CC BY
206
2012
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 2
Вып. 3
АРХЕОЛОГИЯ И ЭТНОГРАФИЯ
УДК 930+94(47). 083+94(47). 084 И. Л. Тихонов
«ИСТОРИЯ РУССКОГО АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА (1897-1921 гг.)» С. А. ЖЕБЕЛЕВА*
Всем интересующимся историей отечественной археологии хорошо известна солидная, более чем пятисотстраничная, книга Н. И. Веселовского «История Русского Археологического общества за первое пятидесятилетие его существования (1846— 1896)», изданная в 1900 г. Она содержит массу сведений о создании и деятельности Русского археологического общества (далее — РАО) в указанный период и является ценнейшим источником информации об одном из самых известных научных обществ дореволюционной России. Но мало кто, даже среди специалистов, знает о том, что существует продолжение истории РАО, охватывающее время с 1897 г. до самого конца его существования. Это хранящаяся в Научном архиве Института истории материальной культуры РАН рукопись под названием «Русское археологическое общество за третью четверть века его существования (1897-1921). Исторический очерк, составленный действительным членом С. А. Жебелевым» [1]. Учитывая необходимость и важность скорейшей полной публикации этого очень информативного и ценного источника1, мы видим целью настоящей статьи краткую информацию об этой рукописи, которая, вне всяких сомнений, вызовет большой интерес у историографов и всех интересующихся историей российской гуманитарной науки поры ее расцвета. Цитируемый текст самого С. А. Жебелева приводится в авторской орфографии и пунктуации.
Неопубликованная рукопись выдающегося ученого-антиковеда академика Сергея Александровича Жебелева представляет собой машинописный текст на обеих сторонах листов, посвященных различным сторонам деятельности общества в указанный период. Открывается текст рукописи предисловием «От автора», в конце которого стоит дата завершения работы над ней: 31 августа 1921 г. На этой же странице помещен рукописный постскриптум, который имеет смысл привести полностью:
* Статья подготовлена при поддержке проекта «Столичный университет в фокусе правительственной политики России (1819-1917)» Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (Мероприятие 1.2.2), ГК№ № 14. 740. 11. 1112
1 В настоящее время такая публикация готовится под руководством д-ра ист. наук, директора Санкт-Петербургского филиала Архива РАН И. В. Тункиной. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить И. В. Тункину, впервые обратившую мое внимание на эту рукопись. © И. Л. Тихонов, 2012
72
«Рукопись составленного мною очерка, лежавшая у меня в письменном столе уже десять лет, была передана мною летом 1931 г. в Архив Государственной академии истории материальной культуры. Благодаря заботливости заведовавшего тогда Архивом А. С. Маркова рукопись была переписана на пишущей машинке и в этом виде мною просмотрена, где надо — исправлена, кое в чем дополнена, кое в чем изменена. Впрочем, эти и дополнения и изменения весьма незначительны. Последняя, XVI глава, отсутствовавшая в первоначальном оригинале, написана мною заново. Она составлена очень кратко: слишком мало материалов имелось для ее составления в моем распоряжении; к тому же писать о последних годах жизни общества мне было тяжело. Декабрь 1931 — январь 1932 — июнь 1932» [1, л. 2 об].
Обращение к этой теме С. А. Жебелева не было случайным. Выдающийся ученый всегда проявлял интерес к историографии науки о древности. Им была написана и публикована серия биографических очерков о многих известных отечественных исследователях древности [2, 3, 4], что снискало ему славу Плутарха современного антиковедения. Он постоянно выступал с рецензиями и обзорами, много занимался составлением библиографических списков и указателей [5, с. 274-275]. Для несостоявшегося сборника «Русская наука» Жебелевым был написан очерк «Археология и общая история искусства» [6; 7]. Наконец, он являлся автором одного из первых учебников по археологии в России, посвятив истории археологического знания всю его первую часть. Кстати, в этом издании С. А. Жебелев упоминал о своей рукописи [8, с. 121].
