CC BY
309
ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 101
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ КАК НАУКА: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
© Николай Владимирович Медведев
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой философии, e-mail: [email protected]
В статье освещены некоторые проблемы современной историко-философской науки, возникновение которых связано с обсуждением ее научного статуса и перспектив дальнейшего развития.
Ключевые слова: история философии; закономерности историко-философского процесса; предмет философского знания; условия возможности историко-философского исследования; метафилософия.
Сегодня история философии для многих людей по-прежнему обладает колоссальным обаянием. Неувядаемыми остаются для нас слова Гегеля о том, что «сердцевину интереса в истории философии следует искать в глубинной связи между прошлой и современной ступенью, достигнутой философией. Эта связь выражает ее внутреннюю природу» [1]. В статье рассматриваются некоторые проблемы историко-философской науки, традиционно вызывающие повышенный интерес у исследователей и играющие особую роль в разработке ее предметной сферы. Прагматический аспект заданной темы связан с обсуждением возможных условий и перспектив развития истории философии наряду с теми задачами, которые предстоит решать отечественной историко-философской науке в ближайшем будущем.
В современной литературе термин «история философии» употребляется в трех значениях. Во-первых, это процесс развития философского знания, фиксируемый в философских текстах. Во-вторых, историей философии называют историографию философии. В работах по истории философии воспроизводятся отдельные периоды историко-философского процесса в различных странах или регионах, вплоть до конкретного мыслителя или даже отдельных его взглядов. В-третьих, историей философии называют рефлексию относительно самого процесса историогра-фирования: для чего нужно это историогра-
фирование, каковы свойства и особенности историко-философского процесса, каковы методы его воспроизведения и т. п. Именно третья история философии воспроизводится как наука [2]. В статье понятие «история философии» употребляется главным образом в третьем значении как теория историографии философии.
Условия возможности историко-философской науки. История философии занимает особое положение среди философских дисциплин. «Привилегированный» статус этой науки оправдывается тем, что «изучение истории философии есть изучение самой философии» [1, с. 93]. История философии является испытанным, типовым решением институционализации философии, когда под сомнением оказывается научный статус философии. Подобную ситуацию сегодня переживает философия в России как специализированная область знания. Философия, трансформирующаяся в историю философии, в значительной степени отвечает общим требованиям дисциплинарного характера. У истории философии есть несомненный предмет исследования - это, как правило, письменные источники, выступающие в качестве эмпирического базиса этой науки. Одна из центральных проблем заключается в том, чтобы выявить общие условия возможности проведения историко-философского исследования.
Возможность и эффективность историко-философской работы зависит от целого
ряда условий. Несомненным является тот факт, что обращение к работам исторических философов в отсутствие соответствующих философских навыков, компетентности, эрудиции неизбежно приведет начинающего исследователя к неправильному пониманию и искаженным интерпретациям их мыслей. Чтобы понять мысли таких замечательных философов, как Декарт, Лейбниц, Кант, нужно самому «поломать голову» над занимавшими их проблемами, составляющими собственно предмет философского исследования.
Представляется, что предварительным условием вхождения в образ мышления классических философов для нас должна стать установка, запрещающая рассматривать обсуждавшиеся ими вопросы как «закрытые», а предложенные выводы как раз и навсегда вытесненные и преодоленные другими философами. Тот, кто следует данному правилу, очень скоро поймет, что два разных философа способны достигать схожих результатов, которые значительно различаются по форме их презентации, поэтому оба они заслуживают одинаково «почетного места» в истории философии. Например, Оккам и Юм, Гегель и Сартр.
Специалист по истории философии в максимальной степени должен быть подготовлен к восприимчивому осмыслению философских идей своих выдающихся предшественников, к кропотливой работе с источниками, к напряженной мыслительной деятельности с понятиями. Историк философии не должен устраняться от тех методов работы, которые используются в настоящее время историческими и общественными науками, поскольку замыкание истории философии в мире «чистых» идей свидетельствует о принижении интеллектуальных возможностей самой философии. Вместе с тем через распознавание исторического «другого» интерпретатор осуществляет рефлективное постижение конгениальности своей собственной философской позиции [3].
