CC BY
48
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 008.001 ББК 71.0 Б 19 С.Д. Бакулина,
кандидат культурологии, доцент, научный сотрудник кафедры культурологии Омского государственного педагогического университета, тел. 8-913-682-5956, E-mail: [email protected]
Историзм как принцип репрезентации ценностной специфики места (на примере исследовани я регионального пространства Западной Сибири)
(Рецензирована)
Аннотация. Тенденция современных субъектов Российской Федерации (регионов, краев, областей, автономий) — стремление отойти от унифицированных критериев социокультурного развития. Приоритетность направлений, ориентированных на формирование и поддержание региональной специфики, задана очередным преобразованием России на рубеже 1980-1990 гг. XX века, повлекшим за собой рост российского регионализма, процессов регионализации. Историзм как принцип видения мира, особенностей формирования социально-культурных реалий в динамике их изменения позволяет увидеть социокультурные изменения места, его репрезентацию на основе историко-культурной самобытности, оказывающей влияние на формирование стратегических моделей и перспектив развития р егиона. Обозначенный вопрос н еразрывно св зан с исследованием геополитических, исторических, социальных условий, вли ющих на трансформацию ценностных приоритетов в поликультурном пространстве Западной Сибири.
Ключевые слова: историзм, исследование памяти, историческая память, р егионализм, регионализаци , культурный бренд, Западна Сибирь.
S.D. Bakulina,
Candidate of Culturology, Associate Professor, Scientist of Cultural Science Department of Omsk State Pedagogical University, ph. 8-913-682-5956, E-mail: [email protected]
Historical method as a principle of studying the value specificity of a place (as shown by the regions of West Siberia)
Abstract. The contemporary subjects of the Russian Federation (regions, territories, areas and autonomies) show a tendency to depart from the unified criteria for sociocultural development. Priority of the directions focused on formation and maintenance of regional specificity is set by the transformation of Russia at a boundary of the 1980-1990s, which caused increase of the Russian regionalism and regionalization processes. The historicism as a principle of studying the world and features of formation of social and cultural realities in the dynamics of their change makes it possible to see sociocultural changes of a place and its representation on the basis of the historical and cultural originality influencing formation of strategic models and prospects of the region development. This problem is inseparably linked with research of the geopolitical, historical and social conditions influencing transformation of value priorities in multicultural space of West Siberia.
Keywords: historicism, memory research, historical memory, regionalism, regionalization, cultural brand, West Siberia.
Поиск исторически обусловленных положений, объединяющих регионы в государственный конгломерат с целью осознания поликультурного государства как целостного, актуализирует необходимость исследования региональной культуры. Цель такой политики очевидна, а именно — организация единообразной системы политического управления, экономического разви-ти , создание благопри тного пол дл межкультурной деятельности. Историзм как принцип видения мира, особенностей формирования социальнокультурных реалий в динамике их изменения позволя ет не только увидеть смыслосодержательную эволюцию места, но и сформировать модель его дальнейшего развития на основе о смыс-ленного культурного наполнени , опре-деля ющегося географическими, историческими, социальными услови ми. Дешифруя региональное пространство через знаковый образ места, порождаемый осмысленностью конкретного географического пространства через его культурное наполнение, мы получаем возможность увидеть его роль в архитектонике глобальной культуры, в том числе в процессе государственного устроительства.
Обращая сь к научной ретроспективе пон я тия «историзм», отметим, что ключевые формы его представленности, сложившиеся в современной науке [1; 2], были распространены в философии просветителей (Дж. Вико, Вольтер. И. Г. Гердер, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро). Так, по мысли Гердера, история человечества будет неполной, если ее рассматривать вне св зи с эволюцией природного мира, который формирует и культивирует в человеке гуманность. «Цель нашего земного существования в воспитании гуманности, а все низкие жизненные потребности только служат ей и должны вести к ней. Все нужно воспитывать: разумная способность должна стать разумом, тонкие чувства — искусством, влечения — благородной свободой и красотой, побудительные силы — человеколюбием» [3]. Только гуманность явля ется подлинной целью истории человечества и
его высшим предназначением, тогда жизнь человека, проникнутая идеями гуманизма и просвещения, исторического оптимизма и равной значимости культур всех народов, будет целостной и полной, в том числе в процессе познани своей культуры через другие. Отсюда основное содержание принципа истории человечества: наполнить человека — «искусно построенную машину» — разумом из соединения впечатлений и навыков души, что совер-шаетс лишь в процессе воспитани , с учетом опыта предыдущих поколений, всего человеческого рода, когда человек подобно художнику, воспитывает себ я на чужих образцах [4].