С 1899 г. С. А. Жебелев регулярно читал лекции по классической археологии на историко-филологическом факультете Императорского Санкт-Петербургского университета [9, с. 67-68]. Членом-сотрудником Русского археологического общества будущий академик стал вскоре после окончания университета, 27 марта 1892 г., а в декабре 1894 г. он уже был избран действительным его членом. С этого же, 1894 г. и до начала 1919 г. — выполнял функции секретаря Классического отделения общества. На одном из последних общих собраний РАО, 3 января 1919 г., С. А. Жебелев был избран помощником председателя общества и в условиях отсутствия председателя (им был избран в январе 1918 г. Н. П. Кондаков, находившийся на юге России и отправившийся оттуда в эмиграцию), фактически оказался руководителем РАО, тем более, что это и официально подтверждалось званием председательствующего. Вот эти обстоятельства, по всей видимости, и привели к созданию данного труда. Оказавшись волею судьбы руководителем Русского археологического общества в трудный период его медленного угасания, С. А. Жебелев счел своим моральным долгом запечатлеть для потомков его историю в последнюю четверть века существования. Материалами для его очерка послужили как опубликованные отдельными изданиями или в «Записках» общества протоколы общих собраний и заседаний отделений [10], так и рукописные материалы, хранившиеся в архиве общества, который, в 1925 г. поступил в Государственную Академию истории материальной культуры и ныне составляет фонд № 3 Рукописного отдела Научного архива Института истории материальной культуры РАН.
Структура исторического очерка о РАО убедительно свидетельствует, что в качестве образца для нее использовалась вышеупомянутая книга Н. И. Веселовского. Во всяком случае, все главы рукописи имеют свои полные аналогии в книге Веселовского. Оттуда же позаимствован и общий стиль изложения в летописной констатирующей манере, с минимальными отступлениями от сухого изложения фактической стороны дела, без комментариев и оценочных моментов. Соответственно для современных
73
историографов Русского археологического общества как монография Н. И. Веселов-ского, так и рукопись С. А. Жебелева скорее исторические источники, чем пособия, но источники в высшей степени информативные, поскольку и тот, и другой скрупулезно проработали огромный массив документов.
Первая глава рукописи содержит общую характеристику деятельности общества за рассматриваемый период. В ней особо подчеркивалась связь РАО с Санкт-Петербургским (Петроградским) университетом:
«...Подавляющее большинство членов общества составляли университетские профессора, преподаватели, приват-доценты, оставленные при Университете. Общество постоянно старалось также привлекать в свой состав и к своим работам деятелей Московского и провинциальных университетов» [1, л. 4].
Особо автор акцентировал внимание на исключительно научных целях деятельности РАО, которое подчас сознательно уклонялось от участия в разработке чисто практических вопросов и научно-популяризаторской деятельности. Это важно в связи с тем, что в нашей историографической литературе утвердился некий стереотип о «кастовости, закрытости» или «аристократическом характере» РАО по сравнению с более демократическим Московским археологическим обществом [11, с. 26]. Жебелев же писал:
«...Не следует думать, будто доступ в общество открыт был только для профессиональных ученых или высококвалифицированных специалистов. Нет, в составе общества всегда бывали и „любители" археологи, но „любители" искренние, а не скороспелые дилетанты. Многие из таких „любителей" археологии плодотворно трудились и теперь трудятся на благо общества. Последнее всегда ценило их труды, ценило даже их искреннюю „любовь" к археологии, хотя бы эта любовь реальных плодов и не давала. Лишь об одном общество всегда ретиво и ревниво заботилось: чтобы в составе его не оказались призрачные „любители" археологии, а в особенности такие „любители", которые из археологии как научной дисциплины могли бы сделать для себя предмет какой-либо выгоды» [1, л. 7].
Вот что отличало РАО от Московского археологического общества и особенно от крайне пестрого состава участников Археологических съездов, им созываемых, поскольку участником съезда мог стать любой желающий, уплатив вступительный взнос. Описывая довольно сложную и многоступенчатую процедуру принятия новых членов, С. А. Жебелев полностью оправдывал ее, поскольку она давала хорошие результаты, и за 25 лет не было ни одного случая забаллотировки кандидатов:
«...Всякий удостоившийся избрания в члены общества, смотрел на это избрание как на высокую для себя честь, для начинающего ученого почти одинаковую с честью быть оставленным при Университете. Выступить в первый раз с докладом в обществе для такого начинающего ученого всегда являлось „событием", а принятие обществом для помещения в своих изданиях работы начинающего ученого означало в его глазах признание за ним его права относить себя к числу деятелей науки» [1, л. 7 об].
