CC BY
254
В.Г. Кичеев
ИСТОРИОГРАФИЯ ЧЕРНОСОТЕННО-МОНАРХИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ
В РОССИИ В НАЧАЛЕ ХХ в.
Дается анализ историографии черносотенно-монархического движения как части политической истории России начала ХХ в., делается вывод о важности и недостаточной изученности проблемы.
В начале ХХ в. в России разразился острейший политический, социально-экономический и национальный кризис. Стремление царизма решить внутренние проблемы за счет «маленькой победоносной войны» привело не только к поражению в Русско-японской войне, но и к социальному катаклизму - революции 1905-1907 гг.
Одновременно с этим в империи начинает складываться партийно-политическая система как важнейший элемент гражданского общества. Она возникла в России на основе бурного развития в стране западного уклада, расширения демократии, появления элементов парламентаризма. В относительно короткий срок в России сформировался развитый партийный спектр, отражавший все многообразие социально-политических интересов. Всего в России конца XIX - начала ХХ в. действовало около 300 общероссийских и национальных партий [1. С. 5]. Исходя из типологии политических партий можно выделить самые массовые, среди которых 1) Союз русского народа; 2) «Союз 17 октября» (октябристы); 3) Конституционно-демократическая партия (кадеты); 4) Партия социалистов-рево-люционеров (эсеры); 5) РСДРП. В основе этой дифференциации лежало разнообразие социальных интересов и национальных условий, а также исторические сдвиги и разломы начала ХХ в., нередко вносившие коррективы и уточнения в позиции противоборствующих сторон. При этом вплоть до 1917 г. ни одна партия не прошла испытание политической властью и не имела опыта конструктивной государственной деятельности. По существу в стране не было правительственной партии. С декабря 1905 г. в Российской империи действовала инструкция, запрещавшая государственным чиновникам вступать в какие-либо партии. Практически все партии, даже самые консервативные, занимались в основе своей критикой действовавшего правительства. При этом преобладали политические структуры, выступавшие против западных ценностей, среди которых наиболее непримиримыми были монархисты.
Следует отметить, что на фоне слабого внимания к непролетарским партиям в России начала ХХ в. черносотенцам явно «не повезло», т.к. отечественная историография традиционно не балует их своим вниманием. Что касается советской историографии, то она и вовсе считала «черную сотню» порождением царской охранки, не имевшей ни социальной базы, ни мотивов для своей деятельности. По справедливому мнению Ю.И. Кирьянова, такие важнейшие аспекты партийного строительства, как программные положения монархистов, их численность, социальный состав, тактические установки, работа с массами и в Государственной думе изучались «в пределах и под углом идеологизированных стереотипов: основное внимание обращалось на
“погромные действия”, “антисемитизм”, “уголовщину”, «мракобесие» [2. С. 724]. И это несмотря на то, что В.И. Ленин неоднократно указывал на необходимость изучения истории всех политических партий. Напомним, что В.И. Ленин не был профессиональным историком, специально изучавшим проблемы партийного строительства в России в начале ХХ в. История интересовала его с точки зрения уроков для современной борьбы, для выработки программы, стратегии и тактики марксисткой партии. В этом плане его работы и особенно «Опыт классификации русских политических партий» (1906) [3. Т. 14. С. 21-27], «Политические партии в России» (1912) [3. Т. 21. С. 275-287] и «Политические партии в России и задачи пролетариата» (1917) [3. Т. 31. С. 191-206] представляют несомненный интерес для характеристики не только складывающейся партийно-политической системы и места в ней монархистов, но и социальной основы для возникновения реакционно-монархического направления в политическом спектре России. Тем более что научная классификация политических партий является важной методологической проблемой [4], решение которой позволяет определить, интересы какого класса (слоя) выражает и защищает та или иная партия, а также, по определению В.И. Ленина, «кто ею руководит и каково содержание ее действий и ее политической тактики» [3. Т. 41. С. 261].
Российская историография объективно приняла ленинский тезис, справедливо полагая, что «национальные, религиозные, правовые и другие моменты также оказывают влияние на образование и деятельность политических организаций, но они не являются определяющими» [5. С. 8].
К помещичье-монархическим относились все партии, которые отстаивали помещичье землевладение и самодержавие независимо от их состава и деклараций. Крайний правый фланг политической жизни России занимали такие организации, как Союз русского народа, «Русское собрание», Союз русских людей, Русская монархическая партия, Русская партия народного центра, Всероссийский союз земельных собственников и еще около 20 мелких группировок. Именуя себя монархическими и патриотическими, они предпочитали не называть себя партиями, подчеркивая тем самым свой якобы внеклассовый, подлинно народный характер в противовес левым и буржуазным партиям, преследовавшим «узкопартийные» и узкоклассовые интересы. Черносотенные союзы и организации вышли из подполья после принятия манифеста 17 октября 1905 г. Идейные истоки монархистов лежали в русле «Теории официальной народности»: «православие, самодержавие, народность». Духовные наставники черносотенцев - славянофилы А. С. Хомяков, братья Аксаковы, братья Киреевские, Ю.Ф. Самарин. В основе идеологии
черносотенцев лежали критика капитализма, Запада, идеализация допетровской эпохи. Центральный тезис черносотенцев - «Россия для русских». Давая характеристику правому крылу, следует иметь в виду особенности политического развития, связанные со спецификой политического строя, политической структурой российского общества, многонациональностью населения. Эти особенности привели к тому, что правомонархические партии организационно оформились значительно позднее левых. Это было обусловлено и тем, что политика царизма столетиями обеспечивала дворянству особое, совершенно привилегированное положение в обществе, делая тем самым до поры до времени создание таких организаций излишним.
