CC BY
125
история высшей школы и УНИВЕРСИТЕТОВ
РОССИИ XIX - НАЧАЛА XX вв.: ПЕРИОДИЗАЦИЯ ИСТОРИОГРАФИИ ПРОБЛЕМЫ
ГА. Камчатнов
Изучение проблем высшей школы и студенчества как отдельной социальной группы начинается в первой половине XIX столетия, когда собственно и стала формироваться система высшего образования в Российской империи, потребовав особого отношения к себе как от правительства, так и от общественности. Научный интерес к теме был во многом стимулирован началом эпохи «Великих реформ», сопровождавшейся активными выступлениями студенчества и разработкой нового правительственного курса в университетском вопросе.
В дореволюционной историографии оформились два основных направления в изучении темы. Первое получило свое отражение в фундаментальных многотомных трудах об отдельных университетах, как правило, юбилейного характера. Авторами их были университетские профессора, досконально знавшие внутреннюю жизнь высшей школы: П.А. Плетнев, В.В. Григорьев, С.П. Шевырев, Д.И. Багалей, А. И. Маркевич, М.Ф. Владимирский-Буданов, Е.В. Петухов [1]. Второй подход к исследованию проблемы, который условно можно назвать публицистическим, был порожден остротой и актуальностью так называемого «университетского вопроса». Он представлен значительным числом массовой, в основном малых форм (брошюры, статьи и т.д.), литературой. Посвящены эти издания были главным образом современному состоянию университетов и перспективам их развития. Исто-
рические экскурсы в этих публикациях встречаются крайне редко.
Отечественная дореволюционная историография русского студенчества очень неоднородна как тематически, так и идейно. Основные вопросы, интересовавшие дореволюционных историков, сводились к следующему: политика правительства в отношении университетов и студенчества; студенческое движение; студенческие общества и корпорации; социально-психологическая характеристика русского студенчества.
По идейной направленности дореволюционные исследования можно условно разделить на четыре группы: 1) правительственные издания, отражавшие официальный курс в университетском вопросе; 2) литература консервативного направления; 3) работы, вышедшие из-под пера авторов либерального лагеря; 4) труды представителей радикального течения общественной мысли.
Для каждой из них было характерно свое концептуальное отношение к феномену русского студенчества, особые тематические предпочтения, а также идейные оценки и практические рекомендации [2].
В целом для дореволюционной историографии студенчество было живым явлением русской жизни, во многом новым и непривычным. Требовалось не только выработать собственное отношение к нему, но и осмыслить этот социальный феномен. Его изучение определялось прежде всего практическими целями, будь то выработка правительственной политики по отношению к студенчеству, стремление вовлечь его
3 / 2008
Преподаватель |_
в революционную деятельность или, напротив, борьба с ней.
У наиболее вдумчивых и глубоких исследователей наметилась тенденция к целостному, многоаспектному постижению этого явления: речь шла уже не только о так называемом студенческом движении, но и о быте, нравах, академических занятиях и т.д. [3].
Советская историография, будучи связанной марксистской догмой о борьбе классов как движущей силе истории, в основном уделяла внимание одной стороне жизни русского студенчества — его политической борьбе с русским самодержавием. Вследствие этого картина жизни русской учащейся молодежи оказалась чрезвычайно скудной и одноцветной.
Историки, создававшие марксистско-ленинскую концепцию студенческого движения, пытались увязать его с революционной борьбой пролетариата и его авангарда — партией большевиков. Однако оценка меры участия студенчества в антиправительственных выступлениях определялась не столько фактическими данными, 72 сколько идеологическими пожеланиями. На первом этапе эволюции советской историографии (20-е — начало 30-х годов прошлого века) допускался определенный плюрализм оценок. Это объяснялось не только относительной свободой отечественной науки в первые годы существования большевистского режима, но и тем, что исследованиями занимались непосредственные участники былых событий, основываясь в том числе и на собственном опыте [4]. О репрезентативности источни-ковой базы подобных трудов говорить, естественно, не приходится. К тому же на итоговых оценках эти особенности мало отразилось: в литературе господствовал тезис о прочной связи студен-
ческого движения с революционным лагерем, хотя известный диапазон оттенков все же присутствовал. Ортодоксальные историки-марксисты уже тогда формулировали мысль о внесении большевистской идеологии в студенческое движение, а через него и в ряды пролетариев [5].
