CC BY
172
Т. В. Ковалёва
Из «разжалованной столицы.» (по материалам оппозиционной прессы 1918 г.)
Ковалёва Тамара Владимировна,
ведущий научный сотрудник,
ГУК «Государственный музей истории Санкт-Петербурга». kov-51@yandex.ru
16 марта 1918 г. Чрезвычайный IV съезд Советов принял историческое решение о переезде советского правительства в Москву и «временном» переносе столицы. Тем самым была прервана имперская традиция, заложенная Петром Великим.
Зимой 1918 г. революция переживала кризис, и причиной его были не только война и немцы, стоявшие у Петрограда, но и другие, не менее веские обстоятельства. Судя по материалам печати того времени, положение большевиков в городе не было достаточно прочным. Новая власть боялась окончательно потерять поддержку населения и утратить свои завоевания. Город был охвачен саботажем банковских чиновников, служащих почты, телеграфа, ряда Министерств и учреждений, бастовали учителя, рабочие. Глубокое смятение, проникшее даже в ряды партии большевиков, вызвал разгон Учредительного собрания. Все это возмущение, недовольство, царившее в столице, выливалось на страницы оппозиционных газет, раздражая власти. В газетном многоголосье того времени (в Петрограде выходили десятки меньшевистских, эсеровских, анархистских изданий) особенно активными были «Знамя труда», «Петроградское эхо», «Новая Петроградская газета», «Власть народа». «Рупором» независимого антибольшевистского рабочего движения была газета «Новая жизнь», редактором и основным автором которой был А. М. Горький.
«Новая Петроградская газета» цитировала высказывания возмущенного писателя по поводу событий в стране и безразличия правительства к народу: «Смольный относится к русскому рабочему как к хворосту..., зажигает хворост для того, чтобы попробовать — не загорится ли от русского костра общеевропейская революция? Это значит действовать "на авось", не жалея рабочий класс, не думая о будущем его, о судьбе России.»1
Эта же газета, полемизируя с официальной прессой, писала о событиях 5 января 1918 г. (расстрел демонстрации в поддержку
© Т. В. Ковалева, 2011
Учредительного собрания), комментируя сообщение в газете «Известия ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов»: «В Москве убито 12 человек, а "день в Петрограде прошел в образцовом порядке и спокойствии"». День 5 января 1918 г. был самым тихим и незлобивым днем во всей русской истории. И совершенно непонятно, о каких «дровяных завалах, баррикадах, о каких пулеметах у входа в Таврический, о каких пулеметах на крышах домов пишет газета М. Горького»2.
«Петроградское эхо» на своих страницах поместило выступление Д. Б. Рязанова (председателя Совета профессиональных союзов, депутата Учредительного собрания) — он требовал создания комиссии по расследованию причин расстрела демонстрантов, и особенно расстрела колонны рабочих Обуховского завода, который возмутил рабочих Петрограда3.
Все газеты особенно пристально следили за выступлениями В. И. Ленина, стараясь прокомментировать высказывания председателя СНК по волнующим население вопросам. Газета «Петроградское эхо» излагала ленинское видение роли Учредительного собрания. «Для меня ясно, что социал-революционерами, имеющими большинство в Учредительном собрании, ведется определенная игра, целью которой является желание добиться власти, во что бы то ни стало. На этой почве должна произойти борьба с Советами. Мы этой власти социал-революцио-нерам не дадим, чего бы это нам не стоило. Для нас социал-революционеры и их правительство хуже правительства кадетского.»4. Та же газета цитировала высказывания Ленина о насилии в борьбе за власть: «Мы не боимся упреков в насилиях. Не признавая насилия отдельных лиц, мы стоим за насилие класса над другими классами, и нас не смущают вопли людей, которые напуганы буржуазией и растерялись при виде острой борьбы классов.»5
Насилие превращалось в важнейший элемент государственной идеологии, в универсальный механизм властвования. Ненависть к классовым и политическим врагам (во многом искусственно разжигаемая) становилась симптомом страшной болезни, поразившей Россию. 9 января 1918 г. на Преображенском кладбище в Петербурге хоронили «классовых врагов», убитых матросами в Мариинской больнице. Среди них были наборщики типографии ЦК партии эсеров А. Ефимов, М. Перевозников, эсерка Е. С. Горбачевская, солдат С. Яриков, представитель Иркутского округа в Исполнительном комитете Совета крестьянских депутатов I созыва Г. И. Логинов, чиновник контрольной палаты Г. А. Лопатин, студент университета Цинцадзе, солдат В. Филиппов. Торжественные похороны им устроил Союз защиты Учредительного собрания6.
Революционная толпа не щадила никого, даже тех, кто находился на больничной койке. Откликаясь на смерть министров Временного правительства, кадетов А. М. Шингарева и Ф. Ф. Ко-кошкина, зверски убитых матросами и красногвардейцами в больнице на следующий день после разгона большевиками Учредительного собрания, «Новая Петроградская газета» выступила с комментариями к этому событию и сообщила о похоронах министров. ЦК кадетской партии принял решение превратить похороны в политическую антибольшевистскую акцию. На панихиде в церкви Сошествия Святого Духа присутствовали члены кадетского ЦК, бывшие депута-
ты 1—1V Государственной Думы, депутаты Учредительного собрания от оппозиционных партий, представители общественных и политических кругов. Ф. Ф. Кокошкин и А. И. Шингарев были похоронены на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры7.