Вторая и третья главы были посвящены уставу, органам административного управления и должностным лицам общества. Общее собрание обыкновенно собиралось 3-4 раза в год, и на нем обсуждались наиболее важные дела, касающиеся всего
74
общества, как, например, обсуждение проекта закона об охране памятников старины, о поддержании в должном состоянии крепости и церквей Старой Ладоги, об изучении древностей Палестины, о присуждении медалей имени графа А. С. Уварова, о приобретении на государственные средства коллекции В. С. Голенищева и др. Здесь же приводился полный перечень научных докладов, заслушанных на общих собраниях. Председателем общества с 1892 по 1915 г. был великий князь Константин Константинович, одновременно возглавлявший Академию наук. Благодаря ему общество получило увеличение ежегодной государственной субсидии с 5 тыс. до 8 тыс. руб. и постоянное помещение в доме Государственной канцелярии на Литейном проспекте, 44. Несколько раз августейший председатель добивался выделения средств на отдельные экспедиции и ряд изданий общества. С. А. Жебелев писал:
«Не часто удавалось ему посещать наши собрания, но как по тому участливому вниманию, с каким во время посещений следил он за докладами и прениями, так и по всему складу его отношений к Обществу и его деятелям, чувствовалось, что занятия Археологического Общества находили себе отзвук в склонности к любимым занятиям Председателя. Как старательно осведомлялся он о лицах, предметах и явлениях греческой и римской древности, знают те, к кому он обращался с запросами, когда составлял комментарии к „Ифигении в Тавриде"... Так случилось, что предметом последней или одной из последних бесед, которые он вел, за несколько часов до своей кончины и предметом его последнего письма, тогда же в постели и написанного, были древности Царь-града» [1, л. 17 об].
После кончины Константина Константиновича председателем РАО был утвержден великий князь Георгий Михайлович, а в январе 1918 г. избран Н. П. Кондаков. Помощником председателя с 1899 по 1916 г. являлся известный нумизмат, археолог и общественный деятель граф И. И. Толстой, к которому автор рукописи был весьма близок и бывал в его доме почти каждый день [12, с. 11], обсуждая различные проблемы, в том числе и связанные с деятельностью Русского археологического общества. Обязанности секретаря РАО выполнял в 1890 — 1906 гг. В. Г. Дружинин, а в дальнейшем до конца 1918 г. — Б. В. Фармаковский. Нужно отметить, что во время отъездов Фармаковского на раскопки Ольвии или в заграничные командировки его замещал сам С. А. Жебелев, чем в свою очередь также определялась его большая осведомленность о делах общества.
Четвертая глава содержала описание финансовых средств общества, которое с 1909 г. стало получать 10 тыс. руб. государственной субсидии. Интересно, что и в первые годы после революции общество продолжало получать денежные средства из Наркомата просвещения. Так, Жебелев сообщал о субсидии в 125 тыс. руб., поступившей в конце 1918 г. Членские взносы (с 1897 г. они составляли 5 руб. в год или 50 руб. единовременно) платились крайне нерегулярно и неаккуратно, но они никогда не занимали большого места в бюджете общества, также как и доходы от продажи изданий, поскольку РАО щедро раздавало свои издания ученым учреждениям и отдельным лицам, не стремясь сделать из них источник дохода. Львиную долю своего бюджета, который, например, в 1916 г. доходил почти до 20 тыс. руб., общество всегда тратило на публикации своих трудов. Кроме того, деньги расходовались на отдельные раскопки и экспедиции. Неприкосновенный капитал общества постепенно складывался из различных пожертвований и к 1 января 1917 г. состоял из 44 тыс. 900 руб. в процентных бумагах.
75
Пятая и шестая главы содержат довольно краткую информацию о библиотеке и более подробную — о музее общества. Библиотека пополнялась исключительно за счет частных пожертвований самих членов и других лиц, а главным образом за счет обмена с другими научными учреждениями и обществами, как отечественными, так и иностранными. Поэтому С. А. Жебелев указывал:
«Наиболее ценным отделом ее всегда был отдел периодических изданий, получавшихся в обмен на издания общества. В этом отношении некоторые из заграничных периодических изданий имеются, пожалуй, только в библиотеке общества» [1, л. 28 об.],
а он был большим знатоком библиографии научных трудов по древней истории и археологии, в частности, в 1896 г. издал каталог библиотеки Музея древностей Петербургского университета [13; 14]. В 1915 г. был издан «Список русских периодических изданий, находящихся в библиотеке Русского Археологического Общества». Музей пополнялся также за счет пожертвований частных лиц или учреждений. Особенно много вещей регулярно поступало из Императорской археологической комиссии. С 1900 по начало 1907 г. хранителем музея был Б. А. Тураев, докладная записка которого полностью приводится С. А. Жебелевым. Отмечая, что преимущественно в музее собираются материалы по доисторической археологии, которые и составляют его главную ценность, востоковед Б. А. Тураев предлагал расширить помещение, распределить коллекции по губерниям и районам происхождения, издать их систематическое описание, и самое главное — избрать хранителя из специалистов по доисторической археологии. Фактически все меры по улучшению деятельности музея РАО, предложенные Б. А. Ту-раевым, были в скором времени реализованы его приемником А. А. Спицыным, избранным в марте 1907 г. хранителем музея. С этого времени резко увеличились поступления новых материалов в музей. С. А. Жебелев особо отмечает поступления вещей из раскопок Археологической комиссии на Кубани, в Екатеринославской и Гродненской губерниях, раскопок Русского отделения общества в Гдовском уезде, в Минской губернии и других местах. Только русских монет и медалей в музее насчитывалось 3721 номеров, а в 1916 г. новые поступления дали 1421 инвентарный номер. Далее автор рукописи указывал, что коллекциями музея для своих научных занятий пользовались многие русские и зарубежные археологи.
