CC BY
68
УДК 1:3 001.8:3 А.Г. Пудов
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО И МУЗЫКА - СИМВОЛОТВОРЧЕСТВО И СПОСОБ ПРЕОДОЛЕНИЯ ФОРМАЛИЗМОВ КУЛЬТУРЫ
Рассматривается проблема взаимодействия двух уровней культуры - формализация и символизация. Последняя осуществляется через искусство, а именно через изобразительное искусство и музыку. Показаны теоретико-методологические подходы сим-волологии, раскрывающие суть процессов формализации и символизации сознания. Институциализация и включение различных форм искусства в образовательный процесс являются важными компонентами модернизационных преобразований.
Ключевые слова: искусство, музыка, формализация культуры, символизация, символ, модернизация северян, мифологизация, демифологизация, массовое сознание.
1. Соотношение и функции символической и знаково-вербальной культуры
Нами рассмотрен онтологический уровень трансформации общественного сознания в современную эпоху засилья формализмов культуры. Обращение к данной теме весьма актуально для многих культур, испытывающих мощный пресс различного рода идеологий, начиная от политической и государственной, заканчивая идеологиями общества массового потребления. Практически значима данная тема для этнических культур Севера Евразии, испытавших в XX столетии ускоренную и, по сути, индуцированную извне культурную модернизацию. Мы считаем, что современные подходы к пониманию сущности модернизационных процессов должны учесть эвристический аппарат символологии, раскрытый отечественными философами [1]. Исследование поможет ответить на следующие вопросы: 1. Каково было соотношение первичных и вторичных символов в архаической социокультурной среде? 2. Какие стереотипы массового сознания данным соотношением индуцировались? 3. Как проходила эволюционная трансформация первичного и вторичного символизма в процессе столкновения западной и аборигенной культур? 4. Что из себя представляет пространство символов и псевдосимволов современных северян? 5. Какими будут тенденции трансформации указанного символического пространства в условиях усиления феноменов массовой культуры в эпоху глобализации общественных отношений?
Методология, предлагаемая М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорским, выражающая состояния сознания через первичные и вторичные вещи-символы, - является продуктивным теоретическим инструментом для анализа эволюции от архаического сознания, регулируемого мифом, магией, к современному сознанию -
ПУДОВ Алексей Григорьевич - к. филос. н., зав.кафедрой философии экономического факультета ФГОУ ВПО «Якутская государственная сельскохозяйственная академия», г. Якутск. Е-шаД: [email protected]
рационально-рефлексивному, психологизированному и идеологизированному. Она даст возможность найти теоретико-методологические основы модернизацион-ных преобразований обществ с мифологическим в своей основе сознанием.
В одной из своих работ мы отмечали [2, с. 162], что процесс культурного саморазвития есть процесс циклической «демифологизации - мифологизации». Каждый последующий этап в истории европейской культуры происходил с нарастанием степени символизации (рис.).
Как видно из этого рисунка, существенная разница основных тенденций развития европейской и этнических культур Севера начинается с Ш-го этапа. В европейской культуре произошла своя собственная внутрикультурная демифологизация, или, другими словами, «архаизация» культуры - обнаружение символов, символической жизни, яркими представителями которой стали философы и представители искусства, поэты, художники, писатели. Следующим - IV завершающим этапом является культурная формализация, осуществляющая доступность вторичных символических образований через их идеологические интерпретации и превращение в символы более высокого порядка [1], псевдосимволы и просто знаки. Последнее и называем десимволизацией, осуществляемой культурой. Как видно из рисунка, развитие европейской культуры представляло два этапа десимволизации:
1) первичные символы ^ мифологическая система;
2) демифологизация (вторичные символы) ^ автоматизм мышления (означивание, десимволизация).
