CC BY
73
4. Ильин И.Л. Собр. соч.: В 10 т. М., 1994. Т. 3. С. 7, 8.
5. См.: Программа общеобразовательных учреждений. Русский язык. Для классов гуманитарного профиля. Культура и стилистика. Общие сведения о языке. Основы словесности. Основы риторики. Основы редактирования. Церковно-славянский язык. М.: Просвещение, 1994.
6. Потребил А.А. Мысль и язык // Слово и миф. М., 1989. С. 177, 125.
7. Короленко В.Г. Письмо к В.А. Гольцову // Избранные письма: В III т. М., 1936. Т. III. С. 79.
8. Ничипоров Б.В. Введение в христианскую психологию. М., 1994. С. 22.
9. Журавлев В.К. Русский язык и русский национальный характер (рукопись).
10.Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. М., 1989. Т. 8. С. 202.
11. См.: Архимандрит Серафим (Соболев). Русская идеология. СПб., 1993. С. 317.
12. Сепир Эдвард. Культура. Социум. Личность // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. С. 471.
13.Лесков Н.С. На краю лета // Собр. соч.: В 12 т. М., 1989. Т. 1. С. 391-392.
14. Венгеров С.А. Очерки по истории русской литературы. СПб., 1907. С. 3, 5, 8, 15.
15. Меньшиков М. О. Письма к ближним. Год VII. СПб., 1908. С. 5.
16. Васильчиков А.И. О самоуправлении. Спб., 1869. С. 48.
17. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М., 1989. С. 182-183.
ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XX ВЕКА В НОВЕЙШИХ ВУЗОВСКИХ ПРОГРАММАХ И СТАНДАРТАХ
Л .В. Полякова
L.V. Poliakova. History of 20th-century Russian literature in recent university syllabi and curricula. The article analyses the recent syllabi on the history of 20th-century Russian literature and critique issued by Moscow State University and Gorky Institute of Literature as well as the latest national curricula in the sphere of philology and journalism.
Процесс составления учебных вузовских программ, понятно, не только очень ответственное дело, но и чрезвычайно непростое для тех, кто намерен объективно оценить историю своего отечества. И самое сложное - создание концепции литературного движения и развития отдельных историко-литературных явлений. Как трудно дается такая концепция, можно судить по истории написания программы кафедры истории русской литературы XX века Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. За последние семь лет этим коллективом издано три программы (в 1990, 1994, 1997 годах). Можно, не читая, догадаться, в каком направлении менялось содержание этого учебного документа ведущего вуза России. А менялось оно, как представлялось, видимо, и ее авторам во главе с заведующим кафедрой профессором Б.С. Бугровым, в сторону усиления объективности общей картины, снятия или приглушения ложных писательских авторитетов, выявления закономерностей и подведения под литературный процесс определенной теоретической базы.
Коллективу авторов программы многое удалось. Кажется, ни одно яркое явление литературного процесса 1890 - 1990-х годов не выпало из поля зрения составителей: здесь и пролетарская поэзия, и Д. Бедный, и партийные документы в области литературы, и история социалистического реализма - их часто игнорируют современные вузовские работники. Хорошо написаны монографические, об отдельных писателях, главы. Подробны списки литературы. Особенно ценен весь раздел "Литература русского зарубежья". В едином историко-литературном контексте рассмотрен вековой путь движения русской литературы, включая и русское зарубежье. Осуществлена попытка выявить и оценить различные творческие направления и художественные методы, жанры. Однако это справедливо лишь в отношении общей оценки на страницах программы литературных процессов 1890 - 1922 годов. Можно спорить с отдельными характеристиками, выводами, но общая картина полна и выразительна.
К сожалению, второй раздел программы, часть II, с оценками литературы в период с 1922 года (время образования
СССР) до наших дней строится по другому принципу, с другими критериями в основе. Уже не творческие методы, не типы реализма, как было в программе, изданной этим же коллективом кафедры в 1994 году, положены в основу характеристики периодов и творчества отдельных писателей, а виды, типы литературного творчества (проза, поэзия, драматургия). Совершенно особый принцип лежит в основе характеристики III раздела с освещением литературы русского зарубежья. Здесь литературные процессы помещены в дробные периоды: 1920 - 1930, 1940 - 1960, 1960 - 1990 годы.