Одной из первых публикаций, касающихся правомонархических организаций, следует считать Устав первой легальной монархической организации «Русское собрание», который предусматривал: а) изучение явлений русской и славянской народной жизни и ее настоящего и прошлого; б) разработку вопросов русской и вообще славянской словесности, художеств, народоведения и народного хозяйства; в) охранение чистоты и правильности русской речи» [6. С. 1-2]. Тогда же были опубликованы Основоположения Союза русского народа, которые объявляли необходимым возвращение к допетровским порядкам на Руси, основанным якобы на нравственности, духовности и зем-ско-государственном единении царя с народом. В документе критиковались реформы Петра I, приблизившие Русь к западно-европейскому типу абсолютизма, основанному на праве сильного [7. С. 10-11]. Однако традиция изучения крайне правых партий как представителей правительственного лагеря была заложена меньшевистскими публицистами В. Мечем [8] и В. Левицким (Ю. Цедербаумом) [9. С. 347-469], которые впервые в российской историографии попытались оценить черносотенство как политическое явление. В то же время они абсолютизировали зависимость черносотенных союзов от дворянской верхушки и самодержавия.
Тогда же публицисты монархического толка, также анализируя это явление политической жизни России, пытались оправдать и дать ему позитивную оценку. В частности, Н. И. Черняев писал, что правая дворянская публицистика пыталась «застраховать народ от заразы демократических, республиканских и вообще антимонархических веяний, учений и предрассудков» путем воспитания в массах «осознанного монархического убеждения» [10. С. 1]. Черносотенный публицист, редактор газеты «Московские ведомости», один из наиболее известных идеологов правых В. А. Грингмут писал, что «революция есть своеволие зла, направленное к попранию законности». По его мнению, крамольной интеллигенции, «порождающей» вредные, социалистические идеи, необходимо противопоставить «здоровые консервативные силы общества, и в первую очередь «лучших людей», поместное дворянство - «надежнейший и разумнейший оплот царской власти» [11. С. 23].
Уже в годы первой российской революции начинает закладываться традиция подготовки и публикации документальных материалов по истории политических партий. В частности, в сборнике, подготовленном
В. Обнинским, дается статистика погромной деятель-
ности «черносотенцев» за две-три недели после 17 октября, когда было убито 3,5-4 тыс. чел., а ранено и изувечено более 10 тыс. [12. С. 42].
Тогда же известным либеральным публицистом и издателем В. Водовозовым закладывается еще одна традиция - публикация программных документов политических партий [13-15]. По нашему глубокому убеждению, «важнейшим источником по изучению проблемы являются программы политических партий, так как в них сосредоточен в сконцентрированном виде опыт партий по осмыслению социальной реальности» [16. С. 94].
Первой советской работой по истории монархических партий стала вступительная статья В. П. Викторова к сборнику документов «Союз русского народа», написанная в конце 1920-х гг. [17]. Автор дает емкую характеристику тем организационным объединениям из числа дворян, которые предшествовали появлению Союза. В свою очередь Союз, ставший олицетворением монархизма, пытался принять демократическую окраску, вербуя в свои ряды представителей «низов» для защиты самодержавия. Автор указывает на тесную связь Союза с правительством, которое субсидировало руководителей монархической организации в центре и на периферии в их борьбе с революцией. Несмотря на некоторые слабости и погрешности автора в оценке социальной программы и социальной сущности партии, статья В.П. Викторова - это, несомненно, первая серьезная попытка не только оценки, но и исследования проблемы.
Одновременно со статьей В. П. Викторова в харьковском издательстве «Пролетарий» вышла серия брошюр «Какие партии были в России», в том числе работа В. Залежского «Монархисты» [18]. В исследовании в самом общем виде отражается история большинства помещичье-монархических организаций, их программные установки, методы действия, классовая сущность. Его концепция сводится к тому, что вначале дворянство при поддержке духовенства создавало чисто сословные монархические организации, такие как «Русское собрание», «Монархическая партия», «Общество хоругвеносцев», «Русский народный союз имени Михаила Архангела», «Братство кречетов», «Братство борьбы с крамолой» и др., которые играли определенную роль на политической арене в период социально-экономической стабильности. С началом революции эти организации не могли оказать серьезного воздействия на массы и тогда начинают формироваться «всесословные» монархические партии, такие как Союз русских людей, Союз русского народа. В.П. Викторов и В. За-лежский отмечают тесную связь Союза русского народа с правительственными кругами и полицией. К сожалению, оба автора обошли стороной такой важный вопрос как формирование социальной базы монархистов в деревне.
1920-е гг. раскрыли возможность воссоздания истории черносотенных организаций, когда стал доступен корпус ведомственных документов, затрагивающих различные аспекты деятельности правых партий. В этом плане особый интерес представляют материалы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, опубликованные в конце 1920-х гг. [19].
Обзоры В.П. Викторова и В. Залежского были существенно дополнены работами Б. Брусянина, в которых исследовалась черносотенная агитация в рабочей среде [20. С. 151-172], А.Е. Евгеньева [21], И. Когана [22],
А. Киржница [23] о погромном движении, Б.Н. Кандидова [24, 25] и Г. Костомарова [26] о взаимодействии церкви с крайне правыми силами. В жанре политического портрета были представлены некоторые лидеры правого лагеря [27, 28]. Следует особенно отметить, что исследовательская работа этого периода была неразрывно связана с публикацией источников по истории «черной сотни».