Тенденция развития этнических культур Севера-Востока Российской Федерации (якутов, эвенков, эвенов, чукчей, долган, юкагиров и др.) испытала следующую особенность. Так же, как в европейской культуре, существуют первые два этапа, отражающие существование первичных символов, их идеологическую переработку в мифологическую систему, выполняющую регулятивную функцию в традиционном обществе. Напомним, что миф сопряжен со вторичным символизмом; вторичные символы узнаваемы людьми, но не понимаемы. Существует пара «знание - непонимание», выделяемая мифологи-
Путь европейской культуры
Путь северных этнических культур
Первичные символы
Д1
Мифы
(мифологическая
система)
С1
II
Вторичные символы как знание
III
Вторичные символы как понимание
Демифологизация
внутренняя
Д2
Объективирование автоматизма мышления
IV
Европейская
цивилизация
Первичные символы
II
Вторичные символы как знание
Мифы
(мифологическая
система)
Демифологизация
внешняя
III
Вторичные символы как знание и нормы
IV
Символизация сознания синтезом вторичных символических азований европейской и этнической культуры
Циркумполярная
цивилизация
I
I
Рис. Сравнительная динамика развития европейской и этнических культур Севера в разрезе эволюции сознания по циклу «демифологизации (символизация) - мифологизации (десимволизация)»
ческой системой, которая не дает человеку забыть о его принадлежности, статусе и поведении. Но регулятивы, даваемые мифами, воспринимаются больше как нормы и установки, не требующие своего понимания - «почему так?» Третий этап назван нами так же, как этап европейского пути развития, - «демифологизация», однако уже не внутрикультурная, а внешняя, за счет присвоения позитивного научного знания и мировоззрения. Этот этап отражает историческую судьбу многих евразийских на-
родов, в том числе северян, испытавших внешнекультурное воздействие со стороны пришлых европеизированных народов. Здесь внешнее культурное воздействие проявлено как в духовной (религия - христианство, научные теории), так и в материальной сфере (способы производства и ведения хозяйства, артефакты других культур). Однако внешняя демифологизация не позволяет перевести вторичные символы как этнической, так и европейской, русской культур из области знания в область по-
нимания. По этой причине III этап фиксирует вторичные символы как знание и нормы. В сущности, становится ясно, что этнические культуры испытали затяжной этап десимволизации массового сознания. Большинство культурных феноменов обладало массовым характером с нулевым уровнем осознания в них вторичных символов и тем более отсутствием выхода на первичный символизм. Хотя стоит отметить, что, по всей видимости, в период II и III этапа существовали и сейчас существуют отдельные индивиды, обладающие способностями фиксировать отношение между первичным и вторичным символизмом, что соответствует в труде М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского [1] уровню владения магическими средствами. Без сомнения, сибирских шаманов можно отнести именно к данной группе людей.
Четвертым этапом, показанным на рисунке в виде пунктирной линии, нами рассматривается перспектива, символически обозначаемая термином «циркумполярная цивилизация». Ее мы обозначили как символизация сознания синтезом вторичных символических образований европейской и этнических культур Севера.
На рисунке видно, что этнические культуры для своего выживания и личного вклада в мировую копилку человеческих ценностей нуждаются в пока еще отсутствующем этапе перехода символизации от уровня III к IV, обозначенной на схеме «С1». Видно, что европейская культура, в принципе достигшая значительных духовных высот, обеспечила данное наличием перехода между уровнями II и III. Коренным этносам Севера еще предстоит осуществить данный переход.
Итак, первичный универсальный символизм сменился разнообразием вторичного символизма этнических мифов, затем последовал возврат к универсальному символизму философии и мировых религий, а затем мощному пласту идеологизаций технократического общества, отчасти произошедшей «по вине» технических способов коммуникации, в том числе упомянутых немецким философом Вилемом Флюссером [3] знаковой линейной кодировкой в слова и тексты, с использованием технических средств воспроизводства образов - аппаратов, в частности фотоаппаратов. В. Флюссер в известной проблеме развития культуры видит, что саморазвитие происходит через результаты культурных трансформаций посредством изобретенной человеком техники «расколдовывания мира». Вначале это была техника понимания мира через образы, собственно визуальные, графические интерпретации [3]: «Изображения выступают посредниками между миром и человеком». Впоследствии эти образы становятся «экранами», через которые не пробивается бытие, человек разучивается читать данные образы. Чтобы помочь себе, он придумывает «линейное вытягивание» пикселов изображения в буквенные знаки, - появляется письменность как причина, по В. Флюссеру, исторического сознания. Таким образом, произошла демифологизация сознания, появилось понятийное мыш-
ление. Тексты стали означивать не мир, а изображения: «Расшифровывать тексты - значит, открывать означенные ими изображения» [3, с. 10]. В свою очередь, тексты начинают со временем заслонять, созданные человеком образы, - вырастает новая стена экранирования: «человек становится неспособен расшифровать свои тексты и реконструировать означенные в них образы» [3, с. 11].