Прошло три месяца после Октябрьского переворота, положение в городе не становилось более спокойным. Заполненный солдатами-дезертирами, бывшими офицерами, беженцами, недавно вернувшимися эмигрантами — он оказался идеальным питомником для разного рода бесчинств. Измученные жесткой дисциплиной, ожесточенные жизнью в крепостных казематах, моряки Кронштадта и Центробалта были в эйфории от завоеванной свободы. Те, кого Л. Д. Троцкий восторженно именовал «красой и гордостью революции», ее «железной рукой», очень быстро превратились из «воинствующего ордена революции» в «матросскую вольницу». С оружием, захваченным на складах и кораблях, они наводили ужас на жителей, арестовывали офицеров, производили обыски, грабили, расстреливали, убивали — и все это от имени революции, ссылаясь на мандат большевиков. По статистике того времени, 99 % грабежей совершались лицами в солдатской форме, в распоряжении которых были и оружие, и автотранспорт8.
В протоколах заседаний Исполнительного комитета Петросовета, докладах Чрезвычайной комиссии есть ссылки на то, что в районах многие советские учреждения имеют право на выдачу ордеров для производства обысков: «На этой почве происходят часто недоразумения. Иногда не представляется возможным быстро проверить подлинность ордеров, и поэтому наблюдаются налеты на квартиры под видом обыска»9.
Неспокойно чувствовали себя в городе и представители власти, распространялись слухи о бесконечных заговорах, которые становились достоянием прессы. Комиссар юстиции И. З. Штейнберг сообщил прессе о покушении на председателя СНК В. И. Ленина. В ходе следствия, возложенного на Управляющего делами СНК В. Д. Бонч-Бруевича, выяснилось, что солдату было обещано за убийство Ленина и Бонч-Бруевича 20 тыс. руб.10 14 января 1918 г. СНК обсуждал вопрос об угрозах матросов и анархистов Смольному — они намеревались сместить наркома по военно-морским делам (П. Е. Дыбенко), требовали вооружения. Смольный охраняли латышские стрелки, известные своей железной дисциплиной. Именно они помогали властям бороться с бесконечными погромами и убийствами11. Гнетущее впечатление на В. Д. Бонч-Бруевича произвел разгром особняка графа Мордвинова, свидетелем которого он был. «Латышские стрелки убеждали погромщиков, среди которых было много лиц, одетых в солдатскую и матросскую форму, прекратить бесчинства, но в ответ получили град пуль». По распоряжению В. Д. Бонч-Бруевича были приняты ответные меры. Несколько десятков человек были убиты и ранены12.
Результатом полного беспредела, царившего в городе, стали самосуды, и в газетах появились статьи, называвшие происходящую вакханалию не иначе как «мексиканским бытом». Поводов для таких комментариев было предостаточно. Группа грабителей пыталась проникнуть
в Английский магазин на Невском, 12. Задержать одного из налетчиков удалось на Красном мосту, его тут же расстреляли и бросили в реку Мойку. О подобных расправах городские газеты писали ежедневно13.
В московской газете «Новое слово» регулярно печаталась Тэффи (Н. А. Лохвицкая). В ее небольших статьях необычайно образно описывалась жизнь в послереволюционном Петрограде. «У каждого дня своя физиономия. Физиономия сего дня — выпученные глаза, удивленно поднятые брови и раскрытый рот. Это все от напутственных слов Ленина отправляемым по провинции агитаторам. Очевидно, оратор увлекся собственным кличем, потому что получилось нечто очень странное. Смысл речи таков: буржуй, "хапала" запрятал имущество в сундуки. Народ должен непременно сам собственноручно и по собственному почину (потому что полиции теперь нет и надеяться не на кого) вытащить "хапала" и разграбить его сундуки. Для людей. смущающихся грабежами, была приведена в назидание притча о старом большевике, который на вопрос: "правда ли что большевики грабят?" ответил: "Правда, но грабят они награбленное". И это все теперь, в тот самый момент, когда в Смольном происходят экстренные совещания и вырабатываются экстренные меры для борьбы с пьяными погромами...»14
Немаловажное значение в решении правительства переехать в Москву сыграло желание удержать Русскую Церковь во главе с таким авторитетным лидером, как патриарх Московский и всея Руси Тихон, под контролем. Не допустить усиления роли Москвы как столицы церковной15. Взаимоотношения большевистской власти и Церкви стали важной темой для прессы. Публиковались необычайно жесткие послания патриарха Тихона (от 19 января 1918 г.), епископа Уфимского Андрея и других священнослужителей. «Тяжкое время переживает ныне святая православная церковь Христова в русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело христианское и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближнему.»16
Газета «Новое слово» поместила на своих страницах отчет комиссара Григория Иловайского о попытке конфискации Александро-Невской Лавры: «По прибытии в Лавру, я явился к митрополиту Вениамину и предложил ему очистить покои, что тот беспрекословно исполнил. Пытался я о себе доложить наместнику епископу Прокопию, но тот отказался меня принять. Пришлось применить силу. Я приставил к нему двух красногвардейцев, а сам направился на конюшню, чтобы приказать приготовить карету и отвезти епископа Прокопия в тюрьму. По дороге меня окружила толпа и пыталась арестовать. Я вынул браунинг и начал стрелять. Меня обезоружили. Женщины, с истерическими криками, бросились на меня и стали топтать ногами. Спасли меня два монаха, вызвавшие красногвардейцев из соседнего штаба. К сожалению, в это время разыгрался печальный инцидент. Протоиерей Скипетров ударил палкой одного красногвардейца и в ответ получил пулю в лоб. Этого красногвардейца толпа чуть не растерзала. СНК решил пока не трогать Лавру, оставить на свободе епископа Прокопия»17.