Таким образом, рассмотренные публикации относятся к периоду становления советской историографии партийно-политического строительства в России в начале ХХ в. Конечно, литература этого периода носила отпечаток своего времени, что выражалось прежде всего в отсутствии альтернативного направления в изучении проблемы. Исторические явления рассматривались под углом зрения недавней политической борьбы. Статьи и брошюры носили прежде всего идеологический характер и ставили целью разоблачение политического противника. Тем более что монархическая эмиграция все еще представляла реальную угрозу для молодого Советского государства. Вместе с тем советская историография сделала важный шаг в разработке данной проблемы. В научный оборот был введен значительный корпус документов, поставлена проблема о месте крайне правых в политической системе России в начале ХХ в. К сожалению, в дальнейшем эти несомненно положительные наработки не получили развития и изучение темы фактически прекратилось на несколько десятилетий.
В обществе возобладала тенденция идеологического контроля над общественной мыслью, нетерпимость к любым отклонениям от официальных канонов. Изучение истории непролетарских партий было затруднено, а история черносотенного движения и вовсе выпала из круга научной проблематики. Если в конце 1920-х гг. был издан документальный сборник о Союзе русского народа, то документальный сборник о «черной сотне» в целом, подготовленный в 1934 г., был рассыпан и не увидел света. В последующем источники по истории крайне правых в России стали недоступны не только для широкого читателя, но и для профессиональных историков. Одна из причин закрытия архивных фондов черносотенных организаций - бытовавшая в пропагандистской литературе аналогия черносотенства с фашизмом. Тема оставалась острой еще и потому, что была тесно связана с национальным вопросом вообще и антисемитизмом в частности.
Некоторые сдвиги в разработке темы наметились после ХХ съезда партии, когда изменилась политикоидеологическая ситуация в стране, в результате чего были созданы благоприятные условия для творческой работы ученых-историков. Возросший в эти годы интерес к проблеме союзников и противников пролетариата на первом этапе революции привел исследователей к мысли о необходимости заниматься изучением истории непролетарских партий, в том числе черносотенных организаций. Однако отхода от прежних стереотипов, к сожалению, не произошло. Поэтому неслучайно большинство работ советских историков рас-
сматривало лишь два сюжета: 1) борьбу большевиков против идеологии и тактики черносотенства; 2) мощную кампанию правомонархических кругов по разжиганию антисемитизма, которые воспользовались так называемым делом Бейлиса.
В начале 1960-х гг. была опубликована монография
С.М. Сидельникова, где впервые в советской историографии была поставлена проблема эволюции концепции политических партий, в том числе и правомонархических в отношении Государственной думы [29]. И хотя автор не анализировал программные документы черносотенцев, появление монографии стало свидетельством востребованности поставленной проблемы.
Лишь в публикациях 1970-х гг. В.В. Комина [30], Л.М. Спирина [31], В.С. Шкаренкова [32] и А.Я. Авре-ха [33, 34] черносотенцы стали объектом специального изучения, что позволило поставить важные вопросы, касающиеся численности, состава, организационной структуры и практической деятельности монархических партий и организаций. Работы написаны на широкой источниковой базе. В научный оборот был введен значительный фактический материал. Хочется особенно обратить внимание на работу А.Я. Авреха, в которой автор не просто рассматривает подноготную черносотенства, но рассматривает проблему в комплексе, говоря о трех опорах самодержавия: «ставке, объединенном дворянстве, черносотенстве» [34]. Неслучайно 1970-е гг. относятся к наиболее продуктивному этапу советской историографии в изучении истории политических партий в России начала ХХ в.
Важным направлением советской историографии 1970-х гг. стало изучение национального вопроса в программных документах политических партий начала ХХ в., где определенное внимание отводится и правомонархическим партиям [35].
О главных помещичьих партиях говорится в шестом томе многотомной «Истории СССР» [36]. Однако правомонархические объединения на фоне других непролетарских партий в этих работах занимают ничтожно малое место. Кроме того, их деятельность, как впрочем и других непролетарских партий, рассматривается с точки зрения разработки стратегии и тактики большевиков по отношению к непролетарским партиям. Тем не менее издание этих работ - несомненный шаг вперед в освещении истории черносотенного движения и понимания сути партийно-политической системы в России в начале ХХ в. Что касается региональной историографии, то на этом этапе не было даже попыток выявить общие закономерности в развитии черносотенного движения на периферии, его роли в местной общественно-политической жизни. В публикациях лишь тиражировались факты, освещавшие черносотенные погромы 1905 г.
Фактически интерес к истории черносотенного движения появился только в 1970-1980-е гг. Это было обусловлено объективными тенденциями в советской исторической науке, когда появилась потребность создания обобщающих трудов по истории политических партий в России. Так, серьезным вкладом в разработку проблемы стало коллективное исследование, вышедшее в 1970 г. под редакцией М.П. Кима, «В .И. Ленин и история классов и политических партий в России» [37].
И хотя в исследовании показано развитие В.И. Лениным учения о классах и политических партиях без по-мещичье-монархических организаций, тем не менее, в работе была выработана методика исследования сущности, эволюции, закономерностей краха непролетарских партий. Это был первый коллективный труд в советской историографии.