Кроме того, особое положение историкофилософской науки налагает на исследователя обязанность держать ответ за все, что происходит с философией; в т. ч. он должен уметь объяснить причины кризисного состояния современной философии.
Предметное поле истории философии. Центральной теоретической проблемой ис-
тории философии является вопрос о предмете ее исследования. Чем больше появляется разнообразных исследований по истории определенного предмета, тем труднее становится идентифицировать сам предмет. В зависимости от того, как мы понимаем природу философского знания, в значительной мере определяется методологический подход исследователя к истории философии.
«Если это первая предпосылка, представление о предмете философии, оказывается шаткой, то и сама история вообще необходимо окажется чем-то шатким» [1, с. 67]. Поэтому обсуждение проблем истории философии важно и нужно начинать с базового уровня, а именно с рассмотрения природы философского знания. Рассмотрение данной проблемы открывает нам путь к обсуждению многих других вопросов историко-философской науки.
Бертран Рассел назвал философию «Ничейной Землей», расположенной между наукой и теологией и «открытой для атак с обеих сторон» [4]. Это выражает существо дела. состоящее в том, что философия имеет двуединую природу: одной частью она родственна науке, другой частью - теологии. Наука генерирует вопросы, которые выходят за пределы ее собственной компетенции. Такие вопросы принято называть метафизическими, и они составляют характерную и неотделимую часть предмета философии.
Вместе с тем для рассмотрения особой метафизической проблематики у нас есть возможность обратиться к авторитетной системе теологии. Мы можем получить определенные разъяснения, если оперируем понятием Бога как первопричиной и конечной целью всего сущего. Правда, при этом следует учитывать, что любая попытка рационального обоснования теологии, представляющей ответы на метафизические вопросы, сама по себе конституирует форму философского мышления. Поэтому не удивительно, что, несмотря на различия теологии и философии, вопрос о возможности самой теологии был и остается принципиальной философской проблемой.
Отличительная особенность философских проблем заключается в том, что они не имеют однозначного решения, поэтому отдельные философы убеждены, что проблемы философии не только неразрешимы, но и
бессмысленны (Л. Витгенштейн). И все же если философская проблема имеет форму вопроса, значит любой даваемый на нее ответ должен оцениваться в терминах истинности или ложности. Если мы согласимся с тем, что правильного ответа не существует, тогда все предложенные философами прошлого ответы следует считать ложными. Поэтому тот, кто решается дать определенный (истинный) ответ на философский вопрос, должен предложить веские, рациональные аргументы, чтобы этот ответ был принят другими, приобрел интерсубъективную поддержку и признание.
Следует также отметить, что философия живо реагирует на перемены окружающей нас социальной реальности, именно эта особенность позволяет рассматривать философские построения как «мысли своей эпохи» (Гегель). Но философия способна обратиться в догму, если, несмотря на происходящие изменения реальности, воссоздается тот же тип философствования.
В процессе становления и развития западной философии появились мыслители, а вместе с ними определенные школы, заложившие основу т. н. «метафилософии», т. е. определенной теории философского мышления. Такая теория призвана объяснить, как возможна совершенно абстрактная, дедуктивная интеллектуальная дисциплина о способах постижения истины. Метафилософия включает два типа философствования, сложившихся в рамках истории философии. Согласно первому из них, целью философского мышления является спекуляция или теоретизирование. Философы, которые наследуют традицию Пифагора и Платона, считают, что философия приобретает характеристику абстрактности потому, что занята спекулятивным изучением абстрактных вещей, в особенности тех, которые недоступны чувственному опыту. Такие философы, как правило, упрекают эмпирические науки за то, что те продуцируют половинчатые истины, поскольку собственно эмпирические исследования ограничены лишь областью явлений, в то время как спекулятивная философия обладает очевидным преимуществом, т. к. обращена к сфере необходимости, где обнаруживается истинное содержание мира.