Бурную реакцию в обществе вызвал Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах. Газеты напечатали Соборное воззвание, которое было оглашено на Красной площади во время всенародного молебствия 19 января 1918 г.: «Православные христиане! От века неслыханное творится у нас на Руси святой. Люди, ставшие у власти, и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный "О свободе совести", а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих.»18
Ежедневными публикациями напоминал о себе такой больной вопрос для города, как продовольственное снабжение. Голод и дороговизна, важнейшие из тем, обсуждаемых на страницах газет, волновали и беспокоили все категории населения. Ситуация становилась катастрофической, ежедневная норма выдачи хлеба упала до 120-100 г в день. Но даже обеспечение такой нормы не гарантировалось. «На 1 февраля 1918 года значилось в Петрограде сахара 73 тыс. п.; свинины 32 тыс. п.; разного мяса 32 тыс. п.; разнообразных мясных продуктов 1394 п.; крупы 32 тыс. п., картофеля 49 тыс. п.»19. Печатались различные рекомендации по экономии продуктов. Например, при выпечке хлеба рекомендовалось добавлять в муку 20 % картофеля20.
В феврале газета «Петроградское эхо» сообщила о поступлениях продовольствия в город и о необходимом количестве продуктов для удовлетворения повседневных нужд. «Ежедневно ранее требовалось — 40 вагонов ржаной муки, 60 вагонов пшеничной. Последнее время поступало только 23 вагона, сокращение в 5 раз. Сокращение превратилось в голод, когда в город стало поступать 8-10 вагонов. Еще в большей степени сократилось мясное питание. Требовалось раньше 100 вагонов мяса и почти столько же прибывало мелкого скота. Теперь в среднем прибывает 5-8 вагонов в день. Сократилось мясное питание в 20 раз... Сокращение прибытия продуктов в столицу относится, главным образом, к последнему году, когда разруха транспорта и торговли достигла наивысшего предела. И только для невежд в продовольственном вопросе, чрево Петрограда находится накануне голода, а для людей знающих, оно переживает острый период голода, балансируя между жизнью и смертью»21.
Не менее волнующим был вопрос о мире. С ним многие связывали надежды на улучшение жизни. Последствия мирного договора горячо обсуждались на страницах всех газет. Выступления «за» и «против» вновь делили общество на противоборствующие стороны. Тем временем, СНК подвел итоги военных расходов, которые с начала войны до 15 января 1918 г. составили 50 599 275 699 руб.22 Об этом поведала своим читателям газета «Новое слово».
Неуправляемость города, географическая изолированность, продовольственный, топливный, сырьевой кризис подталкивали большевиков к решительному шагу — перенесу столицы. Желание сохранить власть и надежда, что в Москве это будет сделать легче, были для руководства страны определяющими на тот момент. Правительство Ленина пыталось скрыть это намерение, но все тайное становилось явным. 9 января 1918 г. было принято решение о переводе в Москву ЦК партии, редакции газеты «Правда», руководства банками и некоторых народных
комиссариатов. Но это решение не было выполнено сразу. 10 января в Петрограде открылся III Всероссийский съезд Советов, спешно созванный для ратификации разгона Учредительного собрания и провозглашения легитимности советского правительства, которое отныне освобождалось от эпитета «временное». 26 февраля СНК принял решение начать подготовку к эвакуации центральных учреждений в Москву.
Подготовка эвакуации из Петрограда проходила скрытно. 2 марта 1918 г. СНК и ЦИК распространили заявление о том, что «все слухи об эвакуации из Петрограда СНК и ЦИК совершенно ложны. Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен лишь в последнюю минуту, в том случае, если бы Петрограду угрожала непосредственная опасность»23.
Однако, после подписания 3 марта в Брест-Литовске мирного договора, советское правительство начало прямую подготовку к переезду, и делало это весьма решительно. Чрезвычайная комиссия по эвакуации, созданная 21 февраля, издала приказ об установлении кордона вокруг столицы, чтобы, с одной стороны, помешать притоку беженцев и дезертиров, а с другой — воспрепятствовать оттоку населения из города. Задача была трудная: тысячи горожан штурмом брали отдел по эвакуации и вокзалы, властям приходилось вызывать вооруженную помощь. Откликаясь на эти события, газета «Новая жизнь» 9 марта 1918 г. писала: «Петроград с каждым днем все больше и больше пустеет. Уезжают, уходят, убегают и хотят даже улететь все, кому нужно и кому вовсе не нужно, у кого есть определенные планы на будущее и у кого никаких планов, кроме нашего пресловутого "авось", нет... Едут большею частью в Москву. Что такое Москва? — провинциальный город с двухмиллионным населением, живущий своей жизнью, куда явятся тысячи пришельцев из Петрограда, чтобы править не только Москвой, но и всей Россией. Всякий, кто знает Москву, с трудом представит себе сочетание Иверской и народного комиссара Троцкого, Спасских ворот, где снимают шапки, и Зиновьева, московское купечество и мещанство, насквозь пропитанное истинно русским духом, и интернационалистический Ц. И. К. Что из этого выйдет, скоро увидим».