Отсутствие единого критерия в основе анализа истории русской литературы за последние 100 лет и в построении программы не способствует созданию цельной, с выявленными закономерностями, тенденциями развития картины литературной жизни страны, а роль отдельных выдающихся творений в становлении той или иной тенденции, того или иного жанра, той или иной системы поэтики остается непроясненной.
На сегодняшний день "Программа дисциплины "История русской литературы XX века (1890 - 1990-е гг.)" / Авторы и составители профессора Б.С. Бугров, В.А. Зайцев, А.Г. Соколов, доктор филологических наук Н.М. Солнцева. В подготовке текста II части принимали участие профессора И.М. Дубровина, Е.Б. Скороспелова,
В.И. Фатющенко. Редактор Б.С. Бугров. М.: "Диалог МГУ", 1997" - это, пожалуй, наиболее полная и в то же время наиболее теоретичная программа, пусть я и затрудняюсь ее назвать наиболее объективной или менее тенденциозной. Программа, написанная коллективом кафедры истории русской литературы XX века, на мой взгляд, бесспорно нуждается в совершенствовании. Вопрос, конечно, не только в том, что в основу периодизации истории русской литературы XX века положен не собственно историко-литературный критерий (русская литература Российской империи конца XIX - начала XX веков, русская литература СССР и Российской Федерации - 1920 - 1990 годы и отдельно рассматривается литература русского зарубежья 1920 - 1990 годов), и не в том, что при возвращении в литературный процесс XX века огромного пласта литературы русского зарубежья все же не предпринята попытка включить в этот процесс русских писателей, проживавших в свое время не в России, а в республиках СССР, например,
исторических романистов Н. Задорнова или В. Пикуля.
Можно не придавать большого значения и тому факту, что на страницах программы вместо исторически обусловленного и ставшего устойчивым понятия "русская советская литература" используется аморфное и безбрежное "литература в СССР", а потому появляются обозначения типа "литературные группы и объединения в СССР", "литература СССР в годы Великой Отечественной войны", "судьба дооктябрьских направлений, школ в литературе СССР и русского зарубежья" и тому подобное. И ни слова при этом не говорится ни об одной литературе народов СССР, кроме русской. Зачем же отвергать вошедший в историю не только русской, но и мировой литературоведческой науки термин "русская советская литература", который точно определяет и национальную конкретику, и хронологические рамки исследуемого феномена искусства?
О каком отсутствии тенденции в программе можно говорить, если в ней 1917 год намеренно снят как этапный? Этапным же назван 1922. Но ведь именно 1917 многое изменил в литературе, и в литературных процессах, да и 1922 был возможен только потому, что был 1917. Целое яркое в историко-литературном отношении пятилетие (1917 - 1922) растворено в хронологическом пространстве "русской литературы конца XIX - начала XX веков". А это, на мой взгляд, неверно. 1917 год - рубежный год в истории отечественной культуры и в судьбе большей части писателей. Явление Пролеткульта, рождение агитационнопоэтического театра Маяковского и Мейерхольда, перемены в эстетике футуристов, рождение крыла имажинистов, ребром поставленные вопросы об отношении к культурному наследию, романтические настроения в поэзии, преобладание в литературе стихотворного начала, серьезные драматические перемены в писательских биографиях Блока, Есенина, Маяковского, Ахматовой, Горького, Бунина, Замятина, А. Толстого, Куприна... Трудно назвать художника, на творческое поведение которого Октябрь не оказал бы влияния мгновенного.
Литературные процессы с начала 20-х годов рассматриваются в программе МГУ по периодам: 1920 - 1950-е годы и 1950 -1990-е. По рубрикам: "проза", "поэзия", "драматургия" и соответственно: "прозаики", "поэты", "драматурги". С трудом складывается представление не только о литературных процессах 1920 - 1950-х и 1950 -
1990-х, но и о цельном творческом пути отдельных писателей и о роли их наиболее ярких произведений. Например, А.Т. Твардовский помещен полностью в раздел литературы 1950 - 1990-х годов. Как можно изучать литературу периода Великой Отечественной войны, а этот период в программе входит в этап 1920 - 1950-х и, к сожалению, отдельным цельным, с яркими особенностями этапом не выделен, - не останавливаясь на "Василии Теркине" и поэме 1946 года, новаторской по существу, "Дом у дороги"? Как можно творчество Л.М. Леонова полностью рассматривать в разделе 1920 - 1950-х, если в 60 - 90-е написаны многие характерные для этого художника произведения, в том числе "Пирамида"? Вряд ли объяснимо игнорирование в программе таких произведений, которые принесли писателю славу и известность как классику-реалисту "Уездное" и "На куличках" Е. Замятина.