Второй этап развития исторической науки в СССР (вторая половина 30-х — начало 50-х годов) характеризовался оценкой студенчества как попутчика либерального движения. Такое смещение акцента было связано с ужесточением политики правящего режима в отношении интеллигенции, многие представители которой в студенческие годы принадлежали к небольшевистским партиям и движениям. Исключение студенческого движения из общего революционного потока стало научной и идеологической предпосылкой репрессий, обрушившихся на бывших его участников. Источником вдохновения советских историков при этом выступал сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)» с его тезисом о неизбежности обострения классовой борьбы в период строительства социализма [6].
На последнем этапе развития советской исторической мысли (середина 50-х — середина 80-х годов ХХ века) происходит реабилитация студенчества как активного участника революционной борьбы. Под лозунгами «восстановления ленинских норм партийной жизни» и формирования «нерушимого блока коммунистов и беспартийных» в историческую науку внедрялся тезис об авангардной роли партии большевиков не только в пролетарской, но и в общенародной борьбе за «светлое будущее», что требовало расширения революционного потока, в том числе и за счет студенчества [7]. Эти же годы характе-
Преподаватель XX_
3 / 2008
ризуются расширением источниковой базы исследований, обновлением проблематики за счет анализа нюансов правительственного курса в университетском вопросе, истории высшей школы как образовательной системы, социального состава студенчества и т. п. Однако выводы исследователей по-прежнему предопределялись идеологической парадигмой, сформировавшейся в первые послевоенные годы [8].
Отход от догматизированных суждений и оценок начался в отечественной историографии уже в конце 1980-х годов. В работах историков того времени стали освещаться различные аспекты организационной, общественной, научной жизни российских университетов, их организационная структура, финансирование, правовое положение, социальный и национальный состав студенчества и профессуры, место высшей школы в системе идеологического обеспечения внутриполитического курса самодержавного государства, определение её роли в укреплении существующего режима.
Новейшая отечественная историография студенческого движения обратилась к совершенно новой и нетрадиционной для предшествующих периодов проблематике. Современные исследователи высшей школы анализируют значение университетов как культурных центров, которые стали очагами прогрессивной мысли и к которым тяготели лучшие силы интеллигенции. Рассматривается и научная жизнь высших учебных заведений, деятельность отдельных ученых и преподавателей, научных обществ. Интенсивно изучается история отдельных университетов на сравнительно больших временных отрезках [9].
Должное внимание уделяется профессорской корпорации, изучается ее
численность, система комплектования преподавательского состава, его общественно-политический облик, анализируется структура профессиональной подготовки специалистов высшей квалификации, социальный статус выпускников университета, взаимоотношения между профессорами и студентами, создаются биографии университетских профессоров, в которых рассматривается их жизненный путь и научное творчество [10].
Значительный вклад внесен и в изучение студенчества. Теперь оно рассматривается не как союзник пролетариата в борьбе с царизмом, а как самостоятельная социальная группа. Особым предметом изучения становится социальный состав студенчества, его материальное положение, корпоративные организации как легальные, вроде касс вспомоществования и столовых, так и нелегальные, сочувствующие тем или иным политическим партиям. Изучаются студенческие научные общества, которые под руководством университетских профессоров нередко способствовали развитию самой науки [11].
Свидетельством прочности иссле- ^^ довательской традиции стало формирование первого научного центра по изучению университетской истории дореволюционной России на базе Воронежского государственного университета.
Перспективы развития темы видятся в реализации междисциплинарного подхода в рамках историко-правового, историко-культурологического и исто-рико-психологического исследований.