Одним словом, изначальное «расколдовывание мира» обернулось его «заколдовыванием» или оборачиванием интерпретацией интерпретаций. Мир стал вовсе не понятным, современные символы превратились, по словам М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского, в «знак непонятно чего» [1].
Таким образом, в представляемом соотношении «символической и знаково-вербальной культуры» первый элемент предстает начальным этапом саморазвития культуры. Данный элемент предстает на исторически первом этапе в виде графических объектов, отражающих определенные фундаментальные мировоззренческие константы человеческого сознания. Таковыми ученые признают наиболее древние символические объекты -круг, крест, дерево корнями вверх, простые геометрические фигуры - квадрат, треугольник и т.п.
Символ есть данное конечным вещественным элементом мира - прохождение бесконечных точек возможных интерпретаций понимания определенного состояния сознания. Через конечное предстает бесконечное множество интерпретаций истины.
Усложняемая социальная практика человеческого общежития, коррелируемая природно-ландшафтным воздействием, порождает этнический символический набор, который, по сути, есть набор отражений определенных общечеловеческих качеств и состояний, праксиологии выживания, игры, народного творчества и т.д. Как правило, данный символический набор конкретного этноса небольшой и может мыслиться десятком символических конструктов, представленных геометрикой орнамента, узора, ритуальных и повседневных бытовых вещей и приспособлений, - например, одежды, посуды, домашней утвари и т.п. Затем формализующая и нормативизи-рующая функция культуры начинает переводить данные символические образования этнического сознания на уровень формального знания, тогда как символический уровень, напомним, был уровнем понимания.
Обыденность традиционного общества потребовала приложения огромных физических и моральных усилий для выживания, культура евразийских номадов в связи с этим, потребовала приложения усилий в особых сферах
- устном народном творчестве, сказительстве, песенном творчестве, малых фольклорных вербальных жанрах. Инерционное море суровой обыденности выживания потребовало жестких предписаний в виде подробно представленных мифологических сюжетов, не оставалось места для понимания символических основ этнической культуры. Праксиология жизнедеятельности не нужда-
лась в таком излишестве. Необходимость соблюдения норм традиционного общества - это строгое следование нормам и обычаям этнического сообщества, изгнание из которого было одним из суровых наказаний. Следуя четко прописанному нормативизму, человек традиционного общества между тем продолжал оставаться в истине. Все это означает, что предназначение знаково-вербальной культуры - это расширение культурного поля среди всего этнического сообщества, независимо от того, способно оно понять истинное предназначение того или иного ритуального обряда, обычая или традиции. Таким образом, человек продолжал рождаться через данные ритуальные формы знаково-вербальной культуры, тем самым выполнялось основное предназначение культуры - она продолжала социализировать его членов и в онтологическом разрезе - помогала «вторым неприродным рождением» воспроизводить Человека в мире.
Как модернизироваться народам с мифологическим сознанием? Каждый этнос нащупывает свой уникальный способ возможной гармоничной модернизации. Социокультурный аспект модернизации, на наш взгляд, раскрывается в следующем: не растерять уникальные символы этнического сознания северян, суметь использовать их мировоззренческий и практический потенциалы, интегрировать символические образования других цивилизованных народов - это наиважнейшие задачи на данном этапе социально-культурной модернизации этносов Севера и Арктики. Этот процесс должен включить в себя весьма важный этап - этнические ценности обязательно должны быть трансформированы в социальную организацию - законодательную, исполнительную, производственно-экономическую; без данного условия этнические ценности окажутся невостре-бованы. Вначале они просто выпадут из употребления, а затем погибнут. По этому принципу сегодня исчезают языки коренных народов Севера и Арктики. Эти явления изоморфны по своей сущности. У северных народов есть ценности, совершенный характер которых, как и «европейских», не дает никакого повода для сравнения их между собой, они абсолютны. При этом единственная «вечная гарантия», осуществляющая минимум цивилизованности - соблюдение формы закона. Любить и желать лучшего своему народу - это неотъемлемое право у каждого, и никто его не отнимет и не вправе отнять при условии неущемления прав кого-то другого. Это условие и есть условие глобального общежития и согласия в мире.
