CC BY
53
ИНТЕГРАЛЬНЫЙ (ТРАНСДИСЦИПЛИНАРНЫЙ) ПОДХОД В фИЛОСОфИИ, ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ И ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМЕ
A.A. Шевелев,
доцент кафедры экономической теории экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат экономических наук a.shevelev@spbu.ru
В статье анализируется фундаментальный тренд в развитии гуманитарных наук, связанный с конвергенцией и интеграцией знаний, становлением трансдисциплинарной методологии научных исследований. Рассматриваются интегральная метатеория К. Уилбера, системно-диалектический метод К. Маркса и обновленная онтологическая картина экономической реальности в современном институционализме. С позиции интегрального (трансдисциплинарного) подхода вводится понятие экономико-правовой реальности.
Ключевые слова: интегральный подход, трансдисциплинарность, системно-диалектический метод, собственность, институциональная экономическая теория, экономико-правовая реальность
ББК У010.036
«Упрощающее мышление стало варварством науки.
Это — особое варварство нашей цивилизации».
Э. Морен
В «Капитале» К. Маркса был впервые представлен интегральный подход к исследованию капиталистического способа производства и реализован системно-диалектический метод. Выдающиеся представители новой институциональной экономической теории (Р. Коуз, О. Уильямсон, Д. Норт) изменили ракурсы исследования и разработали другие методологические подходы. Однако и они смогли успешно интегрировать в теоретико-экономический анализ новые аспекты социальных взаимодействий: правовые, организационно-управленческие и когнитивные, пересмотрев и усложнив онтологическую картину экономической реальности. Развитие экономической теории в настоящее время происходит под знаком конвергенции и интеграции социогуманитарных знаний, становления трансдисциплинарной методологии исследований. Цель статьи — проанализировать этот фундаментальный тренд, зародившийся еще в классический период развития экономической науки и все более явно проявляющий себя в прорывных работах современных гуманитариев разного профиля.
Интегральная теория и методология: К. Уилбер и другие. Один из наиболее проницательных мыслителей нашего времени К. Уилбер — на протяжении многих лет разрабатывающий интегральную метатеорию [18] — выделяет пять стадий развития человечества: первобытно-архаическую, традиционно-мифическую, модерново-рациональную, постмо-дерново-плюралистическую и, наконец, кардинально новое направление человеческой эволюции — интегральную (или интегративную) стадию [19]. Этим стадиям присущи свои особые системы ценностей, которые в ходе исторического развития враждебно противостоят друг другу и порождают «культурные войны». Как пишет философ, мифологическое сознание этноцентричного традиционного общества сменяется рациональностью (формальной и универсальной) мироцентричной цивилизации модерна, для которой характерны доминирующие установки на достижение рыночной эффективности и монетизированного успеха. Идущая ей на смену цивилизация постмодерна отрицает универсализм критериев формальной рациональности и рыночной успешности, вырождающихся в условиях позднего капитализма в циничный социал-дарвинизм и всё возрастающее социально-экономическое неравенство. Постмодерн характеризуют радикальный эгалитаризм (уравнивание в правах меньшинств и ранее господствовавшего большинства), ценностный плюрализм и неприятие любых универсальных истин, а также легитимных и общеобязательных нормативных установлений, которые расцениваются как недопустимое тоталитарное принуждение и насилие со стороны власти. В реальной американской действительности, по
мнению автора, радикально-агрессивный эгалитаризм резуль-тировался в регрессии к этноцентричности («этноцентрическом нашествии»), уравнивании всех ценностей и идентичностей в своих правах, гипертрофированной — и зачастую преисполненной злобы и ненависти к носителям других культур и мировоззрений — гордости за свою исключительную идентичность. Некоторые позитивные проявления постмодерна, например, связанные с экологическим движением и борьбой за гражданские права, заметным образом нивелируются в последние годы крайними формами нигилизма и социального нарциссизма. По точной оценке К. Уилбера, «поначалу имевший здоровую форму плюралистический постмодернизм начал все больше скатываться к крайнему, гипертрофированному, самопротиворечивому, предельно дисфункциональному релятивизму ...» [19, с. 45]. Американский философ убедительно пишет об ущербных ценностях дисфункционального постсовременного (американского) общества, рождении культуры постправды, в которой «фактов вообще не существует», истина есть лишь культурный вымысел или социальный конструкт, а правда не отличима от лжи во всепроникающей системе масс-медийного (сетевого) манипулирования общественным сознанием. Всё это автор метко называет «свихнувшимся миром постправды».
