CC BY
28
обладают, среди вторых встречаются редко. Но такое впечатление производит обзор форм только крайних древних и новейших. В промежуточных же ярусах родословной птиц эта филогенетическая связь ускользает от наблюдения. Здесь статистический обзор наличных фактов не обнаруживает постепенности в исчезновении крыловых когтей...». Вот так заканчивает Хлебников свою работу о коготках на крыльях птиц.
Хочется надеяться, что мнение о том, что рукописи не горят, оправдается. И когда-нибудь рукопись Владимира Алексеевича - труд всей его долгой и не простой жизни — неожиданным образом найдётся.
Литература
Воробьев К.А. 1978. Записки орнитолога. М.: 1-176.
Чуйков Ю.С. 1996. Почему тускнеют жемчужины. Астрахань: 1-248.
Чуйков Ю.С. 2011. Владимир Алексеевич Хлебников — «неизвестный» орнитолог // Рус. орнитол. журн. 20 (673): 1411-1419.
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2011, Том 20, Экспресс-выпуск 689: 1865-1868
К экологии щура Pinicola enucleator на Западном Алтае
Б. В. Щербаков
Борис Васильевич Щербаков. Казахстанское отделение Мензбировского орнитологического общества, проспект Ушанова, д. 64, кв. 221, г. Усть-Каменогорск, 492024, Казахстан.
E-mail: biosfera_npk@mail.ru
Поступила в редакцию 18 сентября 2011
Щур Pinicola enucleator kamtschatkensis Dybowski, 1883 — оседлый вид горно-таёжной части Западного Алтая. Обитает на Линейском, Ивановском и Холзунском хребтах, включая истоки Белой и Чёрной Убы, где населяет кедровники и кедрово-пихтовые леса с примесью лиственницы в высотных пределах 1700-2000 м над уровнем моря. При этом Линейский хребет полностью входит в гнездовый ареал щура; на Ивановском хребте доходит на юго-запад до вершин «Три брата» в 10 км северо- восточнее Риддера.
Для гнездования щур избирает разреженные старые кедровники с участием пихты и ели, иногда берёзы, под которыми обычно слабо развит травянистый покров и почва покрыта опавшей хвоёй, с редкими кустами жимолости алтайской Lonicera altaicа, осокой и прочей раз-
реженной травянистой растительностью. Однажды гнездо было найдено на краю пихтового леса у глыбовой россыпи — «корума».
Об образовании пар и начале постройки гнёзд приходится судить, опираясь лишь на косвенные наблюдения. Так, две пары щуров, по-видимому, ещё не приступившие к гнездованию, наблюдались 12 мая
1973 на Ивановском хребте в верховьях речки Колотушки (1700 м) у вершин «Три Брата». Они подолгу кормились, отдыхали и принимали солнечные ванны. По всей видимости, к гнездованию щуры приступают в начале июня, когда в поясе леса, расположенного на высотах от 1800-2000 м н.у.м., где сосредоточены кедрово-лиственничные формации, начинают таять снега, лежащие по тенистым подветренным склонам и по ущельям северных экспозиций. У самца, добытого 8 июня 1969 в районе вершин «Три брата» (1900 м н.у.м.), семенники достигали максимальных размеров: правый 8x8, левый 9x8 мм.
По сведениям М.А.Кузьминой (1974), щуры устраивают гнёзда у основного ствола дерева на высоте 2-4 м. Обнаруженное нами 1 июля
1974 гнездо находилось на высоте примерно 12 м с северной стороны старого кедра Ріпив віЬігіса. Устроено оно было у вершины боковой ветки в 2.5 м от ствола. Оно было хорошо замаскировано ветвями соседнего кедра, так что снизу практически было не заметно. Постройка представляла довольно рыхлое чашевидное сооружение. Его каркас был сделан из тонких веточек жимолости алтайской, лоток дополнительно выстлан хвоёй кедра и тонкими стебельками прошлогодних злаков. Хвоинки в гнезде были засохшими и гнездо имело рыжеватые тона. Его наружный диаметр 12.3 см, диаметр лотка 9 см, глубина лотка 4.5 см, общая высота гнезда 4.8 см. Кладка содержала 4 голубоватых яйца с тёмно-бурыми пятнышками, сгущенными у тупого конца. Размеры яиц, мм: 27x18; 27x18; 26x17,5; 27x17.
Первый птенец в этом гнезде вывелся утром 3 июля в половине девятого; в 11 ч появился второй; третье яйцо в это время было уже проклюнуто, а в 17 ч в гнезде было уже 4 птенца. Последний из них был ещё не обсохшим. Как видно, процесс вылупления проходил в течение 9 ч, что говорит о том, что насиживание у них начинается после откладки последнего яйца.
Сверху ещё «слепые» птенцы были покрыты светло-серым, точнее дымчатым пухом; ротовая полость была желтоватой. Кладку во время наших наблюдений насиживала только самка. Во время осмотра гнезда, подпустив метра на два, она бесшумно соскакивала с гнезда и моментально бесшумно исчезала среди ветвей кедра. В день вылупления птенцов самец за 4 ч прилетел к ней с кормом 5 раз. Каждый раз при этом он садился сначала в 20-30 м на соседнее дерево и издавал негромко посвистывание. Примерно через минуту к нему подлетала самка. Имитируя птенца с тихим посвистом «вит-вит-вит...», потря-
сывая при этом крыльями, она выпрашивала корм. После появления первого птенца гнезда она не оставляла. Самец теперь сам подлетал и кормил её на гнезде.