В конце февраля 1918 г. вновь заговорили о «разгрузке» Петрограда. Чрезвычайную комиссию (декрет от 22 февраля 1918 г.) для решения вопроса об эвакуации из Петрограда важнейших учреждений возглавил В. А. Алгасов24. 26 февраля 1918 г. на заседании СНК он сделал сообщение о начале работы комиссии по «разгрузке» Петрограда. В одном из документов комиссии говорилось о передаче права реквизиции перевозочных средств исключительно Центральной коллегии по разгрузке и эвакуации Петрограда. «Транспортной секции Совета народного хозяйства Северного района поручается принять на учет всех лошадей, автомобили и другие средства передвижения и следить за выполнением настоящего постановления. Все лица, нарушившие настоящее постановление, предаются революционному суду»25. На одно из заседаний комиссии прибыли представители рабочих Выборгского района с требованием предоставить им вне очереди транспорт для выезда с семьями за пределы столицы. Комиссия признала невозможным удовлетворить эту просьбу по техническим причинам. Решено было
совсем запретить выезд гражданского населения, а подвижной состав использовать для вывоза запасов латуни, меди и других металлов. Районным Советам было разослано распоряжение о прекращении выдачи удостоверений на выезд из Петрограда26. В конце марта в газете «Новое слово» сообщалось, что в Петрограде, где был запрещен выезд населения, за пропуск на эвакуацию из города «берут» 700-800 руб.27
Мнения по поводу переноса столицы, как и полагается, были разные. Многие из них выплескивались на страницы газет, будоража общественное мнение. Неизвестный автор в газете «Новое слово» вспоминал, как министр «злополучного» Предпарламента28 Н. М. Кишкин в речи по поводу эвакуации Петрограда заявил, что, по его подсчетам, на эвакуацию города надо 100 тыс. пар поездов, а разгрузка должна пройти намного проще. Все тогда понимали, что подсчеты проводили для очистки совести, для проформы, и Петроград вывозить не будут. «И вот, казалось, невозможное стало возможным. Каждый день, особенно около 6 часов вечера, на станции Николаевской железной дороги можно наблюдать картину "вывоза ведомств". В мешки запиханы самонужнейшие дела (прочие оставлены в архивах) и тысячи мелких и небольших чиновников грузятся в вагоны и отправляются в Москву и дальше. На сборы дается 3-4 дня. Семейства большей частью остаются и плачут на платформе. Бывшие саботажники крепятся и, хмуря брови, стараются смотреть в сторону. Куда едут? Как? Как поместятся?.. Ни в чем, быть может, так не сказалась логика истории и событий, как в этом поспешном, похожем на бегство оставлении Петербурга. Как Петербург возник, так и умер — по щучьему велению, как в сказке»29.
В условиях усиленной секретности уезжал из Петрограда Ленин с семьей. Поезд литерный 4001 формировался за Московской заставой от Цветочной площади (Путиловская ветка Николаевской железной дороги). Поезд охраняли латышские стрелки. Ленин покинул Смольный 10 марта в 21 час 30 минут и прибыл в Москву 11 марта в 21 час 45 минут. Закончились 124 дня Петроградского периода советской власти, начался Московский период. Правительство начинало организацию власти с чистого листа.
О переезде правительства в Москву писали разные газеты, менее всего —официальная пресса. Писали как о чем-то обыденном, даже не на первой странице. «В Смольном готовятся к эвакуации различных правительственных учреждений в Москву. Многим служащим в Смольном предполагается объявить расчет». На вопрос журналистов, чем объясняется решение Смольного теперь, когда заключен мир с Германией и Петрограду опасность как будто не угрожает, один из видных членов правительства ответил: «На первый взгляд такое решение кажется непонятным, но не следует закрывать глаза на действительность. Нужно иметь в виду, что немецкие разбойники будут придираться к малейшим, даже формальным нарушениям мирного договора, и если какой-либо пустяк в этом договоре не будет исполнен, то нет гарантии, что немецкие войска не начнут снова наступления на Петроград. Враг слишком близко стоит у ворот столицы, чтобы советская власть могла оставаться в Петрограде и оставлять в нем ценные грузы, материалы, документы. Сейчас производится эвакуация главнейших учреждений, ведомств. Архивы пока ос-
таются в Петрограде. Эвакуация заводов не производится потому, что невозможно по условиям транспорта. Запасы металла, поскольку это возможно, будут вывезены. Что касается художественных ценностей — Эрмитажа, Музея императора Александра III, то в значительной степени, они были вывезены при правительстве А. Ф. Керенского»30. Представители власти совершенно уверены были в правильности принятого решения и не опасались, что переезд правительства в Москву создаст безвластие. «Роли Петрограда и Москвы просто меняются, и в случае перенесения столицы в Москву, Петроград окажется на положении, на каком до сих пор была Москва, где исполнительная власть находилась в руках Московского совета»31.