Думаю, что безосновательно в поэзии 1950 - 1990-х годов монографически выделять только Твардовского, Рубцова, Заболоцкого, тем более Заболоцкого, скончавшегося в 1958 году, и наравне с ними, скажем, не Смелякова, Мартынова, а Высоцкого. Все-таки как поэт Высоцкий - не масштаба Твардовского и Заболоцкого, а если говорить о Высоцком-барде, то это явление не только поэзии и должно рассматриваться под отдельной рубрикой.
В вузовской жизни филологов стала в своем роде явлением программа С.И. Кор-милова и Е.Б. Скороспеловой "Литературная критика в России XX века (после 1917 года). Материалы к курсу" (Московский университет, 1997). Как видим, специалисты с той же кафедры истории русской литературы XX века МГУ в этом случае рассмотрение этапа истории критики связывают именно с 1917 годом, а не с 1922, как было в случае с программой по литературе. Программа, составленная И.С. Кормило-вым и Е.Б. Скороспеловой, чрезвычайно интересна и потребовала от ученых немало усилий. Тем более, что это фактически первая работа такого рода в области истории критики.
Не знаю, насколько принципиальна для составителей "материалов" (они не называют свою работу программой) принятая ими периодизация, но периодизируют они историю критики после 1917 года и до сегодняшних дней совсем иначе, чем пе-риодизировали историю русской литературы XX века. Здесь выделены дробные периоды: с 1917 года по начало 30-х годов; 30-е годы; 40-е - первая пол. 50-х; 50 - 60-е;
70-е - первая пол. 80-х; вторая пол. 80-х -начало 90-х и даже период после 1991 года. 7 периодов. Отдельно выделен раздел "возвращенной" критики русского зарубежья. Прекрасная, очень нужная и долгожданная работа для вузовских преподавателей и студентов университетов снабжена списками литературы, вопросами к экзамену.
Я не буду подробно характеризовать достоинства и недостатки издания. В нем есть и то и другое. Отмечу только одно обстоятельство. Его никак нельзя не оговорить: раздел о критике 1917 - 1950-х годов, написанный Е.Б. Скороспеловой, более спокоен, взвешен в оценках и, кажется, более соответствует истинному положению дел в литературной критике советского времени, чем часть, написанная С.И. Кормиловым (со 2-ой пол. 50-х). Здесь кроме детальности в изложении, интересной конкретики, присутствуют недопустимые в учебной литературе эмоции и, по-моему, субъективность в оценках иных журналов и отдельных критиков, субъективность выпирающая, с навешиванием ярлыков. Если ранее, например, в 60 -80-е годы можно было лишь выжидательно созерцать, как на страницах "Нового мира", "Знамени", "Литературной газеты", "Литературного обозрения" критиков из "Молодой гвардии", "Нашего современника" в открытую называли "националистами", "национал-шовинистами", то сегодня стала очевидной справедливость многих материалов, опубликованных в "Нашем современнике" и "Молодой гвардии", где известные критики предупреждали соотечественников о том, к чему может привести равнодушие или резкое отношение некоторых литераторов к теме патриотизма, к национальной проблематике.
Отмечу отдельные детали в подаче этого (со 2-ой пол. 50-х годов) раздела программы. Здесь ни разу не упоминается журнал "Русская литература" с его высокопрофессиональной и яркой критикой. "Подстра-ховочная" статья Симонова "О социалистическом реализме" (1957), - пишет
С.И. Кормилов, не сомневаясь в том, имеет ли он моральное и профессиональное право так характеризовать позицию выдающегося художника и отказывать ему в элементарной искренности или порядочности. "Официальное одобрение" в конце 50-х годов "Судьбы человека" и "Поднятой целины" Шолохова. Почему только "официальное одобрение"? Разве читатели и многие критики искренне не принимали шедевра Шолохова "Судьба человека"?
