CC BY
206
Сер. 6. Вып. 2
ПСИХОЛОГИЯ
О.И. Даншенко
К. Г. ЮНГ О ВЛИЯНИИ КУЛЬТУРЫ НА ДУШЕВНОЕ ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА"
Идеи Юнга о целительных возможностях культуры обладают огромным потенциалом и реализуются сегодня во многих психокоррекционньгх и психотерапевтических практиках. Для прояснения их теоретических основ имеет смысл представить систему взглядов Юнга на соотношение культуры и душевного здоровья человека.
Проблема душевного здоровья затрагивается во многих работах Юнга. Будучи врачом, он исследует, что препятствует достижению душевного здоровья и как можно помочь человеку обрести его. Желанную же перспективу - образ душевно здорового человека - Юнг описывает менее детально. Это и обусловило наше изложение идей Юнга: вначале мы рассмотрим, в чем, с его точки зрения, состоит суть и каковы причины душевного неблагополучия; проследим, какие пути преодоления данного состояния Юнг находил в истории и современности. Особое внимание обратим на то,' как в концепции Юнга причины и способы преодоления душевного нездоровья связаны с культурой, затем представим точку зрения Юнга на идеал душевно здорового человека.
Если обобщить все причины душевных расстройств, о которых пишет Юнг, то можно усмотреть за ними нечто общее, а именно недостаточную осознанность каких-либо психических проявлений и противостояние содержания бессознательного сфере сознания. Такое внутреннее разделение (диссоциация) лишает психику целостности. Соответственно психотерапевтическая процедура-это работа по установлению взаимоотношений между сознанием и бессознательным. Процесс оздоровления психики осуществляется как обретение единства, целостности внутреннего мира человека. Для обозначения этого процесса Юнг использует понятие «индивидуация», определяя его так: «Это есть процесс, порождающий психологического „индивида", т. е. обособленное, нерасчленимое единство, некую целостность»1.
Юнг подчеркивает, что бессознательное содержимое психики человека старше сознания и в филогенетическом, и в онтогенетическом плане. Сознание развивается из «изначальной бессознательности». Содержание бессознательного представляет собой некие комплексы, так или иначе влияющие на поведение человека. Как правило, проявляется бессознательное хаотически и иррационально, какими бывают, к примеру, сновидения и фантазии. В норме бессознательное «работает» совместно с сознанием, так что существование бессознательного можно не замечать, «и даже в том случае, когда оно ведет себя по отношению к сознанию антагонистично, манера его выражения все же остается интеллигентной и компенсаторной, как если бы оно пыталось восстановить утерянное равновесие» 2. Например, бессознательное становится источником сновидений, видений или мистического опыта, которые помогают человеку пережить душевные травмы, компенсировать дефициты и даже содержат в себе предупреждения о назревающих событиях.
Однако бессознательное может оттеснять сознательное «Я» и автономно руководить поведением человека. Это происходит, например, в случае, когда человек охвачен сильной
' Работа выполнена при поддержке Совета по фантам Президента Российской Федерации. ©О. И. Даниленко, 2004
эмоцией. «Тенденция к автономии выдает себя прежде всего в состоянии аффекта - даже у нормальных людей... И нужно для этого совсем немного: часто бывает достаточно любви и ненависти, радости и печали, чтобы наступила подмена Я бессознательным. Если наступает нечто подобное, то идеи - весьма чужеродные - могут одолеть человека совсем здорового в другое время. Группы, общества и даже целые народы могут быть охвачены чем-то, по форме напоминающим духовную эпидемию»3. В случаях одержимости, ослепления, «потери души» происходят процесс диссоциации и подмена сознания бессознательным содержанием. Юнг не устает повторять, что бессознательное способно овладеть человеком - его мыслями, чувствами и поступками и в наше время, когда сознание, рациональность и Эго столь ценятся и культивируются. Более того, по закону энантиодромии, подавление бессознательного стимулирует насыщение его энергией 4.
Рассмотрим, как, с точки зрения Юнга, культура провоцирует утрату человеком его душевного здоровья, влияя на развитие процесса диссоциации сознания и бессознательного.
Первое —- Юнг обращает внимание на то, что некоторые психологические функции подавляются во имя развития других, что ведет к вытеснению «обездоленных» в сферу бессознательного, их архаизации и затруднениям в управлении ими со стороны сознания. Они же, в свою очередь, нарушают деятельность функций, которые сознательно культивируются человеком.
Сам факт, что одни функции развиваются, а другие подавляются, зависит во многом от требований, которые предъявляет к человеку общественная жизнь. Успешность участия человека в жизни общества зависит от того, насколько полно он использует свои способности. Кроме того, заметим, требования к личности меняются в связи с изменением стиля жизни, модой и т.п. явлениями (так, в современном мире предпочтение отдается функции мышления, тогда как эпоха романтизма подчеркивала способность человека к чувствам и интуитивным прозрениям). Вот как пишет об этом Юнг: «Отождествление с направленной (наиболее «ценной» и развитой. - О.Д.) функцией имеет то неоспоримое преимущество, что этим человек лучше всего приспособляется к коллективным ожиданиям и требованиям, и, кроме того, получает еще возможность путем самоотчуждения уклоняться от своих подчиненных (неполноценных), недифференцированных и ненаправленных функций. К тому же с точки зрения социальной морали „самоотверженность" является особенной добродетелью. Однако, с другой стороны, отождествление с направленной функцией имеет и крупный минус, а именно дегенерацию индивида» 5. Юнг отмечает: античная культура поощряла развитие у граждан, составлявших привилегированный слой, всех функций, но лишь за счет того, что трудившиеся на них люди были лишены такой возможности. Современная культура поощряет неравномерное развитие функций, заставляя человека специализироваться в той или иной области. Юнг не питает надежд на общественное переустройство, которое могло бы дать перспективы «всестороннего и гармонического развития личности». Он полагает, что гармонизация человеческого существа и развитие «обездоленных» функций должны стать задачей воспитания, причем не только отдельной личности, но человеческого рода.