Реальная проблема заключается в том, что отмеченные стадии в развитии человечества и трудно сочетаемые системы ценностей не просто сменяют друг друга, но и враждебно сосуществуют в американском обществе, представленные разными социальными группами. Однако, констатируя наличие во многом очевидного в настоящее время социокультурного раскола, когда большинство граждан США (около 60%) «достигает минимум мифико-этноцентрической стадии как системообразующего для идентичности уровня развития» [19, с. 40] и их значительная часть пребывает в условиях деградировавшего модерна, К. Уилбер проницательно обнаруживает едва возникшую новую стадию, которую называет «интегральной», поскольку она призвана стать «всевключающей» и интегрировать здоровые и позитивные элементы ценностей предшествующих стадий. Как оптимистично полагает автор, примерно 5% населения США уже достигли этой стадии становящейся новой целостности (интегрального мировоззрения), которая идёт на смену «коллапсировавшему плюрализму» [19, с. 24].
Нетрудно заметить, что К. Уилбер принадлежит к плеяде социальных мыслителей, которые признают определяющую роль общественного сознания, систем ценностей и мировоззренческих установок в исторической эволюции человечества, понимают реальную сложность, многомерность, неоднозначную обусловленность духовно-материального процесса исторического развития. Для этих мыслителей не «бытие определяет сознание», а само общественное сознание выступает системообразующим и структурным элементом социального бытия (П. Сорокин, П. Бурдье, Д. Норт, Д. Макклоски, Г. Югай).
По сути дела, они кардинально пересматривают не только эпистемологию, но и онтологию социальной реальности на пути преодоления крайностей гипостазированного идеализма и уплощенного материализма, редуцированного монизма и эклектичного плюрализма, движутся в направлении формирования цельного (интегрального) знания о закономерностях развития обществ и цивилизаций. Об этом ещё несколько десятилетий тому назад пророчески писал П. Сорокин, обосновавший необходимость «интегральной теории истины и реальности» [16, с. 861-871], рассматривавший в неразрывной связи эмпирический, рационалистический и метафизический планы (и уровни) сложного и многомерного социального бытия, всем своим творчеством доказавший ограниченность неполных и односторонних редукционистских подходов к его исследованию (весьма характерных для экономической теории неоклассического толка). Выдающийся социолог предпринял попытку теоретически сконструировать грядущий, по его мнению, интегральный мир, в котором произойдет соединение лучших черт идеациональной (сверхразумной) и чувственной суперсистем, трансформируются базовые ценности человека [15, с. 118]. Глубокая интуиция ученого была связана с его представлением о неизбежной позитивной конвергенции разных систем ценностей, культур и социальных порядков.