"Рутинные в целом представления о социалистическом реализме (работы Б. Бур-сова, В. Озерова)" - разве можно согласиться с такой характеристикой позиции Б.И. Бурсова, разве это стиль учебной литературы?
С.И. Кормилов утверждает, что только со второй половины 50-х годов у нас произошло "приобщение читателя к зарубежной литературе XX века, прорыв "железного занавеса", в то время как в действительности на протяжении всего периода, с 1917 года, в Россию приезжали самые разные зарубежные писатели, их произведения переводились на русский язык. Один Первый съезд советских писателей в 1934 году - явление писательского интернационального содружества. "Консервативные и верные сталинским догмам", - говорит автор о позиции "октябристов" 60-х, и ни слова о том, что имеется в виду, почему догмам именно "сталинским". "Отход от активной деятельности в критике борцов за "единственно верную" методологию (Ф. Кузнецов, Ю. Суровцев, П. Николаев). Здесь смешаны, на мой взгляд, разные направления в критике и в целом разные личности, "...против Горького, В. Маяковского, М. Шолохова и иных безоговорочно почитавшихся ранее писателей", - пишет
С.И. Кормилов так, будто речь идет о беллетристе масштаба С. Бабаевского. К тому же, историки-то литературы знают, что не только во второй половине 80-х - начале 90-х о Горьком, Маяковском и Шолохове стали писать критически. Они никогда не были "безоговорочно почитавшимися" писателями. Об этом свидетельствует подлинная история литературы: в начале 70-х в который раз Солженицын поднял историю об авторстве "Тихого Дона", Маяковского в 20-е годы рапповцы окрестили "живым трупом", и он был вычеркнут из истории литературы по сути дела до второй половины 50-х. Горького трогали реже, но и его судьба в критике не безоблачна.
Год с небольшим назад в Литературном институте им. А.М. Горького тоже вышло издание "Учебная программа по истории русской литературы XX века (1890-е - 1980-е годы) / Составители: профессор В.Е. Ков-ский, профессор В.П. Смирнов, профессор Н.В. Корниенко, профессор В.А. Сурганов, доцент Н.С. Буханцов, ст. преподаватель П.В. Басинский, ст. преподаватель О.А. Коростелев, ст. преподаватель С.Р. Федякин (редактор). Под общей редакцией заведующего кафедрой истории русской литературы XX века кандидата филологи-чес ких наук, профессора В.П. Смирнова"
(М., 1996). Очень интересная программа, резко выделяющаяся из ряда подобных изданий своей обстоятельностью, новизной и продуманностью оценок, отсутствием, как мне показалось, малейшего стремления авторов сохранить конъюнктуру сегодняшнего дня, размахом историко-литературного контекста. Хотя порою стремление к полноте отражения истории, недифференцированность имен и литературных текстов, отсутствие монографических главок о ведущих писателях и их произведениях, ориентирующих в безбрежном океане литературной жизни почти целого столетия, ведет составителей к всеядности. А это тоже концепция. И тоже порочная.
Однако следует внимательно вчитаться в предложенную Литературным институтом программу, попытаться понять замысел составителей, и станет очевидно, что остающееся после чтения программы чувство огромного удовлетворения, согласия, и все же смешанного с досадой, связано вовсе не со стремлением авторов к всеядности. Дело в том, что прекрасно написанная работа коллектива кафедры истории русской литературы XX века Литературного института - это менее всего "учебная программа". Она - скорее подробный, развернутый конспект, обзор историко-литературных процессов 1890 -
1980-х годов. Учебная программа предполагает обязательные ориентиры на обязательное изучение конкретных литературных фактов, имен, произведений, то есть нужны монографические главы о ведущих писателях и их творениях. Это должно быть в центре внимания вузовского профессора или студента, изучающего курс русской литературы XX столетия на протяжении отведенного учебным планом академического времени (в университете до введения новейшего стандарта - 232 аудиторных часа на все столетие, сюда входят и специально выделенные 24 часа на изучение литературы русского зарубежья). Изданной работе литинститутского коллектива недостает и списка рекомендуемой критической и учебно-методической литературы. Написание монографических главок и составление списка - работа для такого в творческом отношении сильного коллектива совсем несложная. Самое трудное в создании вузовских программ по истории русской литературы XX века - это все же создание единой и отражающей действительную историю концепции, выявление и описание путей литературного движения, анализ самого характерного на
том или ином этапе, исследование творческих замыслов. И это в работе, о которой идет речь, как мне представляется, сделано блестяще.
