CC BY
104
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
4. Бутусова, М.А. Делиберативная модель демократии и политика интересов / М. А. Бутусова // Вопросы философии. — 2002. - № 5. - С. 44-53.
5. Поляк, Г.Б. Всемирная история / Г. Б. Поляк, А. Н. Маркова. - ЮНИТИ, 1997. - С. 496.
6. Кузин, М.Н. Переход от традиционного общества к гражданскому: изучение человека / М. Н. Кузин // Вопросы философии. - 1997. - № 7. - С. 57 - 70.
7. Пузанов, В.В. Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты / В. В. Пузанов. -Ижевск : Издательский дом «Удмуртский университет», 2007. -624 с.
8. Сорос, Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности / Дж. Сорос ; пер. с англ. — М. : ИНФРА-М, 1999. - 262 с.
9. Фливберг, Б. Хабермас и Фуко — теоретики гражданского общества / Б. Фливберг //Социологические исследования. — 2002. — № 2. — С. 128.
СКУРИХИН Сергей Игоревич, аспирант кафедры социально-гуманитарных наук.
Статья поступила в редакцию 20.07.2010 г.
© С. И. Скурихин
УДК 1
О. А. ЧЕРЕМИСИНА
Омская гуманитарная академия
ИСТОКИ ИДЕОЛОГИИ ЭКСТРЕМИЗМА
В настоящее время наблюдается рост экстремистских группировок не только во всем мире, но и в России, в частности. Параллельно с ростом их численности происходит рост совершаемых ими преступлений. В статье сделана попытка ответить на вопросы: что такое неонацизм и каковы истоки социально-философских и философско-социологических аспектов экстремистских методов и средств, причины их сохранения в современных условиях.
Ключевые слова: насилие, порабощение, унификация, экстремизм, неофашизм.
В настоящее время не только в России, но и во всем мире наблюдается всплеск неофашизма и неонацизма, особенно в последние полтора десятилетия. Долгое время мы пытались не замечать это явление. Но его угрожающие масштабы заставляют задуматься о многом1...На сегодняшний день, в эпоху гласности, ясно видно, что проблема молодежного экстремизма, расизма и фашизации существовала в России задолго до того, как к ней стали привлекать внимание средства массовой информации.
Неофашизм (неонацизм) - это фашизм, который после Второй мировой войны стремится чуть-чуть смягчить свою пропаганду, но на практике выявляет свою глубокую идейно-политическую идентичность с классическим фашизмом. Важнейшие отличительные черты всех неофашистских политических течений и организаций - крайний национализм, расизм, открытый или более менее прикрытый, применение насильственных, террористических методов политической борьбы. Неофашисты защищают авторитарные ценности, выступают против либерального индивидуализма, прославляют насилие и военный героизм, поддерживают популистские экономические программы. Защищая расизм и ксенофобию, неофашисты изображают себя защитниками традиционной национальной культуры и религии. Используя адаптированные к складывающейся политической обстановке методы социальной и националистической пропаганды, неофашисты пытаются охватить своим влиянием большую часть населения. Степень влияния неофашистского движения и неофашистской идеологии зависит от расстановки политических сил в правящем лагере, остроты социально-политического кризиса в той или иной стране, эффективности и целеустремленности, противостоящих неофашистам политических сил.
За долгие десятилетия советского опыта население привыкло к гарантированной полной занятости, государственному патернализму в области образования и здравоохранения, а также и в области других социальных программ (например, к субсидированным (часто символическим) ценам на основные продукты питания, детские товары, жилье, коммунальные услуги, общественный транспорт и т.п.). Лишившись привычного образа жизни, население России стало быстро деморализовываться: преступность, алкоголизм и наркомания захлестнули страну. Родителям, занятым одной мыслью - как выжить, стало не до воспитания детей. Семейные скандалы и насилие в семье превратились в норму. В несколько раз возросло число психически больных. В депрессивных регионах даже возникла очередь на госпитализацию в психиатрические больницы - и очередь немаленькая: люди ждут по 2-3 года. Побеги детей из дома из-за голода, побоев и невыносимых условий существования (так же, впрочем, как и отказы от детей) стали массовым явлением: сегодня в России самое меньшее - 4 миллиона беспризорных детей. Это очень много, если вспомнить, что после Гражданской войны 1918-1921 гг. во всем Советском Союзе было 6 миллионов беспризорников.