Думается, что актуализация интегрального вимдения социальной реальности в последние десятилетия произошла вследствие фундаментальных трансформаций во всех сферах жизни человечества. Конвергенция технологий и наук [25], тесное переплетение и взаимное проникновение социальных, культурных, хозяйственных и политических практик преобразуют базовые основания цивилизаций и способы их осмысления (посредством интегральных систем знания), делают в принципе невозможным изолированное и несистемное изучение различных аспектов общественного бытия. Отмеченная тенденция и фундаментальный методологический сдвиг в эволюции мировоззрения — это плодотворный путь к становлению новой интегральной философии, конвергентной методологии социальных наук, к их трансдисциплинарному синтезу. Трансдисцип-линарность на сегодняшний день — это наиболее продвинутая ступень интеграции знаний и целостного мышления, воплощающая конвергенцию технологий, наук и вненаучного опыта в различных сферах общественного бытия (также конвергирующих) [4; 6]. Трансдисциплинарность — это не только взаимодействие, интеллектуальный взаимообмен различных научных дисциплин, ставшие привычными в рамках междисциплинарных исследований. Она идет гораздо дальше, пересматривая предметные онтологии в направлении более полного и всестороннего учета сложной (и непрерывно усложняющейся) природы изучаемых предметных областей, их системной взаимосвязи с теми аспектами социальной и природной реальности, которые либо игнорировались, либо принимались в качестве внешних предпосылок, от которых допустимо абстрагироваться. Трансдисциплинарность предполагает обращение к жизненному миру человека, коммуникативной рациональности, вненаучно-му опыту и эмпирическим практикам, учитывает не только ценностные и целевые установки исследователя, но и культурную обусловленность анализируемых практик. В настоящее время, изучая, к примеру, сложные и противоречивые экономические процессы, происходящие в современной России, уже невозможно абстрагироваться от технологических, социальных, поведенческих, культурных и экологических аспектов хозяйственной реальности, которые «встроены» в экономический процесс воспроизводства не только национального дохода, но и всех элементов национального богатства, в решающей степени определяя долгосрочные тренды экономической динамики и перспективы роста общественного благосостояния. Так, в некоторых российских регионах наблюдается взрывоопасный рост социальной напряженности, обусловленный экологически ущербным, наносящим ничем не компенсируемый вред здоровью людей, (анти)хозяйствованием. Это потребует в обозримом будущем пересмотра как основ (целевых параметров) экономической и социальной политики, так и инвестиционных стратегий крупных корпораций. Свои существенные коррективы
(трудно предсказуемые по срокам и масштабам последствий для жизни миллиардов людей), несомненно, внесет глобальное изменение климата, драматическим образом ускорившееся в последние несколько лет [21]. Ученые, в частности, констатируют, что изменение климата затрудняет прогнозирование заболеваний и ускоряет их распространение (в форме пандемий), что может нивелировать достижения в развитии здравоохранения за последние полвека. «По данным ВОЗ, повышение температуры всего на два градуса Цельсия — а это произойдет очень скоро — приведет к увеличению числа людей, рискующих заболеть малярией, на несколько сотен миллионов человек» [12, с. 77]. Миграция, массовая урбанизация, рост полной нищеты и неравномерное распределение медицинской помощи лишь усугубят ситуацию.
Суммируя, можно сказать, что трансдисциплинарная (конвергентная и интегральная) методология — это комплексный теоретический и одновременно практически реализуемый подход к познанию и изменению сложных социоприродных, социокультурных и социально-экономических систем, предполагающий выход за рамки формализованных и узкопредметных логических конструкций, синтез науки и практического искусства [2; 24], теоретического и практического разума. Экономические модели при таком подходе рассматриваются и интерпретируются в контексте внеэкономических аспектов и факторов социальной и природной реальности. Таким образом, трансдисциплинарность — это интегративно-синтетическая, конвергентная и холистическая методология исследования многомерных социальных миров, выводящая на путь познания целостности внутренне сложного и нередуцируемого к простым основаниям предмета исследования.