Второе направление, где происходит диссоциация личности, - это вытеснение за пределы сознания того психического содержания, которое не соответствует представлениям человека о самом себе. Эту констелляцию психических сил Юнг называет Тенью. Сам Юнг пишет о ней так: «Тень совпадает с „личным" бессознательным (которое соответствует понятию бессознательного у Фрейда)» 6. Соответственно влияние культуры на появление такого вытесненного психологического содержания состоит в том, какие именно переживания расцениваются индивидом как недостойные. Юнг уделяет проблеме индивидуального бессознательного немного внимания, поскольку в целом принимает фрейдовскую точку зрения на этот предмет. Заметим лишь, что он разграничивает два способа обращения с нежелательным
психическим содержанием - вытеснение и подавление. Вытесняемые переживания образуют сферу бессознательного, что ведет к диссоциации личности. Подавление же происходит, когда сознание отказывает индивиду в совершении тех или иных действий, поскольку они не приемлются его сознанием как правильные. Подавление оставляет психическое содержание под контролем сознания и поэтому не ведет к диссоциации. «Существует огромная разница между сознательным решением отделить и временно подавить часть психики и ситуаций, когда все это возникает спонтанно, без знания или согласия на это, и даже вопреки собственному намерению. Первое - достижение цивилизации, второе - примитивная (первобытная) „потеря души", или патологический случай невроза» 7, - пишет Юнг.
Опасность процесса вытеснения заключается в том, что, не осознавая «теневые» стороны своей психики, человек проецирует их на других людей. В этом случае другие становятся в глазах индивида носителями зла, и они подвергаются осуждению и даже агрессии. Именно этот механизм проекции лежит в основе таких действий, как религиозные войны, сжигание еретиков и ведьм и пр. Преодолеть эту негативную и разрушительную для других людей тенденцию можно лишь через признание в самом себе своей Тени, т. е. через совершение процесса, обратного проекции. Этот процесс Юнг называет интроекцией.
Не менее опасно вытеснение своей Тени для самого человека, его душевного здоровья. «Если дело доходит до невроза, то мы неизменно сталкиваемся с сильно увеличившейся Тенью. И если мы хотим излечить невроз, нам нужно найти способ сосуществования сознательной личности человека и его Тени» 8. Простое подавление Тени, как пишет Юнг, столь же малоэффективно, как обезглавливание в качестве средства от головной боли, - ведь Тень составляет неотъемлемую часть самого человека. Кроме того, Тень включает в себя не только скверные, несовместимые с моральными установками качества, но также примитивные и детские свойства, способные украсить и обновить человеческое существование. Однако и отказ от нравственных основ жизни не решает проблемы: «Разрушение морали тоже не поможет, ибо оно было бы убийством для нашего лучшего „Я", без которого и Тень лишается смысла»
Какой же путь ведет к установлению союза с Тенью? Первое, что необходимо, - это осознание собственной Тени, Благодаря контакту с сознанием Тень может постепенно измениться. Однако, как именно сознание может преобразовывать Тень, на этот вопрос Юнг ответа не дает. Он лишь подчеркивает, что конфронтация сознания с Тенью должна вестись открыто: «Борьба длится до тех пор, пока „противники" не выдохнутся. Заранее нельзя ничего сказать, чем все это кончится. Единственное, что очевидно, - то, что обе стороны изменятся» |0. Юнг упоминает, что такая работа по установлению союза сознания с теневой стороной бессознательного требует определенной установки, и она вырабатывалась в различных философских, этических и религиозных концепциях. Так, античные мудрецы искали ответ на вопрос о примирении противоположностей в человеке. Юнг упоминает о Карпократе-гностике, легендарной личности II в.н.э., утверждая, что его толкование слов «Мирись с соперником своим скорее, пока ты еще на пути с ним» подразумевает, что «противник есть человек плотский". Юнг так формулирует смысл этого высказывания: «Мирись с собою скорее, пока ты на пути к себ»".
Третье направление, в котором происходит диссоциация личности, - это разделение сознания и коллективного бессознательного, таящегося в глубинах человеческой психики. Именно этот разрыв, его следствия и способы преодоления оказываются в центре внимания Юнга в его зрелых работах. В отличие от личного коллективное бессознательное не было вытеснено за пределы индивидуальной психики, но присутствовало там изначально благодаря наследованию опыта предков как внеличного достояния. Архетипы, составляющие содержание коллективного бессознательного, являются мощнейшими предиспозициями, которые
■
заставляют индивида определенным образом воспринимать события, претерпевать те или иные чувства и действовать в соответствии с ними. Человек, испытывающий влияние архетипа, переживает и объясняет его воздействие по-разному.
Наиболее архаический способ - проекция своих переживаний вовне. Индивид приписывает объектам, которые вызвали ту или иную диспозицию, соответствующие свойства. Так, активизация архетипа Анимы при встрече с женщиной может вызвать у мужчины чувство влюбленности, причем именно этой женщине будут приписываться наиболее привлекательные проявления Анимы. Механизм проекции при активизации архетипа действовал в разные времена и в разных обществах, в том числе он проявляется и сейчас. Однако в древности он был преобладающим благодаря специфическому отношению человека к окружающему миру. Феномен «мистического соучастия» отражает то, что человек не ощущал четкой границы между своим внутренним миром и внешними предметами и событиями. Внутренние переживания осмыслялись как происходящие и «наведенные» извне. Болезнь или неблагоприятные душевные переживания рассматривались как результат порчи, проклятия и т.п. событий. Соответственно деятельность целителя была направлена на установление контакта с внешними силами: к ним обращался целитель с просьбами и уговорами или с насильственными актами воздействия (магия).
