CC BY
94
УДК 303.01
Д. Г. Маслов
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МОДЕЛИ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА ОПТИМАЛЬНОСТИ ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ В ЭКОЛОГО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ
Аннотация. В статье автор рассматривает проблему несостоятельности современной спецификации прав собственности на природные блага, формирующую институциональную ловушку для обеспечения устойчивости развития эколого-экономической системы, и предлагает модель анализа оптимальности форм собственности, генерируемых процессом развития эколого-экономичес-ких отношений.
Ключевые слова: устойчивость развития эколого-экономической системы, форма собственности, права собственности, модель институционального анализа развития.
Abstract: The author considers the problem of insolvency of a modern specification of property rights on natural goods, which forms the institutional trap for the sustainable development of EES and offers a model for analyzing the optimal form of ownership generated by the process of development of ecological and economic relations.
Key words: sustainable development of EES, ownership, property rights, the model of institutional analysis of development
Индивидуум, как базовый элемент институционализируемой экологоэкономической системы (ИЭЭС), выступает в роли основного конструктора ее институциональной среды, базисной основой формирования которой являются отношения собственности на экологические блага, предоставляемые субъекту экологической подсистемой и используемые в качестве факторов производства в экономической подсистеме.
Традиционная типология благ основывается на характеристиках «несоперничества - соперничества» и «исключаемости - неисключаемо-сти». У Дж. Стиглица исключаемость обозначается как «возможность исключения» от легкого до запретительно дорогого, у Х. Зильберта «исключительность в правах собственности» [1, 2].
Делимость - характеристика товара, которая определяет способ его (товара) потребления. Формально это означает, что благо можно разделить на части, следовательно, существуют границы в потреблении. В случае неделимости предельные издержки привлечения дополнительного индивидуума к потреблению равны нулю, а в обратном случае они высоки. Таким образом, делимость определяет потребительскую стоимость блага для каждого индивида. У Дж. Стиглица эта характеристика называется «желательность исключения», у Х. Зиберта - «потенциальная вместимость» блага (полярные случаи: «перегружаемые» и «вместимые»); также часто используются термины «конкурентность» и «неконкуретность» в потреблении.
Наиболее полный учет полезности благ субъектом, т.е. совпадение цены и ценности, наблюдается только в случае с чистыми частными благами. Когда же мы имеем дело с благами общего совместного применения, прояв-
ляется дисбаланс: вследствие институциональной ограниченности при высокой полезности блага наблюдается низкая цена. В процессе оборота благ в рамках ИЭЭС многие природные блага, субъективно воспринимаемые как отдельно взятые объекты собственности, во времени переходят из одной формы присвоения в другую. Частные и общие совместные формы присвоения природных благ - это лишь кратковременное переходное состояние элементов и частей эколого-экономической системы в общем круговороте веществ и энергии, присущем ЭЭС. Природные ресурсы и отходы могут относиться к категории общих совместных или частных благ только тогда, когда они рассматриваются в статике. В динамике системного оборота их правильнее рассматривать как общественную долевую собственность или, как их определила Е. А. Евдокимова, «блага совместного применения» [3, с. 97-98].
Право общей долевой собственности представляет собой такую форму, когда точно определен и круг собственников, и собственность каждого участника в стоимостном выражении.
Именно эта форма общей собственности используется в сфере коммерческой деятельности, а в качестве организационно-правовых форм реализации права общей долевой собственности обычно применяются хозяйственные общества и товарищества.
Долевая собственность может возникнуть только в результате документального оформления доли каждого отдельного собственника. Без такого оформления собственность вынужденно становится общей совместной.
Экологическую подсистему ИЭЭС можно рассматривать как агрегированное благо, находящееся в общей долевой собственности некоей совокупности индивидов (фирмы, социальной группы, государства), взаимодействующих на контрактной основе с целью согласования взаимно противоречивых интересов по поводу потребления, воспроизводства и сохранения качества природных благ. Природные элементы, к которым относятся и ресурсы и отходы жизнедеятельности, так взимоувязаны и встроены в экологическую подсистему, что часто их сложно выделить из нее, разделив экосистему на компоненты и не изменив при этом их назначения.