Отмечу отдельные детали. В отличие от программы Московского университета, авторы из Литературного института располагают материал по трем периодам: русская литература конца XIX - начала XX веков (до 1917 года); русская литература после 1917 года (1920 - 30-е гг.); русская литература периода 1940 - 80-х гг. Отдельный раздел связан с литературой русского зарубежья. Внутри этих трех крупных этапов выделены более мелкие. В таком случае получают характеристику отдельно литература 1890-х годов; литература 1900-х годов; литература 1910-х годов; литература 1920 - 1930-х годов; отдельно выделена литература периода Великой Отечественной войны; литература послевоенного десятилетия и литература 50 - 80-х годов. На мой взгляд, такой подход к периодизации, с учетом крупных этапов и отдельных периодов, тем более в учебном издании, оптимален. Он позволяет литературный процесс представить в деталях и конкретике, в литературе отчетливо увидеть происходящие процессы и их смену, выделить ведущую тематику и проблематику произведений, сказать о жанровых изменениях.
Для наглядности принципов построения "Учебной программы..." приведу часть материалов, открывающих этап "Русская литература после 1917 года (1920 - 30-е гг.)". Это "Введение (Русская литература на исторических переломах)" и "Общая характеристика историко-литературного процесса". "Основные этапы исторического развития России в XX веке. Революция 1917 года и русская литература: периодизация исторического и литературного процесса. Дискуссии о периодизации. Условность термина "литература 20-х годов".
Политика партии и государства в области русской литературы. Основные постановления партии по вопросам литературы. Высылка русских писателей и философов из советской России. Русская жизнь и русская литература в интерпретации идеологов партии - Л. Троцкого, В. Ленина, А. Луначарского, Н. Бухарина, К. Радека, И. Сталина. Разрушение Русской православной церкви и борьба против "русского стиля" в искусстве 20 - 30-х годов. Основные этапы формирования "интернационального стиля" в литературе, вытеснение понятия "русская литература" ("пролетарская литература", "советская литерату-
ра", "литература советского общества"). Цензура и репрессии.
Разъединение русской литературы после 1917 года. Два литературных процесса -одна литература. Общие тенденции в развитии русской поэзии и прозы 20 - 30-х годов. "Идея пути" как ключевая в поэтическом сознании двух десятилетий. Явление русского романа в двух потоках литературы (М. Булгаков, Л. Леонов, А. Платонов, М. Шолохов, И. Бунин, М. Горький, В. Набоков, И. Шмелев, М. Пришвин). Русская классическая традиция на основных этапах развития литературы после 1917 года (Достоевский, Толстой, Пушкин). Традиция и свобода русского писателя в новых условиях существования русской литературы. Литература метрополии и эмиграции в контексте мирового литературного процесса.
Русская философская мысль после 1917 года и литература. Революция в оценке русских философов: русская религиозная мысль (Н. Бердяев, С. Франк, Л. Шестов, А. Изгоев, о. С. Булгаков); сменовеховство и евразийство (Н. Ключников, Н. Устря-лов, П. Савицкий, Н. Трубецкой и др.), естественнонаучная мысль (В. Вернадский, А. Чижевский); марксизм (Плеханов, Луначарский). "Русский Берлин" 1921 - 1923 г.