Но куда более серьезным фактором оказалось то, что в России под предлогом «борьбы с тоталитаризмом» запретили воспитание. Само понятие «воспитание» связали почему-то с комсомолом и пионерской организацией. Эти организации были распущены, взамен не было создано никаких. Между тем комсомол и пионерская организация занимались не только идеологической работой. Вся иная молодежная деятельность - искусство, спорт, туризм и т.п. -тоже была устранена.
Результатом явилась вторая психологическая катастрофа: за десятилетие реформ в России выросло
новое поколение - асоциальное и аномичное. Для этого поколения характерен полный разрыв с традициями, с общественными ценностями и социальными установками. Параллельно с одичанием родителей произошло одичание детей. Но если родители, дичая, все-таки пытались решать какие-то задачи по коллективному выживанию (как минимум, на уровне семьи), то «дети реформ», не имея социального опыта взрослых, быстро превращались в группировки по типу биологических особей, лишь номинально как-то связанных друг с другом - особей аморальных, асоциальных, аномичных, эгоцентричных, не способных к коммуникации, примитивных в своих запросах, жадных, озлобленных и все более ограниченных.
Естественно, это сопровождалось катастрофическим взлетом детской и подростковой преступности, наркомании, токсикомании, алкоголизма, проституции, эпидемиями заболеваний, передающихся половым путем. Учителя, которые вчера радовались отмене воспитания, схватились за головы - именно учителя первыми столкнулись с поведением этой новой молодежи, которая не хотела учиться, посылала учителей матом, а если уж очень надоедали - била.
Одновременно с превратившейся в катастрофу «реформой образования» в России была проведена ликвидация созданной в советские времена разветвленной системы внешкольного образования и воспитания - всех этих «домов культуры», «дворцов культуры», «дворцов пионеров» и т.д. В советское время эта система охватывала в целом до четверти детей школьного возраста - и более или менее успешно выявляла среди детей всех социальных слоев таланты и поставляла их в сферу искусств, на профессиональную сцену, в науку - по выявленным способностям.
Крайне негативное обстоятельство: экстремисты фашисты нашли свою «социальную базу»: молодежь. Это не только скинхеды или дети казаков. Состав всех праворадикальных организаций резко омолодился, численность их выросла исключительно за счет молодежи. В условиях фактического отсутствия воспитания в школах, при разваливающейся системе образования, растущих безработице, деиндустриализации, нищете, в условиях общего идеологического и морального кризиса, лишенная перспектив молодежь просто обречена стать легкой добычей фашизма. Причем к фашистам пойдет не самая худшая молодежь. Худшая «сядет на иглу» (или в тюрьму). Тот, кто приходит к фашистам, - все же ищет каких-то идеалов (хотя и на крайне прими-тивном уровне) [1, с. 167].
Обратимся к универсальным философским основаниям для понимания историчности анализируемых явлений так последовательный критик фашистской идеологии, немецкий социолог К.Манхейм обнаруживает ее сходство с теорией бихевиоризма. «Бихевиоризм - не фашизм,- подчеркивает К.Манхейм,-но фашизм в области политики во многом есть бихевиоризм». Дело в том, что фашизм планирует и изменяет политический мир «методами бихевиоризма». Об этом свидетельствует опыт построения пропаганды во многих странах, который направлен не на действительное изменение мира и просвещение людей, но на то, чтобы «подчинить их своей воле». Фактически это аппарат общественного принуждения, который приводит к подчинению «господствующей идеологии и насильственной унификации» по отношению ко всякой интеграции действий. К.Манхейм поясняет: фашизм отказывается принимать во внимание «иррациональность» индивидов
и многообразие окружающих вещей. Он полагается на абстрактный принцип упорядочения на основе «оптимальной комбинации внешнего насилия и суггестивности». Они и направлены на регулирование поведения и интеграцию настроенности людей. В границах разделения типов рационального поведения К.Манхейм закрепляет за фашизмом, «высшую степень» функциональной рациональности, вне «субстанциональной рациональности». По этой причине в типичности ведущих фашистских вождей мы встречаем «точную расчетливость» в соединении «с иррациональной несублимированной страстностью». Как следствие, в данной общественной структуре формально существуют, не будучи связанными, максимальный порядок и постоянно устремленный к анархии неразработанный остаток иррациональности» [2, с. 382].