А. В. Луначарский высказался об организации местной власти в Петрограде и своей роли при ней как посредника с СНК. Нарком просвещения видел свою задачу еще и в том, чтобы охранять то значительное «.достояние, которое остается в столице и не может быть вывезено.».
Комиссар по иностранным делам Г. В. Чичерин, завершавший эвакуацию своих учреждений, на вопросы политического характера отвечал уклончиво: «Я ведаю только технической частью. Вся политика делается в Смольном и только там»32.
Комиссар по местному самоуправлению В. Е. Трутовский в статье с многозначительным названием «Освобождение от Петербурга», повторяя заявление правительства об угрозе Петрограду, в своих рассуждениях пошел дальше. По его мнению, Петроград как центр России руководил всей жизнью страны, и ей оставалось только присоединяться к тому, что творилось в столице. «Население России гипнотизировалось Петроградом. И потому он уподоблялся грандиозной голове, лихорадочно пульсирующей, отрубая которую, лишали весь организм жизнеспособности. Теперь настает время разрушить безжалостно этот гипноз. Ибо советская власть тем и отличается от всякой другой, что она создает в различных местах организмы почти схожие один с другим. При трудовом типе государства, общество, как таковое, упрощается. И при таком положении советский организм не погибнет, сколько бы "голов" не уничтожали». Трутовский считал, что освобождение от Петрограда разрушит рабскую зависимость периферии от центра. «Петроград создан самодержавием и для самодержавия. Он имел значение во время "петербургского периода" русской истории, но теперь во время "советского периода" его значение умаляется и в крестьянской стране должна быть близкая к народу крестьянская, а не чиновничья столица». По мнению комиссара, перенос столицы покажет, как много в Петрограде совершенно ненужных паразитических слоев населения, и как от них можно безболезненно избавиться. Петроград же должен стать всероссийским портовым городом, русским Нью-Йорком, концентрирующим нашу внешнюю торговлю. Что же касается промышленных предприятий, то из них в Петрограде должны остаться только те, которые связаны с иностранным сырьем. «Роскошь "насаждения" петроградской промышленности мог себе позволить самодержавный царизм, но ее не может позволить себе трудовая Россия»33.
Военно-революционный комиссариат при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов опубликовал воззвание, которое было подготовлено его председателем Л. Д. Троцким.
«СНК и ЦИК выехали в Москву на Всероссийский съезд советов. Уже сейчас можно почти с полной уверенностью сказать, что на этом съезде будет решено перенести временно столицу из Петрограда в Москву. Этого требуют интересы всей страны. Германские империалисты, навязавшие нам свой аннексионистский мир, остаются смертельными врагами Советской власти.
СНК невозможно больше оставаться и работать в Петрограде на расстоянии двухдневного перехода от расположения германских войск. И для безопасности самого Петрограда необходимо перенесение столицы в Москву. Захват Петрограда представляется до сих пор германским империалистам, как смертельный удар по революции и Советской власти. Перенесение столицы в Москву покажет им, что Советская власть одинаково прочно чувствует себя во всей стране и обнаружит, таким образом, бесцельность похода на Петроград.»34
На последнем заседании IV съезда Советов 16 марта 1918 г. с докладом о переносе столицы из Петрограда в Москву выступил Г. Е. Зиновьев. Сравнивая переезд нынешнего правительства с предполагавшимся переездом правительства Керенского, он говорил, что правительство Керенского хотело организовать в Москве силы для удушения революции, большевики же будут продолжать бороться за ее сохранение. «Сейчас мы стоим перед тяжелой необходимостью испить горькую чашу до дна. Создавшееся международное положение настолько резко изменяет положение Петрограда как столицы, что соответствующие выводы напрашиваются сами собой. Петроград в стратегическом отношении находится в критическом положении.» Слезная речь Зиновьева неоднократно прерывалась репликами оппозиционно настроенных делегатов. Против предложения о перенесении столицы выступил Д. Б. Рязанов. Он протестовал против того, чтобы этот вопрос решался на съезде Советов рабочих и крестьянских депутатов. Социал-демократ-интернационалист Н. Н. Суханов в прениях отметил, что правительство поставило съезд Советов перед совершившимся фактом, осуществив самостоятельно трудную и практически громоздкую задачу — перенесение столицы в Москву. По мнению Суханова, правительство само расписалось в позорной сделке, и непонятна цель капитуляции, если даже ратификация Договора о мире не гарантировала Петербургу безопасности от оккупации. Суханова лишили слова, а предложенную им резолюцию, как оскорбительную для советской власти, Я. М. Свердлов даже не поставил на голосование. С резолюцией от имени большевиков выступил Г. Е. Зиновьев: «В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда как столицы резко изменилось. В виду этого, съезд постановляет, что впредь, до изменения указанных условий, столица Российской Социалистической Федеративной Советской республики временно переносится из Петрограда в Москву». Предложение о перенесении столицы приняли большинством голосов35.
