого акта, совершенно свободного. В этом принципиальное убеждение русского философа, его позиция арбитраризма. Он вводит понятие формальной свободы как нашей возможности всегда поступить иначе.
Лосский утверждает господство, мощь человека над окружающим. Таким образом, сам человек является причиной поступка и потому полностью ответствен за него. Формальная свобода дает возможность осуществлять в поведении любые, как положительные, так и отрицательные, ценности. Лосский ставит своей целью дать понятие положительной, а не формальной свободы. Такую свободу он называет материальной. Как глубоко верующий человек он утверждает главную положительную ценность — единосущие людей в Боге. Свобода — следовать воле Божьей, творить истину, добро и красоту не от себя, а исполняя заветы Абсолюта, не подвергаясь соблазну самому быть Богом. Выбор: любить Бога или любить себя — во власти человека. Его свободная воля проявляется этим выбором. Сущность материальной или содержательной положительной свободы в том, что в распоряжении человека находится бесконечная творческая сила для осуществления бесконечного разнообразия красоты, добра и обретения совершенной истины [там же, с. 583]. В силу единосущия в Боге творческих деятелей их творческая сила бесконечна. Она осуществляется в соборном действии. Понятно, что речь здесь идет об идеальном царстве Духа, а не о нашем жалком царстве неполного бытия. В нашей жизни, по мысли Лосского, наблюдается упадок этой материальной, положительной свободы. Единосущия в реальной жизни нет, а есть отношения внешние. В идеальной картине, нарисованной Лосским, повторяются мотивы космизма Федорова, у которого идеальное братское состояние противопоставляется реальному небратскому. Вся русская философия Серебряного века проникнута идеей двух царств — царства Духа-достигаемого и земного царства-достигнутого. Абсолют в процессе становления — эта тема ярко выражена у С.Л. Франка, П. Флоренского и др.
Душевно-материальное царство (наша жизнь) есть царство вражды, где каждый деятель ограничен собой и в своем познании — своим телом. Такое познание частично и отрывочно. Хотение деятеля ограничено другим деятелем, как и свобода действия. Ни одно действие мы не можем в силу своей ограниченности осуществить в полной мере, как бы нам того хотелось. Наша ограниченность распространяется и на внутренний мир. В силу разъединенности с миром ограничение свободы проникает и в сферу условий формирования самого хотения. Невозможность выбора правильного пути, познания того, что тебе действительно хочется и нужно, замечательно описывает в своих произведениях современник Н.О. Лос-ского А.П. Чехов. Его герои подчас мучаются от глупости, неразвитости, неопытности, необразованности, т.е. от невозможности осуществить свободу выбора. Думающий над этими проблемами А.П. Чехов стал в начале ХХ в. в фарватере русской культуры.
В условиях стеснения свободы выбора требуется снисхождение к человеческим грехам. «Так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк., гл.15,7).
Несмотря на утрату материальной положительной свободы воли, всегда остается формальная свобода воли как возможность выбора.
По мысли Лосского, вся эволюция природы направлена творчески и представляет собой эволюцию любви. Это Богоматериаль-ный процесс в терминологии Вл. Соловьева. Как пишет Лосский, «путь вверх из состояния изолированного и умаленного, отвлеченного бытия к единству и возрастанию творческих сил чрезвычайно длителен и полон случайностей» [Н.О. Лосский, 1991, с. 596]. И тем не менее философ, подробно разбирая и анализируя виды свободы, указывает путь к положительному исходу, каковым является духовно развитая, свободная, выбравшая добро личность.
Русская философия в лице Н.А. Бердяева ставит вопросы личности и свободы в центр своего внимания и намечает этические ориентиры более выпукло, нежели западная.
Бердяев противопоставляет свободу и необходимость. В рамках своей теории объективации он рассматривает необходимость как обратную сторону мирового распада и мировой отчужденности. Свобода, по мысли философа, есть отрицание необходимости, детерминированности, так как она связана с творчеством, причем творчеством небывалого и в этом смысле творчеством из ничего. Свобода — это положительная творческая мощь, а не отрицательный произвол. Объяснить рождение творчески нового можно только из свободы, считает Бердяев. Свобода непостижима, как и творчество, она иррациональна и происходит из самых глубин бытия.
Н.А. Бердяев критикует западный индивидуализм: «свобода в индивидуализме есть свобода отъединенная, отчужденная от мира» [Н.А. Бердяев, 1994, т. 1, с. 157]. Мир становится посторонней, враждебной силой. Философию Бердяева называют экзистенциальной. Западный экзистенциализм не мог пойти дальше свободы-бунта, свободы-произвола. Для Камю, Сартра, Кафки проблема мира и человека в нем имеет трагический, фатальный характер: человек обречен на одиночество во враждебном ему мире. Бердяев находит пути, на которых проблема свободы решается позитивно для каждого отдельного человека. Человек создан, чтобы быть свободным. Свобода — это изначальная, глубинная сила. Она существовала до мира и Бога. Задача человека — правильно распорядиться данной ему свободой. Человек может идти долгим, нелегким путем, через тьму и бездну, через испытания. Без этого, пишет Бердяев, не бывает живой жизни. Не случайно он обраща-
ется к творчеству Ф.М. Достоевского, герои которого находятся в поиске смыслов, испытывают на себе бремя свободы [там же, т. 2, с. 7—140].