Наследие К. Маркса и интегральный подход. Важнейшая задача экономической теории (и политической экономии как её системообразующей части) — представить в системе понятий всё многообразие хозяйственных форм, укладов и систем, имевших место в прошлом и существующих в настоящем, как с точки зрения структурно-функциональных особенностей, так и в аспекте их самодвижения и саморазвития. Отсюда проистекает необходимость возникновения метатеоретического подхода к историческому развитию, получившему воплощение в формационной теории К. Маркса, которую правомерно рассматривать не только в качестве фи-лософско-исторической и общесоциологической гипотезы, но и не реализованной до конца исследовательской программы. В этой связи далеко не случайно появление новых версий метаисторического подхода, одна из которых принадлежит К. Уилберу. Системное (интегральное) видение истории воплотилось у К. Маркса в теории общественных формаций и способов производства (двухуровневой модели периодизации истории). По сути дела, он попытался создать последовательно научную и интегральную по охвату исторического материала (и универсальности примененной методологии) теорию общественного прогресса. Подлинной заслугой мыслителя стал разработанный им системно-диалектический метод исследования развития и функционирования общества. Непреходящее (и составляющее необходимый, но очень часто игнорируемый в настоящее время, элемент любого полноценного социального исследования) значение имеют принципы диалектической логики, иными словами, диалектического метода, примененного к мышлению и познанию. Таковыми являются принципы противоречия, системности, восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического и ряд других. Общественная формация (Gesellschaftsformatюn) — это органически целостная система, включающая исторически определенный способ производства (единство производительных сил и производственных отношений) и соответствующую ему «надстройку» (политику, право, идеологию). Безосновательны попытки интерпретации теории формаций в духе экономического детерминизма или «экономического материализма» (что зачастую делается), так как согласно К. Марксу именно люди являются творцами и субъектами производительных сил и производственных отношений, а само производство выступает не только источником материальных благ, но и производством
самого человека и его отношений к себе подобным. Формация, таким образом, предстает как сложная система взаимо-опосредствующих материальных и духовных практик, а также общественных отношений. Нельзя не отметить, что усилиями эпигонов формационная теория подверглась упрощению (редукции) и догматизации в тот период, когда творческий и открытый для критики марксизм превратился в «единственно верное учение» правящей партии [1].
Интегральный подход получил блестящее воплощение в «Капитале» К. Маркса. Трудно отрицать то обстоятельство, что логика исследования капиталистического способа производства, генетического развертывания присущей ему системы категорий, отражающих целостную структуру производственных отношений и их превращенных форм, актуальна и сегодня. Это объясняет непрекращающийся и даже растущий интерес к великой книге в последние годы. В корне неверно рассматривать метод восхождения от абстрактного к конкретному как изощренный способ изложения, своего рода формально-логическую дедукцию «выведения понятий». «Абстрактное» при такой интерпретации неправомерно отождествляется с абстрактным понятием, из которого выводятся более конкретные понятия. Между тем в марксовом анализе радикально переосмысливается и творчески применяется диалектический метод Г.В.Ф. Гегеля и исследование, равно как изложение, в «Капитале» начинается не с абстрактного понятия, а с простейшей (и в этом смысле абстрактной) экономической формы капиталистического производства, существующей в реальной действительности, — товарной формы. «Абстрактное» и «конкретное» для К. Маркса суть свойства самой объективной реальности и лишь затем характеристики форм познающего мышления. Выдающийся мар-ксовед и философ Э. Ильенков писал: «... логическое есть не что иное, как верно понятое историческое. Или: историческое, схваченное и выраженное в понятии, и есть логически верное отражение реальности в мышлении» [5, с. 255]. Поскольку каждая система органического типа характеризуется специфической субстанцией, постольку в начале исследования выявляется экономическая субстанция (всеобщая основа) производственных отношений, в качестве которой выступает труд в исторически определенной социальной форме. В условиях капитализма форма труда характеризуется единством противоположных определений: непосредственно-частный и скрыто-общественный. Субстанцией же капиталистических производственных отношений выступает в марксовой интерпретации абстрактный (абстрактно-всеобщий труд). Затем отыскивается простейшая форма (элементарная конкретность) бытия субстанции, то есть товарная форма и анализируется противоречие этой формы. На следующих этапах исследования совершается переход к более сложным и конкретным формообразованиям, которые обнаруживают новые противоречия, требующие своего разрешения. Таким образом, движение теоретической мысли все время происходит в рамках целого — экономической субстанции: от всеобщей, неразвитой ее формы к совокупности конкретных формообразований. В этом суть генетического метода исследования, который воспроизводит внутреннюю логику развития предмета. Интегральный (системно-диалектический метод) исследования характеризуется функционально-деятельност-ным подходом, в рамках которого экономика — это система организованной социальной деятельности, функционально разделенной. Не случайно теорию К. Маркса называют политической экономией труда, в рамках которой эволюция общественного разделения труда рассматривалась, как лежащая в основе всех других социальных процессов. Этот подход не потерял своей актуальности и сегодня.