О перспективах Петрограда, лишившегося столичного статуса, дебатировали недолго. Выдвигались различные предположения насчет грядущей судьбы города. Одним из тех, кто не мог смириться с мыслью, что Петроград уже не столица, был В. Ф. Новицкий, бывший Главноко-
мандующий Северным фронтом. Его статья под названием «Державный Петроград» появилась в газете «Петроградский голос». Не соглашаясь с утверждением, что переезд правительства в Москву и временное перемещение столицы завершили петроградский период истории, он писал: «Неужели же для того, чтобы завершить одну из глав книги судеб российского государства, достаточно отъехать в Москву комиссарам и 15 % служащих нескольких министерств. Они пробудут в Москве долго ли или недолго — не знаю, но в Петроград непременно вернутся, потому что настоящая, действительная столица находится здесь, и здесь она останется еще долгое время, несмотря на различные предсказания вещих людей. Я твердо убежден, в том, что столица внутри России — это шаг назад в культурном развитии страны.
Это психологическое возвращение к старине, быть может, красивой с точки зрения национального романтизма, но старине изжитой, уже ненужной, вредной для суровых запросов нашего времени. Только здесь, в Петрограде, государственный разум страны может быть свободен. Петроград всеобъемлющ, объективен, нейтрален для всех областных настроений, потому что в нем самом нет ничего областного, самодовлеющего, живущего в самом себе, а весь он есть лишь державное отражение России, средоточие ее ума и воли.» Новицкий был уверен, что, несмотря на печальные обстоятельства настоящей войны, которые, несомненно, ухудшили стратегическое положение столицы, петроградский период истории еще будет продолжен. «Быть может, приближение столицы к вражеским рубежам научит нас оборонять ее, отстаивать от покушений врага, не рассчитывать на беспредельность наших расстояний, которые должны его обессилить»36.
Председатель Городской Думы эсер А. А. Исаев, откликаясь на факт переноса столицы в Москву, предлагал свою версию будущей судьбы города: «Судьба Петрограда, как столицы, фактически была предрешена уже в мае месяце 1917 г. Дуумвират Некрасов — Терещенко37, эти российские Аяксы, распоряжались судьбой России, ее цельностью по своему личному усмотрению. Вопрос заключался лишь в том, когда и куда будет перенесена столица. Стремительное и беспрепятственное наступление немцев на Северном фронте только ускорило частичный перенос столицы.». Исаев считал, что перспективы Петрограда блестящи, ибо он имеет возможность постепенно стать колоссальным торговым центром, и его значение для России будет весьма велико.
«Петроград торговый затмит Петроград столичный, ибо он станет и культурнейшим и богатейшим центром "Всея Руси". Но все это зависит от государственного распорядка, который будет установлен на Руси, и от энергии и инициативы и даровитости не только государственных деятелей, но и частных российских граждан. России нужны свои "американцы": свои Рокфеллеры, Вандербильды и Морганы»38. А. А. Исаев был арестован, обвинен в непризнании декретов о прекращении полномочий старой Городской Думы, и уже 19 марта находился в Выборгской тюрьме, о чем сообщила в тот же день газета «Петроградский голос». Комментарии в газете по поводу ареста бывшего председателя Думы были несколько иными: «по-видимому, арест вы-
зван тем, что старая Дума в последние дни оживила свою деятельность, что дало основание опасаться захвата ею всего городского хозяйства»39.
Правительство вывезли из Петрограда, статистика подвела итоги мартовской эвакуации, которые появились в газетах Петрограда и Москвы: «.из Петрограда эвакуировано 74 учреждения, которыми вывезено 200 тысяч пудов различных ценных грузов, 40 тыс. пудов служебных грузов, 15 тыс. пудов багажа служащих эвакуированных учреждений. Число эвакуированных служащих достигло 9600 человек. Для эвакуации использовали 54 классных вагона, 393 товарных, 239 теплушек, 87 платформ, 3 санитарных поезда. Больше всего вагонов пришлось на долю Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Они потребовали для себя 7 классных вагонов, 10 теплушек, 8 платформ...»40.
«Москва! Москва!
Сбылись. аксаковские грезы,
Сбылись., но на другом пути.
"Москва. Москва!" — твержу сквозь слезы!
Первопрестольная, прости!
"Порфироносною вдовицей"
Уже тебя не назову.
Ты снова сделалась столицей,
Но в смутном сне, — не наяву.
Надолго ль?.. Боже, я не знаю:
Во что мне верить? Что нас ждет?
Москва, найду ль родному краю В тебе спасительный оплот ?..»
(А. Мейснер)41
Обустройство новой столицы шло очень интенсивно — «организовали за две-три недели»42. Ежедневно сообщались новые адреса, предоставленные для размещения вновь прибывших правительственных чиновников. «Вчера в 9 ч. вечера администрации меблированных комнат "Бельгия" на Тверской улице было предъявлено требование: освободить 30 номеров. Сроком для выселения был назначен 1 час»43. «В Москву прибыл целый ряд поездов из Петрограда с представителями правительства и правительственных учреждений. Поезд народных комиссаров прибыл с опозданием на 11 часов, в десятом часу вечера. С поездом прибыла масса вооруженных солдат. В вагонах I класса представители центрального правительства. Вместе с Лениным приехал Г. Е. Зиновьев и управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич. Прибыли
председатель ЦИК Свердлов, члены президиума и члены исполнительного комитета И. А. Акулов, Б. Д. Камков, А. Г. Натансон»44.
Газета «Новое слово» следила за процессом размещения в Москве вновь прибывших петроградских комиссаров и чиновников, рассказывая читателям, как особая комиссия во главе с Я. М. Свердловым осматривала здания в Кремле для размещения учреждений СНК, ЦИК, а также какие дворцы и какие гостиницы Москвы были задействованы для временного размещения служб комиссариатов45.