К.Манхейм вводит данную проблематику в широкий социальный контекст. Опасность действующих «извне» методов в том, что и общество изменяется лишь внешне, без подлинного преобразования человека. Следствием этого является формальный порядок при «внутренней обездоленности и недисциплинированности», которые постоянно угрожают обществу уничтожением. С другой стороны, опасность метода, действующего «изнутри», состоит в том, что «те немногие», которые, благодаря воспитанию, обладают внутренним богатством и личной культурой, могут быть уничтожены в связи с внезапной перегруппировкой общественной жизни. Им на смену должна приходить взаимозависимость деятельности и мышления, которая обусловливает внешнее преобразование общество и внутреннее преобразование человека. Для К.Манхейма очевидно, что «преувеличенная логичность односторонне последовательных рядов мыслей» разрывает вещный порядок, который только в постепенном видоизменении может приводить к «развивающемуся единству» [2, с. 390-391].
В этом смысле можно говорить о тоталитарном единстве, например, советского общества, когда прежде всего добивались внешнего, демонстративного (даже демонстрационного) единства. М. Бубер рассуждает по этому поводу: «все одинаково оснащенные, одинаково выровненные», когда в них лишь «столько жизни, сколько нужно для осуществления марша» [3, с. 118].
К.Манхейм поясняет сущностную природу молодого поколения - для него это «важная часть скрытых резервов» Но только социальная структура определяет, будут ли эти резервы и какие именно из них «мобилизованы и интегрированы в функцию». К.Манхейм следующим образом раскрывает социальную психологию подрастающего поколения: « подросток - это та общественная сила, которая может осуществить различные начинания, потому что он не воспринимает установленный порядок, как нечто само собой разумеющееся и не обладает закрепленными законами интересами ни экономического, ни духовного характера» [2, с. 490].
Тенденции к беспрекословному подчинению должна сменяться изучением новых методов, способных заменить «брутальные формы социальной интеграции более гуманными формами образования». В этом случае, подчеркивается К.Манхеймом, управляемое современное общество основано на здоровых институтах, без суровых репрессивных мер в своем общественно-моральном кодексе» [2, с. 498].
К.Манхейм всесторонне раскрывает групповую стратегию нацизма на примере фашисткой Германии.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
Для него главная особенность гитлеровской психологической стратегии состоит в том, что индивид «рассматривается не как личность, а исключительно как член социальной группы» Фашизм как бы инстинктивно следует открытиям социологии, учитывая тот факт, что на человека оказывают влияние «групповые узы». Иначе говоря, реакции человеческой личности зависят от групповой принадлежности. Каждая группа имеет свои традиции и запреты, формы самовыражения, до тех пор, пока группа сохраняет целостность, она поддерживает своих членов и руководит их поведением [2, с. 498]. Для К.Манхейма очевидно, что скрытый механизм фашисткой стратегии в том, чтобы сломать сопротивление индивидуального сознания путем дезорганизации групп, к которым принадлежат люди. Например, гитлеризм знает, что человек без групповых связей «подобен крабу без панциря». Подобная дезорганизация должна быть такой же быстрой и насильственной, как стратегия блицкрига в войне. Но для полного успеха необходимо создание новых групп, поведение которых соответствовало бы фашисткой идеологии. Здесь многое зависит от социально-экономических условий-безработица и деморализующая обстановка является главной причиной разрушения традиционных взаимозависимостей. Только здоровый социальный климат групповой жизни может активно сопротивляться нацистской стратегии подавления общества.
