CC BY-NC-ND
377
Л.Р. Сюкияйнен
профессор кафедры теории права и сравнительного правоведения факультета права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», доктор юридических наук
Исламская правовая мысль против экстремизма и терроризма1
Исламский радикализм и экстремизм угрожает безопасности многих стран, включая Россию. Среди различных аспектов этого явления его идеологическая сторона имеет особое значение. В традиционной исламской политико-правовой мысли имеются отдельные положения, которые могут использоваться для оправдания экстремизма. Однако в целом шариат и исламская юриспруденция по своей природе открыто противостоят международному терроризму. Решения ведущих центров исламской правовой мысли отвергают идеологию мусульманских радикалов. Исламские правовые аргументы должны использоваться для борьбы с религиозным экстремизмом и международным терроризмом.
Ключевые слова: экстремизм; терроризм; исламское право; джихад; такфир; шариат; фикх; исламская политика
Исламский экстремизм, крайним выражением которого является терроризм под лозунгами ислама, с середины 90-х годов прошлого века оказывает заметное влияние на политическую жизнь многих стран и целых регионов современного мира, включая Россию.
На наш взгляд, можно выделить несколько основных направлений в изучении этой тематики в нашей стране. Одно из них касается анализа причин и факторов, рождающих и стимулирующих исламский радикализм. Другое направление представлено авторами, работы которых раскрывают политические, организационные, финансовые, информационные и иные стороны деятельности экстремистских организаций и движений, а также угрозу, которую они представляют для безопасности и национальных интересов различных стран, в том числе и России. Наконец, отдельное направление сводится к изучению идейных аспектов обсуждаемого феномена.
Актуальность исследования идейной составляющей исламского экстремизма трудно переоценить. В точном смысле данное явление может называться именно исламским прежде всего потому, что оно базируется на исламских догмах. Поэтому нельзя безоговорочно согласиться с часто повторяемым тезисом, будто у терроризма нет ни религии, ни национальности. На наш взгляд, такое суждение лишь означает, что экстремизм и терроризм не характерны только для какой-либо одной
1 Статья подготовлена в рамках индивидуального исследовательского проекта № 10-01-0048 «Экстремизм и терроризм: взгляд современной исламской политико-правовой мысли», выполненного при поддержке Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ».
веры, государственной принадлежности или этнической группы. Однако в целом связь с ними является реальностью.
Об идейных истоках исламского экстремизма
На протяжении веков исламская политическая и правовая мысль накопила множество внешне противоречивых идей и представлений по всем ключевым вопросам, имеющим прямое отношение к современному терроризму. Они, в частности, касаются трактовки основ власти и права, взаимосвязей государства и индивида, статуса иноверцев и отношений с немусульманскими странами, обоснования допустимых методов политической борьбы. Основные конкретные предписания ислама по этим вопросам были сформулированы на основе иджтихада — рационального поиска решений по вопросам, не урегулированным в Коране и Сунне Пророка Мухаммеда2, или толкования допускающих неодинаковое понимание положений этих источников. Имеющиеся в них немногочисленные правила ведения войны или отношения к иноверцам сложились в начальный период становления ислама как религии и государства, его острого соперничества с политическими и идейными противниками. В результате многие из этих норм отражают реалии, оставшиеся в далеком прошлом, но современная исламская мысль не может их игнорировать. Некоторые из них, чаще всего вырванные из исторического контекста своего формирования, в наши дни нередко используются для обоснования политического экстремизма и терроризма, нетерпимости и жестокости.
Так, в оправдание терроризма исламские экстремисты обращаются к известным стихам (айятам) Корана, которые часто называют айятами меча. В них, в частности, говорится: «Когда же завершатся запретные месяцы, то убивайте много-божников, где бы вы их ни обнаружили, берите их в плен, осаждайте в крепостях и используйте против них всякую засаду.. Сражайтесь с ними. Аллах накажет их вашими десницами, ввергнет их в позор и поддержит вас против них... О, Пророк! Борись с неверными и мунафиками (т.е. лицемерами. — Л.Р.) и будь беспощаден к ним. Прибежищем им будет ад, а это скверный конец» (9:5, 14, 73)3.
Сторонники бескомпромиссной борьбы за утверждение ислама любой ценой приводят также высказывание Пророка Мухаммеда, которое якобы открывает путь насилию над неверными: «Мне было приказано сражаться с людьми, пока они не засвидетельствуют, что нет божества, кроме Аллаха, а Мухаммед — Его Посланник, а также не станут совершать молитву и вносить закят4. Если же они сделают это, то их жизнь и имущество окажутся под моей защитой; в противном случае с ними надлежит поступать по праву ислама, а суд над ними — в руках Всевышнего Аллаха»5.
2 Сунна, под которой понимается образ жизни Пророка Мухаммеда, отраженный в преданиях (хадисах) его сподвижников, является одним из источников фикха как комплекса шариатских правил внешнего поведения людей.
3 Здесь и далее Коран цитируется по изданию: Коран. Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О. Османо-ва. М., 1995. Первая цифра в скобках означает номер главы (суры), вторая — стиха (айята).
4 Закят — часть имущества в натуральной или денежной форме, которую состоятельные мусульмане обязаны вносить в пользу нуждающихся, неимущих и некоторых иных социальных групп.
5 Цит. по: Аль-Бути, Мухаммед Саид Рамадан. Джихад в исламе. Как мы его понимаем и осуществляем? Бейрут; Дамаск, 1993. С. 25 (на араб. яз.).
Исламские экстремисты убеждены, что они вправе творить насилие по отношению к тем, кто не подчиняется воле Аллаха, в том числе и к мусульманам, не разделяющим их взгляды. Для обоснования такого права используется, в частности, известная концепция, согласно которой мусульманин обязан всех побуждать следовать тому, что установлено шариатом в качестве обязательного или поощряемого, и предотвращать совершение запрещенного им. Этот принцип закреплен в ряде стихов Корана, например: «И образуется из вас община, которая будет призывать к добру, побуждать к соблюдению предписанного и отвращать от совершения запретного» (3:104). Порядок выполнения этой обязанности усматривают в следующих словах Пророка Мухаммеда: «Если кто-нибудь из вас увидит нечто, запрещенное шариатом, то пусть изменит его своей рукой, а если не сможет сделать этого рукой, то пусть остановит грех своим языком, а если и так не сможет, то — хотя бы своим сердцем, и это будет самым слабым проявлением веры!»6 Естественно, для обоснования своих действий террористы делают акцент на первой части данного высказывания — предотвращении отклонений от шариата «рукой», т.е. насильственным путем.
Наконец, одно из центральных мест в идейной платформе сторонников терроризма под исламскими лозунгами занимает концепция непризнания любой власти, отходящей от предписаний шариата. В качестве основного аргумента в пользу такой позиции рассматривается положение Корана: «О вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь Посланнику и вершителям дел из вас» (4:59). Исламские радикалы понимают это требование как категорический отказ подчиняться «неверной» власти. С этой целью они ссылаются и на другие стихи Корана: «И ни за что Аллах не дарует неверным победу над верующими» (4:141), «Не повинуйся неверным и упорно борись с ними при помощи Корана» (25:52).
Важно подчеркнуть, что террористы отказываются признавать власть, принадлежащую не только неверным, но и исламским правителям, если последние отклоняются от шариата. Для этого они обращаются, например, к такому изречению Пророка Мухаммеда: «Послушание и повиновение подданных властителю — его право по отношению к ним, если только он не приказывает греховное; если же приказывается греховное, то повиновение ему не является обязанностью»7. Именно в последнем случае любой мусульманин, считают исламские радикалы, вправе остановить правителя «рукой» — с помощью силы. Более того, отошедшего от шариата правителя они приравнивают к неверным, чью жизнь не считают неприкосновенной, а выступление против него рассматривают в качестве джихада.