Реквизиция помещений в Москве для отвода квартир прибывшим в Москву петроградским чиновникам шла без особых церемоний. Жилищный совет проводил перепись квартир в центральной части города. От жильцов требовали заполнения бланков-анкет с указанием сведений о количестве комнат и проживающих в них, за неверные сведения полагалось 3 месяца ареста.
Некоторые разногласия между СНК и Московским советом возникли при решении вопроса о «разгрузке» Москвы, о праве жительства в городе. Решение СНК о принудительной эвакуации местных жителей вызвало полное недоумение у московских властей. Правительство предложило разделить население города на категории. Лица, не имеющие определенных занятий, должны были покинуть Москву в первую очередь. Все особняки буржуев предлагалось реквизировать и владельцев выселить. По мнению властей, только после эвакуации 500 тыс. человек из Москвы «оставшиеся смогут вздохнуть более свободно в отношении продовольствия и жилища». Эвакуацию приказано было начать 29 марта46.
В марте 1918 г. после переезда ВЦИК, СНК и других центральных учреждений в Москву была провозглашена Петроградская Трудовая Коммуна. 13 марта Пленум Петросовета утвердил состав Совета комиссаров Петроградской Трудовой Коммуны. Как городская власть, Петроградская Трудовая Коммуна существовала недолго. 29 апреля на I съезде Советов Северной области было решено создать Союз коммун Северной области, в состав которого вошли 6 губерний, в том числе и Петроградская.
В июле 1918 г. V Всероссийским Съездом Советов была принята Конституция РСФСР, которая закрепила установление диктатуры пролетариата, став Конституцией революционного типа. В документе описаны символы республики, флаг и герб РСФСР, но нет слов о столице. Только Конституция 1924 г., законодательно закрепившая образование СССР, назвала Москву столицей СССР.
Укрепив свою власть законодательно, утвердившийся строй требовал того, чтобы пресса проводила его политику и защищала его интересы. Жесткие принципы классового подхода определили судьбу не только буржуазной, но и социалистической печати. В отчетном докладе комиссариата по печати Петроградскому комитету за 1918 г. говорилось: «с самого начала комиссариат по печати поставил себе задачей — борьбу с буржуазной печатью. Для этой цели покойный тов. Володарский издал "Красную газету" для народа, в которой он опровергал буржуазную ложь. Затем создал свое агентство печати для Советской прессы.»47
Для контроля над оппозиционной прессой правительство еще в январе 1918 г. создало Революционный трибунал печати, который мог подвергнуть газету различным мерам наказания: от денежного штрафа до приостановки издания и даже его закрытия.
Известия из Ревтрибунала печати стали постоянной газетной рубрикой.
И. М. Василевский, редактор газеты «Петроградское эхо», обратился с открытым письмом к А. В. Луначарскому, вероятно, надеясь на помощь его как человека, как литератора. «.неужели Вам не стыдно смотреть на то, что творится с печатью. Неужели Вам не больно от этого дождя закрытий, конфискаций, штрафов и арестов какими засыпают независимую прессу. Мы, независимые журналисты, опять привыкаем "молчать в тряпочку", опять привыкаем к подлому, в веки веков проклятому эзоповскому языку. . Мою газету "Свободные мысли", которой Вы делали честь своим сотрудничеством, царская цензура 11 раз закрывала и 16 раз штрафовала. Но по совести должен сказать, теперешнее положение печати хуже, тягостнее, беспро-светнее, мучительнее.»48
29 мая 1918 г. читатели узнали из газеты «Петроградский голос», что газета «Петроградское эхо» в очередной раз закрыта революционным трибуналом на 1 год: «Гражданину Василевскому воспрещается быть редактором какой-либо политической газеты. Газета выходила с 4 декабря 1917 г. по 30 мая 1918 г. 7 раз была закрыта»49.
В. И. Немирович-Данченко на страницах газеты «Петроградский голос» также возмущался отношением властей к оппозиционным газетам: «Сделано все, чтобы убить свободное печатное слово. У него отняты типографские станки, бумага, объявления. Выпущена из него кровь такими штрафами, о которых монархия и помышлять не смела. Не кричите же: не верьте! Не называйте контрреволюционерами людей, не согласных с вами. Вы уничтожили гарантию свободы — печатное слово — и изумлены, почему это в тягостном молчании никто вас не слушает.»50
Сокрушаясь по поводу закрытия газет, Горький писал в газете «Новая жизнь»: «Бесполезно говорить, что такой прием борьбы с врагами — не честен, бесполезно напоминать, что при монархии порядочные люди единодушно считали закрытие газет делом подлым, бесполезно, ибо понятия о честности нечестности, очевидно, вне компетенции и вне интересов власти, безумно уверенной, что она может создать новую государственность на основах старой — произвола и насилия. Господа комиссары бьют с размаха, не разбирая, кто является противником только их безумств, кто — принципиальным врагом революции вообще. Хватая за горло первых, они ослабляют голос революционной демократии, голос чести и правды; зажимая рот вторым, они творят мучеников в среде врагов. Советская власть снова придушила несколько газет, враждебных ей»51.