Критика. Литературные группировки. Пролеткульт. История организации, теоретики Пролеткульта (А. Богданов, А. Луначарский) и наиболее видные участники (М. Герасимов, В. Кириллов, В. Казин, А. Платонов). Издания Пролеткульта ("Горн", "Грядуще", "Твори!"); опыт сотрудничества пролетарских и крестьянских писателей. Письмо ЦК РКП(б) о Пролет-культах. 1921 год - разгром рабочей оппозиции, закрытие изданий Пролеткульта. Организация Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП). Идеологи РАППа; основные этапы. Издания РАПП: "На посту", "На литературном посту", "Октябрь", "Молодая гвардия". Творческие программы и лозунги РАПП: "столбовая дорога пролетарской литературы", борьба против классики и "учеба у классики", призыв ударников в литературу, создание образа "живого человека", "союзник или враг". Ведущие критики РАПП: Лелевич, Авербах, Ермилов, Фадеев, Селиванов-ский. Борьба с "буржуазными тенденциями" в русской литературе на страницах изданий РАППа (оценки творчества Е. Замятина, А. Ахматовой, Б. Пильняка, М. Зощенко, М. Горького, Л. Леонова, К. Федина, А. Платонова и так далее). Термин Троцкого "попутчики" в практике РАПП.
"Перевал". История организации. Издания ("Красная новь", "Круг", "Романтики"). Работы А. К. Воронского 20-х годов, его полемика с РАПП. Эстетические лозунги Перевала на рубеже 20 - 30-х годов: искренность, моцартианство, эстетическая культура, новый гуманизм.
РАПП и Перевал в год великого перелома. Дискуссия о "Перевале" в Комакаде-мии (1930). Разгром "Перевала" и социологической школы Переверзева. Дискуссии о формах литературной жизни во Всероссийском союзе советских писателей.
Имажинизм и футуризм в искусстве первых лет революции. Футуризм и ЛЕФ. История ЛЕФ; издания. Эстетические теории "искусства-жизнестроения", "литературы факта", социального заказа, производственного искусства. Теоретики и практики ЛЕФ (Маяковский, Третьяков, Шкловский, Арватов, Брик и др.).
Споры о путях развития новой литературы, ее месте в общественной жизни, особенностях содержания и формы ее произведений в манифестах, критике и практике "формалистов", Обэриутов, "Серапионовых братьев". Краткая история организаций и групп.
Критические работы В. Шкловского, Ю. Тынянова, Е. Замятина, М. Бахтина в литературном процессе советской России 20-х годов. Пути русской литературы после 1917 года в оценке русской эмиграции (Г. Адамович, К. Мочульский, В. Ходасевич, М. Слоним и др.).
Постановления ЦК ВКП(б) "О политике партии в области художественной литературы" (1925) и "О перестройке литературно-художественных организаций" (1932). Первый съезд советских писателей (1934). Новая периодизация истории русской литературы, место литературы социалистического реализма, оценка литературы серебряного века, эстетика революционного реализма и русская классика, дискуссии о современной литературе. Формы партийного руководства литературой в 30-е годы: организация писательских коллективов и поездок на стройки социализма, партийный контроль над изданиями, выступления деятелей партии по вопросам искусства на первом съезде писателей, создание Комитета по делам искусств. Вопросы развития советской литературы на страницах партийной печати ("Правда", "Большевик"). Открытие новых журналов: "Наши достижения", "Литературная учеба", "Знамя", "Интернациональная литература".
Основные дискуссии 30-х годов: "Какой нам нужен писатель" (1931), о герое и
жизни, "соревнование с действительностью" (1933), о языке (1934), о формализме и народности (1936), о журнале "Литературный критик" (1939 - 1940), о трагическом в советской литературе (1940, выход последней книги "Тихого Дона"), о Маяковском (1940, десятилетие смерти поэта).
Русская классика в 30-е годы. Пушкин в 1937 году.__________________ ________
Далее следуют заголовки "Пути русской поэзии", "Проза 20 - 30-х годов", "Драматургия". Составители программы в описании отдельных периодов и явлений, как видим, учли все: социально-политические реалии, особенности литературной эпохи, характер отдельных литературно-исторических фактов, противоречивость событий, полноту картины литературной жизни, сложность в решении многих теоретических вопросов истории русской литературы XX века, взаимодействие литературы и фольклора, внимание к литературе России русских писателей из зарубежья, состояние классических традиций национального искусства и многое другое. Можно составителям программы задать частные вопросы, например, почему при описании деятельности РАПП и его истории выпала фамилия С. Родова? Не точнее ли называть поэзию Маяковского не "эстрадной", как в программе, а "трибунной"? Есть ли достаточные основания для того, чтобы поэзию Маяковского 20-х годов относить безоговорочно к "поэтическому авангарду"? В список произведений 20-х годов об интеллигенции никак нельзя не включить роман М. Осоргина "Сивцев Вражек"... Однако это именно детали, вовсе не влияющие на общий довольно высокий уровень удачного учебного издания.