ЛИТЕРАТУРА
1. Плетнев П.А. Первое 25-летие Петербургского университета. — СПб.: Тип. воен.-учеб. заведений, 1844; Григорьев В. В. Императорский Санкт-Петербургский университет в течение пер-
3 / 2008
Преподаватель |_
вых 50 лет его существования. — СПб., 1870; Шевырев С.П. История имп. Московского университета, написанная к столетнему его юбилею. — М., 1855; Ба-галейД.И., Сумцов Н.Ф., БузескулВ.П. Краткий очерк истории Харьковского университета за первые сто лет его су- 7. ществования. — Харьков, 1905; Марке-вичА. И. Историческая записка, по поводу 25-летия Новороссийского университета. — Одесса, 1890; Владимирский-Бу-данов М.Ф. Пятидесятилетие имп. Университета св. Владимира, 1834—1884. — 8. Киев, 1884; Петухов Е.В. Имп. Юрьевский, бывший Дерптский, университет за сто лет его существования (1802 — 1902): Ист. очерк. — Юрьев, 1902. 9.
2. Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности МНП. 1802—1902. — СПб., 1902; Георгиевский А.И. Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков. — СПб., 1890; его же Материалы по истории студенческого движения в России. — Лондон; СПб.: Изд-во «Свободная мысль», 1906. 10. Вып. 1—2; Пуришкевич В.М. Материалы
по вопросу о разложении современного русского университета. — СПб., 1914; Сватиков С.Г. Русское студенчество прежде и теперь. — СПб., 1916.
3. ФромметБ.Р. Очерки по истории студенчества в России. — СПб., 1912; Мельгу-нов С.П. Из истории студенческих обществ в русских университетах. — М., 1904.
4. ЛепешинскийП.Н. Попутчики пролетариата в период старой «Искры»//Про-летарская революции. — 1923. — № 2; Энгель Е.А. 1905 год и студенческое дви- 11. жение в Петербурге//Красная летопись. — 1925. — № 2 (13); НестроевГ. (Цыпин). К истории студенческого движения в России. (1902—1903 гг.)//Ка-торга и ссылка. — 1926. — № 7—8.
5. Корбут М.К. Казанский государственный университет им. В.И. Ленина за 125 лет. — Т. 1—2. — Казань. 1930; Орлов В. И. Студенческое движение Московского университета в XIX столетии. — М., 1934.
6. Ганжинцев Л. Московский университет и вехи его развития//Фронт науки и техники. 1935. № 9; Гессен С. Студенческое движение в начале 60-х годов. — М.,1932; Деготь В. К вопросу о роли сту-
денчества в революционном движе-нии//Каторга и ссылка. № 2 (87). 1932; Сладкевич Н.Г. Петербургский университет и общественное движение в России в начале 60-х годов XIX в.//Вест-ник ЛГУ. 1947. № 8 и др. ТкаченкоП.С. Московское студенчество в общественно-политической жизни России второй половины XIX в. — М., 1958; Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России — М., 1971. и др.
Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 года. — М., 1976; Эймонто-ва Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. — М., 1985. Андреев А.Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни начала XIX в. — М.: Языки русской культуры, 2000; Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России Т. 1—4. — М., 1998—2004; Воробьева Ю.С. Общественность и высшая школа в России в начале XX в. — М., 1994.
Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII в. — 1917 г. — М., 1994; Петров Ф.А. Немецкие профессора в Московском университете. — М., 1997; Воробьева И. Г. Профессор-славист Нил Александрович Попов. — Тверь, 1999; Ростовцев Е.А. Н.И. Кареев и А. С. Лаппо-Данилевский (Из истории взаимоотношений в среде петербургских ученых на рубеже XIX — XX вв.)// Журнал социологии и социальной антропологии. — СПб., 2000. Т. III. № 4; Знаменитые универсанты. Т. 1—3. — СПб., 2002—2005.
Иванов А.Е. Студенческая корпорация России конца XIX — начала ХХ вв. Опыт культурной и политической самоорганизации. — М.: РОССПЭН, 2004; Коряги-на И. А. О бедном студенте замолвите слово... (Вопросы социально-экономического положения и активности российского студенчества). — М.: Менеджер, 1998; Олесич Н.Я. Господин студент императорского Санкт-Петербургского университета. — СПб., 1998; Завадский Н.Г. Испытание войной: российское студенчество и политические партии в 1914 — февраль 1917 гг. — СПб.: Нестор, 1999; Кузнецов В.Д. Российское студенчество в 1890—1917 гг.: между верой и неверием. СПб., 2005. Щ
Преподаватель XX_
3 / 2008