Развива сь в форме философии истории, историзм фиксировал представление об эволюции человеческого общества по законам природы. Иде « естественных законов» , единства исторического процесса как движени я от высшего к низшему явилась основанием для положений о социальном прогрессе и фундаментом доктрины естественных прав человека. Позднее исторический процесс, св занный с реализацией идеи свободы, видитс закономерным этапом развити абсолютной идеи. Так, отмечая историческое дарование Гегеля, Э. Трёльч говорит о его способности видеть реальные и живые противоположности в индивидуальном, эмпирическом, историческом процессе, в которых коренится все действительно совершающеес . Происход щее Гегель рассматривал не как «простые затемнени » или «нравственную борьбу между чувственностью и нравственным самоопределением» , оно — пульс самой исторической жизни, а исторические образы — дорога к величию, богатству, страстной напря женности и жизненной полноте. «Благодаря этому и центр тя жести исторического мыш-лени отодвигалс как от начала, так и от конца исторического мирового процесса и полностью сосредоточивалс в его живой середине, в его каждый раз непосредственной современности, которая живет не ради какой-либо цели, но ради самой себя живет, творит и борется » [5].
В постгегелевском сознании европейской культуры историзм представ-л етс двум формами. В частности, объективный историзм, опираясь на традиции Гегел я, предлагал идеалистические основы для общественного развити я; субъективный историзм рассматривал развитие с позиции релятивизма, выделяя особую роль индивидуального. Результатом подобных оснований стало формирование культу-роцентристкой (историоцентристской) ориентации обществознани , стрем -щейс обосновать ценностно-смысловое содержание гуманитарных наук в отличие от наук естественных.
Современное представление об историзме фокусируетс в следующих смыслах: историзм как посто-нное обновление мира в категори х «прошлое-насто я щее-будущее »; как принцип, по вл ющийс в мышлении людей на этапе динамично измен юще-гося мира, в котором традиции уже не вл ютс основным регул тором обще-ни и де тельности людей; как подход, направленный на исследование разви-вающегос , измен ющегос предмета действительности [2; 6]. Однако ему предшествовала концепци циклического развития цивилизаций (Шпенглер О., Тойнби А., Сорокина П.), утверждающая ценность социальнокультурного многообрази и отвергаю-ща модель глобального исторического процесса и доминирование идеи универсального опыта развития культуры по образцу Западной Европы. Се-годн принцип историзма позвол ет проанализировать социокультурные феномены на основе их взаимосв я зи с конкретно-историческими услови ми существовани , становитс условием репрезентации региона через артикул -цию ключевых образов как существенных в процессе регионального форми-ровани .
В контексте проблемы изучени современного поликультурного региона интерес представл ет позици В. Дильте , согласно которому задача исторического метода состоит в понимании целостной жизненной активности, жизненной практики, для этого
важно представить исторически последовательно метафизические системы прошлого как воплощенные объективации человеческих переживаний жизни. Так, задача наук о духе — « уловить единичное, индивидуальное в исторически-общественной действи-
тельности, распознать действующие тут закономерности, установить цели и нормы ее дальнейшего развития» [7]. Это может быть осуществлено с помощью искусственных приемов мышле-ни , с помощью анализа и абстраги-ровани , под которыми понимаетс вероятность отвлечения от определенных сторон какого-либо факта с целью анализа общего предмета исследования, возможности развернуть другие стороны изучаемого факта.
Особое место в анализе тенденций исторического развити занимает исто-риографи . С одной стороны, она обращена к отличительному и неповторимому, с другой — дает представление об всеобщих тенденци я х исторического развити в конкретный период абстрагируясь от частных особенностей отдельных сторон жизни людей и общества. По мысли Дильте я, исследователь лишь частично использует свой источник, но если сравнить конкретный результат исторического рассмо-трени с совокупным фактическим содержанием исторически-общественной действительности, то придетс при-
знать наличие избирательного подхода. «Отсюда следует то важное правило, что вс ка специальна наука познает исторически-общественную действи-
тельность лишь относительно и нуж-даетс в своем восполнении другими науками. Размежевание этих наук, их здоровый рост в услови х специализации завися т поэтому от понимания того, как каждая их истина св я зана с совокупным целым, от посто нного со-знани того, что эти истины вообще имеют место лишь в силу абстрагирова-ни и что в меру их абстрактности им присуща ограниченна познавательна ценность» [8].
В XX веке данное положение подтверждается возникновением синтетических научных направлений, склады-
вающихся на стыке общего предмета исследования. Так, историческая культурология зарождается на стыке совместного интереса истории и культурологии к изучению в сего многообрази я производимых человеком культурных феноменов на основе использования богатого фактологического материала, полученного в рамках традиционного исследования. В числе основных задач исторической культурологии — вы в-ление логики культурного развити , закономерностей и механизмов динамики культурных процессов, обоснование специфических черт и границ культурных эпох. Синтезом социологического и культурологического подходов в-ляется социальная культурология.
Специфика направлени — изучение культуры с точки зрени социального контекста, который создает канву дл рассмотрения культурных явлений не в абстрактном, а в конкретно структурированном социальном пространстве. В свою очередь целью региональной культурологии, складывающейся на стыке регионоведения и культурологии, становитс создание обобщенной модели культуры региона с учетом особенностей ее становлени и развити , на основе взаимосв я зей между законами формировани культуры региона и его отдельных территорий. Направление memory studies стало результатом научного интереса историков, социологов, культурологов, литературоведов, психологов к постижению процессов моделирования прошлого в памя ти социальных групп, к причинам создани , поддержани я, трансформации его образа [9; 10; 11].