Другая группа философов, представляющих второй тип философствования в
рамках метафилософии, рассматривает философию как область предельного уровня абстракции не потому, что она рассуждает о возвышенных и отвлеченных мирах, а потому, что занята более приземленной и насущной задачей интеллектуального критицизма (или критики разума). Пропоненты данного подхода убеждены в том, что философия должна исследовать методы и цели специфических форм мышления, чтобы затем обобщить выводы относительно границ человеческого познания и природы достоверности. Абстракция здесь подразумевает отвлечение от специфического, а не обращение к особой сфере бытия. Философская истина характеризуется как истина о границах человеческого понимания. Такая позиция присуща аналитической или критической направленности в философии, она представлена наиболее авторитетно в сочинениях И. Канта. В наши дни такой подход доминирует в англоамериканской (аналитической) философии в форме «концептуального» или «лингвистического» анализа.
Но история философской проблемы, на каком бы уровне абстракции она не рассматривалась, всегда создает у исследователя устойчивое желание синтеза и теоретических рассуждений. Поэтому, несмотря на то, что аналитический стиль философствования выглядит, на первый взгляд, слишком ограниченным и может показаться просто вербальной игрой или логическим пинг-понгом, со временем этот способ философской рефлексии может дать результаты, метафизические импликации в которых способны достичь уровня великих спекулятивных систем. Аналитическую философию часто упрекают, что она занимается не действительно философскими проблемами, имеющими глобальный характер, а тонет в частностях, на которые настоящий философ отвлекаться не должен. Однако «аналитическая философия показала, что внимание к нюансу в философии не менее важно, чем стремление к всеобщему, и именно внимание к нюансу может быть наиболее плодотворно» [5].
Философия как способ постижения истины посредством мысли, как предмет историко-философской науки находится в непрерывном становлении. Несмотря на явные различия философских учений, которые мы обнаруживаем в истории философии, общим
между ними является их философская природа. Практика философствования поддерживает непрерывное развитие философской мысли. И результатом философствования может стать не только преемственность в философии, но и расширение горизонта философских вопросов [3, с. 5].
Проблема закономерностей историкофилософского процесса. Существенной чертой философского мышления является стремление к истине как своей главной цели. Однако перед лицом разнообразных философских подходов, выводов и противостоящих друг другу систем складывается впечатление, что данная теоретико-познавательная задача невыполнима и является скорее иллюзорной мечтой, нежели реально достижимым проектом. Разумно предположить, что если существует такая вещь, как философское исследование, целью которого является постижение истины, то в истории философии должны наблюдаться прогресс, существование общепринятых теоретических установок в виде истинных посылок, единые методологические стандарты, нормы деятельности сообщества философов. В истории философии должны быть обнаружены признаки устойчивого развития, сопровождаемого устареванием философских теорий и их последующей заменой новыми истинными системами. Именно такую картину мы наблюдаем в естественных науках, где ученые, получив новые результаты, преодолевают и отбрасывают старые научные теории, как ненужные и ошибочные.
Однако в философии мы не находим такого положения вещей. Труды Платона и Аристотеля сегодняшние исследователи изучают так же скрупулезно, как много веков назад, а знакомство с аргументами этих выдающихся древнегреческих мыслителей для современного философа имеет столь же большое значение, как и много веков назад.
Ученый, напротив, может интересоваться историей своего предмета исследования, но нередко он просто игнорирует ее без ущерба для конечного результата. Наука, продвигаясь к истине, всегда строит свои рассуждения на основе установленных фактов, она имеет неотчуждаемое право низвергать самые искусные, убедительные и прекрасные из прежде созданных теоретических систем, как, например, Коперник и Галилей
опровергли космологию Птолемея и Аристотеля. Из чего можно заключить, что современный ученый, если даже он ничего не слышал о Птолемее и Аристотеле, способен сделать важные открытия в космологии.