На Северо-Востоке Российской Федерации диктат рынка пока не достиг, на наш взгляд, массового феномена. Этому, относительно невысокому уровню «помешательства» рынком и прибылью как единственной ценностью будет способствовать относительно небольшая концентрация населения, невысокая степень урбанизации, более размеренный образ жизни сельских регионов. Следовательно, здесь имеют место реальные возможности для
проведения гармоничной органической модернизации, использующей плановые наработки всех современных социальных, гуманитарных и естественно-технических наук. Тактические предпосылки для вызревания программных целей и программ модернизации должны сложиться на макроуровне общественной самоорганизации, ростки которой сегодня внедряются в жизнь через формы местного самоуправления. Микроуровень модернизации лежит во внутреннем мире человека, его мотивациях к созидательной деятельности через различные формы гражданского общежития. Мегауровень модерни-зационных преобразований - это собственно выдвижение общих целей, идеологически подкрепленных государственных и общественных задач, скоррелированных общецелевым преобразованиям, императивом которых становится отнюдь не столько экономическая эффективность, а качество жизни.
Думать северянин должен научиться так, будто это уже не он, а новый северянин, на своих собственных этнокультурных основаниях воспроизводящий родную культуру и ищущий новые формы для реализации своего культурного потенциала, подобно тому, как это продолжает делать «гонийный европеец».
Резюмируя, добавим, ни о какой культуре, перерастающей в цивилизованность, заключающуюся в «европейских изобретениях» - личности, моральном законе в себе, гражданском состоянии, не может идти речи у северных народов, если их самобытные культурные ценности не сопрягутся с последними.
2. О соотношении символической и знаково-вербальной культуры в музее
Нами было отмечено [4], что эйдос (идея-форма) под названием «музей» можно определить как топос, в котором максимально сконцентрирована потенциальная жизнь, «упакованная» в картинах и изящных предметах старины.
Сегодня обыденно усматривать в искусстве получение лишь эстетического удовольствия. При этом человеком не выполняются более фундаментальные задачи, а это, например, прустовское - осуществить драгоценные открытия, успеть понять то, что сразу может ускользнуть,... а ускользает настоящая жизнь. Нам, в отличие от искусствоведов, подробно останавливающихся на исторической «технике» сделанной работы, необходимо подчеркнуть, что музей изобразительных искусств - это фиксация онтологических вех в развитии общества. Согласившись с тем, что северяне больше «образно мыслящий социум», весьма интересно проследить «философскую начинку» вызревающих в обществе идей. Художник в этих живых процессах становится проводником весьма неявных и трудноуловимых процессов социальной реальности, а музей становится «эмпирической площадкой» экспериментального сознания. Таким образом,
музей мы назовем «онтологическим полигоном культуры».
История визуализации мира, бережно хранимая в мировых изобразительных музеях, интересна в том смысле, что современный ученый, зритель имеют возможность на примере «напичканных умом» работах художников прошлых эпох отследить «обратным ходом» отражение эволюции «разложения» символического сознания цивилизации. Посмотреть и убедиться с помощью философского созерцания, что оно есть или его нет.
Здесь можно дать другое определение музея изобразительных искусств: музей - это хранилище образцов символического сознания разных уровней - от мифолого-этнического до универсально-символического в противоположность знаково-идеологическому массовому сознанию текстово-знаковой культуры.
Теперь можно подойти к проблеме невнимания «капризного зрителя» к музею, в том числе изобразительному. Современному зрителю, а особенно молодежи, не интересен музей как форма проведения досуга в силу неоднородности или можно сказать некомлементарности уровней когнитивной действительности, в которых они существуют. Музей существует в символическом поле сознания, тогда как современный зритель ощущает себя легко в когнитивном поле десимволизированного массового сознания. Стороны не комплементарны на когнитивном уровне взаимодействия с миром. Современный зритель «не умеет читать» символические формы.