Возникающие в процессе природопользования технологические трудности по исключению дополнительных пользователей ради избегания истощения ресурсов или снижения уровня загрязнения среды связаны скорее всего с тем, что индивиды, субъективно представляющие суть системных взаимосвязей, неделимое делят на части, т.е. с неадекватным делением агрегированного блага на отдельные составляющие. Например, широко применяемое деление лесных экосистем на земельные участки очень часто создает проблемы для осуществления комплексного их использования и обеспечения устойчивости всей ИЭЭС. В частности, применяемое в России вычленение из лесных экосистем особо охраняемых участков не способствует сохранению их статуса при соседстве с участками, выделенными для лесозаготовки или в качестве зон массового отдыха. Типична в этом плане и судьба Лосиноостровского парка в Подмосковье, на территории которого столкнулись интересы экологов, застройщиков и строителей трассы на Санкт-Петербург.
Считается, что одним из очень ценных качеств земельного участка как объекта собственности является возможность его размельчения и, наоборот, возможность объединения рядом расположенных участков в один общий
объект собственности [4, с. 730]. Набор таких отдельных объектов собственности безграничен и может постоянно изменяться под влиянием изменения интересов присваивающих субъектов. Здесь и формируется институциональная ловушка трудности спецификации права собственности, поскольку изменение самого объекта присвоения путем его укрупнения или размельчения приводит к размыванию ранее определенного распределения пучка прав.
Торможение процессов смены формы собственности на объект, инициируемое оппортунистическим поведение собственников, приводит к углублению неэффективности института собственности на природные блага в целом -возникновению противоречий интересов крупных и мелких групп индивидов и отдельных субъектов.
В то же время возможна систематизация подхода к определенным разновидностям земельных объектов, если их сгруппировать, исходя из тех целей, которые ставит перед собой тот, кто владеет этими объектами, или их потенциальный собственник.
Во-первых, это объекты сельскохозяйственного назначения, которые человек использует прежде всего как источник создания биомассы. Каждый отдельный земельный участок представляет собой часть почвенно-климатического комплекса, характерного для данного района.
Во-вторых, это лес и водоемы как источники определенных «благ», без которых ни современное, ни будущее человечество, вероятно, еще долго не смогут обходиться.
В-третьих, это зоны, используемые под застройку различного назначения.
В-четвертых, это зоны, связанные с организацией отдыха и лечения.
В-пятых, это участки земной поверхности, связанные с добычей сырьевых и энергетических ресурсов.
Приведенная классификация показывает, что в зависимости от цели, которую преследует собственник земельного участка, могут в широких пределах изменяться не только правила продажи, цены, обязательства сторон и иные условия, но и формы имущественных отношений, определяющие и распределение прав собственности. Так, например, земли сельскохозяйственного назначения нужно продавать гражданам (преимущественно имеющим соответствующее сельскохозяйственное образование) в частную собственность с одним обязательным условием: плодородие земель должно повышаться из года в год. В этом интересы землевладельца и общества полностью совпадают. В то же время земли под жилую или иную застройку представляется более целесообразным иметь в общей долевой собственности жителей данного города, поселка или муниципалитета. Вопрос должен всегда решаться исходя не из определенной политической концепции, а из экономической целесообразности увеличения эффективности применяемой формы прав собственности, путем точного определения затрат, выгод и пределов ответственности собственников.
В качестве точки отсчета рассмотрим идеальный мир, где в политической сфере полностью реализуется теорема Коуза [5, рр. 1-44; 6]. В этом эталонном обществе права собственности хорошо определены, люди полностью информированы о затратах и выгодах при альтернативных планах действий, и нет никаких политических транзакционных издержек. В таком мире природ-
ные ресурсы всегда использовались бы эффективно, независимо от того, кому они принадлежат.
На практике общества используют устоявшиеся институты, которые, в силу их отсталости от уровня развития эколого-экономической системы, поддерживают неэффективные эколого-экономические отношения. Например, в России 45 млн га заброшенных земель [7], состояние которых постоянно ухудшается, а объемы импорта продовольствия не снижаются. Это доказывает, что эталонные условия не удовлетворяют условиям реального мира, где информированность населения о альтернативных затратах и выгодах практически минимальна. Права собственности, которые способствовали бы экономическому улучшению в таком обществе, могут не появиться вообще хотя бы потому, что асимметричность распределения информации между правящими группами и основной массой населения приводит к непониманию большинством граждан оптимальности и необходимости изменений [8]. Если издержки выполнения альтернативных политических решений правительства предельно высоки, менее оптимальные формы распределения прав собственности могут сохраниться достаточно долго даже при очевидном превосходстве альтернатив.