По мере роста в историческом процессе самосознания человека возникла идея о том, что его мысли, чувства и поступки имеют другой источник: лежащее за пределами земного мира трасцендентное начало бытия. Так, Сократ уверял, что он слушает голос даймона, говорящий из глубины его души. Платон утверждал: что абсолютные идеи присутствуют до и помимо индивидуального сознания и лишь улавливаются человеком в более или менее полном виде. Христианская религия трактовала индивидуальную душу как зависящую от Бога и подверженную опасному влиянию Дьявола. Представление о существовании трансцендентного источника мыслей, чувств и поведения человека присутствует во многих философско-антропологических концепциях прошлого. Такое видение первопричины человеческих переживаний обусловливало и способ обращения с ними, а именно стремление как можно полнее уловить голос Бога (даймона, Абсолютную идею и пр.), подчинить себя ему и ощущать при этом чувство радости или, по крайней мере, спокойного смирения, даже когда этот голос вещает то, что оказывается неприятным для индивида как конечного существа.
Юнг продолжил эту традицию в понимании истоков человеческого поведения. Именно поэтому он неоднократно упоминает высказывания Сократа, сам фиксирует родство понятия архетипа с «абсолютными идеями» Платона; сочувственно цитирует тексты античных гностиков и, наконец, весьма часто ссылается на мудрость Библии. Показательно, что на похоронах Юнга пастор местной протестантской церкви назвал его «пророком, сумевшим сдержать всеохватывающий натиск рационализма и давшим человеку мужество вновь обрести свою душу» и. Сформулировав идею коллективного бессознательного, Юнг радикально расширил представление о причинах человеческих чувств и поведения, включив сюда опыт всего человечества, запечатленный в архетипах.
Говоря о задаче интеграции сознания и архетипического бессознательного, Юнг выделяет два магистральных пути, на которых эта проблема решалась в истории культуры.
Первый Юнг обнаруживает в традициях йоги. Он полагает, что совершенство самадхи достигается в бессознательном состоянии экстаза. «...Верно и то, что тщательное исполнение практики йоги .. .приводит к потрясающему расширению сознания... В конце концов сознание становится всеохватывающим, но одновременно сумеречным; бесконечное число вещей вливается тогда в расплывчатую реальность, которая граничит с полной идентичностью субъективных и объективных данностей». Юнг иронически замечает: "Все это очень хорошо, но едва ли может быть рекомендовано тем религиям, которые расположены севернее поворотного
круга рака» 13. Сама суровость климата вынуждает европейского человека быть верным его Эго, помогающему выжить в неблагоприятных условиях. Здесь разрабатывается второй путь: Я-сознание старается «проглотить бессознательное» или, по крайней мере, подавить его. Однако это невозможно, и попытки сделать это оборачиваются диссоциацией психики и деградацией человека. Отсюда Юнг делает вывод о перспективности третьего пути: сознание и бессознательное должны быть приняты человеком как реальные аспекты его жизни. «Сознание должно защищать свой разум и свои возможности самоограждения, но и хаотическая жизнь бессознательного также должна иметь возможность следовать своему собственному характеру, в какой мы его можем выносить. Это означает открытую борьбу и открытое сотрудничество. Так, вероятно, должна выглядеть человеческая жизнь. Это старая-престарая игра: молота и наковальни. Страдающее железо, оказавшееся между ними, закаляется и выковывается в несокрушимую целостность, а именно в „индивида"» 14.
Каким образом человек все же обретает душевную целостность, как удается ему гармонизировать сознательные и бессознательные процессы? Для обозначения этой деятельности Юнг вводит понятие трансцендентной функции. Он пишет о ней так: «Полемика с бессознательным - это процесс, или, смотря по обстоятельствам, даже претерпевание или работа... Она представляет функцию, которая основывается на реальных и воображаемых или на рациональных и иррациональных данных, и тем самым преодолевает зияющие пробелы между сознанием и бессознательным» ".Что или кто осуществляет эту функцию? Из текстов Юнга следует, что это делает душа человека как целостность. Более того, можно предположить, что в этой сложной внутренней работе принимает участие весь человек, в том числе его физическая, психофизиологическая природа, хотя бы потому, что такая работа требует большого количества энергии.
Юнг утверждает, что нет и не может быть единственно правильного пути выполнения трансцендентной функции. Однако он неизменно подчеркивает, что процесс гармонизации сознания и бессознательного не может происходить на уровне рациональном, поскольку содержание бессознательного неизбежно сохраняет иррациональные истоки. Поэтому инструментом может служить лишь символ и, продолжим, те формы душевной деятельности, которые основаны на символической проработке человеческого опыта, а именно миф, ритуал, религия, искусство. Вот как пишет Юнг: «Именно символы оказываются естественными попытками примирить и объединить внутрипсихические оппозиции» 16.
Юнг пишет о целительной силе символов, которые помогали сознанию человека ассимилировать содержание коллективного бессознательного. Ранее они сохранялись благоговейно обществом, но теперь многие из них утрачены. Так, слово «материя» является ныне лишь интеллектуальным понятием, служащим для обозначения объекта лабораторных экспериментов. Однако некогда за этим словом вставал образ Великой Матери, который выражал связь человека с Матерью-Землей. «То же самое и с духом, который теперь отождествляется с интеллектом и перестает быть отцом всего. Он дегенерировал до ограниченных Эго-намерений человека, а колоссальная эмоциональная энергия, выраженная в образе „нашего Отца", ушла в песок интеллектуальной пустыни» 17.