Отсюда возникают новые формы работы со зрителем, которые, кстати, отчасти имеют место в Национальном художественном музее Республики Саха (Якутия):
1) Стать на уровне современного потребителя - объяснять ему каждую картину, каждую скульптуру или инсталляцию, которые можно осуществить посредством телевидения, радио, Интернет. В европейских музеях существует качественно новая группа технических новшеств, помогающая зрителю ощутить потенциальную мощь изобразительного искусства: человек подходит к конкретной работе, и она «сама» начинает о себе рассказывать, сопровождаемая подобранным музыкальным фоном. Человеку «с улицы», который и не подозревает, что его ожидает встреча с миром картины, это покажется глотком чистого воздуха или ясного света, озарившего пространства собственной души, о которых он, может, и не подозревал.
2) Попытаться поменять самого зрителя, сделав его способным «прочитывать» картины или, по крайней мере, направить внутренний аппарат созерцания на чувствование форм символической жизни. Это будет вписываться в концепцию «музейной педагогики».
Может быть, есть и другие способы «согласования», но по всей видимости, они будут вбирать как первую, так и вторую формы.
Музей можно определить как форму для возможности существования других форм. Само понятие «форма»,
в первую очередь, обращает нас к геометрическим ее интерпретациям. Известно, что «умные тела» для Платона, Декарта и Сезанна были весьма важными в философии, науке и изобразительном искусстве соответственно. Сезанн, в частности, сказал: «Все предметы живописи - т.е. то, что мы должны изобразить, - состоят из квадратов и конусов. Другими словами, квадраты и конусы есть «материя» изображаемого» [5]. А Платон писал, что «не красота лошади нас интересует, а красота, которая создается из круглого и прямого» [цит. по 5]. «Умные геометрические формы» пространственной комбинацией своих сущностей создают гармонию, которую мы и воспринимаем как «Красоту» или, как говорили греки, «Нус» - «Ум». Красивое обладает этим Умом, производя вокруг себя в мире гармонию и порядок. Будучи хранилищем «красивых-умных форм», музей, таким образом, предназначен производить в человеческой душе гармонию и порядок. Мы с ним соизмеряемся, обретая взамен свободу. Именно свободу понимания, что что-либо обстоит таким-то образом.
Подводя итоги определения музея с точки зрения онтологических категорий, нам в какой-то мере становится понятным, что музей может стать «инструментом» в преодолении засилья хаоса массовой знаковой культуры.
Действительно, форма продолжает свое существование лишь благодаря субъекту, способному на совершение усилия быть в этом мире. «В меру разгорающиеся миры» вскоре могут стать «в меру затухающими». Мы сами не можем сегодня дать однозначный диагноз современной культуре. Это не может быть обрисовано в силу отсутствия у нас эффективного «астрономического инструмента» - большого временного масштаба. Однако многие догадываются и, как правило, с сожалением констатируют ее закат. Помогает ли музей как одна из разновидностей подобных «астрономических инструментов» в высказывании подобного диагноза? Может быть. Одно становится ясным, занятие искусством в широком смысле слова способно на осуществление благородной миссии по преодолению «мифов» любой, быстро нор-мативизирующейся культуры в современных условиях преобладания знаковой культуры, лишь добавляющей «шума» в мире, переполненном хаосом.
Художественный музей - это возможность проследить социальную и культурную динамику в нескольких разрезах:
- понять соотношение социально-политических процессов в стране и внутреннем мире человека;
- ощутить искренность художника-проводника, рождающего истину в «графическом слове», или, наоборот, возможный уход от реальности через выстраиваемый миф, утопичную реальность, подхлёстываемую мифически организованным сознанием;
- предоставить возможность одним мгновением охватить эпохи, прочувствовать происходящие в сознании из-
менения и даже ощутить чувство бытия, например, как нации.
Поэтому музей изобразительных искусств важен. Художник в этих процессах становится проводником весьма неявных, ускользающих процессов социальной реальности, а музей при этом становится «эмпирической площадкой» экспериментального сознания.