Показательным примером является позиция Безземельного крестьянского движения (MST) в Бразилии. MST успешно реализует стратегию само-захвата лесных земель, вынуждая правительство заниматься конфискацией земельных участков [9, pp. 135-160; 10; 11, pp. 162-188].
Правительство многократно пробовало убедить MST прекратить земельные захваты, обещая ускорить темп земельной реформы, например приняв закон об отказе от государственных конфискаций в отношении ранее захваченных земель. Однако MST не желает принимать любую форму компромисса, который привел бы к прекращению захватов, и расчистка леса продолжается [12, pp. 690-714].
Институциональная ловушка может возникнуть и при попытке эксплуатации одного ресурса разными группами, преследующими разные цели. Например, в Северном море постоянно происходят столкновения интересов рыбаков и нефтяников [13, p. 82]. Достижение согласия по совместному использованию природного объекта особенно трудно, когда происходит столкновение взаимоисключающих интересов договаривающихся сторон. Для достижения договоренностей часто затрачивается несколько лет, что не гарантирует их соблюдения, если условия изменились, особенно при наличии множественности форм собственности на природные объекты, что создает институциональные ловушки «проблемы безбилетника» и оппортунистического поведения управляющих пучком прав.
Множество существующих в РФ правовых институтов отношений собственности отражает характер переходности ИЭЭС и несовершенства основной базы институциональной среды. Разные формы собственности характеризуются разным уровнем затрат на спецификацию прав и их защиту, предполагают разный уровень транзакционных издержек на один и тот же вид природопользования. В условиях непрерывной трансформации ИЭЭС, целью управления которой может быть только обеспечение динамического равновесия между всеми элементами системы как условие устойчивости ее функционирования, искусственно поддерживаемое сохранение такого многообразия
неэффективно. Эволюция всей системы объективно предполагает трансформацию эколого-экономических отношений в сторону углубления процессов экологизации. Недостаточное внимание правящей элиты к этой объективной тенденции, нежелание заниматься вопросами совершенствования институциональной среды может привести к реализации негативного сценария экологоэкономического развития в форме системного кризиса. Необходимо признать, что во многом искусственно сформированная в России система форм собственности не отвечает потребностям обеспечения устойчивости развития ИЭЭС, и выращивать более эффективные альтернативные институты. Естественно, что для правильности выбора необходимо разработать показатели, с помощью которых можно было бы анализировать альтернативные способы присвоения.
На наш взгляд, можно выделить целый ряд критериев выбора оптимальной для обеспечения устойчивости развития ИЭЭС формы собственности:
- обеспечение недорогого механизма справедливого распределения ренты в той ее части, которая имеет естественный характер, исключающий оппортунистическое присвоение ее бюрократами и управляющими корпораций (например, путем создания фонда природной ренты, из которого по принципу пенсионного фонда граждане будут получать равные долевые отчисления);
- максимизация уровня интернализации внешних эффектов, что может быть обеспечено за счет создания рынка прав на загрязнение;
- минимизация издержек спецификации прав собственности и оппортунистического поведения (совокупные затраты на спецификацию и преодоление оппортунистического поведения не должны превышать размеров годовой совокупной природной ренты);
- обеспечение главенства долгосрочных интересов над краткосрочными за счет роста благосостояния граждан, присваивающих свою долю ренты;
- создание базиса для дальнейшего совершенствования институциональной среды эколого-экономической системы, эффективной институционализации эколого-экономических отношений путем поддержки роста, импорта и выращивания новых адекватных стадий развития институтов ИЭЭС .
На наш взгляд, наиболее отвечает этим критериям форма общественной долевой собственности, модель анализа эффективности которой предлагается автором.
Современное человечество в лице наиболее развитых государств Европы и Америки достигло такого уровня, когда опыт его исторического развития оказался уже достаточным, чтобы привести к созданию института прав человека как средства, способствующего более успешному общественному развитию, но еще недостаточного для квалификации многих содержащихся в нем понятий в соответствии с присущей им природой, отражающей экономические принципы во взаимосвязи с принципами социальной справедливости. Их изменение и развитие - совершенно нормальные явления, и обществу необходимо постоянно их отслеживать через законодательные институты, которые в процессе трансформации институциональной среды ЭЭС должны руководствоваться принципом непротиворечивости формализованного института нормативно-позитивных прав неформальному естественному неотчуждаемому праву, вырастающему из объективно закрепившихся форм эко-лого-экономических отношений.