С нашего наблюдательного пункта, расположенного примерно в 15 м от гнезда, писк птенцов, который можно передать как «вит-вит-вит...», стал слышен только на 14-й день. Уже оперившиеся птенцы в отсутствии взрослых вытягивали шеи и, свесив головы с края гнезда, подолгу осматривались. Время от времени поочередно они по одному выходили на край гнезда и в среднем минут по 5 сидели неподвижно. После чего вновь возвращались в гнездо. Сидящие на краю гнезда первыми встречали единовременно прилетающих родителей с кормом, выпрашивая его. Во второй половине дня 18 июля во время нашего приближения к гнезду, подпустив на 1 м, они разом выпорхнули из него. По полёту было видно, что к вылету они не были ещё готовы: полёт сопровождался медленным снижением под углом примерно в 30°. При этом 3 птенца, отлетев метров на 20, упали в траву, один из них спрятался тут же на кедре среди ветвей. Однако уже через минуту после их вылета послышались их призывные голоса, но завидев человека, они тут же замолкали. Родители, обнаружив отсутствие птенцов в гнезде, начали настойчиво тихими посвистами звать их позывные меланхолические голоса: «тю-ли-ви, тю-ля-ви, тю-тли- ти-вит, ти-ли-твиу,ти-ли-ли- ти-ви-ти-ти-ви-ли-ли, трр-твии-тють». До 23 июля в этом месте неоднократно наблюдались взрослые с полными корма подъязычными мешками, однако выследить птенцов не удалось. Исходя из наблюдений можно считать, что птенцы в гнезде щура находятся примерно 15-16 сут и вылет у них в нашем районе на этих высотах происходит в средине июля. По времени это совпадает с гнездованием щуров на Верхней Лене в Восточной Сибири (Реймерс 1966).
Беспокойство взрослых при появлении у гнезда человека выражается в том, что они садятся на вершину кедра, совершают короткие прыжки с ветки на ветку, вскидывая крылья и хвост; самец в это время постоянно издает тихие звуки: «тю-ли, тю-ии, тили-ви, тю-вит, тю-вии, ти-ли,ти-ли-вит...».
В 1971 году пара щуров, самец и самка и с большим наседным пятном, добыты 9 июля в смешанном кедрово-еловом лесу у вершины Ли-нейского хребта, носящей название «Кучин белок» (1900 м), а 31 июля в верховьях речки Палевой, на северо-западном склоне Ивановского хребта (1700 м) в чистом кедровнике добыта самка, проявляющая сильное беспокойство. В её клюве и подъязычных мешках находились очищенные кедровые «орешки» и насекомые.
Гнездо с 3 оперёнными птенцами найдено 15 июля 1976 на южном склоне западной конечности Линейского хребта у истоков Белой Убы (1750 м). Устроено оно было также на кедре на высоте 6 м. Ещё одно
гнездо с 3 прозревшими птенцами обнаружено 2 июля 1975 на кедре на северном склоне Линейского хребта (1700 м н.у.м.) у места впадения в Чёрную Убу речки Чернушки, сбегающей по щели и разделяющей хребты Коксинский и Холзун. Находилось оно около основного ствола старой ели Picea obovata на высоте около 10 м.
В период послегнездовых кочёвок нераспавшиеся семьи щуров наблюдались в октябре-ноябре 1972-1983 годов в восточной части Ивановского хребта среди кедрово-пихтово-лиственничной тайги восточнее Лениногорска (Риддера). Также в это время они держались парами и семьями. Все наблюдаемые щуры в это время продвигались вдоль хребта в западном направлении. 27 сентября 1976 взрослые самец и самка наблюдались в верховьях Белой Убы у озера Кедрового на северозападном склоне Ивановского хребта в чистых кедровниках (1850 м) вместе с молодыми. Взрослые выбирали из упавших на землю кедровых шишек «орехи», расщёлкивали их и отдавали ядра выпрашивающим у них корм молодым, хотя молодые уже были не отличимы от взрослой самки. Вероятно, молодые щуры ещё не научились самостоятельно расщёлкивать твердую скорлупу «орешков».
П.П.Сушкин (1938) считал, что с наступлением зимы щуры редко покидают верхний пояс горного леса. Это следует и из наших наблюдений, однако в годы неурожая кедровых орехов щуры оставляют этот пояс и кочуют у подножия гор, спускаясь до высоты примерно 1000 м. В это время неоднократно наблюдались стайки по 5-7 особей, кормящиеся семенами рябины и выбрасывающие при этом мякоть. В желудках трёх добытых зимой щуров обнаружены очищенные ядра семян кедра, их мелкая скорлупа и раздавленные семена рябины.
В некоторые зимы щуры могут откочёвывать из района гнездования в западном направлении в степные предгорья за переделы горной тайги. Так, 4 стайки щуров из 5-9 птиц встречены 28 октября 1968 в смешанном лесу близ Лениногорска. В середине октября 1961 года самец щура, издающий позывку на вершине тополя Populus nigra, наблюдался и в городе Усть-Каменогорске.
Литература
Кузьмина М.А. 1974. Род Щур — Pinicola // Птицы Казахстана. Алма-Ата, 5: 318320.
Реймерс И.Ф. 1966. Птицы и млекопитающие южной тайги Средней Сибири. М.; Л.: 1-420.
Сушкин П.П. 1938. Птицы Советского Алтая и прилежащих частей СевероЗападной Монголии. М.; Л.:, 2: 1-436.