Эволюция новых идей, мы в этом убеждены, прослеживает однозначный ход: это подсознательный посыл культуре искусством, затем, может статься, рациональная проработка проблемы наукой и в конце - социальная реальность. Подчас между данными этапами лежит несоразмерная с человеческой жизнью временная длительность. А здесь музей становится прообразом древнейшей обсерватории, соизмеряясь с «конструкцией» которой, грядущий человек вынесет смысл о том, что произошло на большом временном отрезке.
Можно заключить, что на данном примере вскрыта, в принципе, известная философам тенденция: нормальное состояние любой культуры - это инерция экономии человеческого усилия, средством чему является мифологический способ трансляции культурных ценностей, их нормативизация и ритуализация. При этом человеком утрачиваются возможности понимания истины данных ценностей, но через выполнение ритуала, заключенного в мифологическом способе кодирования, человек продолжает оставаться в истине.
Однако в такой когнитивной ситуации человеком утрачивается возможность творчески реагировать на утрачиваемый смысл его действий и поступков, особенно в кризисной или переломной ситуации. Остается единственная возможность по творческому переоткры-тию истин через занятие искусством, в частности, таким архаичным и вскрывающим первичные элементы пространственной стихии - искусством изобразительным. Первичный символизм, завоеванный человеком в доисторические времена и культурно освоенный в графической визуализации, продолжает четко отражать культурные процессы «демифологизации - мифологизации» в истории мирового изобразительного искусства. Музей как культурный институт по концентрированию произведений искусства отражает историческую способность человека к совершению усилия, он является напоминанием такого рода, и его не следует превращать в очередной инструмент мифологизации действительности или очередную форму безликой массовой культуры знака. Необходима символическая жизнь сознания, символизация массового сознания, в отличие от мифологизации, преследуемой нами в политике и индустрии товаропроизводителей.
3. О музыке как втором способе продления символически организованного сознания
Обратимся к музыке, имеющей в силу внутреннего
качества более выгодные возможности в каналах трансляции и доступности потребителю. Музыка - это нечто, живущее лишь в момент исполнения. Исторически первыми появились более-менее «совершенные» технические изобретения, передающие и сохраняющие звуки. Требования к качеству музыки оставались невысокими, но этого было достаточно, чтобы она подарила человеку надежду. Сегодня классическую музыку, джаз или рок можно прослушать с качеством, сравнимым с реальным исполнением симфонического оркестра или «живым» исполнением группы. Музыка легко тиражируется цифровыми техническими средствами и легко достигает потребителя; для ее восприятия не нужно специальной атмосферы.
Для музыкантов барокко высшее назначение музыки лежало в духовном возвышении людей [6]. Г.-Ф. Гендель отмечал: «Я очень сожалел бы, если бы моя музыка только развлекала моих слушателей: я стремился их сделать лучшими» [6]. Интересно замечание Э. Грига [6], охарактеризовавшего творчество В.-А. Моцарта. Фоном его высказыванию послужила трансформация культуры. Он говорил, что из цветущего рая музыки мы изгнаны грехами современной жизни [6], а классическая музыка есть «откровение райской красоты». Э.-Т.-А. Гофман писал: «Моцарт вводит нас в глубину царства духов... Моцарт больше занимается сверхчеловеческим, чудесным, обитающим в глубине нашего духа» [6].
В древнегреческой музыке определенным ладам приписывались точные свойства формирования тех или иных моральных человеческих качеств. Охватывая всю Вселенную и влияя на живое и неживое своей гармонизирующей функцией, Гармония ради «земной женщины Филологии занимается также <тэхнэ> звучащей музыкой
- мелосом (звукорядами, ладами, вопросами построения мелоса) и ритмом (здесь - время, стопы, виды ритмов)» [7].
Августин Блаженный считал музыку и математику истинными языками Бога [8]. В данной работе есть весьма интересное замечание: человек стал возможным не тогда, когда изготовил орудие труда и образовал общество, а когда смог сотворить бессмертное искусство. Не случайно, замечает далее автор, что пещерная живопись оказалась идентичной по стилю и манере. На наш взгляд, именно аппарат символологии способен пролить свет на объяснение данного факта: первичный символизм сознания спонтанен и отражает фундаментальные структуры человеческого сознания. Последний - есть универсальное начало в мире, а структуры, его отражающие, естественно, должны быть универсальны; в содержательном плане - именно идентичны по стилю и манере.