Очень краткая седьмая глава рассказывала о помещении общества, которое с лета 1894 г. находилось в дворовом флигеле здания Государственной канцелярии по адресу Литейный проспект, 44. В 1919 г. это здание было занято Наркоматом юстиции, и общество было вынуждено переехать в помещение в доме-музее С. Д. Шереметева (Фонтанка, 34). Однако, пишет Жебелев, новым помещением для устройства заседаний общество ни разу не воспользовалось, проводя их в 1920 — 1921 гг. либо в Музее древностей университета, либо в Эрмитаже, либо в кабинете непременного секретаря Академии наук (С. Ф. Ольденбурга), либо в Мраморном дворце, часть помещений которого заняла с 1919 г. Академия истории материальной культуры, куда впоследствии и было перевезено все имущество общества. Заканчивается текст этой главки ностальгическим замечанием:
«Где бы общество ни нашло для себя помещение, старые члены его, несомненно, будут грустить о том скромном, хотя и достаточно обширном и уютном помещении на Литейном, с которым у них связано столько дорогих и трогательных воспоминаний» [1, л. 34].
76
Следующие четыре главы посвящены деятельности отделений общества: Русской и славянской археологии, Восточного, Археологии древнеклассической, византийской и западноевропейской, Нумизматики. Последнее отделение было создано в 1904 г. Особую ценность в этом разделе рукописи представляют полные перечни докладов, сделанных на заседаниях отделений. Так, например, можно узнать, что А. А. Спицын в течение 1897 — 1918 гг. сделал 62 (!) доклада на заседаниях отделения Русской и славянской археологии, или, как его называли для краткости — Русского отделения. Также интересно отметить, что нередко члены РАО выступали с докладами и не в «своих» отделениях. Так, антиковеды М. И. Ростовцев, И. И. Холодняк, ориенталист Н. И. Весе-ловский принимали участие в работе Русского отделения, а А. А. Спицын прочитал два доклада «Предметы с восточными надписями в Музее Общества» и «Предметы китайских культов в русских древностях» в заседаниях Восточного отделения. Рассказывая о деятельности Восточного отделения РАО, С. А. Жебелев вслед за Н. И. Веселовским подчеркивает особую роль управляющего отделением вплоть до своей смерти в 1908 г. барона В. Р. Розена, создавшего из отделения центр отечественной ориенталистики мирового уровня, и деятельность сменившего его на этом посту Н. И. Веселовского, всячески поддерживающего эти традиции. Восточное отделение было одним из наиболее организованных, регулярно проводивших свои заседания раз в месяц по четвергам. В его составе, по сути, «дилетантов» не было, зато преобладали профессора и приват-доценты факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета [15, с. 232]. Это даже иногда приводило к забавной путанице и курьезным случаям. Так, например, И. А. Орбели впоследствии вспоминал, что однажды в собрании Восточного отделения, начавшегося сразу же после заседания факультета, Н. Я. Марр, тогда декан факультета, забыв, что находится уже не «в своих владениях», попробовал прервать доклад председателя отделения В. В. Бартольда [16, с. 152].
Классическое отделение РАО возглавлялось до 1906 г. И. В. Помяловским, затем до 1916 г. — вице-президентом Академии наук П. В. Никитиным, приемником которого стал М. И. Ростовцев, а после его отъезда из России в 1918 г. — Б. В. Фармаковский. В заседаниях Классического отделения преобладала античная или византийская тематика, как и проблемы, тесно связанные с данными разделами науки. С. А. Жебелев объяснял это тем, что в отечественном университетском преподавании того времени западноевропейскому, в особенности средневековому искусству уделялось гораздо меньше внимания, чем искусству античному и византийскому. Сам он за двадцать пять лет выступил с докладами 43 раза. Такими же активными участниками заседаний отделения были М. И. Ростовцев (42 доклада), Я. И. Смирнов (23 доклада), Б. В. Фармаковский (20 докладов). Из инициатив Классического отделения Жебелев отметил обсуждавшийся в 1908 г. проект подготовки и издания «Истории древнего искусства», а также ходатайство об открытии Русского археологического института в Афинах, с которым оно выступило в 1910 г.