Историография, являющаяся ключевым сегментом «истории пам я ти», трактуетс сегодн как форма пам ти общества. В XX — н. XXI вв. истори-описание предлагает материал, способствующий изучению социокультурных тенденции развития места. Выявление взаимосв зей с другими науками обусловливает контекст объ снени современного среза межкультурных отношений в поле региональных коммуникаций. В частности, сибирска историографи я фиксирует стержневые
событи и фигуры в освоении места через исторические повести, источники мемуарного характера, актуализирует их посредством современных форм репрезентации в виде формирования региональных культурных брендов, раз-вити центров традиционных культур, историко-культурных комплексов, в-ляется платформой для региональной самоидентификации и формировани региональной идентичности.
Так, вопросу изучения регионов Сибири через призму специфических черт: хоз я йственно-экономических,
географических, историко-культурных
— на протя жении последних столетий удел лось пристальное внимание в разных област х научного знани , однако специфика проблемы, как показывают многочисленные исследования, вневременная [12; 13]. Территория Сибири — глобальное пространство, включающее в себя сложные переплетения национальных, конфессиональных,
социальных традиций, специфику и взаимодействие культур Востока и Запада. Обращение к историческим по-вест м, отечественным и иностранным мемуарам, создаваемым летописцами, путешественниками, военными в XVI-
XVIII вв., позвол я ет выя вить ключевые событи , определившие услови утверждения исторически определя ю-щейс аксиологической компоненты в формировани я р егиональной культуры. Однако не всегда источники позвол ют составить объективное представление об исторических тенденци х развитии места. На это указывает русский историограф И. И. Тыжнов. К примеру, летописи, «летописные статьи»,
исторические повести туземного происхождения и правительственные официальные документы, написанные в XVI-XVII вв., обладают как достоинствами, дающими представлени о событийном р де в истории покорени Сибири, так и недостатками, которые заключаютс в одномерном отображении этого процесса в Российском государстве. Если «первые обращены только на один факт и одну личность — завоевание Сибири и Ермака» , то другие — «акты правительства» — обнаруживают «лишь те
внешние факты, которые были результатом нового положени я русского насе-лени по отношению к правительству и государству». Присутствующа узость взгл ядов на процесс освоени я Сибири в русской историографии выражается в отсутствии изображений внутренней, духовной жизни туземцев, тех изменений, которые происходили с населением. Именно поэтому большое место в сибириописании занимают иностранные повествования (И. Масса, Н. Витсен, Ю. Крижанич), способствующие заполнению этого пробела. «Нельзя не отметить того факта, — отмечает И.И. Тыж-нов, — что в то врем , как русские люди пробавл лись разными допотопными рассказами о северных странах, в то же самое время иностранцы имели уже о тех же северных русских странах весьма точные научные сведения и даже образцы инородческих наречий!» [14].
Период XIX — начала XX вв. формирует новый взгл д на процесс освое-ни территории: он определен иде ми колонизационной политики самодержавия в Сибири — это идеи империо- и нациостроительства на восточной окраине Российской империи, которые дают новый виток ценностным трансформа-ци м. Двадцатое столетие — век глобальных преобразований: от интеграции народов в советское пространство до доминировани локально ориентированных стратегий социокультурного развития, находящих свое выражение в очередном подъеме регионализации в конце XX — начале XXI вв. в результате распада СССР. Современна стратеги развити регионов Западной Сибири определ я ется, с одной стороны, государственными ценностными приоритетами, зафиксированными в базовых документах государственного нациостроительства, с другой — развивается в русле историко-культурной самобытности, позвол обратитьс к культурной пам ти места как вектору, определ ющему локальную специфику. Подобные тенденции для России не являются новыми, тем не менее, сегодн я они отражают новый виток социокультурных преобразований, фор-миру ценностные приоритеты места и
его встраивание во временной контекст с учетом историко-культурных особенностей.
В ключе современных социокультурных преобразований происходит обострение исторического сознания человека, настоящее осмысливается многогранно. Как « текуча » современность действительность видитс временным, лишенным паттернов, кодексов и правил я влением [15]. В качестве времени культуры с преобладающей « гор чей» или « холодной» пам тью о прошлом реальность содержит в себе пол рные значени : здесь доминируют либо повторяющиеся, регулярные, усто вшиес смыслы, либо уникальные, особенные, нередко имеющие результатом разложение, ухудшение [16]. Непосто нство нарративов, представленных бесконечной серией смысловой интерпретации событий, исторически и культурно обоснованных, но препод-нос щих мир с разнонаправленных позиций постигающих его субъектов, дезориентирует человека. Происходит поиск тех оснований, которые способны создать поле идентификации на основе общих, единых смыслов. Происход -щее позвол ет осмыслить обращение к историческому прошлому (локальному, региональному) в рамках развивающе-гос социально-гуманитарного направ-лени я memory studies — «исследование пам ти» , — св занного с поиском и артикул цией единой модели прошлого в пам ти общества. Вписыва событи в региональную хронологию как ключевые, знаковые, социум определ ет дл себя специфическую модель жизнеустройства, способствующую формированию региональной идентичности на основе сопричастности к одному событийному р ду в насто щем.