Исторически наиболее ранними культурными инструментами осуществления интеграции сознания и коллективного бессознательного были миф и ритуал. В более позднее время в решении этой задачи человеку помогают религия и церковь. Они становятся мощными институтами психотерапии и психогигиены. Юнг не проводит четкой границы между мифом и религией, отмечая их роль в качестве средств психопрофилактики и психотерапии. «Мифы религиозного происхождения можно интерпретировать как вид ментальной терапии для обеспокоенного и страдающего человечества ... », - пишет Юнг |8. Каков механизм этой терапии?
Мифы и ритуалы были для древнего человека способом соотнести индивидуальное сознание (собственные мысли, чувства и намерения) с общими, наследуемыми из глубины веков ориентирами. Доверие к мифу означало доверие к коллективному бессознательному. Индивидуальное сознание должно было подчиниться ему, добровольно интегрировать в себя его содержание и указания, иными словами, выработать сознательную установку, соответствующую требованиям архетипа. Ритуал заставлял человека не просто услышать миф, а прожить его телесно, прочувствовать эмоционально, да еще и повторять этот опыт неоднократно в течение жизни. Вот как описывает этот процесс Юнг: «Сознание часто сбивается с архетипически инстинктивного пути, вступает в противоречие с собственным основанием. Тем самым возникает необходимость синтеза того и другого. А это и есть психотерапия на ее примитивной ступени, в форме целительных ритуалов. Примерами могут служить самоидентификация у австралийцев через провидение времен Альчерринга, самоотождествление себя с Сыном Солнца у индейцев Таоспуэбло, апофеоз Гелиоса в мистериях Исис по Апулею и т.д.»
Особо Юнг выделял героический миф, поскольку герой - это человек, преодолевающий разнообразные трудности, побеждающий зло (символически это выражается в мифах как победа героя над драконами, монстрами, демонами и т.п.), освобождающий свой народ от несчастий. Повторение священных текстов, пение, танцы эмоционально заряжали участников церемоний; индивид возвышался до идентификации с героем. Это избавляло человека, по крайней мере на время, от ощущения собственной слабости и придавало почти сверхчеловеческие силы. Такое убеждение может сохраняться человеком в течение долгого времени и придавать смысл его жизни.
Огромное психогигиеническое значение имел в древности обряд инициации. Его психологический смысл состоял в том, что он заставлял молодого человека пережить разрыв со своей семьей, прежде всего матерью, и обрести новое единство - со своим родом. Индивидуальная привязанность к родителям препятствует такому отделению. Однако стагнация этой связи противоречит закону жизни. Как правило, инициация была связана с тяжкими физическими испытаниями, которые заставляли полнее пережить этот разрыв и воссоединение. Юнг обращает внимание на то, что церковь, совершая обряд крещения, решает аналогичную психологическую задачу: приобщение человека к духовному сообществу и отделение от тех, кто к нему не принадлежит. Юнг также обращает внимание на то, что обряд инициации составляет содержание современных ритуалов посвящения, например в студенты.
Целительные возможности мифа и религии Юнг видит также в том, что они помогают человеку найти цель жизни, причем такую, которая находится за пределами его индивидуального бытия. «Предназначение религиозных символов - придавать смысл человеческой жизни. Индейцы пуэбло верят, что они - дети Солнца-отца, и эта вера открывает в их жизни перспективу (цель), выходящую далеко за пределы их ограниченного существования. Это дает им достаточную возможность для раскрытия личности и позволяет им жить полноценной жизнью... Чувство ширящегося смысла существования выводит человека за пределы обыденного приобретения и потребления. Если он теряет этот смысл, тотчас же делается жалким и потерянным»20.
Еще одна причина, по которой для интеграции сознанием содержания коллективного бессознательного требуются религиозные и мифологические символы, заключается в следующем. Архетипы, лежащие в основе коллективного бессознательного, имеют зачастую содержание, устрашающее индивидуальное сознание. Они свидетельствуют о грозном, жестоком и страшном в реальной жизни. Соприкосновение с таким опытом может стать невыносимым для индивида. Религии помогают адаптировать его для человеческого сознания. Вот как пишет об этом Юнг-врач, имеющий большой опыт практической работы: «Мне по
роду своей деятельности приходилось встречать людей, которые имели подобный непосредственный опыт и не пожелали подчиниться догматическому авторитету. Мне приходилось наблюдать, «ак они проходили все стадии исполненных страсти конфликтов, переживали страх безумия, отчаянную путаницу, депрессии, которые были одновременно гротескными и наводящими ужас. Так что я вполне сознаю чрезвычайную важность догмата и ритуала - по крайней мере, в качестве методов умственной гигиены. Если мой пациент католик, я неизменно советую ему исповедоваться и причащаться, чтобы защитить себя от непосредственного опыта, который может оказаться слишком тяжелой ношей. С протестантами обычно много сложнее» 21.
Юнг немало пишет о тех утратах, которые понесло христианство в качестве охранительной и целительной силы, отказавшись от авторитета церкви в толковании Библии, от многих догматов и ритуалов. Так верующий обрел право самостоятельно читать и трактовать тексты Священного писания, однако их можно понимать по-разному. Церковная традиция устраняла эту неопределенность. Научная критика Библии также подорвала ее авторитет как Священной книги. Протестантизм лишил верующих исповеди и мессы. Он уменьшил значение образов, которые были проявлениями архетипических фигур и переживаний. Все это объясняет, почему протестантизм оказывается менее эффективной психотерапевтической системой, чем католицизм. Последнее подтверждается опытом практической работы Юнга. Он свидетельствует, что, хотя большая часть населения, где он работал как психотерапевт, принадлежала католической церкви, католиков среди его пациентов было очень мало; основную часть пациентов составляли протестанты и иудеи. Юнг провел опрос среди незнакомых людей, спросив у них: «Как бы вы поступили, окажись в психологическом затруднении? Предпочли бы вы пойти к доктору или к священнику (пастору)?». Из ответов следовало, что около 60% католиков предпочли бы обратиться к священнику, тогда как только 20% протестантов обратились бы к пастору 22.