Четвертое, Нумизматическое отделение было создано в 1904 г. по инициативе помощника председателя РАО И. И. Толстого, который его и возглавил. Это отделение объединило представителей разных отраслей исторической науки, интересующихся нумизматикой. Наиболее активными его членами были известные нумизматы М. Г. Де-мени, А. А. Ильин, Р. Р. Фасмер и особенно хранитель нумизматических коллекций Эрмитажа А. К. Марков. О деятельности Нумизматического отделения см. специальную публикацию Т. Н. Избаш [17].
77
Двенадцатая глава содержит информацию об археологических раскопках, проводимых на средства и по поручению общества. Здесь приводится перечень полевых исследований, которые были проведены начиная с 1899 г. во исполнение программы Н. И. Веселовского и А. А. Спицына, призывавшей активизировать работу общества в этом направлении, но отказаться от бессистемных раскопок:
«...Какой смысл искать, когда не знаешь, чего ищешь, а накопив вещей, не знаешь, что с ними делать. Стоя на такой точке зрения, мы возымели решимость представить обществу на усмотрение определенную задачу для раскопок, именно изучение собственно русских курганных древностей, задачу существенно важную, не требующую значительных затрат и близкую к темам, какие общество уже прежде ставило для своих занятий»[1, л. 66 об].
Реальным автором и руководителем этой реализованной в 1900-1914 гг. программы был А. А. Спицын [9, с. 79]. Всего общество потратило на эти работы 4,433 руб. Классическое отделение финансировало только раскопки 1909-1910 гг. под руководством Н. Я. Марра, Я. И. Смирнова и К. К. Романова в Закавказье в Гарни на месте храма первых веков н. э. и предполагало раскопки летом 1914 г. в Крыму, не состоявшиеся из-за начала Первой мировой войны. В 1912 г. Классическое отделение обсуждало вопрос о снаряжении экспедиции на Афон, которая состоялась на средства Государственного казначейства. Восточное отделение субсидировало экспедицию Н. Я. Марра на Синай в 1902 г., выделив 400 руб.; ходатайствовало об организации Турфанской экспедиции и экспедиции в Ванскую область в 1916 г.
Тринадцатая глава весьма подробно описывает одну из самых сильных и значительных сторон деятельности РАО — его издательскую работу, на которую тратилась большая часть всего бюджета. После 1896 г. общество продолжало выпускать свои периодические «Труды», «Записки» и «Известия» по отделениям и отдельные издания. Из последних С. А. Жебелев в первую очередь называет свод греческих и латинских надписей Северного Причерноморья В. В. Латышева, альбом фресок Афона В. Т. Георгиевского. Особенно детально автор рассказывает о всех перипетиях, связанных с подготовкой II и III, так и не вышедших, томов корпуса надписей, поскольку непосредственно принимал в этом участие. По постановлению Совета РАО от 14 февраля 1907 г., утвержденному общим собранием 30 марта того же года, было решено высылать впредь издания общества всем его членам как русским, так и иностранным:
«...Каждый член общества получал отныне все те издания, которые были выпускаемы обществом со времени избрания данного члена. Издания, ранее вышедшие, могли быть приобретаемы членами на льготных условиях (с уступкой в 60%)» [1, л. 82 об].
Заключался текст этой главы словами:
«Оглядываясь на свою издательскую деятельность за последние 25 лет, общество, кажется, может испытывать чувство полного удовлетворения. Им пущено в научное обращение много ценного материала и в виде разнообразного характера неизданных до того памятников прошлого, и в виде научного исследования как отдельных памятников, так и групп и циклов их, бывших уже ранее известными, и, наконец, в виде сопоставления однородных памятников в особые сборники и альбомы и пр. Общество, не скупясь, издавало как труды своих членов, так и посторонних лиц, прилагая для принятия
78
в серию издания лишь одну мерку к трудам: последние должны были быть построены на строго научных основах. Столь же щедро было общество всегда и при распространении своих изданий, полагая, что таким путем оно исполнит главное свое назначение — способствовать успеху научного знания вообще, прогрессу культурного просвещения родины в частности» [1, л. 83 об].