Законы функционирования эколого-экономической системы невозможно нормативно устанавливать. Их можно только открыть и сформулировать на том уровне понимания, которого достигла наука. Естественное право то же невозможно создать, отменяя, например, право человека на природно-ресурсный капитал или человеческий капитал, включая его интеллектуальные способности. Остается единственный способ формирования нормативно-позитивного права - использование обычного права (право, выраженное преимущественно в обычаях и других неформальных институтах), т.е. на основании естественного права и в полном соответствии с ним (рис. l).
Отношения собственности
Отчуждаемые от субъекта объекты
(материальный капитал):
1. Экономические блага:
- товарные (для обмена):
• товары;
• права;
• производственные комплексы (юридические лица);
- нетоварные (для личного пользования). Формы собственности: частная, общая долевая, общая (совместная).
2. Неэкономические блага:
- делимые.
Формы собственности: частная, общая долевая, общая (совместная);
- неделимые.
Формы собственности: общая долевая, общая (совместная)
Неотчуждаемые от субъекта объекты:
1. Человеческий капитал:
- интеллектуальный.
Формы собственности: частная, общая долевая;
- трудовой:
• рабочая сила;
• здоровье.
Формы собственности: частная.
2. Социальный капитал.
Формы собственности: частная.
3. Природно-ресурсный капитал:
- природные ресурсы.
Формы собственности: частная, общая долевая, общая;
- ассимиляционный потенциал.
Формы собственности: общая долевая, общая;
- экологические блага окружающей среды.
Формы собственности: общая долевая, общая________________________
Рис. l. Значение института права собственности для функционирования эколого-экономической системы
Речь идет о тех правах собственности, которые имеют неотчуждаемый от субъекта характер. Если классифицировать все известные объекты отношений собственности по критерию возможности их отчуждения для полного перехода пучка прав собственности другому субъекту, то все объекты отношений собственности можно разделить на две группы. Причем в группу неотчуждаемых от индивида объектов присвоения войдут как нематериальные активы, так и активы, способные приобретать материальную форму.
В рамках данного исследования для нас наиболее важным является неотчуждаемость природно-ресурсного капитала, который мы определяем не как простой комплекс экологических благ, используемых индивидом для удовлетворения своих потребностей, а как политэкономическую категорию. Природно-ресурсный капитал - это система эколого-экономических отношений, возникающих между субъектами по поводу распределения прав приро-
допотребления, воспроизводства и охраны окружающей среды, которая развивается путем реализации соответствующих форм собственности.
Анализ возможностей реализации альтернативных способов присвоения показывает, что наиболее широко для присвоения неотчуждаемых объектов в качестве нормативно-диспозитивного института может использоваться общая долевая форма собственности, как наиболее непротиворечащая естественному праву.
Естественное право определяет принципы, нормативно-позитивное право - порядок их применения. Одно без другого не может эффективно действовать. Но первично все-таки естественное право, приобретаемое реальным субъектом (индивидом) с рождения, природа которого объективна. Государство, муниципалитет, фирма и другие институты, выражая интересы конкретных индивидов, выступают в роли фантомных субъектов абстрактного содержания и вступают в производственные отношения, в том числе отношения собственности, создавая через нормативно-позитивное нормотворчество механизмы реализации естественных прав.
Эффективность функционирования институциональных механизмов ИЭЭС определяется ответом на вопрос: обеспечивают ли они реализацию естественных прав, включая право собственности на природно-ресурсный капитал, формируя тем самым цикличное самоподдерживание устойчивости сложившейся институциональной среды эколого-экономической системы?
Западные теоретики обычно не рассматривают особенности присвоения природно-ресурсного капитала с учетом специфики его неотчуждаемости от индивида, трактуя его как простую сумму разнообразных экологических благ. В качестве исходного пункта анализа эффективности альтернативных форм присвоения они обычно обращаются к институту частной собственности. Право частной собственности, в том числе на экологические блага, понимается ими не просто как арифметическая сумма правомочий, а как сложная структура. Ее отдельные компоненты взаимно обусловливают друг друга. Степень их взаимосвязанности проявляется в том, насколько ограничение какого-либо правомочия (вплоть до полного его устранения) влияет на реализацию собственником остальных правомочий. Например, исключительное право пользования не обязательно предполагает возможность отчуждения природного ресурса. Зато право на его передачу неизбежно предполагает, что по крайней мере какая-то часть исключительных прав на пользование или доход имеется. Жесткое ограничение права на получение дохода от природного ресурса (например, путем введения сверхвысокого налога на природную ренту) может привести к тому, что собственник ресурса утеряет всякую заинтересованность в его использовании. В этом случае он никак не будет защищать исключительность имеющегося у него права пользования, т.е. его поведение будет таким же, как если бы он был лишен этого права [14, р. 52].