При этом фашистские методы представляются достаточно изощренными: посылаются эмиссары в качестве «туристов», а также другие замаскированные лица с целью привлечения на свою сторону, в целом организуется подпольное движение и т.п. В конце концов, все это сказывается на судьбах конкретных индивидов. Психологически, если человек предоставлен самому себе, он не может оказать сопротивление. К.Манхейм поясняет: групповые узы дают ему поддержку, безопасность и признание, не говоря уже о более ценных взаимосвях дружбы и доверия (вне которых личность беспомощна). Вне группы человек ведет себя «как ребенок, который потерял дорогу и чувствует себя неуверенно, готов пойти с первым встречным» [2, с. 500]. Со своей стороны, методы тотальной пропаганды не дают индивиду времени прийти в себя и оказать сопротивление. Словно говоря о современных событиях, К.Манхейм подчеркивает: у малых наций буквально за одну ночь может наступить полный социальный хаос и беззаконие. Соответственно, дезинтеграция группы сопровождается деформацией и разрушением морали и совести индивидов.
К.Манхейм раскрывает стадиальность подобного хода мыслей: «все, во что я до сих пор верил, очевидно, неправильно... жизнь - это не что иное, как борьба за выживание. мой выбор в том, чтобы присоединиться к новому порядку». «Если раньше человек спрашивал себя: правильно это или нет» ? - то в этом случае он говорит: «Что бы сказал наш фюрер» [2, с. 501]. Соответственно, к обстановке ненависти, страха, подозрений добавляется чувство отчаяния, обма-нутости и изолированности, что увлекает людей к «новому порядку». В данном случае К.Манхейм говорит о двух направлениях: порабощение сознания массового населения и укрепление руководства фашизма и терроризм со стороны его партии. По мнению К.Манхейма, изыскиваются средства для выхода враждебных чувств, но не для мобилизации созидательной энергии. Для этого используется теория «козлов отпущения», которая помогает освободить-
ся от чувства вины и направить ненависть на отдельных руководителей страны, недружественные силы. Так, происходит воспитание «новых лидеров», когда регламентация общественной жизни должна сме-ниться динамизмом. Это означает, по словам К.Манхейма, «центры эмоционального возбуждения», например у банд штурмовиков. Новая ментальность прежде всего пронизывает сознание подростков, которое становится «необузданным». К.Манхейм подчеркивает: в школах фюреров происходит обучение руководящих кадров, воссоединяется «странная смесь инфантильного эмоционализма и слепого подчинения». Нацисты знают, что тип их лидера способен процветать «только в бандоподобных группах» [2, с. 502]. Именно на такую аудиторию с «искусственно отсталым эмоциональным развитием» рассчитаны истерические речи вождей фашизма. В этом случае необходимо развитие контрстратегии, в частности, групповой метод может быть использован в конструктивных целях, но вне извращения и злоупотребления созидательных сил группы (что добивался фашизм). Для К.Манхейма очевидно, что настанет время наилучшего использования групповых методов заодно с реорганизацией мира и изменения общественного сознания2.
Не менее важной является философское понимание экстремизма. Так, на универсальном историческом материале испанский философ и социолог Х.Ортега-и-Гассет раскрывает существенные черты экстремизма как формы жизни в отношении общественно-политических отношений, инвидно личностных черт бытия [5, с. 338-339]. Для испанского философа наиболее важной (как и для всей философии экзистенциализма) является тема: личность и ситуация. «Человек» вынужден, для того чтобы «жить по принуждению, «что-то делать», хотя он не находит занятия, которое бы его удовлетворяло. Причем он делает это, как «автомат», не вкладывая в занятия душу и ощущая свое ничтожество, бессмысленность начинаний. Одновременно им овладевает неодолимое отвращение к миру, который предстает исключительно «в черных тонах». В результате формируется феномен «человека, забившегося в угол», редуцирующего собственное начальное бытие «к периферии», отчаявшегося индивида, причем в негативной фактичности общественных отношений.