Протестантизм оставляет человека один на один с коллективным бессознательным, таящимся в глубинах его психики. Этим он подвергает человека риску испытать слишком тяжелый опыт переживаний, но одновременно таит и новые возможности - получить непосредственный религиозный опыт. Вероучения представляют собой плод работы многих людей в течение веков, их символы тщательно разработаны, красивы и выразительны. Однако индивидуальный опыт отмечен чертами современности. Кроме того, он предпочтительнее традиции для тех, кто самостоятельно ищет истину. Юнг фиксирует, что для многих современных людей символы христианской религии утратили свою силу и убедительность, и это побуждает их искать новые символы. Именно этим объясняется распространившееся в его время увлечение антропософией и теософией. Другое направление поисков - религии Востока. Юнг не отвергает, что этот поиск может быть продуктивным, вспоминая, что само христианство зародилось на Востоке и лишь потом было воспринято Европой. Но он предупреждает, что символы восточных религий не органичны для европейцев. Коллективное бессознательное имеет, по Юнгу, помимо общечеловеческого содержания еще и то, что запечатлено в нем как опыт данного народа. Отсюда понятна его тревога: «Можем ли мы облечься, как в новое платье, в готовые символы, выросшие на азиатской экзотической почве, пропитанные чужой кровью, воспетые на чуждых языках, вскормленные чужими культурами, развивавшиеся по ходу чужой истории?» 23. Юнг полагает, что возможности христианских символов еще не исчерпаны. Кроме того, в Европе развивались философско-религиозные системы, близкие к христианству, в частности, особое внимание Юнга привлекает гностицизм. Богатую символику алхимии, которая родилась в недрах гностической традиции, он использует в своих рассуждениях о целостности человека и других архетипах коллективного бессознательного.
Еще одна сфера, где человеческая душа встречается с символами и активно их использует, - это художественное творчество. В частности, Юнг пишет о богатых целительных возможностях художественной деятельности. Предметом изображения являются здесь фантазии, в которых отражаются глубинные переживания человека. Очень важно, что содержание внутреннего мира индивида не просто улавливается и проговаривается, как в беседе с терапевтом, но активно воплощается с помощью карандаша, кистей и красок. Это открывает путь человека к самостоятельности и психологической зрелости. «Теперь он больше не зависит от собственных фантазий и от знаний своего врача, но, так сказать, рисуя самого себя, он становится способен самого себя и формировать... В бесчисленных образах он старается исчерпывающе отобразить действующее в нем, чтобы в итоге обнаружить нечто вечно неизвестное и чуждое - глубочайшие основы нашей души» 24. Юнг полагает, что сам процесс рисования значительно облегчает состояние пациента. Однако настоящее исцеление возможно лишь в случае, когда происходит интеллектуальное и эмоциональное постижение образов, благодаря которому они интегрируются сознанием.
В сфере внимания Юнга находится и художественная литература. Анализируя литературные произведения, Юнг выделяет два типа творений - психологические и визионерские. Рассмотрим, какое влияние на состояние душевного здоровья оказывает, по Юнгу, создание этих произведений и их восприятие.
В произведениях психологических писатель передает содержание человеческого сознания - мыслей, чувств, поступков. Силой своего таланта он привлекает внимание человека к тем переживаниям, которые в обыденной жизни остаются вне сферы внимания или даже специально избегаются. Такие произведения «побуждают читателя к более высокой честности и более последовательной человечности» 25.
Создатель художественного произведения визионерского типа разворачивает и пластически оформляет образы, восходящие к архетипам коллективного бессознательного. Художник переводит их на язык современности и этим открывает для других людей доступ к глубочайшим источникам жизни. В этом притягательность таких произведений и их целительная сила. «Говорящий праобразами говорит как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое им из однократности и временности в сферу вечносущего, он возвышает личную судьбу до судьбы человечества и таким путем высвобождает в нас все те спасительные силы, что извечно помогали человечеству избавляться от любых опасностей и превозмогать даже самую долгую ночь»26.
Юнг объясняет целительное действие произведений искусства с помощью понятия компенсации. Подобно тому, как сновидения компенсируют недостаточность установок сознания, так и произведения искусства решают эту же задачу. Сознание, подчеркивает Юнг, помогает человеку жить в настоящем; бессознательное же хранит в себе опыт жизни множества поколений. И этот опыт может быть спасителен для индивида, когда установки сознания оказываются слишком узкими и неадекватными. Произведение искусства позволяет проникнуть в богатства бессознательного, не утрачивая индивидуального сознания. Это придает социальную значимость искусству, делает художника воспитателем своего века. Если произведение искусства получает общественное признание, это свидетельствует о реализованной способности художника воплотить в нем душевный опыт, актуальный для многих людей.
Заметим, однако, что в произведениях искусства могут отражаться и личные бессознательные переживания художника как человека. Это снижает их ценность для других людей, делает произведение «не символическим, но симпатическим» 27. О таком содержании художественных произведений Юнг пишет в связи с обсуждением идей 3. Фрейда об искусстве. Юнг категорически возражает против сведения всего скрытого содержания произведения к вытесненным желаниям индивида и к трактовке их как проявления личного невроза автора.
Он не отрицает возможность невротического расстройства у художника, как, впрочем, у любого другого человека. Однако доказывает, что не отражение личных психологических проблем делает произведение общезначимым и целительным для других людей.
Наконец, последний культурный инструмент, помогающий человеку обрести внутреннюю гармонию, который рассматривает Юнг, - это психотерапия. В статье «Проблемы современной психотерапии» Юнг анализирует основные этапы психотерапевтического процесса. Он обозначил их гак: «признание», «разъяснение», «воспитание» и «преобразование». В статье показано, что задачи каждого из этих этапов решались психотерапевтическими системами прошлого (мифом, ритуалом, церковью). Эти же задачи ставят перед собой и решают школы профессиональной психотерапии - психоанализ Фрейда и индивидуальная психология А. Адлера.