Нападки на позицию газеты «Новая жизнь» не прекращались. Ее обвинили в политической зависимости, в том, что она состояла «на содержании банкиров». В обострившейся политической обстановке середины лета 1918 г. судьба «Новой жизни» (как, впрочем, и остальных
оппозиционных изданий) была предрешена. 16 (3) июля 1918 г. комиссариатом по делам печати Петрокоммуны газета Горького была закрыта.
В мае-июне было закрыто около 60 газет, и около 20 изданий подверглись штрафам от 25 до 80 тыс. руб. Всего за период с конца 1917 г. и до августа 1918 г. было ликвидировано свыше 460 газет: 226 буржуазных, 235 эсеровских и меньшевистских. Полиграфическая база закрытых газет передавалась другим изданиям, лояльным власти.
Менее чем через год после Октябрьского переворота большевики ликвидировали многопартийную систему в стране (с июня 1918 г. после исключения эсеров и меньшевиков из ВЦИК и местных Советов), необходимость в существовании печатных органов этих партий отпала.
1 Горький разочарован. Новая Петроградская газета. 1918. 7 января.
2 Шошин П. Тихий и спокойный день // Новая Петроградская газета. 1918. 7 января.
3 ЦИК о расстрелах // Петроградское эхо. Вечерний выпуск. 1918. 8 января.
4 Петроградское эхо. 1918. 5 января.
5 Всероссийский съезд Советов. Речь Ленина // Петроградское эхо. 1918. 12 января.
6 Похороны жертв 5 января // Новая Петроградская газета. 1918. 11 января.
7 Убийство министров А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина // Новая Петроградская газета. 1918. 9 января.
8 Берар Е. Почему большевики покинули Петроград // Минувшее. М.; СПб., 1993. Вып. 14. С. 27.
9 Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (далее — ЦГА ИПД СПб). Ф. 1. Оп. 1. Д. 101. Л. 5 об.
10 Покушение на председателя СНК // Петроградское эхо. 1918. 26 января.
11 Петроградское эхо. 1918. 12 января. — В декабре 1917 г. в охране было 300 латышских стрелков, а в январе 1918 г. их стало уже 1 тыс.
12 В Смольном // Новое слово. 1918. 25 января.
13 Иконников Л. Мексиканский быт в Петрограде // Петроградское эхо. 1918. 12 января.
14 Тэффи. Петроградские дни // Новое слово. 1918. 28 января.
15 Восстановление патриаршества в России произошло 5 ноября 1917 г., сразу после Октябрьского переворота. Москва стала резиденцией патриарха.
16 Послание патриарха Тихона // Новое слово. 1918. 20 января.
17 Вооруженное нападение на Лавру // Новое слово. 1918. 21 января.
18 Соборное воззвание // Новое слово. 1918. 28 января.
19 Около продовольствия // Новая Петроградская газета. 1918. 15 февраля.
20 Там же.
21 Чрево Петрограда // Петроградское эхо. 1918. 20 февраля.
22 Стоимость войны // Новое слово. 1918. 17 марта.
23 Правда. 1918. 1 марта
24 В. А. Алгасов, член ЦК партии левых эсеров (1917-1918), член коллегии Наркомюста, с 1918 г. член РКП(б).
25 Разгрузка Петрограда. Обязательные постановления Центральной коллегии по разгрузке и эвакуации Петрограда // Знамя труда. 1918. 8 марта.
26
Там же.
27 700 рублей за выезд из Петрограда // Новое слово. 1918. 27 марта.
28 Официальное название со 2(15) октября 1917 г. — Временный совет Российской республики, совещательный орган при буржуазном Временном правительстве.
29 Мертвый город // Новое слово. 1918. 10 марта.
30 Переезд правительства в Москву // Новое слово. 1918. 9 марта.
31 Там же.
32 Там же.
33 Трутовский В. Е. Освобождение от Петербурга // Знамя труда. 1918. 9 марта.
34 Воззвание военно-революционного комиссариата // Новое слово. 1918. 12 марта.
35 Чрезвычайный съезд Советов. Доклад Зиновьева // Новое слово. 1918. 17 марта.
36 Новицкий В. Державный Петроград // Петроградский голос. 1918. 17 марта.
37 М. И. Терещенко — министр иностранных дел, Н. В. Некрасов — министр путей сообщения Временного первого коалиционного правительства.
38 Исаев А. Перспективы Петрограда // Петроградский голос. 1918. 19 марта.
39 К аресту А. А. Исаева // Петроградский голос. 1918. 19 марта.
40 Статистика эвакуации // Новое слово. 1918. 23 марта.
41 Мейснер А. Москва! Москва! // Петроградский голос. 1918. 17 марта.
42 Сухова С. Переезд Советов // Итоги. 2001. № 32. С. 27-29.
Переезд правительства в Москву // Новое слово. 1918. 10 марта.
44
Там же. 12 марта.
45
Там же.
46 О праве жительства в Москве // Новое слово. 1918. 16 марта.
47 ЦГА ИПД СПб. Ф. 1. Оп. 1. Д. 200. Л. 6.
48 Василевский И. Открытое письмо А. В. Луначарскому // Петроградское эхо. 1918. 27 февраля.
49 Борьба с печатью // Петроградский голос. 1918. 30 мая.
50 Немирович-Данченко В. Не верьте // Петроградский голос. 1918. 22 мая.
51 Горький М. Несвоевременные мысли // Новая жизнь. 1918. 14 мая.