Одним из самых серьезных аргументов в пользу такой оценки власти, предавшей шариат, считается фетва выдающегося мусульманского теолога и правоведа Ибн Теймийи (1263—1327), который относил монгольских завоевателей, ранее принявших ислам, но игнорировавших шариат, к неверным. На этом основании он считал разрешенным с позиций шариата убийство не только самих нерадивых мусульман, но даже их родственников8.
6 Имам Ан-Навави, Абу Закария Яхья бин Шараф. Сады праведных. Бейрут, 1996. С. 125 (на араб. яз.).
7 «Сахих» аль-Бухари в кратком изложении. Эр-Рияд, 1992. С. 322 (на араб. яз.).
8 См.: Собрание фетв шейха ислама Ахмеда Ибн Теймийи. Т. 28. Эр-Рияд, 1991. С. 20—21 и др. (на араб. яз.).
Джихад - война с неверными или отражение агрессии?
Анализ традиционной и современной исламской правовой мысли позволяет сделать вывод, что наряду с постулатами, которые служат экстремистам, заметное место в ней занимают противоположные начала, отвергающие радикализм. Этим ценностям в исламской юриспруденции можно найти не менее, а скорее даже более убедительное обоснование, нежели экстремистским взглядам.
Не случайно современные мусульманские мыслители умеренного толка приходят к выводу, что постулаты, играющие роль идейной базы терроризма под именем ислама, идут вразрез с общим смыслом шариата. Главное в нем — акцент не на слепом следовании букве его предписаний, а на постижении его главных целей, сопоставлении урона и пользы, которые может принести практическое претворение положений Корана и Сунны Пророка Мухаммеда. С учетом такой направленности шариата авторитетные представители современной исламской мысли опровергают экстремистские взгляды именно исламскими правовыми доводами. Это, прежде всего, касается джихада, который исламская мысль трактует по-разному.
Мусульманские юристы различают узкое и широкое значение джихада. В узком смысле джихад означает разработанные исламской правовой мыслью правила войны и юридические последствия ее окончания. Именно так понимал джихад традиционный фикх — как исламскую науку о правилах внешнего поведения людей, сводя его к правилам подготовки и ведения боевых действий.
Устоявшееся в фикхе отношение к джихаду в целом воспроизводится и современной исламской правовой мыслью. Например, Энциклопедия фикха в 45 томах, подготовленная крупнейшими мусульманскими правоведами наших дней под эгидой Министерства вакфов и исламских дел Кувейта, в статье «джихад» подробно разъясняет именно указанные нормы9. Следует также иметь в виду, что традиционный фикх исходил из возможности ведения войны только против немусульман. Поэтому широко распространенное, хотя и некорректное, определение джихада в качестве «священной войны с неверными» не должно удивлять. Да и практика террористов, называющих свои действия джихадом, казалось бы, подтверждает правильность такого его понимания.
Вместе с тем, современная исламская мысль, анализируя смысл указанного явления с учетом всех положений шариата, понимает его значительно шире. Под джихадом, в общем, подразумеваются усилия, нацеленные на претворение заповедей Аллаха самыми разнообразными способами вплоть до отстаивания ислама вооруженным путем. В рамках такого понимания современные мусульманские правоведы выделяют два основных варианта джихада — так называемый проповеднический и боевой (вооруженный)10. Первый подразумевает, как говорят мусульмане, обращенный ко всем людям «призыв встать на путь Аллаха». Он включает пропаганду исламских истин, а также любые усилия, направленные на самосовершенствование и построение истинного исламского общества, основанного не на буквальном следовании положениям шариата, а главным образом на претворении его ведущих начал, ценностей и целей. Причем проповеднический джихад исклю-
9 См.: «Джихад» // Энциклопедия фикха. Ч. 16. Эль-Кувейт, 1989. С. 124—164 (на араб. яз.).
10 См.: Аль-Бути, Мухаммед Саид Рамадан. Указ. соч. С. 20.
чает любое насилие по отношению к немусульманам, о чем прямо говорится в Коране: «Нет принуждения в религии» (2:256), «Призывай на путь Господа мудростью и добрым увещеванием и веди спор с многобожниками наилучшим способом» (16:125).
Иными словами, джихад отнюдь не сводится к войне, хотя может выступать и в виде вооруженных действий, что является вторым его вариантом. В связи с этим возникает вопрос об основаниях легитимного использования вооруженной силы: является ли целью военных действий отражение агрессии и защита мусульман или они предназначены, как полагают мусульманские радикальные проповедники, для борьбы с неверием и распространения ислама с помощью оружия?
Подход исламской правовой мысли к данному вопросу не отличается единством. В ней, действительно, были и есть течения, считающие борьбу с неверием достаточным оправданием использования вооруженной силы. Этот взгляд разделяют и нынешние мусульманские террористы. Однако современная исламская правовая мысль толкует вооруженный джихад в ином духе. В частности, авторитетные теологи и юристы подчеркивают, что в приведенных выше айятах меча речь идет только о тех арабских язычниках, которые коварно нарушили ранее заключенное с мусульманами мирное соглашение. И лишь по истечении четырех месяцев после этого стало возможным применение против них вооруженной силы11.
Кроме того, указанные коранические предписания касаются конкретной ситуации и не могут толковаться расширительно. Одновременно их следует интерпретировать с учетом иных айятов Корана и хадисов. А они, в частности, недвусмысленно говорят о предпочтении мира перед войной с неверными: «Если неверующие склонны к миру, то и ты, Мухаммед, склоняйся к миру» (8:61). В Коране также закрепляется особое отношение Аллаха к человеку, наделенному превосходством над всеми созданиями Творца: «Мы даровали почет сынам Адама» (17:70).
Отсюда следует важный вывод: на основе систематического толкования норм шариата современная исламская правовая мысль понимает джихад как допущение вооруженного насилия лишь при одном условии — в случае агрессии. В подтверждение данного положения мусульманские юристы ссылаются на изречения Пророка Мухаммеда, который, в частности, говорил: «Для каждого мусульманина являются запретными кровь, честь и имущество другого мусульманина». Известно также иное высказывание посланника Аллаха: «Мусульманину не дозволено устрашать правоверного». Мухаммед предупреждал: «Не пугайте мусульманина, ибо это великое зло». Пророку принадлежат и такие слова: «Никто из вас не должен направлять оружие в сторону своего брата, ведь никому неизвестно, что, возможно, его руку ведет Сатана». Более того, посланник Аллаха осуждал даже тех, чей взгляд мог породить страх: «Того, кто без причины бросит на мусульманина пугающий взор, Аллах устрашит в Судный день»12. Вопреки смыслу шариата фанатики и террористы вселяют в души людей смятение и приносят им зло, а в Коране сказано: «А те, которые верующим мужчинам и женщинам причиняют незаслуженные обиды и страдания, берут на себя ложь и явный грех» (33:58).
11 См., напр.: Аль-Бути, Мухаммед Саид Рамадан. Указ. соч. С. 56—57.
12 Цит. по: Ад-Дури, Кахтан Абд ар-Рахман. Ислам и терроризм // Государство и терроризм. Багдад, 1988. С. 16—17 (на араб. яз.).
На первый взгляд, приведенные положения шариата свидетельствуют о защите жизни лишь мусульман. А как быть с неверными? Отвечая на этот вопрос, мусульманские правоведы ссылаются на изречения Пророка и его сподвижников, недвусмысленно закрепляющие гарантии прав неверных. Причем жизнь немусульман, связанных с мусульманами взаимными обязательствами, находится под особой защитой. По словам Пророка Мухаммеда, «тот, кто убьет заключившего договор (т.е. немусульманина), никогда не насладится ароматом Рая»13. А халиф Али бин Талиб говорил о неверных: «Они согласились платить подушный налог с тем, чтобы их имущество было, как наше имущество, а их кровь — как наша кровь»14.