Исключительность права отчуждения означает, что в процессе обмена экологическое благо будет передано тому экономическому агенту, который предложит за него наивысшую цену (т.е. для кого оно представляет максимальную ценность). Тем самым обеспечивается эффективная аллокация природно-ресурсного капитала, поскольку в ходе обмена он будет перемещаться от менее эффективных собственников к более рачительным, рационально использующим ресурс и улучшающим его. Западные экономисты специально
подчеркивают, что даже при концентрации всех правомочий в руках одного лица право собственности может быть названо исключительным, но не «неограниченным». «Исключительность» в данном случае означает, что оно будет стеснено только теми ограничениями (сервитутами), которые носят законный характер.
Защита системы частной собственности на экологические блага западными экономистами базируется именно на аргументах о ее эффективности. Наиболее точное определение содержания каждого правомочия из состава пучка прав собственности в условиях неизбежного распределения полномочий субъектов они считают важнейшим условием эффективного функционирования экономики: «...исключить других из свободного доступа к ресурсу означает специфицировать права собственности на него» [15, р. 56]. Российские сторонники концепции методологического индивидуализма, чью точку зрения мы разделяем, соглашаются с тем, что спецификация прав собственности способствует созданию устойчивой институциональной среды, уменьшая неопределенность и формируя у индивидуумов стабильные ожидания относительно того, что они могут получить в результате своих действий и на что они могут рассчитывать в отношениях с другими экономическими агентами [16, с. 11-13]. Однако нам представляется неверным подходом отождествление спецификации прав собственности на экологические блага с приписыванием правомочий строго определенным лицам. Такая суженная трактовка недостаточна. Отношения собственности на природно-ресурсный капитал трактуются нами не как субъект-объектные, а как субъект-субъектные отношения, в соответствии с концепцией С. Пейовича, который в своем фундаментальном труде «Основы экономики» указывал, что «...термин права собственности описывает отношения между людьми по поводу использования редких вещей, а не отношения между людьми и вещами» [17, р. 13]. Специфицировать право собственности на столь специфический объект, как природно-ресурсный капитал, сущностью которого как категории является система эколого-экономических отношений, - значит определить не только субъекта собственности, но и способ присвоения.
В условиях множественности форм собственности на такой объект, как природно-ресурсный капитал, в агрегированной форме выступающий как экологическая подсистема ИЭЭС, весьма сложно правильно выбрать наиболее эффективный способ присвоения, наилучшим образом отвечающий решению проблемы углубления противоречивости эколого-экономических отношений.
Мы предполагаем, что оптимальность выбора альтернативной формы собственности в развивающейся ИЭЭС можно анализировать, применяя концептуальную модель, разработанную автором на основе подхода, предложенного Э. Остром, Р. Гарднером и Дж. Уолкером (рис. 2) [18, 19]. Модель демонстрирует взаимозависимость элементов анализа, опирающегося на исходное положение об устойчивости ИЭЭС, т.е. сформированности институциональной среды для обеспечения ее динамичного развития на основе критериев эффективности доминирующей формы собственности. Арена действий представляет собой игроков, вступающих в отношения по поводу распределения пучка прав собственности, в результате чего формируется модель
субъект-субъектного взаимодействия по поводу отчуждаемых и неотчуждаемых объектов собственности в виде многочисленных форм, из них на основе применяемых критериев выделяется доминирующая форма, наиболее отвечающая задаче оптимизации эколого-экономических отношений в ИЭЭС.
Рис. 2. Модель институционального анализа оптимальной формы собственности в ИЭЭС (авторская модель на основе модели IAD Э. Острома, Р. Гарднера, Дж. Уолкера)
Модель поможет выбрать из многообразия имеющихся альтернатив тот перспективный институт права собственности, который в наибольшей степени будет соответствовать решению триединой задачи экологизации природопользования: интенсификации отношений природопотребления, воспроизводства элементов окружающей среды и сохранения ее качества как основы для формирования мотивации природоохранного труда по воспроизводству других неотчуждаемых объектов собственности, в частности здоровья.