В следующие коллективные труды, изданные в 1980-е гг. [5, 38, 39], были включены специальные разделы о черносотенных союзах. В этих разделах были показаны социальные причины возникновения черносотенных организаций в центре и провинции, дан анализ программных документов Союза русского народа, Русской монархической партии, Союза земельных собственников. Особое внимание уделялось тактическим установкам Союза: незыблемости самодержавной власти, восстановлению неограниченной монархии, замене законодательной Государственной думы законосовещательным учреждением, единству и неделимости России, неприкосновенности всякой частной собственности, искоренению «злых сил» в лице социалистически настроенной интеллигенции, ограничению власти бюрократии, «заслонившей личность царя». Одновременно с этим авторы рассматривают и демагогические декларации черносотенцев по рабочему и крестьянскому вопросам, рассчитанные на завоевание масс. С этой целью помещищье-монархические партии проводили агитационно-массовую работу, устраивали публичные собрания и лекции, на которых лекторы-монархисты «разъясняли», что «социализм уничтожает порядок в государстве, семью и нравственность, что забастовки разорят рабочих и они будут голодать». В противовес возможным последствиям в случае реализации социалистических идей монархисты рисовали картины социальной идиллии при господстве монархии.
В коллективных работах много внимания уделяется погромной деятельности монархических партий, принявшей широкие масштабы. Только в конце 1905 - начале 1906 г. погромы произошли в 150 городах. Важным аспектом исследования коллективов авторов стало рассмотрение думской тактики монархистов, агитационнопропагандистская деятельность и попытка определения их численности и организационной структуры. На наш взгляд, представляется верным важный вывод о роли по-мещичье-монархических партий, организационное оформление которых «завершило образование в годы первой российской революции той системы политических партий, которая просуществовала вплоть до 1917 г.» [5].
Несомненной заслугой советской историографии стало изучение внутрипартийной жизни, междоусобной войны в черносотенном лагере, приведшей к расколу в 1911-1912 гг., когда Союз русского народа распался на две враждующие партии - Всероссийский дубровинский Союз русского народа и обновленческий Русский народный союз имени Михаила Архангела во главе с Восторговым, а затем Пуришкевичем. Первые отличались «плебейским» обликом, жестко критиковали власть; вторые опирались на имущие слои, поддерживали власть. Раскол был настолько глубок, что даже начавшаяся черносотенная истерия в первые месяцы Первой мировой войны не примирила враждующие стороны [5].
В 1908 г. появилось новое политическое образование монархистов - так называемая Партия националистов с центром в Киеве, объединившая представителей духовенства, помещиков и реакционной буржуазии во главе с В. В. Шульгиным. Советская историография фактически не исследует этот сюжет в истории правомонархического движения. На наш взгляд, это обусловлено тем, что националисты не были партией в собственном смысле слова, т. к. у них отсутствовали местные организации, программа и устав, и потому националисты были скорее политическим клубом, нежели политической партией. Однако их отличала некая респектабельность, отказ от примитивной шовинистической фразеологии и понимание неизбежности эволюции самодержавия в конституционную монархию. Это направление правомонархического движения представляется нам важным аспектом определенной демократизации общества и перспективным направлением изучения истории политических партий России начала ХХ в.
Конец 1980-х - начало 1990-х гг. были представлены рядом публикаций, которые достойно подвели итог изучения советской исторической наукой проблемы становления и развития правомонархических организаций. К ним относятся, прежде всего, статьи, раскрывающие идеологию и программные установки монархистов, их численность, состав и размещение [40-42].
Изменение политической ситуации в стране, отмена 6-го пункта Конституции привели к резкому росту числа политических партий в СССР. В свою очередь это способствовало появлению учебных пособий и политических курсов по истории политических партий и общественно-политических движений в России начала ХХ в., где достойное место занимают помещичье-монархические партии в России [43].
В эти же годы были защищены четыре кандидатские диссертации, в которых правые организации стали предметом исследования [44-47]. Однако историческая традиция данного периода требовала рассмотрения этой проблематики через призму деятельности большевистской партии, ее борьбы с реакцией.
Что касается зарубежной историографии, то она, по сравнению с историографией советской, всегда находилась в более выгодном состоянии, имея возможность выбора научной тематики. Тем не менее, правый спектр в политической палитре России в начале ХХ в. не получил научного звучания. Это особенно бросается в глаза по сравнению с обширной научной литературой, посвященной другим политическим партиям. Этот факт обусловлен традиционной ориентацией западной историографии на историю либерально-буржуазных течений. Так, можно выделить диссертации колумбийского историка С. Д. Спектора (1952) и американского исследователя Д. Роусона (1971) [48, 49]. Что касается работ Г. Хоскинга и Р. Мэнинга, то они рассматривают деятельность правых партий в России в связи с политикой объединенного дворянства [50, 51], а в книгах Г.Д. Леве и Г. Роггера деятельность правых партий рассматривается лишь в контексте еврейского вопроса [52, 53].
Таким образом, советская и зарубежная историография совершила важный задел на пути разработки
истории черносотенных союзов. В то же время она не дала ответов на важнейшие аспекты исследования, связанные с определением структуры, численности, географии распространения черносотенных союзов. Нет ответа и на вопрос о социальном составе крайне правых, как нет четкого представления о методах черносотенной пропаганды в различных социальных слоях общества. Все это подготовило определенный плацдарм для современной российской историографии по проблеме истории помещичье-монархических организаций, которая шагнула далеко вперед в раскрытии поставленной проблемы.
Переломным этапом в разработке истории правомонархических партий и организаций в России стали последние 15-17 лет, с возникновением новой российской государственности и постепенным складыванием современной российской историографии. «Информация о правых партиях и организациях, которой мы располагаем в настоящее время, - пишет Ю.И. Кирьянов, - десять лет тому назад заметно озадачила бы читателя. И это было понятно. Она содержит в сравнении с аналогичной информацией в прошлом не только более всесторонние и полные данные о правых партиях -их численности, составе, программных установках, деятельности, лидерах, но и существенно иные, чем прежде, оценки их места и роли в партийном и общественном движении» [2. С. 739].