Четырнадцатая глава рассказывает о медалях и наградах общества за научные труды, которые были присуждены за указанный период. Чрезвычайно важна пятнадцатая глава, представляющая собой составленный автором полный список членов Русского археологического общества за все время его существования с указанием месяца и года избрания, а также статуса (основатель, действительный член, почетный член, член-корреспондент, член-сотрудник) и места их проживания (Санкт-Петербург указывался по умолчанию). Здесь приводились более восьмисот фамилий отечественных и иностранных ученых. Среди последних мы можем встретить имена таких известных европейских археологов, как Й.-Я. Ворсо, В. Дерпфельд, Э.-Б. Гильдебрандт, Э. Картальяк, Г. Масперо, Э. Минз, А. Мау, С. Рейнак, Д. Фиорелли, А. Фуртвенглер, А. Эванс др.
«В этом отношении Русское археологическое общество, привлекшее в свой состав такое обилие интеллигентных сил, сплотившее их в служении высоким интересам знания и просвещения, внушившее им интерес к культурному прошлому человечества, заслуживает того, чтобы ему, обществу, отведена была хотя бы скромная роль, но своя роль в истории русской культуры вообще. А когда в будущем придет черед для подведения итогов того, что дали русские люди второй половины XIX и первых двух десятилетий XX века для истории культуры своей родины, беспристрастный исследователь этой истории не откажется помянуть добрым словом и Русское археологическое общество вообще и наиболее способных, энергичных и преданных его деятелей в частности. И если бы даже — чего да не случится — Русскому археологическому обществу, в силу тех или иных условий, пришлось сойти со сцены русской действительности, память о нем не умрет: общество имеет уже свою историю, а все то, что вошло в историю, будет жить вечно в сознании и культурного человечества и того народа, который хочет претендовать на название народа культурного» [1, л. 109].
Последние строчки С. А. Жебелева оказались прозорливыми — после 1921 г. обществу не долго оставалось существовать. В этой связи особое значение приобретает последняя, шестнадцатая глава, которая была добавлена к рукописи в начале 1930-х годов, когда на долю автора выпали тяжкие испытания [18]. Этот небольшой текст, датированный 9 июня 1932 г. и освещающий последние годы существования РАО, представляется полезным привести здесь полностью, тем более, что он подтверждает ранее высказанную версию о том, что серьезный удар по дальнейшему существованию общества нанес выход из него востоковедов [15, с. 234]. Заключая свой очерк, С. А. Жебелев писал:
«Это были печальные годы, годы постепенного увядания общества, его агонии. Она началась с 1917 г. Годовой отчет (рукописный) на 1917-1919 гг. свидетельствует, что уже в эти два года „жизнь общества почти совершенно замерла и общество казалось близким к полному распаду". В 1917-1918 гг. не было ни одного Общего собрания, ни одного заседания Русского отделения. Остальные отделения собирались реже, чем они собирались прежде. Правда, Восточное отделение имело в 1917 г. 6 заседаний, но в 1918 г. Классическое отделение собиралось только 4 раза, а Нумизматическое — всего один раз. О раскопках и мечтать не приходилось ввиду того состояния, в каком находилась
79
вся страна. Грустнее всего было то, что общество вынуждено было прекратить свою издательскую деятельность, и не столько потому, что печатание тогда расстроилось, сколько потому, что обществу не на что было печатать: принадлежавшие ему небольшие капиталы были аннулированы, пособие от казны, которое шло главным образом на издательскую деятельность общества, оно перестало получать. Если таким образом общество потеряло свою „материальную базу", то оно вскоре же лишилось и своей „территориальной базы". То помещение, которое было в свое время предоставлено обществу (Литейный, 44), перешло в ведение Комиссариата юстиции, и он потребовал очистить это помещение. Имущество общества — его библиотека, музей, архив — в ящиках было перевезено и в ящиках же, будучи не распакованным, нашло себе приют сначала в бывшем доме Шереметева (Фонтанка, 34), затем в Мраморном дворце, в помещении Академии истории материальной культуры.