Список литературы
1. Стиглиц, Дж. Экономика государственного сектора : [пер. с англ.] / Дж. Стиг-лиц ; науч. ред. Г. М. Куманин. - М. : Изд-во Моск. ун-та : ИНФРА-М, 1997. -718 с.
2. Siebert Horst. Economics of the Environment: Theory and Policy / Siebert Horst. -7th ed. - Berlin : Springer-Verlag, 2008. - XIV. - 333 p.
3. Евдокимова, Е. А. Формирование замкнутого эколого-экономического цикла: роль прав собственности : дис. ... к.э.н. / Евдокимова Е. А. - СПб. : СПбГУ, 2003. - С. 97-98.
4. Маркс, К. Капитал. // Соч. - Т. 1. - С. 730.
5. Coase, R. The Problem of Social Cost / R. Coase // 3 Journal of Law and Economics. -1960. - October. - Р. 1-44.
6. Acemoglu, D. Why not a Political Coase Theorem? Social Conflict, Commitment and Politics / D. Acemoglu // Working Paper. - 2002. - № 44.
7. URL: http://www.agros-vpp.ru/
8. Alston, Lee J. Democratization and Exploiting the Gains from Trade: Executive and Legislative Exchange in Brazil / Lee J. Alston, Bernardo Mueller // Working Paper Universidade de Brasilia. - 2003.
9. Alston, L. A model of rural conflict: Violence and land reform policy in Brazil / L. Alston, G. Libecap, B. Mueller // Environment and Development Economics. -1999. - № 4. - Р. 135-160.
10. Alston, L. Titles, conflict and land use: The development of property rights and land reform on the Brazilian Amazon frontier / L. Alston, G. Libecap, B. Mueller. - Ann Arbor : The University of Michigan Press, 1999.
11. Alston, L. Property rights to land and land reform: Legal inconsistencies and the sources of violent conflict in the Brazilian Amazon / L. Alston, G. Libecap, B. Mueller // Journal of Environmental Economics and Management. - 2000. - № 39 (2). -Р. 162-188.
12. Libecap, Gary D. The Influence of Private Contractual Failure on Regulation: The Case of Oil Field Unitization / Gary D. Libecap, Steve N. Wiggins // Journal of Political Economy. - 1985. - № 93. - Р. 690-714.
13. Makhortov, I. N. Management systems for oil and gas operations - comparison of Russian and Norwegian regulations and their possible impacts on fisheries in the Barents Sea : Thesis Dissertation (Master of Science). - Tromso, 2006. - Р. 82.
14. Chueng, S. N. S. The myth of social costs / S. N. S. Chueng. - L., 1978. - Р. 52.
15. Pejovich, S. Towards an economic theory of the creation and specification of property rights / S. Pejovich // Readings in the economics of law and regulations / еd. by A. I. Ogus, C. C. Veljanovsky. - Oxford, 1984. - Р. 56.
16. Капелюшников, Р. И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем) / Р. И. Капелюшников. - М. : Изд-во ИМЭМО, 1990. - С. 11-13.
17. Pejovich, S. Fundamentals of economics: a property rights approach / S. Pejovich. -Dallas, 1981. - Р. 13.
18. Ostrom, E. Common Pool Resources / E. Ostrom, Roy Gardner, James Walker. -Ann Arbor : University of Michigan Press, 1994. - 362 p.
19. Ostrom, E. Background on the Institutional Analysis and Development Framework / Elinor Ostrom // Policy Studies Journal. - 2011. - Vol. 39, Issue 1. - Р. 7-27.
E-mail: maslovDG@mail.ru
УДК 303.01 Маслов, Д. Г.
Использование модели институционального анализа оптимальности форм собственности в эколого-экономической системе / Д. Г. Маслов // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. - 2012. - № 3 (23). - С. 164-174.
Маслов Дмитрий Георгиевич
кандидат экономических наук, доцент, кафедра экономической теории и мировой экономики, Пензенский государственный университет
Maslov Dmitry Georgievich Candidate of economic sciences, associate professor, sub-department of economic theory and world economy, Penza State University