К сожалению, принцип субстанции оказался забыт, а де-ятельностный подход утрачен в современной экономической теории, что негативно отразилось на ее реалистичности и глубине анализа. Между тем, именно изменения в структуре совокупного труда, системах деятельности в материальном и духовном производствах порождают глубинные трансформации в отношениях собственности — наиболее сложного понятия политической экономии. Уместно обратить внимание на то, что для марксовой трактовки собственности характерен инте-
гральный (системный) подход. Собственность как общественная форма присвоения экономических ресурсов реализуется при таком подходе через всю систему отношений общественного воспроизводства, т.е. через отношения производства, распределения, обмена и потребления. По своей сути собственность есть системное (интегральное) качество всей совокупности экономических отношений, посредством которых реализуется в реальной действительности (на практике). Так, К. Маркс писал в «Нищете философии», что для определения буржуазной собственности необходимо «дать описание всех общественных отношений буржуазного производства. Стремиться дать определение собственности как независимого отношения, как особой категории, как абстрактной и вечной идеи значит впадать в метафизическую или юридическую иллюзию» [7, с. 168]. По мысли классика, отношения собственности всегда ниспровергались постоянными изменениями в способе труда и разделении труда [8, с. 198]. Так, в настоящее время сохраняет свое значение собственность на материальные условия и результаты производства, но над всеми процессами в условиях (не)реального капитализма довлеет собственность на финансовые активы и правит бал финансократия. Однако посткапитализм выводит на первый план собственность на неотчуждаемые от человека качества — знания, способности и навыки (¡ntra-pюperty) [23]. Именно они во все возрастающей степени определяют социальные стратификацию и мобильность. В то же время проблематика, связанная с разделением труда и обменом деятельностями и способностями в самом производстве, практически не разрабатывается в современной литературе и представлена лишь в редких публикациях. Так, в одной из таких публикаций Н. Ведин и Н. Газизуллин верно подмечают, что «в реальности объективным основанием общественной жизни является совместный труд, ... предполагающий обмен деятельностью, но деятельностью живой, циркулирующей в обмене в виде информационно закодированных знаний и умений» [3, с. 33]. Эта форма обмена и коммуникации (которую авторы называют экономикой сотрудничества или интерактивной экономикой), представленная обменом деятельностями и способностями в самом производстве, стала невидимой для экономистов, существенно обеднив анализ (в том числе изрядно абсолютизированного и гипостазированного рыночного обмена). Ставший ненаблюдаемым слой отношений авторы называют также генетической формой (геноформой). На наш взгляд, интегральный подход в современной экономической теории нереализуем без обращения к отношениям в непосредственном процессе производства и человеку труда, как главному его субъекту, переставшими быть предметом интереса в выхолощенном макроэкономическом анализе, пусть и развернувшемся в последние годы к поведенческой проблематике (в лице реалистически мыслящих ученых), и даже в продвинутой микроэкономике, обогащенной институциональным подходом и подкрепленной эволюционной теорией игр. Можно констатировать, что марксизм жив, его системно-диалектическая методология, равно как обращенность к человеку труда, как никогда актуальны.