Музыка, будучи в основе своей временной формой бытия, имеет способность влиять на данный атрибут экзистирования человека. Она позволяет, подобно «временной развертке, музейной экспозиции по нескольким эпохам сжать временной масштаб, выявив при этом суть
происходящих явлений жизни. Данное, «временное начало» музыки, позволяет сказать об операции трансценден-ции природных оснований, даваемых тем же временем. Так человек обретает через музыку истину и сущность мира, полноту своего бытия.
Литература
1. Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 224 с.
2. Новиков А.Г., Пудов А.Г. Менталитет северян в контексте циркумполярной цивилизации. - Якутск: Изд-во Якутского унта, 2005. - 178 с.
3. Флюссер В. За философию фотографии / Пер. с нем.
Г. Хайдаровой. - СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2008.
- 146 с.
4. Пудов А.Г. Музей как форма, желающая оставаться живой // Журфикс. - 2008. - № 5 (24). - С. 22-2З.
5. Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. - М.: Аграф, 1997. - З12 с. http://www.philosophy.ru/lib/antro/antro_912.html (дата обращения: 10.01.2009).
6. Медушевский В.В. О происхождении и сущности серьезной музыки. http://www.glagol-online.ru/arc/online-pub/735 (дата обращения: 10.01.2009).
7. О сущности музыки // Юрий Николаевич Холопов и его научная школа. - М., 2004. - С. 6-17. http://www.kholopov.ru/ essence.html (дата обращения: 11.01.2009).
8. Григорьев В. Эзотерическая сущность музыки и некоторые пути проникновения в нее. http://www.superidea.ru/intel/ psy/music.htm (дата обращения: 11.01.2009).
A.G. Pudov
Fine arts and music as symbol work and mode of surmounting the formalism of culture
The author considers the problem of interaction of two levels of culture - formalization and symbolization. The last one is realized through art, particularly fine arts and music. Theoretical and methodological approaches exposing the essence of formalization and symbolization processes in consciousness are showed. Institutionalization and inclusion of different form of arts into educational process are the main components of modern transformation.
Key words: fine arts, music, formalization of culture, symbolization, symbol, Northern peoples modernization, mythologization, demythologization, mass conciseness.
-------4ММ*-------------
УДК 316.6 Н.С. Шкурко
российский ИМПЕРСКИЙ МИФ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
Анализируется российский императорский миф как социокультурный феномен, обладающий высоким адаптационным, интеграционным и идеологическим потенциалом. Прослеживаются варианты существования мифа на различных этапах развития страны (от «исторического предназначения Руси» и «Москвы - Третьего Рима» - до мессианской «русской идеи»), его особенности восприятия и интерпретации властью и обществом. Аргументируется вывод, что современный вариант существования имперского мифа - восстановление «былого величия России» - успешно консолидирует усилия власти и населения РФ, обеспечивая идеологическое единство и создавая привлекательный образ «хозяина страны».
Ключевые слова: политический миф, социокультурные истоки, имперский миф, символьная элита, специфическое пространство власти, имперское сознание, мессианское предназначение, подданническая политическая культура, «русская идея», восстановление былого величия.
Необходимость изучения такого социокультурного феномена, как отечественный имперский миф, обращения к его истокам и системным структурам объясняется той ролью, особенностями и потенциальными возможностями, позволяющими политикам и исследователям с помощью исторических и современных инсталляций обосновывать направление модернизации в России на очередном витке политического развития. Усложнение
ШКУРКО Наталия Сергеевна - к. филос. н., доцент ФЯФиК ЯГУ.
Е-mail: [email protected]
политических процессов и институтов всегда побуждало отечественные власти искать новые формы легитимации происходящих изменений, проверяя их на совместимость с традиционными моделями и апеллируя к глубинным слоям человеческой психики, в основе которой лежит мифологическое мышление.
А.Н. Мосейко характеризует возникновение новой силы - силы мифологического мышления в качестве «едва ли не самой важной и вместе с тем самой тревожной особенности современной политической жизни» [1, с. 153]. Социально-политический миф становится в культуре XX века одной из важнейших философских