Важно иметь в виду, что такого толкования придерживаются не только крупные мусульманские юристы, но и самые авторитетные коллегиальные центры современной исламской правовой мысли. Например, Европейский совет фетв и исследований на своей VI сессии сформулировал специальную фетву, в соответствии с которой надо различать две категории немусульман. Одна из них совершает агрессию против мусульман, а другая склоняется к миру. К проявляющим миролюбие неверным ислам требует относиться максимально доброжелательно15.
Особого внимания заслуживает решение XI сессии указанного совета, прямо посвященное джихаду16. В соответствии с ним общий анализ положений Корана и Сунны Пророка Мухаммеда подтверждает, что основу отношений мусульман с представителями иных вер и культур составляют милосердие, добро, позитивный обмен. Кроме того, шариат призывает к взаимному узнаванию друг друга, мирному сосуществованию, солидарности, приверженности добру и стремлению идти путем истины.
По мнению совета, эти начала закрепляются в следующих айятах Корана: «О люди! Воистину, Мы создали вас мужчинами и женщинами, сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга...» (49:13); «Аллах не запрещает вам проявлять дружелюбие и справедливость к тем, кто не сражался с вами из-за веры и не изгонял вас из ваших жилищ. Аллах запрещает вам дружить только с теми, которые сражались с вами из-за веры, выгоняли вас из ваших жилищ и способствовали вашему изгнанию» (60:8-9).
Совет отметил, что джихад имеет несколько значений. В частности, под «джихадом души» понимается избавление человека от собственных недостатков. Термин «джихад имуществом» означает расходование материальных средств на благие дела, а «джихад пером, языком или знанием» нацелен на проповедь по вопросам ислама. В этом смысле можно говорить даже прямо о «джихаде Кораном» — мирной пропаганде ниспосланной Аллахом истины. Показательно, что в качестве аргумента такого понимания джихада приводится положение Корана: «Не повинуйся неверным и упорно борись с ними при помощи Корана» (25:52), — которое мусульманские экстремисты используют для оправдания своих действий.
13 См.: Аль-Аскалани, Аль-Хафиз бин Хаджар. Достижение желаемого из источников шариатских норм. Каир, б.г. С. 275 (на араб. яз.).
14 Цит. по: Аль-Карадави, Юсуф. Немусульмане в мусульманском обществе. Бейрут, 1985. С. 11 (на араб. яз.).
15 См.: www.e-cfr.org/ar/index.php.
16 См.: Там же.
Естественно, одной из ведущих форм джихада выступает использование вооруженной силы, обозначаемое в Коране, как правило, термином «китал» («сражение», т.е. ответное применение оружия) либо соответствующим глаголом. По мнению подавляющего большинства мусульманских правоведов, это допустимо лишь в качестве оборонительно средства ради отражения агрессии, что вытекает, например, из следующего положения Корана: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте [границ дозволенного]. Воистину, Аллах не любит преступающих [границы]... Если кто преступит [запреты] против вас, то и вы преступите против него, подобно тому, как он преступил против вас» (2:190, 194). В священной книге ислама можно обнаружить и иное предписание, имеющее близкий смысл: «Тем, которые подвергаются нападению, дозволено [сражаться], защищая себя от насилия. Воистину, во власти Аллаха помочь тем, которые беззаконно были изгнаны из своих жилищ только за то, что говорили: «Наш Господь — Аллах». Если бы Аллах не даровал одним людям возможность защищаться от других, то непременно были бы разрушены кельи, церкви, синагоги и мечети, в которых премного славят имя Аллаха.» (22:39-40).
Следует иметь в виду, что фикх считает допустимым джихад в виде использования вооруженной силы для противодействия различным видам насилия и преследования мусульман, в том числе и по религиозным мотивам. Именно об этом идет речь в следующих словах Аллаха: «Сражайтесь с ними, пока не исчезнет совращение [верующих с пути Аллаха] и вера не станет в руках Аллаха. Если же они перестанут [совращать с пути Аллаха], то не должно быть вражды, кроме как к нечестивцам» (2:193); «Сражайтесь с неверными, пока они не перестанут совращать [верующих с пути Аллаха] и вера полностью не станет в руках Аллаха.» (8:39)17.
Крайне важно учитывать, что легитимным вооруженным джихадом считается только такое применение силы, которое не преследует личной выгоды, не нацелено на достижение интересов национального или этнического характера, не направлено на захват имущества или территории. Джихадом в точном смысле могут быть названы только такие действия, которые предпринимаются ради утверждения исламских ценностей и их защиты от посягательства извне18. Вместе с тем военный джихад не может осуществляться в интересах принуждения к вере, принятия ислама, что следует из слов Аллаха: «Если бы твой Господь захотел, то все, кто есть на земле, без исключения уверовали бы. А ты разве стал бы принуждать людей к вере?» (10:99).
Такое понимание вооруженного джихада, отмечается в упомянутом решении, крайне актуально в наши дни, поскольку применение военной силы допустимо лишь как крайнее средство для отражения агрессии и пресечения преследований мусульман после того, как все мирные способы исчерпаны. При этом необходимо соблюдать разработанные фикхом жесткие условия ведения военных действий и ограничения использования оружия. В частности, категорически запрещено причинять вред некомбатантам, уничтожать имущество и устрашать тех, кто не совершает агрессивных действий.
17 Перевод данных стихов Корана учитывает их толкование современными мусульманскими учеными. См., напр.: Ибрагим, Тауфик. На пути к коранической толерантности. Н. Новгород, 2007. С. 32-61.
18 См.: Аль-Бути, Мухаммед Саид Рамадан. Указ. соч. С. 44-72.
Все эти положения, заключил совет, убедительно свидетельствуют о том, что действия террористов противоречат ясным предписаниям шариата и ни в коем случае не могут считаться джихадом. При этом он подчеркнул, что нелегитимное использование силы и иных форм принуждения ради, якобы, противодействия тирании и запрещенному (осуждаемому) шариатом чаще всего ведет к обратным результатам. Ведь одно из условий пресечения запрещенного предполагает, чтобы эти действия не приводили к еще более тяжкому злу.
С учетом таких исходных начал совет настоятельно рекомендовал не поддаваться экстремистской пропаганде, толкающей к кровопролитию и посягательству на собственность. Взамен этого совет призвал к использованию различных форм мирного джихада в соответствии с заветом Пророка Мухаммеда: «Самым предпочтительным джихадом является слово истины, обращенное к правителю-тирану»19.
Иными словами, в решениях ведущих международных центров исламской правовой мысли воспроизводится преобладающий в современном исламском правоведении вывод о легальности вооруженного джихада только для противодействия различным видам насилия и преследованиям, в том числе и по религиозным мотивам.
В подтверждение такого вывода можно сослаться на «Исламскую хартию», которую провозгласил Международный союз мусульманских ученых20. В этом документе отмечается, что в исламе преобладают призывы к милости, добросердечию и мягкости. Об этом же свидетельствуют многочисленные хадисы, в частности слова Пророка Мухаммеда: «Тот, кто не проявляет милосердия к людям, не встретит милосердия по отношению к себе от Аллаха»21. Вместе с тем подчеркивается, что ислам отвергает насилие и разрешает использовать силу только для отражения агрессии. На любую несправедливость надо отвечать убедительными аргументами, а не насилием или неподчинением власти. В случае законного применения оружия запрещается преступать границы адекватности, что подтверждается кораническими призывами: «Отринь же зло тем, что лучше его» (23:96); «Воистину, твой Господь лучше знает тех, кто сошел с указанного Им пути, и Он лучше знает тех, кто на прямом пути. Если вы подвергаете наказанию неверных, то наказывайте таким же образом, как вас наказывали. Но если же вы стерпите [и удержитесь от наказания], то это будет лучше для терпеливых. Так терпи же [Мухаммед], ибо твое терпение — только от Аллаха, не печалься из-за них и не горюй из-за их коварства. Воистину, Аллах — на стороне богобоязненных и тех, кто вершит добрые деяния» (16:126-128). Наконец, этот документ напоминает высказывание Пророка Мухаммеда: «Верующим является тот, с которым люди не опасаются за свою жизнь и имущество»22.