Но еще важнее, чем утрата „материальной" и „территориальной" баз, было то, что общество лишилось и „духовной базы". Я не говорю о том, что общество в первые же революционные годы потеряло многих своих деятелей из числа наиболее рачительных, из которых одни умерли, другие эмигрировали. Хуже было то, что у оставшихся здесь членов общества пропало, по-видимому, желание видеть и иметь общество продолжающим жить и действовать не по имени только, а на деле. Правда, заседания отделений общества Восточного и Нумизматического продолжались. Восточное отделение еще в 1921 г. умудрилось устроить 10 заседаний; оно неоднократно собиралось и в 1922 г. То же самое надо сказать и о Нумизматическом отделении, которое устроило свое последнее заседание еще 7 февраля 1924 г. Зато Классическое отделение, председателем которого был Б. В. Фармаковский, собиралось крайне редко, а Русское отделение, где председателем был С. Ф. Платонов, кажется, совершенно не собиралось. Однако, и Восточное отделение в 1923 г. порвало решительно свою связь с обществом как целым. Востоковеды образовали особую „коллегию" при Азиатском музее Академии наук. Это дало им возможность выпускать за счет Азиатского музея свои „Записки", явившиеся продолжением „Записок Восточного отделения", устраивать регулярно свои заседания. Последнее заседание „Коллегии востоковедов" состоялось в апреле 1930 г. Вскоре и она „растворилась" в Институте востоковедения. Таким образом, проявленный востоковедами если и не сепаратизм, то, до известной степени, оппортунизм, пользы им не принес. Эмансипация же востоковедов от общества как такового отозвалась на его дальнейшей судьбе крайне печально.
Общие собрания общество не устраивало, если не считать двух общих собраний в 1919 г. (7 января и 25 апреля), юбилейного скромного заседания летом 1921 г. в университетском Музее древностей. Последнее общее собрание состоялось 19 июля 1922 г. На нем были произведены выборы должностных лиц: председателя, помощника председателя и секретаря. Председателем оказался избранным Н. Я. Марр, помощником председателя — С. А. Жебелев, секретарем — И. А. Орбели. Но все они не изъявили согласия принять избрание, и тогда в этом же собрании или в ином — установить не удалось — были избраны: председателем С. Ф. Платонов, помощником председателя — А. А. Ильин, секретарем — Н. П. Сычев.
Заседания Совета общества время от времени устраивались. Совет нужно было собирать для решения всякого рода неотложных вопросов, связанных с имуществом, принадлежащим обществу (библиотека, музей, архив, склад изданий). Имущество это хранилось в Шереметевском доме до 6 января 1925 г., когда оно было перевезено в Мраморный дворец. Незадолго до того и само общество как юридическое лицо было ликвидировано, а все имущество общества, за исключением старинных рукописей, в нем находившихся и переданных в рукописное отделение Публичной библиотеки, поступило в полное ведение и распоряжение Академии истории материальной культуры.
80
Вскоре же после ее возникновения (в августе 1919 г.) при ней, по мысли ее создателя и председателя, возникло т. н. объединение (ученых обществ и учреждений, предмет занятий которых совпадал или был близок к предметам занятий Академии). Целью „объединения" было согласовать работу каждого из обществ (и учреждений), входивших в его состав, так как, говорилось, только при таком условии можно было надеяться спасти, отстоять самостоятельное существование этих обществ. Русское археологическое общество вошло, разумеется, в „объединение", но сделала ли что-либо академия для того, чтобы „спасти" общество, — неизвестно. Правда, она спасла от расхищения и распыления библиотеку общества, его архив, его склад изданий (вещи, хранившиеся в музее общества, перешли частью в Эрмитаж, частью в другие собрания) и, спасши их, тем самым стала их обладателем, но спасти общество как таковое она едва ли ставила своею задачею, да если бы и ставила, все равно — это ни к чему не привело бы: нельзя было, да и не следовало вливать вина нового в меха старые. Очевидно, Русское археологическое общество сыграло свою роль и отошло, таким образом, в историю» [1, л. 110-111].
К этим последним строчкам можно только добавить, что С. А. Жебелев совершенно верно оценил ситуацию и понял, что в дальнейшем Русское археологическое общество вряд ли имело перспективы успешного существования. Многие его функции взяла на себя преобразованная в 1919 г. из Археологической комиссии Академия истории материальной культуры (РАИМК-ГАИМК), ставшая многопрофильным научным учреждением. Самое главное заключалось в том, что дальнейшее развитие науки о древностях требовало уже профессиональных объединений специалистов в рамках государственных, а не общественных организаций. В конце первой трети XX в., характеризуя развитие науки за истекшие к тому времени два столетия, непременный секретарь АН СССР С. Ф. Ольденбург писал: «Если XVIII век был веком Академий, а XIX — веком высшей школы, то XX начинается тем, что становится веком исследовательских институтов» [19, с. 89]. С. А. Жебелев, ставший одним из членов-учредителей ГАИМК, сам активно участвовал в этом процессе «коллективизации» науки, но как человек «старой школы», тридцать лет жизни которого были связаны с Русским археологическим обществом, он не мог не испытывать щемящую ностальгию по навсегда ушедшей эпохе и ее атрибутам, что и отразилась в общем характере рассматриваемой рукописи.