Весомый вклад в изучение многих аспектов истории правомонархического движения внесли статьи Н.Г. Королевой, Ю.И. Кирьянова [54, 55], монографии И.В. Нарского, В.В. Абушика [56, 57]. Особенно следует выделить исследования С.А. Степанова [58, 59], которые базируются на широком круге источников и прежде всего на фондах Союза русского народа и Русского народного союза имени Михаила Архангела, Департамента полиции и Министерства юстиции, судебно-следственных материалах и личных фондах лидеров правого лагеря, находящихся на хранении в Государственном архиве Российской Федерации. Автор подробно рассматривает идеологию «черной сотни», структуру, численность и социальный состав черносотенных союзов, их террористическую деятельность. Представляется принципиально важным рассмотрение думской тактики правомонархических партий, отражение деятельности крайне правых в рабочей среде и в деревне. Анализ документов, специальные исследования деятельности «черной сотни» позволили современной российской историографии сделать важный вывод, касающийся социальной базы реакции и идеологии монархистов, которые отражали интересы «самых различных социальных слоев на резкие и бурные перемены в экономической и политической жизни России на рубеже двух веков» [60. С. 73].
Имевшиеся ранее представления о черносотенцах были существенно расширены благодаря публикации двухтомника документов и материалов о правых партиях в России в начале ХХ в. [61]. Одновременно с этим была продолжена традиция публикации программных документов основных типов политических партий, в том числе и черносотенных. Имеющиеся публикации и документальные сборники помогают понять, что царизм оказывал всяческую помощь пра-
вомонархическим партиям, чья программа не покушалась на интересы правящего класса и воспринималась царизмом как проправительственная сила. Однако в процессе формирования черносотенства правые организации вобрали в себя самые разнородные в социальном отношении слои общества, в том числе и деклассированный элемент, и потому перестали соответствовать представлениям дворянско-помещичьих кругов о «союзниках» монархии. «Низы», конечно, были подвержены царистским иллюзиям. Но они привнесли в движение иной настрой, и лидеры черносотенного движения были вынуждены считаться с этим и учитывать в своей практической деятельности. Поэтому далеко не случайно правительство П.А. Столыпина стало подвергаться критике со стороны одного из руководителей «союзников» Дубровина, а возглавляемое им течение в черносотенном движении за явный экстремизм и популистские лозунги получило название «революционеров справа» [60. С. 87].
Таким образом, налицо трансформация идейных позиций черносотенцев, на что однозначно указывает в своей монографии С. А. Степанов, который подчеркивает, что «ей сопутствовал раскол черносотенства на соперничающие группировки» [58. С. 32]. Но этот раскол фактически не сказался на подходах правомонархических организаций к решению социальных проблем. В свою очередь, это привело к расколу между руководством и рядовыми членами Союза русского народа. Следствием этого раскола стало резкое снижение популярности черносотенных идей среди тех слоев трудящихся, которые ранее подхватили «националистические» лозунги на эмоциональном уровне. В современной российской историографии в наиболее концентрированном виде причины невостребованности черносотенных идей выражены авторским коллективом «Истории политических партий России»: «...черносотенцы всегда отдавали приоритет национальному над социальным. Но их рецепты решения общественных проблем не сработали даже применительно к собственным организациям. В кризисный для самодержавия период узкий слой лидеров черной сотни оказался столь же бессильным, как и дворянская аристократия и бюрократический аппарат. Что же касается основной массы черносотенцев, то они в этот же период проявили пассивность и равнодушие. Для народа показались более заманчивыми лозунги, выдвинутые революционерами слева. Стремительный распад самых крупных по численности правых политических партий и столь же стремительный рост рядов социалистических партий после Февральской революции - явление одного порядка» [60. С. 87].
На наш взгляд, эта точка зрения может быть дополнена мнением сибирского исследователя В. В. Кучера, который справедливо полагает, что «после поражения революции черносотенные партии не усилились, как этого, казалось бы, следовало ожидать, а наоборот, стали быстро слабеть, теряя сторонников и переживая частые расколы. Объясняется этот парадокс тем, что их роль в основном была сыграна и правящие круги потеряли интерес к правому экстремизму. Наступившая политическая стабилизация успокоила и те социальные слои, которые потенциально являлись массовой базой
черносотенцев» [62. С. 41-42]. Видимо, генезис правомонархических партий можно объяснить и тем, что сознание людей может не только адекватно, но и иллюзорно отражать объективное положение данного слоя в обществе, его подлинные интересы. В этом случае целые общественные группы и даже партии создают иллюзорные программы, ставят перед собой ложные цели, прибегают к ошибочным методам борьбы. В этой связи можно предположить, что наряду с относительным успокоением наступило и некоторое разочарование и даже отрезвление тех социальных слоев, которые являлись социальной базой черносотенства. Думается, что этот аспект еще не получил достаточного развития в современной российской историографии.