Но должны ли мы историю философии рассматривать как историю любой науки и заявлять (как это имеет место быть в истории науки), что лучше наших предшественников знаем то, о чем они говорили (Р. Рорти)? Думаю, утвердительный ответ на этот вопрос только завуалирует суть проблемы. Несомненно, «любая история пишется “победителями”», которые стремятся оправдать свои пристрастия и обосновать логическую закономерность вызревания той или иной философской теории или подхода, выводимого на основе прошлого опыта. Однако сам процесс выявления закономерностей развития философского знания и распознавание детерминаций мыслей конкретных мыслителей представляет для нас серьезную проблему.
Если прогрессивное развитие истории науки (естествознания) не вызывает сомнения и задача состоит лишь в том, чтобы предложить релевантную объяснительную модель, то история философии не может похвастаться подобными успехами. Конечно, можно попытаться доказать, что прогресс в философии существует, но происходит крайне медленно, что сама проблема эволюции философского знания является исключительно сложной, поскольку решение любой философской проблемы располагается на границе человеческого понимания. Или природа предмета философии такова, что любое теоретическое изыскание всякий раз представляет собой новую попытку, поскольку в философии ничего не принимается на веру. Однако все эти оправдания едва ли удовлетворят нас. Оценить масштаб данной проблемы помогает знакомство с тремя различными концепциями истории философии.
В первой концепции философия рассматривается как прогрессивное развертывание истины, начавшееся с интеллектуальных откровений древних греков и достигшее своей кульминации в исчерпывающей, обстоятельно разработанной философской системе Гегеля. Данная позиция основана на идее прогресса. Сторонники прогрессивного подхода убеждены в том, что наука как способ познания истины есть подлинная модель филосо-
фии. А способность Гегеля привести свою научную систему к прогрессивной артикуляции служит веским аргументом ее основательности. Для Гегеля история философии есть единый и потому необходимый процесс восхождения духа к самому себе. История философии не голая череда разнообразных мнений и учений, бессвязно сменяющих друг друга. В системе спекулятивного идеализма философия завершается, т. е. достигает своей высшей высоты и отныне заканчивается. «Тезис Гегеля о завершении философии шокирует. Но тезис о ее завершении не означает, что философия окончилась в смысле прекращения и обрыва. Скорее именно завершение только и дает возможность многообразных оформлений вплоть до их простейших видов: грубого переворачивания и массивного противостояния» [6]. Согласно прогрессивной концепции истории философии, конечный результат движения философии является более важным, чем ее начало, а цель абсолютного знания выступает моделью, на языке которой должны оцениваться и определяться все предшествующие стадии развития истории философии.
Противоположная модель интерпретирует процесс рождения и становления истории философии как радикальную дегенерацию, искажающую исконное ее начало. Истоки философии безгранично богаты, и они пробуждает в нас потребность восстановить аутентичный голос Бытия, каким он однажды был проговорен досократовскими философами. Этот взгляд наиболее отчетливо выражен в сочинениях М. Хайдеггера. Хайдеггер, исходя из вопроса о бытии, пытался описать метафизику как единый процесс забвения бытия. Согласно данной альтернативе, начало философии является более фундаментальным, чем ее последующее развитие. Однако «хайдеггеровский мыслительный подход к истории философии страдает насильст-венностью, присущей мыслителю, подгоняемому своими собственными вопросами и старающемуся во всем узнать себя самого» [7]. Это возвращает нас к проблеме технологии (методологии) историографии философии.
В споре этих двух противоположных сторон относительно закономерностей историко-философского процесса сегодня отчетливо слышен голос Л. Витгенштейна и его последователей. Подход Витгенштейна к
истории философии можно назвать элимина-тивным (или стационарным). Философия в понимании Витгенштейна должна играть критически-деструктивную роль («критика языка») по отношению к теоретическим построениям философов. Философским заблуждениям, концептуальной путанице, считает Витгенштейн, подвержен каждый человек, общающийся, размышляющий, страдающий, познающий и т. д., на почве обыденного языка. Именно с изучением и освоением грамматических форм повседневного языка человек невольно наследует и вечные философские проблемы. Отсюда вся история философии интерпретируется им как история концептуальных заблуждений по одним и тем же философским вопросам, порождаемых устойчивыми грамматическими формами нашего естественного языка. «Наш язык остается тем же самым и вновь и вновь склоняет нас к постановке тех же самых вопросов...» [8].