Институциональная экономическая теория в контексте трансдисциплинарности. При анализе экономических отношений и институтов важно учитывать то обстоятельство, что все экономические структуры включены в пространство социальных взаимодействий (интеракций). Последние — первичны, экономические трансакции — вторичны. Поэтому смысл «социально-экономического» не только в том, что экономическое взаимодействие по своей сути социально, но и в том, что социальное первично по отношению к экономическому. Хозяйствование изначально социально. Экономическое хозяйствование — это исторически преходящая форма товарного производства и рыночного обмена. Абстракции «экономики» и «рынка» не принимают во внимание переплетение и взаимное проникновение экономического и неэкономического аспектов общественного воспроизводства, сложную целостность человеческих взаимодействий. Онтология экономической реальности должна учитывать первичность социальных взаимодействий по отношению к экономическим трансакци-
ям, которые не существуют в «чистом» виде, всегда сочетаясь с культурой, социальными связями (сетями), внеэкономическими факторами. Так, социокультурные связи, внутренне присущие системе хозяйствования (ее организации), «наполняют» ее смыслами. Модель познания экономической реальности включает в себя репрезентацию как «объективного», так и «субъективного» (а точнее, субъектного) миров, в том числе экономического сознания и смыслообразующих ценностей. Механистический дуализм, характеризующий вульгаризированный марксизм, сводит взаимодействие материального и духовного к внешнему отношению самостоятельных (субстанциональных) сущностей. Диалектический монизм саму сущность «экономического» трактует как двуединую и внутренне противоречивую, как тождество противоположностей — материи и духа, Природы и Логоса. Экономика в ее абстрактном представлении редуцируется к системе целерациональных действий, максимизации выгоды и полезности. Но, как показывает практика, реальная экономика при таком подходе превращается в поле для игр «с нулевой суммой». Напротив, интегрированная с социокультурными связями и ценностями, она превращается в осмысленное, базирующееся на отношениях сотрудничества, хозяйствование. Полноценная, антропоцент-ричная (или ориентированная на человека) экономика основывается на социальных институтах. Все сказанное имеет вполне практический смысл, который заключается в том, что в основе устойчивого экономического роста лежит устойчивость социальной системы, всего комплекса социальных коммуникаций и институтов. Выстраивание такого комплекса в треугольнике «государство — бизнес — домохозяйства» на основе принципов несиловых взаимодействий, разумной социальной политики и системы развитых обратных связей (в настоящее время отсутствующих) — первичное условие для запуска устойчивого экономического роста в современной России.
Если Р. Коуз проводил свои исследования на «стыке» экономики и права, перенеся «правовую логику прецедентного, общего права в область экономического исследования» [14, с. 85], то О. Уильямсон усложнил теоретическую «конструкцию» экономической реальности, включив в неё организационные механизмы (структуры управления контрактными отношениями) [20]. Экономические институты анализируются им как более сложная реальность, нежели мыслилось экономистами до него. При этом объективистский подход к исследованию был заменен на социально-конструктивистский, предполагающий, что экономические акторы способны самостоятельно конструировать организационно-управленческие структуры своих взаимодействий (трансакций) в зависимости от различных вариантов сочетания факторов специфичности активов, неопределенности и т.д. Стала учитываться активная позиция субъектов в формировании институциональных структур. В свою очередь, Д. Норт попытался системно осмыслить природу социальных изменений, порождаемых сложным сочетанием материальных и духовных факторов. Когнитивно-институциональный синтез стал результатом осознания во многом определяющей роли когнитивных моделей, «систем убеждений, разделяемых людьми» в динамике экономических изменений [11].
В контексте трансдисциплинарного подхода, на наш взгляд, по-новому должна быть осмыслена взаимосвязь экономических и правовых институтов. И в сфере экономики, и в сфере права наиболее важна первичная институционализация, фор-