Специфические задачи аналитической психологии, созданной Юнгом, - это задачи четвертого этапа. В отличие от иных терапевтических систем, которые помогают своим клиентам адаптироваться к реальности, Юнг ставит иную цель: осуществление процесса индивидуации как обретение человеком своей индивидуальности, даже если она не вписывается в общественные установления. Юнг полагает, что эта задача не может быть универсальной. Для некоторых людей главным является обретение способности адаптироваться, но для других задача состоит в том, чтобы стать «правильно неприспособленными»28. Для таких людей адаптация не представляет трудности, именно поэтому для них открыта эта ступень.
Индивидуация является конечной целью психотерапевтической помощи, но также и целью нормального развития человека вообще. «Этот процесс (индивидуации. — О.Д.) соответствует естественному ходу жизни, за время которой индивид становится тем, кем он всегда был»29.Направляется процесс индивидуации архетипом Самости, присутствующим в глубине души каждого человека. Актуализация архетипа Самости переживается подобно божественному откровению и обладает столь же мощной повелительной силой. Человек, игнорирующий пробудившийся в нем архетип Самости, подвергает свое душевное здоровье опасности, поскольку утрачивает целостность и лишается важнейшего регулятора поведения.
Рассмотрим теперь, каким предстает в работах Юнга образ душевно здорового человека. Наиболее полно эта тема раскрыта в статье «О становлении личности». Впервые ее текст был прочитан в 1932 г. в качестве доклада на собрании Культурного союза в Вене, а в дальнейшем много раз переиздавался, в том числе отдельной брошюрой. Это позволяет думать, что Юнг и впоследствии не отказался от основных положений, опубликованных в этой статье. Изложим результаты нашего анализа текстов Юнга тезисно, подкрепляя цитатами из его произведений или ссылками на публикации.
Итак, что такое душевно здоровый человек в концепции Юнга?
Это - человек, которому удается преодолевать диссоциацию сознания и бессознательного, причем как на уровне психических процессов, так и на уровне индивидуального и коллективного бессознательного, поэтому главная его характеристика - целостность. Для обозначения такого состояния человека Юнг использует понятие «личность». Таким образом, личность у Юнга -синоним душевно здорового человека. «Достичь уровня личности означает максимально развернуть целостность индивидуальной сущности»30.
Между тем полное и окончательное достижение интеграции сознательного и бессознательного в человеке невозможно. Поэтому личность, как душевно здоровый человек, представляет собой недостижимый идеал, указывающий путь благоприятного развития. «Большие жизненные проблемы не решаются раз и навсегда... По-видимому, смысл и цель существования таких проблем заключаются не в лх разрешении, а в том, чтобы мы беспрестанно над ними работали» 31.
Важнейшее свойство душевно здорового человека - это развитое сознание,
осуществляющее работу по ассимиляции бессознательного содержания психики -коллективного и индивидуального. Для того чтобы стать жизнеспособным членом общества, человек обязан научиться различать содержание своего сознания «Я» и коллективного бессознательного («не-Я»), преодолевать процессы проекции и интроекции32. Показателем и условием душевного здоровья человека является наличие у него смысла жизни. «Человеку со всей определенностью необходимы общие убеждения и идеи, которые придают смысл его жизни и помогают ему отыскивать свое место во Вселенной. Человек способен преодолеть иногда совершенно невозможные трудности, если он убежден, что это имеет смысл. И он терпит крах, если сверх прочих несчастий вынужден признать, что играет роль в „сказке, рассказанной идиотом"»33. При этом важно, чтобы смысл жизни, определяющий поведение человека, соответствовал его Самости, переживался как индивидуальное предназначение. Только тогда появляется перед человеком перспектива обретения целостности.
Критерий целостности диктует также, что сознание должно принимать участие в определении важнейших жизненных ориентиров.'Требования Самости могут быть приняты в качестве направляющих деятельность человека лишь в той мере, в какой они осознаны, оценены с точки зрения моральных позиций и санкционированы. «Только тот, кто сознательно может сказать „да" силе предстающего перед ним внутреннего предназначения, становится личностью; тот же, кто ему уступает, становится добычей слепого потока и уничтожается»34. Проявлением душевного здоровья служит способность человека адаптироваться к тем условиям, в которых ему приходится жить. Благоприятные предпосылки к адаптации создаются тем, что сознание душевно здорового человека не изолировано от бессознательного, а потому оно более способно контролировать его проявления, нежели у невротика. «Внутренне устойчивый, доверяющий себе человек и со своими социальными задачами будет справляться лучше того, кто плохо ладит со своим бессознательным»35.
Однако требования Самости могут не соответствовать предписаниям общественной жизни и ожиданиям окружающих людей. В этом случае служебные обязанности и общественная жизнь сбивают человека с пути, который указывает ему его индивидуальность. Более того, проявление Самости зачастую вызывает резкую негативную реакцию социальной среды. «Заурядному человеку всегда представлялось диковинным, что некто вместо одного из проторенных путей и известных целей предпочитает крутую и извилистую тропу, которая ведет в неизвестное. Поэтому такого человека всегда почитали если не помешанным, то одержимым демоном или богом»36.