Как видим, различия в подходах к истории философии непосредственно обусловлены представлениями о природе философии и методах ее освоения. Вопрос об адекватности историко-философской концепции по-прежнему остается открытым. Но многообразие концепций истории философии следует воспринимать не как недостаток или незрелость данной науки, а как свидетельство ее развития.
Рассмотренные выше лишь некоторые проблемы истории философии характеризуют ее как сложившуюся и непрерывно развивающуюся специализированную область производства знания. Обозначенный круг проблем историко-философской науки задает вектор ее дальнейшего развития. Научный статус истории философии как особой дисциплины, определяемый критериями предметности, системности, обоснованности, концептуальной четкости и др., сегодня не вызывает у исследователей сомнения. Вместе с тем происходящий в России в последние два десятилетия процесс идентификации (и профессионализации) философии ставит перед отечественными историками философии следующие задачи: заново переосмыслить философское развитие; проанализировать реальное состояние философского знания в обществе в конкретный временной отрезок; раскрыть факторы, под влиянием которых создаются и усваиваются господствующие
философские учения; прояснить механизмы распространения философских идей в общественном сознании и др. Решение этих дескриптивных задач смыкается с необходимостью выработки историей философии собственного аналитического аппарата, отвечающего ее предмету.
Современной историко-философской
науке еще предстоит осуществить переход от сложившегося (неокантианского) «канона» изложения исторических философов к изучению реальной истории философии и социального контекста ее функционирования. Поэтому историк философии должен знать и хорошо понимать философские учения мыслителей прошлого, стремиться излагать идеи автора в «его собственных терминах» (насколько это возможно). Этой ключевой задаче, в конечном счете, следует подчинять все остальные в работе исследователя. От того, насколько основательно и правдиво будут произведены реконструкции (рациональные и/или имманентные) идей великих мыслителей прошлого, зависит степень их пробуждающего эффекта на сознание наших современников, а также формирование в нас тре-
петного, восторженного отношения к результатам их интеллектуального творчества.
1. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. СПб., 1993. С. 69.
2. Каменский З.А. История философии как наука в России Х1Х-ХХ вв. М., 2001.
3. Куренной В. Заметки о некоторых проблемах современной отечественной истории философии // Логос. 2004. № 3-4 (43) С. 6.
4. Рассел Б. История западной философии: в 2 т. Новосибирск, 1994. Т. 1. С. 11.
5. Суровцев В.А. Аналитическая философия: всеобщее и нюанс // Вопросы философии. 2010. № 8. С. 29.
6. Хайдеггер М. Гегель и греки // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / пер. с нем. М., 1993. С. 384.
7. Гадамер Х.-Г. История философии // Гадамер Х.-Г. Пути Хайдеггера: исследования позднего творчества. Мн., 2007. С. 190.
8. Витгенштейн Л. Философские исследования // Философские работы. М., 1994. Ч. 1.
Поступила в редакцию 3.12.2010 г.
UDC 101
HISTORY OF PHILOSOPHY AS SCIENCE: PROBLEMS AND PERSPECTIVES OF DEVELOPMENT Nikolay Vladimirovich Medvedev, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Doctor of Philosophy, Professor, Head of Philosophy Department, e-mail: [email protected]
The article scrutinizes the problems of modern, historical and philosophic science, the appearing of which is connected with discussion of its science status and perspectives of further development.
Key words: history of philosophy; regularities of historical and philosophic process; object of philosophic knowledge; opportunity conditions of historical and philosophic research; metaphilosophy.