мирующая устойчивые когнитивные структуры и социальные навыки общения. Ценности и нормы в их реальном бытии возникают и укореняются в практиках хозяйствующего человека в ходе регулярного общения, коммуникативных взаимодействий. Последние формируют, в частности, «естественно-правовое мышление» [13, с. 29], проникнутое принципами и ценностями справедливости и сотрудничества. Смыслообразующие ценности образуют базис более сложных (конструируемых государством) институциональных структур. В этой связи экономические взаимодействия (в том числе рыночные) — это не безличный механизм, они всегда опосредствованы ценностями и отношениями общения, переплетены с социальными структурами. Естественно-правовое сознание неразрывно с ними связано. Поэтому в реальных взаимодействиях не существует двух обособленных реальностей: отдельно экономической и отдельно правовой. Существует двуединая и внутренне противоречивая экономико-правовая реальность. Познание этой сложной и многомерной реальности требует интегрального (трансдисциплинарного) подхода, способного отразить диалектическое взаимопроникновение экономических и правовых форм в рамках целостности. Важно подчеркнуть, что транс-дисциплинарность в изложенной трактовке не имеет ничего общего с пресловутым «экономическим империализмом» неоклассического мейнстрима, безосновательно претендующим на создание математически формализованной метатеории рационального выбора, якобы одинаково пригодной для целей анализа в различных областях социальной реальности. Этот подход, представленный, в частности, экономической теорией права Р. Познера, подвергнут обоснованной критике Р. Коузом и И. Шапиро [10, с. 48-49; 22]. Речь может идти только о равноправном междисциплинарном общении социогуманитарных научных дисциплин с возможной трансдисциплинарной перспективой (как более продвинутой ступенью анализа). В настоящее время достаточно очевидна тенденция к трансдисциплинарной интеграции различных наук. Подобно тому, как в рамках экономической теории начинают постепенно формироваться подходы и концепции, интегрирующие элементы различных научных дисциплин (социологии, культурологи, политологии), так и в рамках правоведения частью ученых (пока сравнительно небольшой) осознается, что природа права наиболее адекватно раскрывается в интегральной концепции правовой реальности, преодолевающей противопоставление естественного и позитивного права, его морально-ценностного (смыслового) и институционального (позитивно-нормативного) измерений. Право при таком подходе становится антропоцентричным [17].
Таким образом, меж- и трансдисциплинарной интеграции экономического и правового подходов к анализу социальной реальности может способствовать переосмысление природы институтов, отказ от их механистических, формально-юридических и позитивистских трактовок, актуализация видения институтов как ментальных структур, «привычного образа мышления» (Т. Веблен), габитусов (П. Бурдье) и т.п. При таком подходе институты и ценности образуют взаимопроникающее единство, а практики хозяйствующего человека предстают как внутренне сложная, интегральная экономико-правовая реальность. Правомерно сделать общий вывод о том, что наступила эпоха конвергенции и интеграции знаний, становления трансдисциплинарной методологии научных исследований и цельного знания о мире и человеке.
литература
1. Акинин А., Шевелев А. Политэкономия евразийской цивилизации: уникальный дискурс и пространство сотрудничества // Философия хозяйства. — 2016. — № 6.
2. Ананьин О. Экономика: наука и/или искусство // Вопросы экономики. — 2007. — № 11.
3. Ведин Н., Газизуллин Н. Интерактивная хозяйственная геноформа локальной цивилизации: политэкономический аспект анализа // Проблемы современной экономики. Евразийский международный научно-аналитический журнал — 2016. — №1.
4. Ивахненко Е. Трансдисциплинарность в действии // Философские науки. — 2015. — № 12.
5. Ильенков Э. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. — М.: Политиздат, 1984.
6. Киященко Л., Моисеев В. Философия трансдисциплинарности. — М.: ИФРАН, 2009.
7. Маркс К. Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.4.
8. Маркс К. Монтескьё LVI // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6.
9. Морен Э. Природа Природы. — М.: Прогресс-Традиция, 2005.
10. Коуз Р. Экономическая теория и сопредельные дисциплины // Коуз Р. Очерки об экономической науке и экономистах. — М.; СПб: Изд-во Института Гайдара; Изд-во «Международные отношения»; Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2015.
11. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. — М.: Изд. Дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики, 2010.
12. Паршли Л. В погоне за лихорадкой // В мире науки. Scientific American. — 2018. — № 7.
13. Постклассическая онтология права / по ред. И.Л. Честнова. — СПб.: Алетейя, 2016.
14. Расков Д. Риторика новой институциональной экономической теории // Вопросы экономики. — 2010. — № 5.
15. Сорокин П. Главные тенденции нашего времени. — М.: Наука, 1997.
16. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. — М.: Астрель, 2006.
17. Социокультурная антропология права. Коллективная монография / Под ред. Н.А. Исаева, И.Л. Честнова. — СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2015.
18. Уилбер К. Теория всего. Интегральный подход к бизнесу, политике, науке и духовности. — М.: ПОСТУМ, 2017.
19. Уилбер К. Трамп и эпоха постправды. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2018.