Итак, в современной исламской правовой мысли преобладает точка зрения о недопустимости лишения жизни немусульман только по причине их неверия. Нет сомнений в том, что акции террористов, претендующих на единственно верное понимание шариата, этому требованию не отвечают, поскольку они не только игно-
19 Цит. по: Аль-Бути, Мухаммед Саид Рамадан. Указ. соч. С. 21.
20 См.: www.iumsonline.net/index.php.
21 Цит. по: Аль-Карадави Юсуф. Ислам и насилие. Основополагающие идеи. Каир, 2005. С. 17 (на араб. яз.).
22 Цит. по: Позиция Лиги Исламского Мира по отношению к терроризму. Б.м., б.г. С. 35 (на араб. яз.).
рируют приведенную аргументацию, но и открыто нарушают сформулированные большинством толков фикха правила ведения боевых действий.
Согласимся на минуту с террористами и допустим, что они искренне воюют за ислам. Но при таком предположении оказывается, что они являются первыми нарушителями шариата, который даже в ходе законной войны категорически запрещает убивать женщин и детей, а по большинству толков исламского права, еще и стариков, священнослужителей, ремесленников, землепашцев и вообще всех не-комбатантов! Ведь на практике мишенью экстремистских акций почти всегда становятся мирные граждане, которые никоим образом не угрожают исламу, а выдвигаемые террористами требования не имеют к этой религии никакого отношения.
По исламским нормам, коллективную ответственность за акты террора должны нести все причастные к ним лица, а не только их непосредственные исполнители. Дело в том, что, согласно шариату, джихад допустим лишь по приказу имама-правителя. Поэтому политические лидеры — непосредственные командиры и, прежде всего, верховный руководитель - не могут снять с себя ответственности за творимое преступниками зло. Что касается участи идеологов экстремистов-убийц, то она вытекает из высказывания Пророка Мухаммеда: «Если кто-либо получил не основанную на достоверном источнике фетву, то грех за это ложится на того, кто ему такую фетву вынес»23. В Коране можно найти хороший совет и тем, кто, преследуя собственную корысть, поощряет террористов: «Сотрудничайте в творении добра и благочестии и не сотрудничайте в грехе и несправедливости» (5:2).
Вопреки утверждениям исламских экстремистов, они не служат исламу, а приносят ему вред. Формируя своими действиями негативный образ ислама и мусульман, распространяя его по всему миру, они ставят под удар высшую защищаемую шариатом ценность — религию. Поэтому есть значительно больше оснований называть джихадом не теракты под лозунгами ислама, а борьбу с их исполнителями, организаторами и вдохновителями в защиту ислама и мусульман.
Власть и политика в зеркале экстремистской и умеренной исламской мысли
Взгляды идеологов исламского экстремизма противоречат позиции современной исламской правовой мысли и по другим моментам. Это, в частности, касается подхода к государству, легитимным институтам власти.
Бросается в глаза, что сами по себе исходные тезисы радикальной трактовки исламского отношения к власти разделит каждый мусульманин. Среди них выделяется приведенный выше айят Корана: «О, вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь Посланнику и вершителям дел из вас» (4:59). Разъясняя смысл данного ведения, блюстители чистоты ислама нередко настаивают на том, что оно обязывает мусульман подчиняться «наиболее достойным власти» из числа их самих — неким духовным авторитетам, призванным руководить правоверными в силу своей богоизбранности. К ним идеологи исламского экстремизма категорически отказываются относить реальных правителей, которые, по их мнению, просто узурпировали власть и впали в неверие, а также ученых, поскольку мусульмане
23 Цит. по: Ас-Суйути, Аль-Хафез Джалал ад-Дин Абдель Рахман. Правила вынесения фетв // Журнал факультета права Багдадского университета. 1986. № 8. С. 182 (на араб. яз.).
якобы не нуждаются в посредниках и могут самостоятельно проникнуть в суть божественной воли и претворить ее24.
Такое понимание идет вразрез с выводами авторитетных мыслителей, в том числе тех, кого претенденты на единственно верное понимание ислама считают своими идейными наставниками. Например, Ибн Теймийя утверждал, что «вершители дел» — это именно правители и ученые. От последовательного выполнения ими своего предназначения и зависит установление в делах угодного Аллаху по-рядка25. Причем в этом союзе ученым принадлежит особая роль, ведь к их знаниям власти должны обращаться всякий раз, когда сами не в состоянии найти нужный ответ в Коране и Сунне Пророка Мухаммеда либо сталкиваются с вопросами, по которым эти источники не дают готовых решений.
Развивая эту идею, ученик Ибн Теймийи, крупный исламский мыслитель Ибн Каййим аль-Джавзийя (1292—1350) подчеркивал: «Воистину, знающие — наследники Пророков. Ведь Пророки не оставили после себя ни динара, ни дирхама, а оставили в наследство знание. Знатоки ислама (факихи) на земле — сродни звездам на небе, освещающим путь тем, кто блуждает во мраке»26. В итоге он пришел к следующему выводу: «Власти достойны повиновения в той мере, в которой они вершат дела в соответствии со знанием; поэтому подчинение эмирам следует за повиновением их самих ученым, ведь подчиняться властям надлежит в пределах предписанного Аллахом и того, что диктует наука; в свою очередь повиновение знающим обусловлено их неукоснительным следованием Посланнику»27.
В этом тезисе заключается суть подхода ислама к соотношению божественного откровения, знания и власти, которое отводит знанию место посредника между шариатом и действиями правителей. Не случайно Мухаммед ибн Абдель Ваххаб (1703—1792), с именем и взглядами которого связаны теологическое учение и политическое движение, получившие название «ваххабизм», в одном из своих трактатов особо отмечал, что «знание предшествует словам и делам»28.
Считать едва ли не вероотступничеством малейшее отклонение от детальных внешних правил мирского поведения, сформулированных мусульманскими правоведами сотни лет назад, не задумываясь об их смысле, значит выдавать средство за цель и не улавливать в шариате главного. Исповедующие такой подход фанатики, отмечал аль-Джавзийя, не могут быть причислены к знающим. По его мнению, ни один муджтахид не вправе выдавать свое мнение за волю Аллаха, а навязывание представлений, искажающих настоящую природу шариата, сравнимо с суждением об Аллахе и его предписаниях без знания, что решительно порицается Кораном29. У имама Аль-Бухари находим хадис со словами Пророка Мухаммеда: «Аллах не удерживает у себя знание, вырывая его из людских сердец, но сохраняет его в руках ученых; если не останется ни одного ученого, то люди возьмут себе начальниками
24 См., напр.: Джемаль Г. Синдром «пятницы» российской уммы // НГ-Религии. 1997. 30 января.
25 См.: Ибн Теймийя. Отвечающая шариату политика для совершенствования пастыря и паствы. Бейрут, 1988. С. 136 (на араб. яз.).
26 Аль-Джавзийя, Ибн Каййим. Наставление для выступающих от имени Господа Миров. Бейрут, б.г. Т. 1. С. 7, 9 (на араб. яз.).
27 Там же. С. 10.
28 Ибн Абдель Ваххаб, Мухаммед. Три основы. Эр-Рияд, 1411 г.х. С. 18—19 (на араб. яз.).
29 См.: Аль-Джавзийя, Ибн Каййим. Наставление. Т. 1. С. 38—39.
невежд, которые в ответ на обращенные к ним вопросы будут выносить решения без опоры на знание, заблуждаясь сами и вводя в заблуждение других»30. Вспоминается и другая мудрость, известная еще первым поколениям исламских ученых: «Знание и есть религия; смотрите, от кого берете свою религию»31.