Сегодн принцип историзма находит отражение в развитии регионализма и регионализации, которые можно рассматривать как современные формы самопрезентации региона. Обозначим некоторые смысловые грани этих процессов, специфика которых нашла отражение в формировании аксиологических приоритетов населени Западной Сибири.
В истории России научный интерес к регионализму оформл лс в идее земства (Н.И. Костомаров, А.П. Щапов), в концепции областничества (Г.Н. Потанин, Н. М. Ядринцев), в вольно-народной колонизации окраинных территорий России относительно ее центральной европейской части [17]. По мысли А.П. Щапова, история России — это история областей, относительно обособленных региональных сообществ. «Русская история в самой основе своей есть по преимуществу история областных масс народа, исто-ри посто нного территориального устройства, разнообразной этнографической организации, взаимодействи , борьбы, соединени и разнообразного политического положения областей до централизации и после централизации» [18]. Идея формирования земств заключаетс в создании нецентрализованного государственного устройства, реализуемого в системе общественного самоуправлени и нацеленного на поддержание особенностей в развитии местной истории.
Необходимость изучени прошлого региона на основе конкретноисторического и этнографического материала — исходное положение для формировани областнического движения. Его идеологи, Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев, ставили вопрос о рождении и развитии сибирского самосо-знани . Соотнос центр и периферию, метрополию и колонию, высказывали мысли о рождении и формировании сибир ков — нового этнографического типа населени на территории Сибири. Н.М. Ядринцев выдел л проблемы освоени Сибири, не потер вшие актуальности в наши дни, в числе таковых
— демографические процессы, взаимоотношение русских и аборигенов, методы хоз йственного освоени Сибири и охрана ее природных богатств, хоз й-ственный и культурный суверенитет и вопросы самоуправлени . Так, говор о суверенитете сибирских регионов, Ядринцев в первую очередь отмечал необходимость территориального самоуправления в составе России. «Центра-лизаци — дело прошлое, провинци
— будущее. Провинци есть главна масса народа, которой принадлежит все» [19]. Неоднократно отмечая угнетаемое положение Сибири как сырьевого придатка, колонии Европейской Россией, Ядринцев видит решение проблемы в формировании местного сообщества, объединенного этногеографиче-скими и экономическими услови ми.
Особое влия ние на сознание сиби-р ков, направл их де тельность, спо-
собно оказать просвещение и литература. Этому тезису удел етс внимание в статье «М. И. Орфанов и его пребывание в Сибири» [20], где под псевдонимом Сибир к Ядринцев оценивает де -тельность русского писателя Михаила Ивановича Орфанова (Мишла), которому «сибирские впечатлени помогли стать профессиональным писателем, дали темы дл оригинальных рассказов и очерков» [21]. В то же время историком отмечается отсутствие влия ния богатой сибирской природы на вдохновенное творчество писателей. Объ снением этому служит особый психотип сибиря -ка: новый житель — это неутомимый и энергичный работник, который создал в течение последующих столетий « энергичное сельское население из среды того русского крестья нства, которое бежало в Сибирь, уклон сь от административного и крепостного гнета, чтобы там основать новую родину по древненародному обычаю». Именно такой переселенец сумел воспользоваться богатством неосвоенной земли, но «годною к обработке» , явл я ясь «настоя щим я дром русского на-селени в Сибири». Показательна в этом отношении характеристика « сибир ка»
— « типичного продукта свободной колонизации». Свобода была условием дл формировани отличительных особенностей сибиря ков. Они «сильны, энергичны, способны к работе», «добились известного благососто я ни я», «завоевали Сибирь дл слав нского народа» , однако колонизаци преступников справедливо признавалось областниками одним из самых т я жких бедствий дл я «молодой и начинающей расцветать страны» [22].
О Сибири как самосто тельном государстве высказывал свои взгл ды
С.С. Шашков, отмеча исключительную роль не приказно-правительственной, а вольно-народной колонизации. Историк делал акцент на уникальном духовном мироощущении местных жителей. Он полагал, что с одной стороны, в России низкий уровень культуры, но «бесчисленное множество юродивых, блаженных, кликуш и божьих людей снуют из одного конца страны в другой, миллионы нищих осаждают монастыри, паперти церквей и двери вс -кого зажиточного дома; колокольный звон днем и ночью; всюду запах ладана». Росси — это « европейский Тибет, дл я которого идеалом служит сподвижничество, в котором пустын считаетс земным раем» [17].