Характерной чертой современной российской историографии по проблеме правомонархических организаций стало появление региональных публикаций, освещающих деятельность региональных отделения черносотенных партий и организаций и особенно в Сибири. Прежде всего, это серия статей известных сибирских ученых М.В. Шиловского, А.Е. Плотникова,
В.В. Кучера, Е.Л. Бузмакова, М.В. Станковой, С.В. Ма-карчука и ряда других авторов, которые активно включились в изучение проблемы [63-74]. Особенно следует выделить монографии и статьи А.П. Толочко [7580]. Анализ имеющейся сибирской историографии позволяет выявить сроки появления организаций правомонархических партий в Сибири (значительно позднее других типов партий) и роль губернского начальства и сибирского духовенства в этом процессе. Все это позволило А. П. Толочко выйти на уровень историографического обобщения, выразившегося в монографическом исследовании, охватившего всю политическую палитру партийных организаций в Сибири начала ХХ в. [81]. Сразу следует отметить, что сибирские исследователи довольно быстро избавились от «болезни», свойственной советской историографии, главным образом наклеивавшей ярлыки и раздававшей хлесткие формулировки черносотенцам. При этом исследователи развивают главным образом два сюжета: погромное движение в конце 1905 г. и особую роль сибирского духовенства в сплочении сторонников монархии.
Что касается погромного движения, то этот аспект проблемы еще нуждается в серьезном исследовании. С одной стороны, установлено, что погромное движение было не столько связано с деятельностью монархических организаций в регионе, сколько было обусловлено стихийным протестом патриархального населения Сибири, выступавшего против дестабилизации привычных устоев жизни. В то же время вопрос о влиянии погромного движения на формирование и укрепление правомонархических сил остается неисследованным. Видимо, этим можно объяснить пространный и необоснованный вывод М.В. Станковой о том, что царская власть в Сибири и полиция не имели никакого отношения к черносотенным погромам [66].
В отношении роли духовенства в сибирской историографии имеются более четкие оценки, когда исследователи не только фиксируют факты активного участия духовенства в черносотенном движении, но и объясняют причины этого явления. Так, А.П. Толочко справедливо считает, что духовенство стремилось та-
ким образом защитить конфессиональные интересы православной церкви. Кроме того, он отмечает, что при отсутствии помещиков роль священнослужителей в процессе консолидации черносотенных сил была существенно заметнее, нежели в европейской части России. Е.Л. Бузмаков считает, что в Сибири православное духовенство занимало доминирующие позиции в черносотенных организациях всех губернских и областных центров, возглавляя около 20 местных отделов Союза русского народа и Союза Михаила Архангела [69.
С. 17]. Этой же точки зрения придерживается и М. В. Шиловский, выделяя при этом еще одно важное обстоятельство: «По сути дела организационным оформлением деятельности черносотенное движение в Сибири обязано православному духовенству, ибо единственной скрепляющей нитью, связывавшей лиц, различных по происхождению, профессии, образованию (действительный статский советник и ямщик, купец 1-й гильдии и мелкий лавочник, профессор и провизор), выступали религиозные чувства» [70. С. 26].
Анализируя современное состояние сибирской историографии по проблеме правомонархических организаций, А. П. Толочко подчеркивает, что три блока вопросов оказались в центре внимания сибирских авторов: консолидация правомонархических сил в Сибири в 1905-1907 гг., формирование местных отделов черносотенно-монархических партий, практическая деятельность черносотенцев в 1906-1917 гг. При этом современные исследователи дали развернутую характеристику их организационной структуры, территориального размещения, социального состава. Кроме того, выделены районы, характеризующиеся разным уровнем политической активности черносотенцев, выявлена динамики создания правомонархических организаций в крае, хотя имеются некоторые разногласия определения сроков оформления отделов черносотенных союзов в Сибири [61. С. 17; 65. С. 26-28; 78. С. 35], степени результативности практической деятельности местных союзов [64. С. 17]. В.В. Кучер специально акцентирует внимание на том, что помимо легальной, черносотенцы занимались и нелегальной деятельностью, такой как террор и запугивание политических противников режима [62. С. 67].
Подводя итоги анализа истории правомонархических партий в России начала ХХ в., следует отметить заметный прорыв в раскрытии этого важнейшего направления изучения партийно-политической системы России дореволюционного периода. Конечно, современная российская историография истории правомонархических организаций получила импульс только благодаря демократизации общества и исторической науки. Современная партийная система лишь только формируется в соответствии с Федеральным законом «О политических партиях» [82] и потому пока объективно не возможна постановка такого важного вопроса, который во времена КПСС вытекал органически в связи с проблемой генезиса партий: соотношение идеологии как формы общественного сознания и политической партии как носителя этой идеологии. Дело в том, что идеология может существовать и без партии. Причем ее выразителями сначала являются отдельные лица, затем группы людей или слои населения. Полити-
ческие партии создаются на базе той или иной идеологии, но только тогда, когда идеология распространяется среди сравнительно большой группы людей. Партии затем могут распасться или даже совсем исчезнуть, но идеология продолжает жить значительное время в сознании определенных социальных слоев общества. Это в полной мере касается идеологии правомонархических партий. Современная российская историография может большее внимание уделять региональной историографии правомонархического движения, внутрипартийной работы и внутрипартийных отношений на региональном уровне. Кроме того, анализируя современное состояние изучения темы, следует выделить и те вопросы, которые нуждаются в более углубленной проработке. В этом ряду вопрос о количестве и численности правомонархиче-
ских организаций в России, уровень одной из составляющих деятельности черносотенцев - антисемитизма, в том числе и в Сибири.
М.В. Шиловский справедливо обратил внимание на некоторые оценочные суждения, которые весьма далеки от науки. Если в значительном количестве публикаций советской историографии Союз русского народа оценивался не иначе как «черносотенный сброд» и «погромщики», то в современной российской историографии появились отдельные работы, которые идеализируют программные установки и тактику правомонархических организаций и характеризуют черносотенцев как «образованных людей России» [65. С. 17], оказавших значительное влияние на воспитание у населения патриотических чувств [83. С. 301].