А смотреть есть на что, и весьма внимательно, оценивая позиции исламского экстремизма мерилом шариата. Например, под тем предлогом, что мусульмане обязаны следовать только воле Аллаха, а не созданным людьми нормам, раздаются призывы к неподчинению земной власти. Формально такой подход, казалось бы, соответствует шариату и даже подтверждается изречением Пророка Мухаммеда: «Нельзя подчиняться сотворенному (т.е. человеку) в том, что является греховным в глазах Творца»32. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что взгляды крупнейших мусульманских правоведов по данному вопросу не столь прямолинейны, поскольку отражают всю глубину шариата и учитывают все отстаиваемые им ценности и приоритеты.
Вкратце их подход сводится к тому, что даже несправедливый правитель — благо для мусульман. Пророк Мухаммед говорил: «Воистину, улучшить жизнь людям может только имам — благонравный или нечестивый. Даже под властью правителя, творящего произвол, верующий будет поклоняться своему Создателю, пока не истечет отпущенный нечестивцу срок»33.
Разъясняя смысл данного изречения, Ибн Теймийя отмечал, что если правитель не следует Корану и Сунне Пророка Мухаммеда, то мусульманам надлежит подчиняться тем из его приказов, которые все же соответствуют воле Аллаха, как предписано в Коране: «Сотрудничайте в творении добра и благочестии и не сотрудничайте в грехе и несправедливости» (5:2). Опыт, писал он, подтверждает правильность мудрости, гласящей: «Шестьдесят лет с имамом-деспотом — большее благо, нежели одна ночь безвластия»34.
Но как быть с теми действиями властей, которые отходят от шариата, и в чем может проявляться «неподчинение правителю в грехе»? Ответ предельно ясен: надо увещевать таких правителей, настойчиво добиваясь от них исправления негодной политики. Эта позиция основана на словах Пророка Мухаммеда о том, что Аллах желает мусульманам «давать советы тем, на кого Он возложил вершение их дел»35. Причем делать это надо доброжелательно, не допуская резкостей. Из множества хадисов, передающих данную мысль, приведем следующий: «Воистину, Аллах добр и любит мягкость в обращении; Он дает в ответ на мягкость то, чего не дает в ответ на насилие»36.
Подчеркнем, что данное высказывание Пророка Мухаммеда крупнейшие мусульманские авторитеты приводят именно в связи с отношением к несправедливой власти. По поводу пресечения «неверной» политики путем открытого выступления они ссылаются на такие слова Посланника Аллаха: «Тот, кто увидит в действиях
30 «Сахих» аль-Бухари в кратком изложении. Эр-Рияд, 1992. С. 31 (на араб. яз.).
31 Важный совет по трем проблемам. Эр-Рияд, 1995. С. 37 (на араб. яз.).
32 Цит. по: Аль-Карадави, Юсуф. Нормы фикха относительно государства в исламе. Каир, 1997. С. 59 (на араб. яз.).
33 Цит. по: Важный совет по трем проблемам. Эр-Рияд, 1995. С. 48.
34 Ибн Теймийя. Указ. соч. С. 138.
35 Цит. по: Важный совет по трем проблемам. Эр-Рияд, 1995. С. 50—51.
36 Имам Ан-Навави, Абд Закария Яхья бин Шараф. Указ. соч. С. 302—303.
своего эмира нечто отвратительное, пусть проявит терпение и не перестанет ему подчиняться»37. Комментируя этот хадис, Ибн Каййим аль-Джавзийя писал: «Если приостановление запретного неминуемо влечет тяжкий грех и вызывает еще большее неприятие у Аллаха и его Посланника, то оно недопустимо. Так, пресечение несправедливости властей путем выступления против них является основой всякого зла и смуты до скончания века. Кто задумается о постигших ислам великих и малых смутах, тот увидит, что причиной тому упущение данного начала, отказ терпеливо относиться к совершению запретного, подлежащего искоренению, в результате чего рождается еще больший урон»38.
Однако исламские радикалы не задумываются о смысле предписаний шариата и обращаются только к тем из них, которые отвечают их исходным посылкам. Точно так же из всего огромного исламского наследия, в том числе оставленного Ибн Теймийей, который пользуется особым авторитетом у экстремистов, они выбирают лишь то, что подтверждает их собственное видение ислама и шариата.
Приведем только один пример, демонстрирующий принципиальное различие между экстремистским и умеренным течениями исламской мысли и политической практики, оценивающими одни и те же явления с прямо противоположных позиций. Известный в странах Персидского залива идеолог радикального ислама Абд ар-Рахман бин Абдель Халек в книге, посвященной Ибн Теймийе, делает акцент на его фетвах о татарах (речь идет о монголах, захвативших в начале XIV в. Сирию), в которых ранее принявшие ислам оккупанты объявлялись неверными. В качестве образца «пресечения запрещенного шариатом» он приводит личное участие ученого в сжигании лавок виноторговцев и уничтожении посуды, которой пользовались татары для винопития39.
Совсем другой факт из этих же событий выбирает Юсуф аль-Карадави, один из самых авторитетных современных мусульманских правоведов и теологов. В одной из своих статей он приводит рассказ аль-Джавзийи о том, как однажды его учитель, Ибн Теймийя, проходил мимо группы татар, предававшихся пьянству. Увидев такое грехопадение, некоторые товарищи и ученики великого правоведа пытались остановить нарушителей шариата. Тогда Ибн Теймийя сказал: «Пусть они пьянствуют и веселятся; ведь Аллах запретил вино, поскольку оно мешает поминать Его и совершать молитву, а этих пьяниц алкоголь отвращает от кровопролития и разграбления имущества»40. Иначе говоря, ученый посчитал, что допущение такого нарушения предотвращает более тяжкий грех, видя смысл шариата не в слепом следовании всем без исключения частным нормам, а в постижении их смысла и реализации общих целей.
Как понимать единобожие?
Сопоставление аргументов сторонников взвешенного и радикального подхода к толкованию шариата естественно ставит вопрос: если такие разные и даже
37 «Сахих» аль-Бухари в кратком изложении. Эр-Рияд, 1992. С. 563.
38 Аль-Джавзийя, Ибн Каййим. Наставление. Т. 3. С. 4.
39 См.: Бин Абдель Халек, Абд ар-Рахман. Шейх ислама Ибн Теймийя и действия мусульманской общины. Б.м., 1990. С. 13 (на араб. яз.).
40 Аль-Карадави Юсуф. Мусульманский правовед и вызовы современной жизни // Доклады культурного сезона 1408—1409 г.х. Эр-Рияд, 1997. С. 22 (на араб. яз.).
противоположные позиции в течение веков развивались в исламской мысли и сохраняются сейчас, то не означает ли это, что все они имеют одинаковый статус, равное право на существование? Есть ли критерий, позволяющий считать один взгляд убедительнее другого с позиций самого ислама? Думается, что такие основания могут быть выделены. На уровне краеугольных устоев ислама это позволяет сделать концепция единобожия, смысл которой — подчинение воле Аллаха абсолютно во всем.
Среди исламских аргументов, используемых для оправдания терроризма, данная концепция занимает особое место. Казалось бы, единобожия наиболее последовательно придерживаются именно террористы, ни на шаг не отклоняясь от многих действительно имеющихся в шариате конкретных правил, видя свою конечную цель в универсальном претворении шариата не только в религиозной, но и мирской жизни.