В заключение еще раз подчеркнем необходимость и важность скорейшей полной публикации этого очень интересного и информативного источника, рассказывающего о финальном этапе деятельности Русского археологического общества. Следует иметь в виду, что «археология» в РАО понималось очень широко — как изучение любых памятников древности (не только вещественных), соответственно в занятиях общества историко-филологическая проблематика была представлена ничуть не в меньшей, а скорее даже в большей степени, чем собственно археологическая. В связи с этим Русское археологическое общество внесло огромный вклад в развитие не только отечественной археологии, но и истории, лингвистики, языкознания, и особенно всего комплекса вспомогательных исторических дисциплин — нумизматики, сфрагистики, палеографии и т. д. Не будет большим преувеличением сказать, что труды общества и его членов в целом внесли неоценимый вклад в развитие всей отечественной гуманитарной науки второй половины XIX — начала XX в.
81
Источники и литература
1. Научный архив Института истории материальной культуры Российской академии наук (НА ИИМК РАН) Ф. 2. Оп. 2. Д. 453.
2. Жебелев С. А. Ф. Ф. Соколов. Биографический очерк. СПб.: Сенатская типогр., 1909. 50 с.
3. Жебелев С. А. Граф Иван Иванович Толстой. 1858 — 1916. СПб.: Сенатская типогр., 1916.
4. Жебелев С. А. Археолог-энтузиаст (памяти А. А. Спицына)// Советская археология. 1948. X. С. 9-11.
5. Фролов Э. Д. Русская наука об античности. Историографические очерки. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. 544 с.
6. Тункина И. В. К публикации неизданного очерка С. А. Жебелева «Археология и общая история искусства»// EYXAPIXTHPION. Антиковедческо-историографический сборник памяти Ярослава Витальевича Доманского (1928-2004). СПб.: Нестор-История, 2007. С. 139-144.
7. Жебелев С. А. Археология и общая история искусства (подготовка текста, публикация и комментарии И. В. Тункиной)// EYXAPIXTHPION. Антиковедческо-историографический сборник памяти Ярослава Витальевича Доманского (1928-2004). СПб.: Нестор-История, 2007. С. 145-174.
8. Жебелев С. А. Введение в археологию. Ч. I. История археологического знания. Пг.: Наука и школа, 1923. 199 с.
9. Тихонов И. Л. Археология в Санкт-Петербургском университете. Историографические очерки. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. 332 с.
10. Протоколы общих собраний Русского Археологического общества за 1899 — 1908 гг. Пг.: Типогр. М. А. Александрова, 1915. 416 с.
11. Формозов А. А. Русские археологи в период тоталитаризма. Историографические очерки. М.: Знак, 2004. 320 с.
12. Толстая Л. И. От составителя // Мемуары графа И. И. Толстого. М.: Индрик, 2002. 464 с.
13. Каталог Библиотеки Музея Древностей / [Сост. С. А. Жебелев]. СПб.: [Б. и.], 1896. IV. 212 с.
14. Каталог Библиотеки Музея древностей: Прибавление 1 / [Сост. С. А. Жебелев]. СПб.: [Б. и.], 1901. III. 128 с.
15. Варлакова Н. А. Восточное отделение Русского археологического общества и его состав (1851-1923)// Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. Материалы по истории отечественного востоковедения. М.: Наука, 1990. Ч. 3. С. 231-243.
16. Орбели И. А. Воспоминания студенческих лет// Юзбашян К. Н. Академик Иосиф Абга-рович Орбели. 1887-1961. М.: Наука, 1986. С. 130-161.
17. Избаш Т. Н. Нумизматика в Русском археологическом обществе// Санкт-Петербург и отечественная археология. Историографические очерки/ Труды семинара «Проблемы истории и историографии археологической науки». Вып. I / отв. ред. И. Л. Тихонов. СПб.: [Б. и.], 1995. С. 36-45.
18. Тункина И. В. «Дело» академика С. А. Жебелева// Древний мир и мы. Классическое наследие в Европе и России. СПб.: Алетейя, 2000. Вып. 2. С. 116-161.
19. Ольденбург С. Ф. Впечатления о научной жизни в Германии, Франции, Англии// Научный работник. 1927. № 2. С. 88-101.
Статья поступила в редакцию 15 марта 2012 г.
82