ЛИТЕРАТУРА
1. Петрушин Ю.А. Политические партии России: страницы истории: Учеб. пособие. Иркутск, 2006.
2. Кирьянов Ю.И. Обзор литературы о правых партиях и организациях в России в 1905-1917 гг. // Правые партии. Документы и материалы.
Т. 2: 1911-1917 гг. М., 1998.
3. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1967.
4. Курас Л.В., Кичеев В.Г. Методология классификации политических партий в России в начале ХХ в. // Вестник Бурятского университета.
Сер. 4: История. Улан-Удэ, 2006. Вып. 12.
5. Непролетарские партии России. Урок истории. М., 1984.
6. Список членов Русского собрания с приложением исторического очерка собрания. СПб., 1906.
7. Устав и Основоположения Союза русского народа. М., 1906.
8. Меч В. Силы реакции // Борьба общественных сил в русской революции 1905-1906 гг. М., 1907. Вып. 1. С. 10-100.
9. Левицкий В. Правые партии // Общественное движение в России в начале ХХ в. СПб., 1914. Т. 3. С. 347-469.
10. Черняев Н.И. Необходимость самодержавия для России. Екатеринослав, 1906.
11. Грингмут В.А. Собрание статей. М., 1910. Вып. 3.
12. Обнинский В. Полгода русской революции: Сб. матер. к истории русской революции. М., 1906. Вып. 1.
13. Полное собрание платформ всех русских политических партий. СПб., 1906.
14. Программы российских политических партий. Пг., 1917.
15. Сборник программ русских политических партий. Пг., 1917.
16. Курас Л.В., Кичеев В.Г. Отечественная историография о становлении парламентаризма в программах политических партий России начала
ХХ в. // Байкальский регион в переломные периоды истории (Х1Х-ХХ1 вв.): Матер. Всерос. науч. конф. Улан-Удэ, 2006.
17. Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. / Сост. А. Черновский.
Ред. и вступ. ст. В.П. Викторова. М.; Л., 1929.
18. Залежский В. Монархисты. Харьков, 1930.
19. Союз русского народа по материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. М.; Л., 1929.
20. Брусянин Б. Черная сотня на фабриках и заводах Петербурга в годы реакции: материалы по истории рабочего движения // Красная лето-
пись. 1929. № 1 (28). С. 154-181; № 2 (№ 29). С. 151-172.
21. ЕвгеньевА.Е. Царские погромщики. Пг., 1919.
22. Коган И. Погромы в дни свободы (октябрь 1905). М., 1925.
23. Киржниц А. Рабоче-крестьянские массы в борьбе с погромами в 1905 г. М., 1930.
24. Кандидов Б.П. Крестом и нагайкой: Почаевская лавра и черносотенное движение. М., 1928.
25. Кандидов Б.П. Церковь и 1905 г.: Очерки и материалы. М., 1930.
26. Костомаров Г. Черная сотня под флагом религии в 1905 г. М., 1931.
27. Любош С.Б. Русский фашист Владимир Пуришкевич. Л., 1925.
28. Заславский Д.О. Рыцарь монархии Шульгин. Л., 1927.
29. Сидельников С.М. Образование и деятельность Первой государственной думы. М., 1962.
30. Комин В.В. История помещичьих, буржуазных и мелкобуржуазных политических партий России. Ч. 1. (1900-1917 гг.). Калинин, 1970.
31. Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало ХХ в. - 1920 г.). М., 1977.
32. Шкаренков В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л., 1978.
33. АврехА.Я. Царизм и IV Дума. 1912-1914 гг. М., 1981.
34. Аврех А.Я. Царизм накануне свержения. М., 1989.
35. Бурмистрова Т.Ю., Гусакова В. С. Национальный вопрос в программах и тактике политических партий в России 1905-1917 гг. М., 1976.
36. История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 6: Россия в период империализма. 1900-1917 гг. М., 1968.
37. В. И. Ленин и история классов и политических партий в России. М., 1970.
38. Непролетарские партии в России. М., 1982.
39. Политические партии России в период революции 1905-1907 гг.: Количественный анализ. М., 1987.
40. Степанов С.А. Идеология черносотенных союзов и организаций // Проблемы СССР. М., 1982. Вып. 12.
41. Степанов С.А. Программы черносотенных организаций (1905-1907) // Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989.
42. Киселев И.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. Политические партии в России в 1905-1907 гг.: численность, состав, размещение // История
СССР. 1990. № 4.
43. Из истории общественно-политических движений, партий России и СССР: Материалы к спецкурсу. М., 1990. Кн. 1.
44. Бажин А.А. Борьба партии большевиков против черносотенного движения в России в годы первой русской революции (1905-1907 гг.):
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1979.
45. Сысоева Е. У. Политика идеологического воздействия черносотенных партий на рабочих в годы первой русской революции. По материалам
Москвы и Московской губернии: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1978.
46. Степанов С.А. Банкротство черносотенных союзов и организаций (1907-1914 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1982.
47. Пронькин С.В. Разоблачение В.И. Лениным партии большевиков реакционного характера партий и организаций в период нового револю-
ционного подъема (1910-1914): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1989.
48. Spector S.D. The doctrine and prograqme of the Union of Russian People in 1906: m.a. thesis. Columbia, 1952.
49. RawsonD.C. The Union of the Russian People. 1905-1907. A Study of Radical Right: ph. d. diss. Washinston, 1971.
50. Hosking G.A., Manning R.J. What was the United Nobility? // The polics of Rural Russia. 1905-1914. Biomington, 1979. P. 142-183.