В целом его окружает дезориентированная современность, которой соответствует «гражданин растерянности», и сама ситуация содержит ингредиент растерянности. Подобное положение Х.Ортега-и-Гассет относит к типу «экстремальных» обстоятельств, которые порождают человеческую поведенческую «экстрему» как превышение, завышение, преодоление, ниспровержение нормальных условий жизни. При этом действующий индивид ощущает непрочность, бессодержательность своего существования, но постепенно выбивается «из своего угла» в попытках «укрепить свой угол» в мнимом решении уйти от «тотального отчаяния». Х.Ортега-и-Гассет поясняет данную коллизию: «Человек может отрицать всю свою жизнь, за исключением тех моментов, когда он испытывает сильные эмоции, способен разражаться, злиться». При этом он предпочитает, чтобы вся жизнь состояла из таких моментов, поскольку «только они имеют для него смысл, а все остальное - тщета» [5, с. 341].
Для Х.Ортега-и-Гассета подобная уединенность в какой-либо точке жизненного пространства является убеждением экстремизма, которая освобождает его от смысложизненных ориентаций по отношению ко всеобщему социальному миру. Отсюда - уни-
версальные импульсы к объединению подобных себе индивидов вне сложности бытия, в спасении оказаться в «близкой пустоте». Мы видим, что и сегодня подобные настроения легко подхватываются эгоистическими политиками экстремистского толка (микромизм умножается миромизмом). Объединяющей основой является установка «отбросить» в общем порыве богатство, усложненность, избыточность [5, с. 341].
Х.Ортега-и-Гассет в логичном изложении философии экстремизма перемещается в современное ему время - ХХ век. Вновь людей охватывает стремление к автоматизму, приверженности к простоте (возврат от усложнений, запутанной природе к культуре простой и даже - к «голой природе»). Но если человек разуверился в культуре, он испытывает отвращение к ценности жизни, к интеграционным процессам и, тем большую, злобу и отвращение проявляет к импульсам социально-всеобщей жизни. Порождаемый формальный и жесткий смысл отчаяния приводит индивида к экстремизму: речь идет об «образе жизни, когда стремятся жить исключительно в экстремуме жизненного пространства . это безумие аналогии угла и отрицания всего остального» [5, с. 343]. На этой основе Х.Ортега-и-Гассет рассматривает важнейшую проблему современного человеческого существования - формирование справедливого устройства общества. И вновь разочарование в окружающей жизни приводит человека в атмосферу экстремизма, когда он «атакует остальной человеческий мир, отвергает науку, мораль, порядок, истину и т.д.». Причем эксремальная ситуация принимается им всерьез, с оттенками театральности, мнимого героизма, но в границах того же отчаяния. По мнению Х.Ортега-и-Гассета, в конечном счете происходит формирование «эпохи исторического шантажа» [5, с. 345].
.Возвращаясь в современную эпоху, следует солидоризироваться с доктором политических наук, профессором философского факультета СПБГУ А.И.Стребковым в том, что современный уровень толерантности существенно снизился и стал политической проблемой. По мнению автора, существуют полярные мнения в отношении того, как она будет решаться. С одной стороны, отмечает А.И. Стреб-ков, «уровень ксенофобии не уменьшается, общество разделяется и разрывается на противоположности, люди баррикадируются всякой исторической дребеденью, указывающей на превосходство и родовитость, на величие и гегемонию». Вновь наблюдаются попытки защитить «себя от врага» [6, с. 81]. С другой стороны, предпринимаются попытки предать забвению интернациональный характер жизни в нашем отечестве и уже разъединить людей по национальным признакам, причем так, чтобы это разъединение продолжалось. По этой причине для государства, подчеркивает автор, нет более важной проблемы, чем сохранение единства народов, достижение согласия и миропорядка. Вместе с тем существуют поверхностные представления либерального толка, когда оптимизация межнациональных отношений называется толерантностью, а малейшие ростки напряженности - ксенофобией. Одновременно лидеры патриотического фронта, например, преступления скинхедов приравнивают к росту уличной преступности [6, с. 82, 84] В целом недопустимы как пренебрежение развитием вызовов и угроз общественному миропорядку, так и их гипертрофия, преувеличенное внимание (как оборотная сторона экстремистских воззрений на действительность).