Другой источник внутреннего напряжения и дискомфорта - необходимость решать сложнейшие нравственные проблемы. Поднимающиеся из глубины человеческой психики требования Самости изначально не сопряжены с нравственными законами. По Юнгу, архетипы заключают в себе амбивалентные предиспозиции. Также и Самость может склонять человека к поступкам, противоречащим законам общественной жизни и внутренним установкам самой личности. «Часто в голосе нутра бывают парадоксально смешаны самое низкое и самое высокое, самое лучшее и самое гнусное, самое истинное и самое ложное. Такое смешение внезапно распахивает бездну смятения, обмана и отчаяния»37. Следовать велениям Самости, соотносить их с требованиями сознания (в том числе с моральными предписаниями) и учитывать реакции окружающих людей, - все это приходится делать человеку, находящемуся на пути к душевному здоровью. Именно поэтому процесс развития личности носит весьма драматический характер: «Личность-результат наивысшей жизненной стойкости, абсолютного принятия индивидуально сущего и максимально успешного приспособления к общезначимому при величайшей свободе выбора и собственного решения»38.
Субъективное переживание процессов обретения душевного здоровья неизменно включает в себя страдание. Оно порождается ощущением одиночества, которое при этом
возникает: «Первое следствие этого развития есть сознательное и неминуемое обособление отдельного существа из неразличимости и бессознательности стада. Это одиночество, и по этому поводу нельзя сказать ничего утешительного. От этого не избавят никакое успешное приспособление и никакое прилаживание к существующему окружению, а также ни семья, ни общество, ни положение» 39.
Душевному здоровью как развитию личности Юнг противопоставляет другой способ регуляции психики - подчинение культуре как различного рода общественным установлениям (конвенциям) - моральным, социальным, политическим, философским, религиозным. Польза конвенций состоит в том, что они защищают отдельных людей и общество от опасностей, которые таит в себе процесс развития личности как проявление Самости. Однако подчинение общественным стереотипам несет потенциальную опасность. Механизм конвенций снимает с индивида необходимость самостоятельно принимать сознательные решения и, таким образом, делает его уязвимым к непредвиденным обстоятельствам. Кроме того, он означает отречение человека от его Самости и утрату целостности. Такой путь представляется Юнгу закономерным для «примитивных» обществ, где преобладает групповая жизнь и личность не развита. Однако при этом он отмечает, что конвенции процветают во всей истории человечества, и в настоящее время им следует подавляющее большинство людей.
Принимая конвенции как коллективную необходимость, Юнг не признает их в качестве идеала. Он утверждает, что именно способность следовать голосу Самости и не зависеть от конвенций делает человека личностью. Хотя такие люди при жизни подвергаются остракизму, они впоследствии становились предметом восхищения потомков: «Личностями являются, как правило, легендарные герои человечества, те, кто вызывает восхищение, любовь и преклонение, истинные чада Божии, чьи имена „не прейдут в зонах". Они - подлинный цвет и плод, семена, порождающие древо рода человеческого»40.
Таковы в общих чертах взгляды Юнга на душевное здоровье человека и его связь с культурой. Они получили развитие в теоретических исследованиях самых разных специалистов - психологов, культурологов, искусствоведов, религиоведов. На их основе созданы системы психологической помощи людям в преодолении душевйых страданий и личностном росте, которые помогают эффективно работать многим практикам. Однако в текстах Юнга можно заметить противоречие, которое заключается в следующем.
Душевное здоровье для Юнга - это результат процесса индивидуации; душевно здоровым может стать лишь тот, кто самостоятельно осуществляет трансцендентальную функцию; тот, кто осмеливается погрузиться в глубины собственной души и интегрировать актуализированные переживания из сферы коллективного бессознательного с собственными установками сознания; тот, кто отказался от конвенций в решении проблемы смысла своей жизни и от безопасных способов обращения с архетипическими переживаниями, которые предлагает культурная, прежде всего религиозная, традиция. При этом Юнг утверждает, что в истории личности, следовавшие голосу своей Самости, представляют редкое исключение, подавляющее же большинство людей ориентировалось на различного рода конвенции. Также Юнг пишет о том, что человек, стремящийся к душевному здоровью, должен пройти путь возвращения проекций и осознания их содержания как части коллективного бессознательного. Между тем для «архаического» человека (Юнг относит сюда представителя не только первобытного общества, но и более позднего периода) характерно как раз проецирование своих переживаний вовне. Этой же чертой, как он доказывает, обладают многие наши современники. Получается, что душевно здоровый человек или хотя бы приближающийся к такому состоянию, -это редчайшее исключение, причем не только в наше время, но и в истории Человечества. С таким утверждением едва ли можно согласиться.
Вместе с тем Юнг много пишет о психотерапевтической роли мифа и ритуала, о
психогигиенической функции религии, которые были весьма действенны в обществах, где эти мифы, ритуалы и религиозные догмы были «живыми», формировали мысли и чувства людей. Не означает ли это, что под их влиянием люди'обретали душевное здоровье? И сегодня, как утверждает Юнг, для верующих людей религия обладает огромной исцеляющей силой, особенно конфессии, сохранившие богатую символику и ритуалы. Юнг неоднократно упоминает, что человек может быть хорошо адаптированным к миру и не испытывать душевных страданий без решения проблемы индивидуации, просто следуя культурным предписаниям. Можно ли признать, что такой человек душевно нездоров, если в таком состоянии благополучно проживает всю жизнь? Даже если конвенции - лишь паллиатив, но они обеспечивают индивида приемлемыми ответами на все важнейшие жизненные проблемы, в том числе смысла жизни, можно ли сказать, что благодаря этому паллиативу человек не поддерживает свое душевное здоровье?
На наш взгляд, это противоречие можно разрешить, рассматривая не одну, а по крайней мере две модели душевного здоровья. Модель, описанную Юнгом, обозначим как модель индивидуации, другую же - как модель конвенций. Главное различие между ними состоит в том, что в первом случае человек осознает требования архетипа Самости и сознательно руководствуется ими в своей жизни, соотнося их с требованиями общественных предписаний, как интериоризированных, так и предъявляемых со стороны социального окружения. Во втором случае - модели конвенций - человек не осознает требований архетипа Самости и не стремится сознательно к их воплощению в жизнь, а руководствуется усвоенными общественными предписаниями.