Ситуация освоения Сибири — единого регионального пространства, в качестве глобальной составл ющей Российского государства сформированного и объединенного историкокультурными, географическими, этнокультурными особенност ми, активно исследуется на границе XIX-н.XX вв. Это врем — акт глобального пересмотра территории Евразии на уровне включени ее в пространство Российской империи, имеющей целью расширение государственных границ. Их установлением имперска политика переходила в длительную фазу интеграции новых территорий и народов в единое политическое и социокультурное пространство, в результате чего Сибирь стала осознаватьс как русска территория. Представленные процессы можно охарактеризовать как глобализационные. Позже они актуализируются в политике СССР посредством утвержденной идеологии социалистического строительства в глобальных масштабах. Следствием этого стала унификаци самобытных культурно-исторических форм (языковых, политических, экономических, исторических и пр.) на основе некой базовой модели. Сегодня формируютс новые смысловые акценты региональных процессов.
В зависимости от того, что лежит в основе вы влени статуса региона и историко-культурного формировани региональных элит, закрепл ющих
своей де тельностью его значимость в пространстве государства, выдел ют несколько видов регионализма. Культурный регионализм может быть рассмотрен как специфический образ действий, особая стратегия, идеология и практика регионального социокультурного процесса. Нередко он ориентирован на требовани я культурной автономии на основе религиозной специфики доминирующей части населени , в том числе на запросы сохранени местных этнических традиций, преподавани на родном зыке. Сегодн частичное проявление культурного регионализма можно увидеть в создании национальнокультурной автономии (НКА), опре-деля емой в Федеральном законе как «форма национально-культурного са-моопределени , представл юща собой общественное объединение граждан Российской Федерации, относ щих себ к определенным этническим общ-ност м, на основе их добровольной самоорганизации в цел х самосто тельного решени вопросов сохранени
самобытности, развити зыка, обра-
зовани , национальной культур» [23]. К числу основных прав НКА относится право на организацию просветительных и культурных учреждений, которые не только работают в соответствии с законодательством Российской Федерации, но и получают поддержку федеральных органов исполнительной власти субъектов РФ на создание государственных образовательных учреждений с обучением на национальном (родном) зыке и его углубленным изучением, где особое внимание удел етс изучению национальной истории, культуры.
Так, например, в насто щее врем в регионах Западной Сибири ежегодно наблюдаетс активный рост числа НКА, что можно связать с вероя тным поиском локальных особенностей, отличающих одну этническую группу от другой в пределах региона, в том числе в силу диалектных различий, разной истории переселени предков из бывших мест проживания (немцы По-волжь я, немцы Волынской губернии). С другой стороны, образование самостоятельных, локальных НКА, пред-
ставл ющих единую этнокультурную группу «точечно» фиксирует районное местопроживание, тем самым показы-ва наличие носителей этнокультурных особенностей и независимость НКА от центра в способах и формах сохране-ни я культурного наследи я. Например, в начале 2012 года в Омской области было зарегистрировано 38 НКА (в 2009
— 21, 2010 — 27, 2011 — 37), в Новосибирской области — 36 НКА (в 2009
— 25, 2010 — 29, 2011 — 34), в Кемеровской области — 12 НКА (2010 -2011
— 11), в Алтайском крае — 27 НКА (2009- 21, 2010 — 25, 2011- 27) [24]. Нередко многочисленные объединени ориентированы на поддержание и развитие социокультурных особенностей одного этноса (например, 19 немецких НКА в Омской области, 4 украинских НКА в Новосибирской области) в пределах региона. Все это дает основание для разграничения местных, региональных и федеральных НКА.
Своя специфика у исторически утверждающейся политикоэкономического сферы региона. Потребность удовлетворени экономических интересов, например, в виде сбора налогов в собственный бюджет, возможности пря мых международных св я зей, формирует экономический регионализм. Политический регионализм про вл етс в тенденци х, направленных на относительно политическую самосто тельность, в том числе выраженную в выдвижении политических лозунгов на сдвиги в существующей системе распределени компетенции и полномочий [25]. Социокультурный регионализм, активно презентующий себя в современной истории, можно представить как дея тельность, основанную на формировании и утверждении регионального самосознани , региональной идентичности, на воплощении самобытности провинциальных традиций в региональных общественных движения х, на признании интересов и нужд регионов в качестве полноправной формы самоорганизации общества.
В отличие от регионализма регионализация как историко-культурная форма репрезентации региона вл етс
процессом перераспределения полномочий между центром и регионами в пользу последних и ориентируетс на учет интересов и нужд регионов в политике, управлении и планировании. Регионализм предполагает существование профессиональных элит, де тель-ность которых направлена на развитие отдельных сфер жизнеустройства социума, определ ющих специфику места на основе создани здоровой конкуренции в области развития и поддержани я культурного своеобрази региона. Регионализация — реальный процесс пере-распределени властных полномочий в область регионального управлени . Общие причины регионализации заключаются в стремлении сделать власть более эффективной, переложить на нее часть ответственности за принимаемые решени , в стремлении регионов повысить свой институциональный статус.