51. Manning R.J. The crisis of the old Order in Russia: Gentry and Government. Princeton, 1982.
52. Lowe H.D. Antisemitismus und reaktionore Utopie: Russischer Konservatismus in Kampf gegen Wander von Staat und Gessellschaft. Hamburg,
1978.
53. RoggerH. Jewish policies and right-wing politics in imperial Russia. Houndmills; Basigstoke; Hampshire; London, 1986.
54. Кирьянов Ю.И. Правые партии в России накануне и в февральско-мартовские дни 1917 г.: причины кризиса и краха // 1917 г. в судьбах
России и мира. М., 1997.
55. КоролеваН.Г. Помещичье-монархические организации в 1905-1907 гг.: образование, структура, тактика // Непролетарские партии России в
трех революциях. М., 1989.
56. Нарский И.В. Революционеры «справа»: черносотенцы на Урале в 1905-1916 гг. (материалы к исследованию «русскости»). Екатеринбург,
1994.
57. Абушик В.В. Деятельность монархических организаций Центральной России в период буржуазно-демократических революций (1905-
1917 гг.). М., 1995.
58. Степанов С.А. Черная сотня в России (1905-1914 гг.). М., 1992.
59. Национальная правая прежде и теперь. СПб., 1992. Ч. 1.
60. История политических партий в России. М., 1994. С. 73.
61. Правые партии. Документы и материалы. Т. 1. 1905-1910 гг.; Т. 2. 1911-1917 гг. М., 1998.
62. Кучер В.В. Сибирские организации буржуазно-монархических партий об аграрном вопросе в годы первой российской революции // Рево-
люционное и общественное движение в Сибири в конце XIX - начале ХХ в. Новосибирск, 1986.
63. Кучер В.В. Православие и политика: из опыта 1905-1907 гг. // Сибирь на рубеже XIX-XX веков. Новосибирск, 1997.
64. Плотников А.Е. Организации политических партий в Сибири в период первой российской революции (1905-1907 гг.). (Перечень и предва-
рительный анализ) // Проблемы классовой борьбы и общественного движения в Сибири в дооктябрьский период. Омск, 1992.
65. Станкова М.В. К вопросу о монархическом движении в 1905-1907 гг. (на примере Омской епархии) // По страницам российской истории.
Омск, 1996.
66. Станкова М.В. Черносотенно-монархическое движение в Западной Сибири в 1905-1917 годах: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Омск,
1999.
67. Бузмаков Е.Л. Образование и основные направления деятельности правомонархических организаций в Западной Сибири // Социокультур-
ные исследования. Новосибирск, 1997.
68. Бузмаков Е.Л. Периодическая печать монархических организаций как источник для изучения истории черносотенных организаций в Запад-
ной Сибири // Историческая наука на рубеже веков: Матер. Всерос. науч. конф. Томск, 1999. Т. 2.
69. Бузмаков Е.Л. Черносотенные организации в Сибири 1905-1917 гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Томск, 2000.
70. Шиловский М.В. Черносотенно-монархическое движение в Сибири начала ХХ в. // Вопросы истории Сибири ХХ в. Новосибирск, 1999.
71. Макарчук С.В. Городское самоуправление в Сибири: сфера влияния либералов и монархистов в начале ХХ века // Проблемы истории мест-
ного самоуправления Сибири конца XVI-XX веков: Матер. четвертой регион. науч. конф. Новосибирск, 1999.
72. Макарчук С.В. Монархическая периодическая печать Сибири о евреях (1907-1915 гг.) // Еврейские общины Сибири и Дальнего Востока:
Матер. II регион. науч.-практ. конф. Красноярск; Иркутск, 2001. Вып. 6.
73. Язынин А.Е. Правые монархисты в Тобольской губернии // Политические партии, организации, движения в условиях кризисов, конфликтов
и трансформации общества: опыт уходящего столетия: Сб. матер. междунар. науч.-практ. конф. Омск, 2000. Ч. 1.
74. Попов Д.И. Культурно-просветительская деятельность черносотенцев в западной Сибири в 1907-1914 гг. // Проблемы историографии, ис-
точниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории: Тез. докл. и сообщ. IV регион. науч.-практ. конф. Омск, 2000.
75. Толочко А.П. Политические партии и борьба за массы в Сибири в годы нового революционного подъема (1910-1914 гг.). Томск, 1989.
76. Толочко А.П. Черносотенно-монархическая периодическая печать в Сибири как источник по истории общественного движения в крае в
1907-1914 гг. // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории: Тез. науч.-метод. конф. Омск, 1993.
77. Толочко А.П. Хроника черносотенно-монархического движения в Сибири. 1905 - февраль 1917 г. // Материалы к хронике общественного движения в Сибири в 1895-1917 гг. Омск, 1995.
78. Толочко А.П. Черносотенцы в Сибири (1905-февраль 1917 г.). Омск, 1999.
79. Толочко А.П. Территориальное размещение, численность и социальный состав черносотенных организаций в Сибири в начале ХХ в. // Че-
ловек в истории. Томск, 1999.
80. Толочко А.П. Организационное оформление черносотенного движения в Сибири в начале ХХ в. // Вестник Омского отделения Академии
гуманитарных наук. Омск, 2000. № 4.
81. Толочко А.П. Современная отечественная историография партийно-политического движения в Сибири в начале ХХ в. Омск, 2001.
82. Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 29. 16 июля.
83. МиненкоН.А., Федоров С.В. Омск в панораме веков. Омск, 1999.
Статья представлена научной редакцией «История» 2 апреля 2008 г.