20. Уильямсон О. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. — СПб., 1996.
21. Фрэнсис Дж. Климат в Арктике бьет рекорд за рекордом, выбивая из обычного режима погоду по всему миру // В мире науки. Scientific American. — 2018. — № 5/6.
22. Шапиро И. Бегство от реальности в гуманитарных науках. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2011.
23. Шевелев А. Евразийская политическая экономия в контексте цивилизационного и формационного подходов // Проблемы современной экономики. — 2015. — № 3.
24. Экономика как искусство: методологические вопросы применения экономической теории в прикладных социально-экономических исследованиях / отв. ред. О.И.Ананьин. — М.: Наука, 2008.
25. Converging Technologies for Improving Human Performance: Nanotechnology, Biotechnology, Information technology and Cognit^ science. Edited by Mihail C. Roco and William Sims Bainbridge, National Science Foundation. — June 2002. — Arlington, Virginia.
ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ: ТРАДИЦИОННЫЙ СОЦИО-НОРМАТИВНЫЙ КОНТЕКСТ*
д.Ю. Миропольский,
профессор кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета,
доктор экономических наук
И.Б. ломакина,
профессор кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского юридического института
(филиала Университета прокуратуры Российской Федерации),
доктор юридических наук lomakina@pochta.ru
В статье предпринята попытка найти место аграрной стадии в общем историко-логическом движении экономики как системы. В этой связи эпоха разделения труда рассматривается как эпоха становления и преодоления сущности экономики, а аграрная стадия — ступень формирования рефлексивных определений сущности экономики. В рамках данной диалектики показана необходимость распадения экономических систем аграрной стадии на системы товарного (западного) и планомерного (евразийского) типов.
Ключевые слова: разделение продукта (труда), рефлексия продукта, община товарного типа, община планомерного типа.
УДК 339.9 ББК 65.9 (2Рос)8
Евразийская интеграция, в широком ее понимании, слишком сложный процесс, чтобы его можно было исследовать и моделировать, не принимая во внимание глубинный истори-ко-логический контекст. Именно изучению этого контекста и посвящена данная статья.
Экономика как простое целое есть продукт, представляющий собой непрерывный процесс производства и потребления1. В своем развитии продукт проходит определенные стадии: стадия охоты и собирательства, аграрная стадия, индустриальная, информационная и т.д. Однако эти поверхностные названия сами по себе о продукте говорят очень мало. Стоит научная задача, показать их место и роль в едином историко-логиче-ском движении продукта. В настоящей статье мы концентрируемся на месте и роли аграрной стадии в этом процессе. Роль аграрной стадии особая, т.к. именно тогда возникли основания раздвоения экономики на западную и евразийскую.
Всеобщее историческое движение продукта представляет собой диалектику бытия продукта, сущности продукта и понятия продукта2. Если выражаться более приземленно, то бытие
продукта можно обозначить как «эпоха до разделения продукта (труда)»; сущность продукта — «эпоха разделения продукта (труда)»; понятие продукта — «эпоха после разделения продукта (труда)». Как данное диалектико-логическое движение продукта соотносится со стадиями, обозначенными выше? Эпохе до разделения продукта соответствует стадия охоты и собирательства. Продукт здесь единый и неделимый, каждый род как единое целое производит продукт тоже как единое целое от начала и до конца. Эпохе разделения продукта соответствует аграрная, индустриальная и информационная** (постиндустриальная) стадии. Эпохе после разделения продукта соответствует стадия, пока не имеющая какого-либо распространенного названия.
Получается, что аграрная стадия — это первая стадия эпохи разделения продукта или начало логической ступени сущности продукта. Согласно логике Гегеля, сущность, в свою очередь, проходит три ступени развития: ступень рефлексии, явления и действительности. Если следовать этой логике, аграрная стадия соответствует логической ступени рефлексии, индус-
* Статья подготовлена в рамках НИР при грантовой поддержке С-Петербургского государственного экономического университета.
** В настоящей статье мы не будем углубляться в дискуссии о содержании постиндустриальной стадии, принимая концепцию информационной экономики.