Сегодн из области политических решений вопросы регионализации перешли в сферу социокультурных институтов. Процесс связан с потребностью формировани толерантных условий, диалога в единой поликультурной среде. Наполнение места самобытными культурными составл ющими (например, этнокультурными формами са-мовыражени я, спецификой изобразительного и декоративно-прикладного искусства) позвол ет презентовать территорию как самобытную, а потому требующую инвестиционных вложений. Инвестиции, имеющие материальное выражение, определяются идеологическими ориентирами, создающими платформу дл дальнейшего развити региона. Актуализация «горячей» опции пам ти, направленной на воссоздание прошлого с целью организации «переживани я насто я щего и будущего, взаимообусловленных и немыслимых друг без друга» [26], позвол ет выстроить динамическую региональную модель развити на основе обращени к знаковым событиям места, предлагаемым в современных формах воспри ти для нового переживания в настоящем. Историографи позвол ет разбудить
пам ть места, ориентиру носителей символических образов к поиску акту-
альных форм его репрезентации.
Пограничное положение регионов Западной Сибири, историко-культурное освоение — ключевой фактор в формировании культурных брендов, представ-л я ющих регион как наделенное своим историческим опытом, оригинальным самосознанием населени место. Посредством обращени к ключевым образам происходит вычленение региона из пространства, сформированного тен-денци ми тотальной унификации культуры; регион становитс выгодным дл инвестиций благодаря наличию культурно значимых ресурсов. Создание инновационных проектов включает в себ современные формы представленности местной культуры, благодаря этому происходит включение социума в трансл цию ценностной специфики места.
Культурный брендинг — своего рода реализаци современного тандема « холодной» и « гор чей» опций пам ти общества. «Размораживание» событий и знаний, с ними св занных, происходит посредством культурной трансмиссии, в результате чего потомки открывают дл себ смыслы культурной пам ти региона в процессе воспри ти событий в актуальных формах. Культурный бренд, создаваемый на основе региональной историографии, позвол -ет осмыслить историю места в контексте современности.
К примеру, историческая канва, связанная с формированием Омского региона, становится основой для создани я нескольких «тематических программ» в процессе формировани культурного бренда: «Омска область — рубеж России», «Омск — евразийский транспортный узел» , «Омска область
— культурный центр всероссийского значени » , «Малые города — место дл комфортной жизни». Все сюжеты, персонифицируясь в лице исторических и ныне живущих известных омичей, представлены в программах региональной культурной политики, особенно актуализирующей события истории в рамках предсто щего праздновани 300-летия Омска (год основания — 1716). Причем обращение к памяти
места происходит в специфичных дл воспринимающей аудитории формах. Научной общественности предлагаются площадки дл я обсуждения в св я зке с историко-культурным наследием современные тенденции преобразовани региона. Цель дискуссий — проанализировать возможные стратегии дальнейшего регионального развити (к примеру, научно-практическая конференция с международным участием в рамках программы подготовки к 300-летию Омска «Культура и интеллигенция России: Личности. Творчество. Интеллектуальные диалоги в эпохи политических модернизаций»). Широкому кругу населения становится доступным знакомство с традиционной и современной культурой в рамках ежегодной выставки «Омская культура: мир без границ».
В результате проведени мониторинга среди населени Тобольска выя снилось, что культурный бренд «Тобольск — отец городов сибирских» соответствует городу, вл ющемус
столицей Сибири на протя жении трех столетий, как туристическому центру. Как подчеркивали горожане, именно Тобольск стал восточным форпостом в освоении новых территорий, в расширении границ российского государства и началом строительства первых сибирских городов. Этот бренд вл етс дл Тобольска наиболее эффективным, поскольку благодаря вниманию к со-быти м, св занным с освоением Сибири, город видится центром историкокультурного туризма [27].
Историческое прошлое места становится культурным брендом Барнаула. Основание города неразрывно с по в-лением на Алтае медеплавильного завода, построенного Акинфием Демидовым, который в XVIII арендовал землю у государства. Медеплавильный завод через некоторое врем стал сереброплавильным, и именно вокруг него начал расти и развиватьс город. Почти на протя жении полутора веков в Барнауле выплавлялось больше половины российского серебра, поэтому сегодн город позиционируется «серебр я ным венцом Алтая».
Новосибирск, вл сь крупнейшим мегаполисом юга Западной Сибири, связывает свою историю не с «романтическим налетом старины», но с масштабом, сибирским размахом, стремительностью роста — именно динамизм становитс культурной маркой города. «Если на пороге XX столети я Сибирская железная дорога положила начало городу, вилась пам тником культуры и технических достижений
XIX в., про я влением русского национального величи я, исполнением нравственного долга перед лицом гр дущих поколений, то на пороге XXI столетия Новосибирск предстал как Сибирска столица, как крупнейший, почти полуторамиллионный, индустриально-
транспортный и научно-культурный центр, являющийся несомненным пам я тником XX в., свидетельством торжества созидательной деятельности, мужества и героизма сибиряков, их разума, таланта и труда» — именно так презентуют город региональные порталы [28]. Посредством представлени региона как сибирской столицы совер-шаетс историофикаци событий, происход щих здесь и сейчас, у населени формируется ощущение ответственности за творимое в насто щем, поскольку сегодн я — уже история.