Однако на самом деле исламские экстремисты, наоборот, отходят от единобожия, произвольно манипулируя шариатом и рассматривая его как средство, а не как цель. Грамотный подход к шариату не имеет ничего общего с учением и практикой исламских радикалов. Их ограниченность в усвоении теории, корыстную избирательность в обращении к исламским постулатам и агрессивность в действиях резко критикуются даже теми мыслителями, которых они считают своими идейными вождями. Именно это имел в виду Ибн Каййим аль-Джавзийя, когда писал: «Что касается фанатиков, то они любую проблему переворачивают с ног на голову; обращаясь к Сунне Пророка, они принимают из нее только то, что соответствует их высказываниям, и прибегают к уловкам, чтобы опровергнуть расходящееся с их мнением или отбросить не подходящее им свидетельство; если они обнаруживают столь же весомое или даже менее убедительное доказательство, подтверждающее их позиции, они принимают его и используют в качестве аргумента против своих оппонентов»41. Лучше не скажешь.
Примеры экстремистского узкого толкования айятов меча и отказа мусульманских радикалов учитывать смысл и цель конкретных норм Корана и Сунны Пророка Мухаммеда достаточно красноречиво свидетельствуют о том, что они отказываются смотреть на шариат как на целостную систему непротиворечивых божественных велений. А значит — не следуют единобожию, предпочитая ему собственное произвольное толкование заповедей Аллаха. За отдельными, взятыми по своему выбору предписаниями шариата они не видят главного — смысла этих правил и упускают ту цель, ради которой они были сформулированы.
В связи с этим отметим специфику взгляда умеренного ислама на соотношение божественного откровения и политики. Вопреки распространенному мнению, религия и политика в исламе — относительно самостоятельные области. Бездоказательное отстаивание тезиса об их неразрывности — показатель поверхностного знакомства с шариатом, который отвергает автоматический перенос его религиозно-догматических, этических постулатов на сферу политики, государства, права. Повиновение Аллаху и его Посланнику в мирских делах невозможно путем простого воспроизведения айятов Корана и нескольких десятков хадисов. Недостаточно здесь и одной веры, если ее основным показателем является готовность
41 Аль-Джавзийя, Ибн Каййим. Наставление. Т. 1. С. 76.
немедленно и бескомпромиссно действовать во имя утверждения воли Аллаха. Критерий приверженности последней — не решимость, а усвоение исходных начал и главных целей шариата, умение обращаться с ними. Поэтому защищаемый исламскими идеологами тезис о «верующем разуме» должен быть дополнен концепцией «сознательной веры».
О чем конкретно идет речь? Прежде всего о том, что претворение шариата в мирских делах предполагает не только и не столько жесткое и слепое следование когда-то установленным нормам, сколько рациональное осмысление и решение любых проблем мусульман в духе постепенности, умеренности, необременения человека, исключения крайностей, поиска компромиссов. Игнорировать такие черты шариата, как гибкость, способность развиваться и соответствовать каждой эпохе и любым условиям, учет и уважение обычаев и традиций мусульман, — значит не понимать смысл предписаний Корана и Сунны Пророка Мухаммеда. Ведь, по словам Юсуфа аль-Карадави, они «всегда олицетворяют свет, показывающий верный путь, а отнюдь не оковы, препятствующие движению»42.
Только ориентация на эти ценности, полагал аль-Джавзийя, отличает справедливую шариатскую политику, которая должна изменяться вслед за интересами человека43. Он подчеркивал рациональную природу шариата и не видел противоречия между истиной Аллаха и разумом. Особо выделяя нацеленность шариата на удовлетворение потребностей людей, ученый писал: «Шариат целиком построен на мудрости и учете интересов людей в их земной и будущей жизни; он — олицетворение абсолютной справедливости, милосердия, заботы об интересах и наивысшей мудрости; если какое-либо решение отходит от справедливости и обращается к произволу, отклоняется от милосердия в противоположную сторону, отказывается от отражения интересов и поворачивается лицом к ущербу, отрекается от мудрости и тяготеет к порче, то оно не принадлежит шариату»44.
Вопреки такому подходу, ради слепого осуществления частных призывов ислама террористы идут на причинение ущерба, прежде всего, самим же мусульманам. Касаясь этого момента, Мухаммед ибн Абдель Ваххаб, которого никак нельзя упрекнуть в отказе от ортодоксии, говорил: «Некоторые религиозно настроенные люди пресекают запрещенное, и в этом они правы; но их ошибка заключается в том, что в своем рвении они доводят дело до розни между братьями»45.
С учетом сказанного можно ли назвать исламских экстремистов единобожни-ками, понимающими и претворяющими шариат во всей его полноте? Далеко не все согласятся с положительным ответом на этот вопрос. Одновременно трудно оспорить вывод, что прикрывающиеся исламом террористы — не ведущие джихад борцы за чистоту веры, а воюющие с женщинами и детьми убийцы, не защитники исламских ценностей и искоренители неверия, а посягающие на основные цели шариата грешники, не выступающие против несправедливой власти герои, а сеющие хаос и смуту бунтовщики.
42 Аль-Карадави, Юсуф. Широта и гибкость — характерные черты шариата. Эль-Кувейт, 1994. С. 64 (на араб. яз.).
43 См.: Аль-Джавзийя, Ибн Каййим. Правовые пути осуществления отвечающей шариату политики. Бейрут. С. 10—11, 21, 25 (на араб. яз.).
44 Аль-Джавзийя, Ибн Каййим. Наставление. Т. 3. С. 3.
45 Важный совет по трем проблемам. Эр-Рияд, 1995. С. 50.
«Такфир» как аргумент против исламского экстремизма
С пониманием джихада, отношения к земной власти и единобожия тесно связана еще одна концепция, которая играет особую роль для идейного обоснования экстремистской деятельности и террористических актов под исламскими лозунгами. Речь идет о «такфире» — обвинении в неверии. Как правило, мусульманские радикалы оправдывают свои преступления необходимостью и даже религиозным долгом решительно бороться с неверием, прежде всего с вероотступниками — теми мусульманами, которые отошли от ислама. Таковыми они считают практически всех, не разделяющих их взгляды. Не станем воспроизводить аргументацию идеологов мусульманского экстремизма по этому вопросу, которая достаточно детально анализируется в публикациях российских исследователей46. Обратим внимание на позицию тех центров исламской правовой мысли, которые отстаивают альтернативное понимание этой проблемы и решительно опровергают доводы радикалов.
В этом отношении привлекает внимание заявление, обнародованное Коллегией крупнейших алимов (мусульманских ученых) Саудовской Аравии в 1999 г. относительно обвинения в неверии47. В нем говорится, что констатация неверия допустима лишь при строгом соблюдении всех требований шариата. Поэтому отнюдь не любые высказывания или действия, содержащие внешние признаки неверия, являются доказательством выхода из ислама. При вынесении заключения об измене исламу ни в коем случае нельзя исходить из субъективных предположений или опираться на сомнительные и оценочные суждения. Если точные и однозначно установленные шариатом меры наказания за наиболее тяжкие преступления исключаются при малейшем сомнении, то тем более естественно, что в случае отсутствия убедительных свидетельств следует исходить из невиновности подозреваемого в выходе из ислама. Именно поэтому Пророк Мухаммед предупреждал о соблюдении особой осторожности при формулировании такого обвинения, говоря: «Того, кто сказал своему брату «О, неверный!», ждет одно из двух — его слова соответствуют действительности либо такое обвинение обращается против него самого»48.
Вывод о неверии должен быть абсолютно бесспорным и опираться на неопровержимые доказательства, а не формулироваться под влиянием эмоций, мешающих взвешенности и объективности. Любая поспешность в таком суждении неприемлема, поскольку неверие влечет слишком серьезные последствия, в том числе и правовые, например о незащищенности жизни и имущества лица, запрете на получение наследства, расторжении брака. По этой причине малейшие сомнения исключают вывод о неверии.
Особенно щепетильно следует относиться к обвинению в неверии правителей, поскольку это может привести к бунту, незаконному применению силы, анархии, кровопролитию и общей катастрофе для людей и страны. Не случайно Пророк
46 См., напр.: Игнатенко А.А. Осторожно: ваххабизм! Идеи радикального направления в исламе несут угрозу свободе совести // «НГ-Религии». 2008. 1 октября.