Свобода-произвол опустошает человека. Когда безудержная свобода переходит в одержимость, она уже погибает, ее уже нет. Такая свобода порабощает. Если нет ничего выше, чем человек со своей свободой, то нет и человека. Это урок Достоевского. Восставая против «бунтующего человека» Камю, Бердяев пишет о том, что бунт, начавшийся с безграничной свободы, неизбежно приходит к безграничной власти необходимости в мышлении и к безграничному деспотизму в жизни.
Н.А. Бердяев дает трактовку религиозного экзистенциализма: «Рабство у самого себя губит самого человека. Образ человеческий держится природой высшей, чем он сам. Свобода человеческая достигает своего окончательного выражения в свободе высшей, свободе в Истине. Такова неотвратимая диалектика свободы. Она ведет к пути Богочеловеческому» [там же, с. 50].
С новой силой тема свободы звучит в творчестве философа, социального психолога ХХ в. Эриха Фромма. Для своей книги «Бегство от свободы» он выбирает эпиграфом слова Пико делла Ми-рандола из «Речи о достоинстве человека»: «Ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным не сотворил я тебя, так что можешь быть свободен по собственной воле и совести — и сам себе будешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться по собственной воле твоей. Ты несешь в себе семя вселенской жизни» [5. Фромм, 1990, с. 5]. Фромм — не религиозный мыслитель. Поэтому свободу он рассматривает с точки зрения взаимодействия человека с социумом. С возрожденческими гуманистами у него общие позиции в отношении врожденной абсолютной свободы человека. Фромм пытается понять, почему в современном обществе человек добровольно отказывается от своей свободы, обрекая себя, в конечном итоге, на изоляцию и одиночество, т.е. он делает акцент на важных проблемах цивилизации в ХХ в.
Свобода, по мысли философа, всегда двойственна. Освобождаясь от социальных зависимостей, человек обрекает себя на еще большую зависимость от чувства одиночества, покинутости. Родившись, ребенок связан с матерью, но эти узы несвободы необходимо дают ему чувство принадлежности к этому миру, к людям, к какой-то почве. Зависимость от матери — это условие его свободы. Весь процесс воспитания представляет собой ряд ограничений личной свободы для того, чтобы получить возможность впоследствии реали-зовывать эту самую свободу гармонично и не в ущерб другим. Парадокс воспитания заключается в том, что формирование личности, индивидуальности проходит через ограничение свободы.
Не просто свободы, а свободы-самоволия, свободы-произвола. Подчинение социальной необходимости, тем правилам, которые приняты сообществом людей, гарантирует реализацию свободы. Фромм, как и Лосский, отрицает тотальную зависимость (в этом он преодолевает влияние своего учителя Фрейда) человека от своей природной оболочки, от тела, психики. Он ставит социальное в человеке выше биологического и психологического, более того, он считает, что биологическое несовершенство человека обусловило появление цивилизации. Проявляя свободу от инстинктивной предопределенности действий, человек вырвался из природной зависимости и стал строить уникальную человеческую реальность [там же, с. 37].
Фромм пишет, что вся история человечества — это история конфликтов человека и мира. На каждом этапе развития общества с освобождением приходит новая зависимость. Так, демократическое завоевание — свобода слова — оборачивается зависимостью от того, что говорят все, от общественного мнения (бэконовский идол рынка). Человечество идет по пути все большего освобождения, особенно внешнего. Вместе с тем растет внутренняя несвобода человека, что проявляется в чувстве одиночества, собственной ничтожности, бессилия. Достичь гармонии с миром природы и с социумом человек может на пути солидарности, объединения, любви и труда. Особую роль здесь играет чувство любви как основа объединения и солидарности. Фромм определяет любовь как чувство, которое не создается каким-то специфическим объектом, а является постоянно присутствующим фактором внутри личности. Любовь к «другим» предполагает любовь к себе. «Утверждение моей собственной жизни, счастья, роста, свободы предполагает, что я вообще готов и способен к такому утверждению. Если у индивида есть такая способность, то ее должно хватать и на него самого» [там же, с. 104].
Парадокс несвободы современного человека заключается в том, что, как он полагает, его поступки мотивируются его интересами, однако это совсем не так. И дело тут не только в недостатке образования, знаний, как считает Лосский, важными являются причины социального характера, на которые указывает Фромм. Та социальная роль, которую мы приняли в обществе, определяет наши поступки. Мы подчас действуем не «от себя», а в интересах эгоизма, происходящего от деформации нашей личности социальным целым. Это общество потребления делает нас жадными, изнеженными, корыстными, высокомерными. Фромм пишет, что людьми управляют экономические кризисы, безработица, войны. Построив для себя мир, человек им закабален.
В своем экзистенциальном учении о свободе Фромм в большей степени констатирует насущные проблемы, связанные со свободой, чем указывает современному человеку реальные пути выхода из кризиса.
Двойственность свободы обрекает человека на поиски верного пути, задавая непростую, подчас трагическую линию судьбы.
Понятие свободы многоаспектно, противоречиво. Наиболее объемно свобода представлена в христианско-православной традиции. Внутренняя свобода дана человеку как возможность. Человек сам выбирает — быть ему свободным или нет. В этом выборе помогает вера. «Выберите Истину, и Истина сделает вас свободными». Бог всегда откликается на призыв о помощи. Был бы призыв. «Ищите и обрящете»...
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М.,1994.
Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 12 т. Т. 2. М., 1982.
Лосский Н.О. Избранное. М., 1991.
Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990.