Общие исторические события роднят западносибирские регионы, ценность места определ я ется ее жител я ми именно через вычленение тех эпохальных для регионов событий, которые,
с одной стороны, позвол ют вписать место в летопись государства, а с другой
— содействует сплочению населени на основе причастности к общему знанию, определяющему вектор жизнепрожи-вания. Подобный выбор есть результат визуализации «коннективной структуры» общего знани я, которая, по мысли Я. Ассмана, свя зывает индивидуумов в «мы» [29]. Преломленные через известные событи траектории современного движения выбираются по пути соедине-ни я в «расходящейся бесконечности», что происходит благодаря понятному, общему, узнаваемому образцу, ставшему основой дл единой культуры.
Резюмируя вышеизложенное, отметим, что в процессе эволюции принцип историзма получает многочисленные трактовки. Современные смыслы актуализируют историко-культурный подход в св зи с необходимостью поиска ориентиров дл построени стратегий социокультурного развития регионов. Вы вл етс проблема изучени культурно-исторических условий, вли-ющих на трансформацию ценностных приоритетов, ключевых образов в процессе формировани поликультурного пространства. Историзм как принцип репрезентации ценностной специфики места способствует осознанию роли социально-культурных реалий в динамике их изменени я, оказывая вли я ние на построение стратегических моделей развити регионов с учетом социокультурной специфики места.
Примечания:
1. Губман Б. Л. Историзм // Культурология. XX век. Энциклопедия. Т. 1. СПб.: Университетская книга, 2000. С. 277-279.
2. Ивин А.А. Историзм // Философия: энциклопедический словарь / под ред. А.А. Ивина. М.: Гардарики, 2004.
3. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. С. 132.
4. Там же. С. 228-229.
5. Трёльч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории. М.: Юрист, 1994. С. 211-212.
6. Кузнецова Т.Ф. Переходность как параметр принципа историзма // Знание. Понимание. Умение. 2007. 11. С. 56-59.
7. Дильтей В. Собрание сочинений: в 6 т. / под ред. A.B. Михайлова,
Н.С. Плотникова. Т. 1. Введение в науки о духе / пер. с нем. под ред. B.C. Малахова. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. С. 304.
8. Там же. С. 305.
9. Быховская И.М. Структура знания о культуре: горизонтали и вертикали // Основы культурологии: учеб. пособие / отв. ред. И.М. Быховская. М.: Едиториал УРСС, 2005. С. 35-47.
10. Васильев А.Г. Историография как форма культурной памяти и практика детравматизации национальной идентичности (теоретические основания анализа) // Вопросы культурологии. 2010. 17. С. 20-25.
11. Ля пкина Т.Ф. Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири. Конец XVII-начало XX вв. СПб.: Инфо-да, 2006. С. 170-190.
12. Ремнев А.В., Суворова Н.Г. Колонизация Сибири XVIII-начала XX веков: империо- и нациостроительство на восточной окраине Российской империи // История. Антропология. Культурология: программы и избранные лекции. Ч. II. Избранные лекции. Омск, 2003.
13. Рыженко В.Г., Назимов В.Ш. Социокультурные сообщества в городском ландшафте (XX век). Омск, 1996.
14. Тыжнов И.И. Обзор иностранных известий о Сибири второй половины XVI
века // Сибирский сборник: научно-литературное периодическое издание / под ред.
Н.М. Ядринцева. СПб., 1887. С. 101-134.
15. Бауман 3. Текучая современность / пер. с англ. под ред. Ю.В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008. С. 12.
16. Ассман Я. Культурная памя ть: письмо, памя ть о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М.М. Сокольской. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 73-74.
17. Шашков С.С. Собрание сочинения: в 2 т. Т. 1. СПб., 1898. С. 740-742.
18. Щапов А.П. Новая Эра // Щапов А.П. Собрание сочинений. Дополнительный том.
Иркутск, 1937.
19. Горюшкин Л.М., Главный труд Н.М. Ядринцева // История Сибири. Первоисточники. Вып. III. Н.М. Ядринцев. Сибирь как колони в географическом, этнографическом и историческом отношении. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2003. С. 11-32.
20. Сибиряк (Н.М. Ядринцев). М.И. Орфанов и его пребывание в Сибири // Восточное обозрение. 1884. 138. С. 13.
21. Физиков В.М. Материалы к научной биографии М.И. Орфанова. // Физиков В.М. Скромная служба «при тексте». Работы разных лет о прозе и поэзии. СПб.: Геликон Плюс, 2010. С. 250-262.
22. Ядринцев Н.М. Сибирь как колони в географическом, этнографическом и историческом отношении. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2003.
23. О национально-культурной автономии: Федер. закон Российской Федерации от 17.06.1996 г. 174-Ф3.иИЬ: http: // www.belmos. ru /print. php?type.
24. Информационный портал Министерства юстиции РФ. Информация о национальнокультурных автономиях. URL: http: // unro .mini ust. ru/NKAs. aspx.