47 См.: Журнал исламских исследований. Эр-Рияд. 1420 г.х. С. 139—140 (на араб. яз.). Коллегия крупнейших алимов (мусульманских ученых) Саудовской Аравии — официальное и самое авторитетное по вопросам фикха в Королевстве учреждение, состав которого назначается королем.
48 Цит. по: Мункиз бин Махмуд ас-Саккар. Такфир и его правила. Б.м., б.г. С. 13 (на араб. яз.).
Мухаммед требовал, чтобы факт отхода от ислама был подтвержден совершенно очевидными фактами, а не просто предположениями или слухами. При этом недостаточно простого отклонения от соблюдения правил шариата, пусть даже самого вызывающего, например самоуправства, употребления алкоголя, увлечения азартными играми или совершения иных запрещенных шариатом действий. Кроме того, необходимо, чтобы неверие было откровенным и вызывающим, подтвержденным таким источником фикха, смысл и достоверность которого не вызывает сомнения, а значит — отражающим волю Аллаха. Поэтому обвинение в неверии не может строиться на мнении одного ученого, поскольку оно не отвечает этим критериям.
Любая поспешность в отлучении от ислама несет большую опасность, поскольку означает попытку приписывать Аллаху то, что он заповедовал, а это резко осуждается Кораном: «Воистину, Господь мой запретил недостойные поступки, как явные, так и скрытые, а также греховные поступки, несправедливое притеснение, признание других богов наряду с Аллахом, хотя Он не ниспосылал об этом никакого предписания. [Запретил Он] и возводить на Аллаха то, чего вы не знаете» (7: 33).
Опасность безосновательного обвинения в неверии таится также в том, что оно приводит к кровопролитию и уничтожению имущества, угрожает безопасности и стабильности, посягает на общие интересы людей. На этом основании совет пришел к выводу, что творимые со ссылкой на необходимость борьбы с неверием убийства и разрушения являются тяжким преступлением. Его совершают те, кто придерживается ложной идеологии и отклоняется от истины концепций ислама. Они должны считаться не только преступниками, но и грешниками, посягающими на шариат.
В этом смысле обращают на себя внимание те решения и документы международных центром исламской мысли, в которых решительно осуждаются любые взгляды, которые квалифицируются в качестве отклоняющихся от истинных исламских ценностей. Показательным примером является специальное посвященное данному вопросу воззвание, принятое на сессии Совета мечетей Лиги исламского мира в 2003 г.49 В нем весьма подробно анализируются такие ложные идеи и причины их распространения. Подчеркивается, в частности, что экстремисты, разделяющие крайние взгляды, отклоняются от прямого пути ислама. Поскольку тем самым они распространяют бесчестие и выходят из подчинения законной власти, их ждет суровое наказание в будущей жизни.
Бросается в глаза, что авторитетные центры современной исламской правовой мысли настойчиво подчеркивают связь идейных позиций мусульманских радикалов с заблуждением относительно истинных ценностей и норм шариата, не устают говорить об отклонении от верного понимания его смысла. Конечно, вопрос, кто идет прямым путем, а кто заблуждается, не так прост, тем более если учитывать, что взгляды экстремистов остаются востребованными. Но в любом случае очевидно, что идейное направление является одним из самых актуальных в борьбе с мусульманским радикализмом. А среди инструментов этого противостояния исламские правовые аргументы играют ведущую роль.
49 См.: www.themwl.org/Bodies/Decisions/default.aspx.
Современная исламская правовая мысль о преступном характере экстремизма и терроризма
Современное исламское правоведение не только противопоставляет свой концептуальный подход взглядам идейных лидеров мусульманских радикалов, но и предельно точно квалифицирует террористическую деятельность с позиций шариата. В соответствии с господствующей позицией ответственность за терроризм предусмотрена следующими положениями Корана: «Воистину, те, кто воюет против Аллаха и Его Посланника и творит на земле нечестие, будут в воздаяние убиты, или распяты, или у них будут отрублены накрест руки и ноги, или они будут изгнаны из страны. И все [эти наказания] для них — великий позор в этом мире, а в будущей жизни [ждет] их великое наказание, кроме тех, которые раскаялись [в своем неверии], прежде чем они (т.е. власти. — Л.Р.) одержали верх над ними. Да будет вам известно, что Аллах — прощающий, милосердный» (5:33-34).
Преступление, упомянутое в данном пассаже, исламская правая наука именует «хираба», что принято переводить на русский язык как «разбой» или «грабеж». Характерно, что в арабском языке данный термин является однокоренным со словом «харб» — война. Современные мусульманские ученые полагают, что между этими двумя понятиями на самом деле есть нечто объединяющее. Прежде всего оно заключается в неподчинении государственной власти, посягательстве на безопасность и стабильность, подрыве социальных и экономических устоев жизни общества, ущемлении права на свободу передвижения и выбора места жительства, возбуждении в людях чувства страха за свою жизнь и имущество. Все это является результатом агрессивного поведения воюющих против Аллаха и Его Посланника, которое нередко доходит до массовых убийств и захвата имущества или его уничтожения.
Важно подчеркнуть, что указанные действия рассматриваются как выступление именно против Аллаха и Пророка Мухаммеда, ибо все на земле является благодеянием Всевышнего. Сравнивая приведенные предписания Корана со смыслом понятия террора, мусульманские юристы приходят к выводу, что шариатской оценкой террора и является сформулированная в них норма. Иначе говоря, тому, что на языке политики и права называется терроризмом, в фикхе соответствует термин «хираба». Поэтому терроризм с позиции фикха представляет собой преступление, которое посягает на стабильность, созданный Аллахом жизненный порядок и, в конечном счете, безопасность, а также власть, отвечающую за ее поддержание.
Некоторые авторитетные мусульманские мыслители убеждены, что недостаточно называть современных мусульманских террористов заблуждающимися или некой группой, сбившейся с правильного пути. Они — преступники, воюющие с Аллахом и Его Посланником, и за свои злодеяния должны нести ответственность, установленную Кораном. Причем наряду с исполнителями этого преступления ответственность за его совершение должны нести в равной степени его организаторы, вдохновители и спонсоры. В обоснование такого вывода приводятся слова основателя одного из крупнейших толков фикха Малика бин Анаса: «Хотя хозяин того, кто воюет с Аллахом и Его Посланником, сам не убивает, он сеет еще больший страх и творит тем самым еще большее нечестие, нежели убийца»50.
50 Цит. по: Аль-Авва, Мухаммед Салим. Воюющие с Аллахом и Его Посланником // «Ар-Райа». Доха. 2004. 7 июня.
Убедительным подтверждением такой оценки террора с точки зрения современной исламской правовой науки является знаковое решение, вынесенное в 1988 г. Советом Коллегии крупнейших алимов (мусульманских ученых) Саудовской Аравии51. Этот документ призывает к строгому наказанию террористов, преступления которых представляют собой «распространение нечестия» и, в конечном счете, ведут к подрыву безопасности. В нем подчеркивается, что все нормы шариата направлены на защиту пяти основных общих ценностей шариата — религии, жизни, чести, разума и имущества. Не подлежит сомнению факт, что своими действиями террористы посягают на жизнь, честь и собственность людей, а также на публичную безопасность. Они порождают хаос и беспорядок, внушают людям страх за свою жизнь и имущество.
Решение включает приведенные айяты Корана относительно разбоя и наказания за него и требует, чтобы такая ответственность неукоснительно применялась к террористам. При этом поясняется, что данные коранические предписания охватывают не только собственно разбой или грабеж, но и любые иные виды «распространения нечестия», включая, например, устрашение. Более того, установленная в данных айятах санкция должна применяться в виде наказания за любое зло в виде массового разрушения или посягательства на безопасность и порядок.