О хорошо написанной "Учебной программе..." кафедры истории русской литературы XX века Литературного института, но не расписанной по часам, не уложенной в конкретное академическое время, приходится говорить с сожалением еще и потому, что она никак не вписывается в новейший университетский стандарт (в Литературном институте, насколько мне известно, студенты учатся по университетским программам и учебникам).
Только что университеты России получили "Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования" с обязательным минимумом содержания и уровня подготовки специалистов по специальности 021700 - "Филология". Это - "зрелище", достойное того, чтобы о нем сказать отдельно. Самая глав-
ная новость: теперь университеты России в дипломах своих выпускников-филологов будут писать специальность: "Филология". До сего времени квалификация университетского филолога была двойной: "Филолог. Преподаватель". Теперь, как видим, вторая часть ("преподаватель") исчезает. Но можно ли сегодня в отечественном университете в соответствии с новым стандартом получить квалификацию учителя? Можно, если выбрать соответствующую специализацию. Специализироваться же студент-филолог университета может по самым разным направлениям (около 15) и соответственно вторую часть квалификации в дипломе может получить следующую: "специалист по прикладной лингвистике", "библиотековед-библиограф", "музеевед-архивед", "литературный критик и редактор", "литературный работник СМИ", "книговед", "документо-вед", "переводчик" и другие. И наравне с ними - "преподаватель". То есть, окончив сегодня российский университетский филфак, студент по диплому учителем может и не быть. Университетские филфаки прекращают готовить преподавателей в обязательном порядке.
Еще новость. В филологическом стандарте теперь мы не встретим отдельного предмета "русский язык". Вместо него сегодня - "основной язык", а это значит язык в зависимости от избранной специализации. Российский университетский филолог за пять лет учебы в университете в обязательном порядке прослушает огромные курсы по философии, культурологии, психологии, педагогике, социологии, экономике, политологии, правоведению, по математике и информатике, по современным проблемам естествознания и совершенно необязательно будет изучать русский язык, ибо он, русский язык, поставлен в зависимость от специализации студента и месторасположения университета. На филфаках университетов России изучение русского языка становится проблематичным, и не только в российских республиках.
А что с русской литературой? Она стоит в графе "История литературы", а дифференцируется графа так: "История русской литературы и критики", "История зарубежной литературы и критики". Причем непо-
нятно, куда должен войти университетский курс "Литература народов России", то ли в русскую литературу, то ли в зарубежную. Общее количество часов, отведенное под историю литературы (русскую и зарубежную вместе с критикой) в сравнении с предшествующим учебным планом сокращено не менее чем на 150 часов. Выделено общее количество - 816 часов, из них на всю тысячелетнюю историю русской литературы можно потратить и не более 20, так, для беглого обзора. Ведь все теперь определяется выбором студентом специализации. Будущий филолог-книговед за "основной" может взять не русский, а, например, японский, а следовательно, не русскую литературу, а японскую, будет изучать преимущественно как профессионально перспективную.
С год назад на факультеты и отделения журналистики университетов тоже прислан "Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования", "государственные требования к минимуму содержания и уровню подготовки" журналистов. В нем нет учебного курса, учебной дисциплины, традиционно и в соответствии со здравым смыслом на протяжении десятилетий называющегося "История русской литературы". Теперь по аналогии с зарубежной литературой его рекомендовано называть "Историей отечественной литературы". То есть, проживая в России, но на территории, например, Татарстана, современному журналисту не обязательно знать историю именно русской литературы: он может ограничиться знаниями "отечественной", для него - татарской. К тому же на изучение отечественной и зарубежной литературы в журналистском стандарте отведен практически равный объем часов (в скобках замечу: на изучение иностранного языка - 170, а на "современный русский и родной" вместе -225 часов).
Словом, в новых учебных стандартах имеет место выталкивание русского национального фактора с ведущих позиций современного университетского и прежде всего филологического образования. В таких условиях русскую словесность не спасут даже самые умные учебные программы.