25. Трейвиш А.И. Регионализация и централизация в России // Региональные исследовани . 2008. 15 (20). С. 3-13.
26. Ассман Я. Указ. соч. C. 81-82.
27. Ириков В.А. Стратегия развития туризма на территории Тюменской области. Тюмень, 2006. С. 6, 122.
28. Бренд Новосибирска: каким он будет? // Новосибирск — официальный сайт города. URL: http://www.novo-sibirsk.ru/media/news/25039.html.
29. Ассман Я. Указ. соч. C. 16.
References:
1. Gubman B.L. Historicism // Culturology. XX century. Encyclopedia. V. 1. SPb.: Universitetskaya kniga, 2000. P. 277-279.
2. Ivin A.A. Historicism // Philosophy: the encyclopedic dictionary / ed. by A.A. Ivin. M.: Gardariki, 2004.
3. Herder J.G. Ideas to philosophy of human history. M.: Nauka, 1977. P. 132.
4. Ibidem. P. 228-229.
5. Troeltsch E. Historicism and its problems. The logic problem of history philosophy. M.: Yurist, 1994. P. 211-212.
6. Kuznetsova T.F. Transitivity as a historicism principle parameter // Knowledge. Understanding. Ability. 2007. No. 1. P. 56-59.
7. Dilthey W. Collected works: in 6 v. / ed. by A.B. Mikhaylov, N.S. Plotnikov. V. 1. Introduction to sciences about the spirit / transl. from German under the editorship of B.C. Malakhov. M.: Dom intellectualnoy knigi, 2000. P. 304.
8. Ibidem. P. 305.
9. Bykhovskaya I.M. The structure of knowledge of culture: horizontals and verticals // The foundations of culturology: a manual / ed. by I.M. Bykhovskaya. M.: Editorial URSS, 2005. P. 35-47.
10. Vasilyev A.G. Historiography as a form of cultural memory and practice of detravmatization of national identity (theoretical bases of the analysis) // Culturology Questions. 2010. No. 7. P. 20-25.
11. Lyapkina T.F. Architectonics of cultural space of Eastern Siberia. The end of the XVII century — the beginning of the XX century. SPb.: Info — da, 2006. P. 170-190.
12. Remnev A.V., Suvorova N.G. Colonization of Siberia of the XVIII century — the beginning of the XX century: empire- and nation-building in the eastern suburbs of the Russian Empire // History. Anthropology. Culturology: programmes and selected lectures. P. II. Selected lectures. Omsk, 2003.
13. Ryzhenko V.G., Nazimov V.Sh. Sociocultural communities in a city landscape (XX century). Omsk, 1996.
14. Tyzhnov I.I. The review of foreign news about Siberia of the second half of the XVI century // The Siberian collection: a scientific and literary periodical / ed. by N.M. Yadrintsev. SPb., 1887. P. 101-134.
15. Bauman Z. Modernity fluid / transl. from English under the editorship of Yu.V. Asochakov. SPb.: St. Petersburg, 2008. P. 12.
16. Assman Ya. Cultural memory: a letter, memory of the past and political identity in high cultures of the antiquity / transl. from German by M.M. Sokolskaya. M.: Languages of Slavic culture, 2004. P. 73-74.
17. Shashkov S.S. Collected works: in 2 v. V. 1. SPb., 1898. P. 740-742.
18. Shchapov A.P. New epoch // Shchapov A.P. Collected works. Additional volume. Irkutsk, 1937.
19. Goryushkin L.M., The main work of N.M. Yadrintsev // History of Siberia. Primary sources. Issue III. N.M. Yadrintsev. Siberia as a colony in geographical, ethnographic and historical terms. Novosibirsk: Siberian chronograph, 2003. P. 11-32.
20. Sibiryak (N.M. Yadrintsev). M.I. Orfanov and his stay in Siberia // Eastern review. 1884. No. 38. P. 13.
21. Fizikov V.M. Materials to M.I. Orfanov’s scientific biography // Fizikov V.M. Modest service «by text». Works of different years on prose and poetry. SPb.: Gelicon Plus, 2010. P. 250-262.
22. Yadrintsev N.M. Siberia as a colony in geographical, ethnographic and historical terms. Novosibirsk: Siberian chronograph, 2003.
23. On the national and cultural autonomy: Federal law of the RF from 17.06.1996. No. 74-FZ. URL: http://www.belmos.ru/print.php7type.
24. Information portal of the Ministry of Justice of the Russian Federation. Information on national and cultural autonomies. URL: http://unro.miniust.ru/ NK As. aspx.
25. Treyvish A.I. A regionalization and centralization in Russia // Regional researches. 2008. No. 5 (20). P. 3-13.
26. Assman Ya. Mentioned work. P. 81-82.
27. Irikov V.A. Strategy of tourism development in the territory of the Tyumen region. Tyumen, 2006. P. 6, 122.
28. The brand of Novosibirsk: what will it be? // Novosibirsk — an official site of the
city. URL: http://www.novo-sibirsk.ru/media/news/25039.html.
29. Assman Ya. Mentioned work. P. 16.