Можно согласиться с Юнгом, что модель индивидуации, при всем драматизме, который она предполагает, является более надежной сегодня, в условиях быстро меняющихся социокультурных обстоятельств, в обществе, где расшатаны религиозные устои. В настоящее время более вероятно, что оптимальный способ поведения сможет найти и осуществить не тот, кто ориентируется на априорно заданные культурные конвенции, а тот, кто наиболее полно видит реальность (свою психическую реальность и реальность окружающего мира) и способен гибко, творчески и сознательно решать задачи, которые ставит перед ним жизнь.
Однако, по-видимому, практически реализовывать эту модель постоянно невозможно, да и не нужно. Невозможно потому, что работа по осознанию содержания архетипа Самости и его требований, а также соотнесения их с содержанием сознания, т. е. осуществления трансцендентной функции, весьма сложна. Сам Юнг постоянно подчеркивает, что эта деятельность требует колоссальных душевных сил, сопровождается мучительными переживаниями. Далеко не каждый способен осуществлять эту работу самостоятельно. Более того, многие факторы (например, уменьшение душевных сил вследствие усталости, болезни или возраста) также препятствуют реализации этой модели. Кроме того, во многих случаях жизненные обстоятельства, при всей их уникальности, имеют у разных людей общие черты. И это позволяет не решать задачу как новую, но воспользоваться уже готовыми моделями поведения.
На наш взгляд, перспективно рассматривать эти модели не как альтернативные, но как взаимодополняющие стратегии решения экзистенциальных проблем. Иными словами, признать, что в разные периоды своей жизни человек может ориентироваться либо на самостоятельное осознание смысла своего существования и соответственно жизненных целей, либо подчиняться предписаниям, которые дает его культура. То, какой способ окажется более продуктивным, зависит и от индивидуальных особенностей человека (например, его способности осознавать реальные обстоятельства жизни), и от тех объективных социокультурных условий, в которых ему выпало жить.
Summary
The article presents C. G. Jung's views on human's soul health as showing his psyche integrity, on culture as a factor provoking unconformity between consciousness content and what is personal and collective unconscious, on culture's methods and tools to integrate the conscious and the unconscious. Certain contradictions in Jung's judgements are disclosed. On the one hand, he interprets the health of human's soul as a result of individualization ruled by the archetype of Self and requiring rejection of culture conventions, on the other hand, he recognizes rich psycho-higienic and psychotherapeutic resources of culture. The author of the article suggests that the contradiction could be overcome by regarding the two models of human's soul health as complementary strategies in existential problems solving.
1 ЮнгК.Г. Сознание, бессознательное и индивидуация// Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. С. 197.
2 Там же. С.202. 5 Там же. С. 199.
4 Юнг К.Г. 1) Психологические типы / Пер. с нем. М., 1996. С. 583-584; 2) Юнг К.Г. Феноменология духа в сказке // Структура психики и процесс индивидуации. М, 1996. С. 116-117, и др.
5 Юнг К.Г. Психологические типы. С. 361-362.
Юнг К.Г. Сознание, бессознательное и индивидуация. С.203. 7 Юнг К.Г. Подход к бессознательному // Архетип и символ. М., 1991. С. 29. * Юнг К.Г Психология и религия //' Там же. С Л 82. 4 Там же.
'"Цит.по: Зеленский В.В. Аналитическая психология. Словарь. СПб., 1996. С. 218.
11 Юнг К.Г: Психология и религия // Архетип и символ. С. 182.
12 Цит. по: Зеленский В В. Аналитическая психология. С. 23.
"Юнг К.Г. Сознание, бессознательное и индивидуация // Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. С. 206.
14 Там же.
15 Юнг К.Г. Синтетический или конструктивный метод//Структура психики и процесс индивидуации. М, 1996. С.132.
,с Юнг К.Г. Подход к бессознательному // Архетип и символ. С. 90.
17 Там же. С. 86.
18 Там же. С. 73.
" Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетип и символ. С. 127.
20 Юнг К.Г. Подход к бессознательному // Там же.С.80.
21 Юнг К.Г. Психология и религия // Там же. С. 159-160.
22 Юнг К.Г. Аналитическая психология. СПб., 1994. С. 116.
25 Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетип и символ. С 106.
24 Юнг К.Г. Цели психотерапии // Проблемы души нашего времени. М, 1993. С.85-86.
25 Юнг К.Г. Психология и поэтическое творчество//Самосознание европейской культуры XX века. М., 1995. С.106.
26 Юнг К.Г Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству//Архетип и символ. С. 284. 2.7 Там же, С. 282.
28 Юнг К.Г. Проблемы современной психотерапии // Проблемы души нашего времени. С. 33. 25 Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетип и символ. С. 127. "> Юнг К.Г. О становлении личности // Структура психики и процесс индивидуации. С.210. " Юнг К.Г. 1) Жизненный рубеж // Проблемы души нашего времени. С. 193; 2) О становлении личности // Структура психики и процесс индивидуации. С. 210, и др.
,2 Юнг К.Г. 1) Личное и сверхличное, или Коллективное бессознательное // Структура психики и процесс индивидуации С. 126-128; 2) Феноменология духа в сказке // Там же. С. 116-117; 3) Психологические аспекты архетипа Матери // Там же. С. 35, и др.
" Юнг К.Г. Подход к бессознательному // Архетип и символ. С. 80.
34 Юнг К.Г. О становлении личности // Структура психики и процесс индивидуации. С. 215. 55 Юнг К.Г. Цели психотерапии // Проблемы души нашего времени. С. 87.
Юнг К.Г. О становлении личности // Структура психики и процесс индивидуации. С, 212. "Там же. С. 219. 18 Там же. С. 212. "Там же. С. 211. 40 Там же. С. 212.
Статья поступила в редакцию 21 января 2004 г.