В связи с этим документ включает несколько иных положений Корана, где речь идет о нечестии. В нем, например, говорится: «Среди людей есть такой, речи которого об этом мире вызывают восхищение. Он призывает Аллаха в свидетели тому, что у него на сердце, и он — заядлый спорщик. Когда же он отвращается [от тебя], то поспешает творить нечестие на земле, губить посевы и людской род. Но Аллах не любит нечестия. Когда же ему говорят: «Бойся Аллаха!» — им овладевает греховное величие. Довольно для него ада — а ведь это скверное прибежище!» (2:204-206). Приводятся и такие слова Аллаха: «Не распространяйте нечестия на земле после того, как на ней установлена была праведность» (7:56).
На основании такой аргументации совет единогласно установил меру ответственности за совершение разрушений или распространение нечестия. К ним относятся нарушение безопасности и посягательство на жизнь людей, частное или публичное имущество, что может проявляться в подрыве жилищ, мечетей, школ, больниц, промышленных объектов, мостов, оружейных складов, водохранилищ и нефтепроводов, во взрыве или захвате самолетов. Со ссылкой на положение Корана о «распространении нечестия» за данные преступления предусмотрена смертная казнь. В связи с этим напомним, что, по фикху, грабеж наказывается смертной казнью только тогда, когда он сопровождался убийством. Но в решении Совета Коллегии крупнейших алимов подчеркивается, что виновные в совершении указанных деяний заслуживают именно такого сурового наказания, поскольку их преступления более опасны, нежели поступок обычного грабителя, посягающего на жизнь и имущество одного человека. Поэтому в случае совершения одного из деяний, квалифицируемых как терроризм, виновный несет максимально тяжкую ответственность, даже если деяние не повлекло гибель людей.
Серьезное внимание, уделяемое властями Саудовской Аравии противодействию терроризму, наглядно проявляется в том, что эта проблема затрагивается и
51 См.: Журнал исламских исследований. Ч. 24. Эр-Рияд. 1409 г.х. С. 384—387 (на араб. яз.).
в ряде других документов упомянутого совета. Так, в принятом в 1995 г. заявлении подчеркивается, что террористы, посягая на жизнь, имущество, безопасность и стабильность, совершают преступные действия, запрещенные шариатом. Шариат защищает жизнь и немусульман, которые находятся в отношениях мира и сотрудничества с мусульманами. При этом обращается внимание на то, что ответственность за террористические действия несут не мусульмане в целом, а те, кто разделяет отклоняющиеся от ислама идеи и ложные догматы52.
В другом заявлении, обнародованном в 2003 г., совет особо отметил, что терроризм под исламскими лозунгами не имеет никакого отношения к джихаду, а сами преступники открыто нарушают шариат, поскольку выходят из-под подчинения законной власти и сеют рознь между мусульманами53. В апреле 2010 г. на своей ХХ чрезвычайной сессии совет принял решение, решительно осуждающее финансирование терроризма, которое в соответствии с шариатом должно рассматриваться как пособничество преступникам и наказываться аналогично «распространению нечестия» на земле. В обоснование такой оценки решение ссылается на принцип фикха, предусматривающий, что средства оцениваются так же, как и преследуемые ими цели.
Отметим также, что Саудовская Аравия присоединилась к основным международным соглашениям, касающимся противодействия терроризму. Кроме того, в ряде мусульманских стран (например, в Судане, ОАЭ, Катаре, Иордании) действуют законы о борьбе с терроризмом, а Организация «Исламская конференция» одобрила Договор о противодействии международному терроризму. В этих актах нет ссылок на исламские нормы, но сам факт их принятия в мусульманском мире, где ориентация на эти критерии является приоритетом, свидетельствует о том, что такое законодательство и международные соглашения идут в русле предписаний шариата.
Для темы настоящей статьи особый интерес представляет позиция, которую занимают авторитетные международные коллегиальные центры современной исламской правовой мысли, действующие на уровне мусульманского мира в целом. Например, сравнение терроризма с зафиксированным в Коране грабежом («распространением нечестия») повторяется в нескольких документах едва ли не самой ведущей из указанных структур — Академии исламской юриспруденции (фикха) при Организации «Исламская конференция». В решении, принятом в 2003 г. на ее XIV сессии, сформулировано определение терроризма54. Под ним понимаются лишенные правовых оснований агрессивные действия, запугивание или угрозы материального либо морального характера, которые исходят от государств, групп или отдельных лиц, направлены против человека в отношении его религии, жизни, чести, разума или имущества и выражаются в любой форме «распространения нечестия на земле».
Нельзя не заметить, что в этом определении терроризма акцент сделан на два его ключевых признака, сформулированных исламским правом. Во-первых, терроризм ассоциируется с «распространением нечестия»; во-вторых, посягает на одну
52 См.: Журнал исламских исследований. Ч. 47. Эр-Рияд, 1416—17 г.х. С. 367—370 (на араб. яз.).
53 См.: Журнал исламских исследований. Ч. 69. Эр-Рияд, 1424 г.х. С. 367—382 (на араб. яз.).
54 См.: www.fiqhacademy.org.sa.
из отмеченных основных шариатских ценностей. Данное понимание терроризма воспроизводится и в решении Академии, вынесенном на XVII сессии в 2006 г.55 Одновременно в нем говорится, что террористом является как исполнитель террористического акта, так и тот, кто ему содействует, финансирует подобную деятельность либо помогает ей в любой форме. Такими пособниками могут быть как физическое лицо, так и группа лиц или государство.
Близкой по смыслу позиции в отношении терроризма придерживается и Академия фикха при Лиге исламского мира. На своей XVI сессии в 2002 г. она приняла Мекканскую декларацию56, в которой подчеркивается, что шариат защищает жизнь и имущество не только мусульман, но и немусульман в соответствии со словами Пророка Мухаммеда: «У него (т.е немусульманина) такие же права, как и у нас, и на нем такие же обязанности, что и на нас». В этом документе терроризм оценивается как агрессия против человека и произвол по отношению к нему. Одновременно дается определение терроризма, под которым понимается агрессия, предпринимаемая отдельными лицами, группами или государствами против человека и посягающая на его религию, жизнь, разум, честь или имущество. Терроризм включает не имеющее правовых оснований запугивание людей, угрозу применения силы, причинение им страданий и смерти. Такие действия связаны с «распространением нечестия», грабежом и устрашением, диверсиями против частного и публичного имущества, государственных ресурсов, что очевидно противоречит кораническому призыву: «И не стремись к бесчинству на земле, ибо Аллах не любит бесчинствующих» (28:77).
При определении ответственности за терроризм решение ссылается на айят Корана, касающийся наказания за «распространение нечестия» на земле. Одновременно решительно осуждается любой фанатизм и экстремизм в вопросах религии, что подтверждается словами Пророка Мухаммеда: «Не переходите пределов в религии; воистину, тех, кто был до вас, погубила чрезмерность в религии». В этом документе воспроизводятся упоминавшиеся положения шариата об отношении к немусульманам и запрете любой агрессии, в частности кораническая заповедь: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте [границ дозволенного]; воистину, Аллах не любит преступающих [границы]» (2:190).
Иначе говоря, за свои преступления и грехи мусульманские экстремисты должны отвечать не только по законам той страны, где они творят зло, или по нормам международного права, но и по шариату. Кстати, отмеченная концепция пресечения отклонений от его предписаний предлагает действенный рецепт борьбы с терроризмом под исламскими знаменами: рукой надо решительно останавливать исполнителей терактов, языком — настойчиво вести идейный бой с их вдохновителями и наставниками, а сердцем — отринуть злобу и подспудное желание перенести оценку терроризма на ислам и мусульман в целом. Иначе говоря, шариат должен не стоять на вооружении террористов, а быть обращен против них самих.
55 См.: www.fiqhacademy.org.sa.
56 См.: Журнал Академии исламского фикха. Г. 13-й. № 15. Мекка. С. 485—498 (на араб. яз.).