Статья раскрывает общезначимые проблемы стабилизации социально-политических и социальночеловеческих отношений, заключает междисциплинарный анализ общественных взглядов и настроений и по этой причине представляет интерес для социальных философов, социологов, культурологов, историков, а также для оценки региональной политики.
Примечание
1 По данным социолога Александра Тарасова, если еще в 2005 году численность скинхедов достигала 50 тысяч человек, сообщества существовали примерно в 85 городах, то за последние 3-4 года количество скинхедов в России увеличилось на 70%. В Москве и Подмосковье их от 5 до 5,5 тыс., в Петербурге и его окрестностях-до 3 тыс., в Нижнем Новгороде-более 2,5 тыс., в Ростове-на-Дону-более 1,5 тыс., в Пскове, Калининграде, Екатеринбурге, Краснодаре-свыше тысячи, в Воронеже, Самаре, Саратове, Красноярске, Иркутске, Омске, Томске, Владивостоке, Рязани, Петрозаводске-несколько сотен. Наряду с ростом количества лиц, придерживающихся этой идеологии, мы можем наблюдать и рост количества преступлений, ими совершенных. Если в 2006 году было зарегистрировано 130 преступлений, то на конец августа 2008 года таких преступлений было уже зарегистрировано 369 . Мы можем наблюдать и рост нападений на национальной почве: если в 2004 году было убито 50 чел., избито и ранено-218, общей численностью - 268, то уже на 1 января 2008 года зарегистрировано всего пострадавших 525 человек (из которых - 97 убитых, 428 - избитых и раненых). По данным исследователей, в 2007 году на территории России действовала 141 молодежная группировка экстремистской направленности [1, с. 15].
2 Фашиствующие партии по своему типу напоминают, по классификации М. Дюверже, «партии типа ордена». Их отличительными признаками являются: ангажирование, связанное с чувством внутренней необходимости, специализированная связь, растворение индивида в недрах организации; особый «внутренний жар»; интенсивное взаимообщение и чувство трансцендентности, наконец, «орден живет кипучей внутренней жизнью, отличается особой нацеленностью на перспективные задачи» [4, с. 178].
Библиографический список
1. Тарасов, А.Н. Левые в России: от умеренных до экстремистов / А.Н. Тарасов, Г.Ю. Черкасов, Т.В. Шавкушукова. - М.,
2008. - 220 с.
2. Манхейм, К. Человек и общество в эпоху преобразования // К. Манхейм Диагноз нашего времени. - М. : Юрист, 1994. - С. 382.
3. Бубер, М. Два образа веры / М. Бубер - М. : Прогресс, 1995.- С. 118
4. Дюверже, М. Политические партии / М. Дюверже. - М. : Академический Проспект, 2000. - 158 с.
5. Ортега-и-Гассет, Х. Лекция девятая: экстремизм как форма жизни // Х. Ортега-и-Гассет. Избранные труды. - М. : Изд-во «Весь мир». - 2000. - С. 338-339.
6. Стребков, А.И. Интолерантность и ксенофобия в большом городе / А.И. Стребков // Оптимизация межнациональных отношений : материалы Международной конференции. Омск, 5-6 марта 2008 г. - Омск : Изд-во Омского гуманитарного института, 2008. - 250 с.
ЧЕРЕМИСИНА Ольга Анатольевна,старший преподаватель кафедры «Управление, политика и право» Омской гуманитарной академии, аспирантка кафедры отечественной истории Омского педагогического университета.
Статья поступила в редакцию 22.03.2010 г.
© О. А. Черемисина
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
