CC BY
42
10. Шер И.Ф. Бухгалтерия и баланс. - М.: Экономическая жизнь, 2016. -293 с.
11. Экономическая природа фальсификации финансовой отчетности [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.msfofm.ru/. (дата обращения: 21.11.19).
12. Адаменко А.А., Желябовская М.В. Правовые проблемы применения международных стандартов финансовой отчетности в Российской Федерации // Вестник академии знаний. - 2019. - № 32 (3). - С. 10-114.
13. Коровина М.А., Заремук Т.А. Обнаружение фактов фальсификации бухгалтерской (финансовой) отчетности // Вестник академии знаний. - 2019. - № 34 (5). - С. 105-110.
Sources:
1. Arinushkin, N.S. Balance Management. The course is general and elementary. -Samara.
2. Belik, E.V. The ability to assess fraud in the accounting (financial) statements of organizations using analytical methods // Current status and development prospects of accounting, economic analysis and audit: Materials of an international scientific and practical conference. - 2015 .-- S. 118122.
3. Bruchanov, M.Yu. Fraud in financial reporting in emerging markets // Securities Market. - 2016. - No. 15. - S. 48-52.
4. Weizman, N.R. Balance course. - Moscow: Tsentrosoyuz, 1927 .-- 241 p.
5. Committee of United States Sponsoring Organizations (COSO) [Electronic resource]. - Access mode: http: //wwwxoso.org (date of access: 12/18/2019).
6. Kuvakina L.V., Dolgopolova A.F. BENFORD'S LAW: ESSENCE AND APPLICATION // Modern high technology. -2015.-№ 6. - S. 74-6.
7. International Standard for Financial Reporting (IAS) 8 "Accounting policies, changes in accounting estimates and errors" (as amended on 08/26/2016) // ATP "Consultant Plus" [Electronic resource]. -Access mode: http://www.consultant.ru/document/cons doc LAW 123287 /.
8. Polysyuk, G.B., Korchagina L.M. Accounting (financial) reporting: problems of identifying and distorting information // Economic analysis, theory and practice. - 2017. - No. 46 (301).
9. Sotnikova L.V. Financial Reporting Fraud: Identification and Prevention. - M .: Bukh-gallertsky account, 2016 .-- 208 p.
10. Cher I.F. Accounting and balance. - M.: Economic life, 2016.229 s.
11. The economic nature of falsification of financial statements [Electronic resource]. - Access mode: http://www.msfofm.ru/. (Date of treatment: 11/21/19).
12. Adamenko A.A., Zhelyabovskaya M.V. Legal problems of applying international financial reporting standards in the Russian Federation // Bulletin of the Academy of Knowledge. - 2019 .-- No. 32 (3). - S. 10-114.
13. Korovina M.A., Zaremuk T.A. Detection of facts of falsification of accounting (financial) statements // Bulletin of the Academy of Knowledge. - 2019 .-- No. 34 (5). - S. 105-110.
УДК 330.13: 353 DOI: 10.24411/2304-6139-2020-00008
М.А. Вахтина - д.э.н., доцент, проректор, Поволжский государственный университет сервиса, г. Тольятти, Россия, vahtina@tolgas.ru,
М.А. Vakhtina - Doctor of Economic Science, Docent, Vice Rector, Volga Region State University of Service, Togliatti, Russia;
Т.В. Игнатова - д.э.н., профессор, заведующий кафедрой экономической теории и предпринимательства, Южно-Российский институт управления РАНХиГС, г. Ростов-на-Дону, Россия, tignatova@aaanet.ru,
T.V. Ignatova - Doctor of Economic Science, Professor, Head of Cathedra of Economic Theory and En-trepreneurship, South-Russia Institute of Management - branch of RANEPA, Rostov-na-Donu, Russia.
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ПУТИ КОМПЛЕКСНОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКИХ МОНОГОРОДОВ INSTITUTIONAL LIMITATIONS ON THE WAY OF COMPLEX DEVELOPMENT OF RUSSIAN SINGLE-INDUSTRY TOWNS
Аннотация. Государственные меры поддержки монопрофильных муниципальных образований (моногородов), реализуемые в Российской Федерации с 2010 года, пока не обеспечили должных результатов. Программные мероприятия были ориентированы на снижение зависимости моногородов от деятельности градообразующих предприятий, создание новых высококвалифицированных рабочих мест, развитие малого предпринимательства, улучшение городской среды. Отсутствие комплексности в реализации намеченных мероприятий, непоследовательность решений, недостаточное финансирование не позволили усовершенствовать структуру экономики моногородов и социально экономическую ситуацию. Необходимо использовать более эффективные инструменты поддержки моногородов и формировать управленческие подходы с учетом стратегических приоритетов развития страны.
Annotation. State measures to support single-industry municipalities (single-industry towns), implemented in the Russian Federation since 2010, have not yet provided the required results. Program activities were aimed at reducing the dependence of single-industry towns on the activities of city-forming enterprises, creating new highly qualified jobs, developing small business, and improving the urban environment. The lack of comprehensiveness in the imple-
mentation of the planned activities, the inconsistency of decisions, insufficient funding did not allow to improve the structure of the economy of single-industry towns and the social and economic situation. It is necessary to use more effective tools to support single-industry towns and to form managerial approaches taking into account the strategic priorities of the country's development.
Ключевые слова: муниципальное образование, моногород, территория опережающего социально-экономического развития, региональное неравенство, институты развития.
Keywords: municipality, single-industry town), territory of advanced social and economic development, regional inequality, institutes of development.
1. Введение Общепризнанное понятие моногорода связано с функционированием крупного (градообразующего) предприятия и его определяющим влиянием на социально-экономическое положение поселения. Эти города, как правило, ориентированы на производство одного вида продукции или на одну отрасль. В официальных российских документах понятие моногорода также связывается с деятельностью градообразующего предприятия. В Постановлении Правительства РФ № 1001 от 29 августа 1994 г. № 1001 «О порядке отнесения предприятий к градообразующим и особенностям продажи предприятий-должников, являющихся градообра-зующими»1994 года к таким предприятиям отнесены те, на которых занято не менее 30% от общего числа работающих горожан, а объекты социальной и инженерной инфраструктуры, находящиеся на балансе, обслуживают не менее 30% жителей данного поселения. В 2014 году перечень формальных признаков монопрофильных муниципальных образований был конкретизирован в соответствии с современными представлениями. К таким признакам были отнесены: наличие статуса городского поселения с численностью жителей более 3 тыс. человек; доля экономически активного населения, занятого в одной (или нескольких взаимосвязанных) организациях в течение пяти предшествующих лет - не менее 20% (с учетом профиля этих организаций). В этот же период значительно оживился интерес исследователей к данной проблематике классификации моногородов, их категориального наполнения [3; 7; 10; 11].
Зависимость состояния поселений от деятельности одного или нескольких крупных градообразующих предприятий является ключевым признаком моногорода и решающим фактором риска ухудшения социально -экономического положения в монопрофильных муниципальных образованиях в современных условиях. В основу критериев оценки социально-экономической ситуации в моногородах в данной статье, согласно общепринятым подходам, заложены два индикатора - уровень доходов населения данного поселения и уровень безработицы [4].
2. Классификация моногородов Рассмотрим институциональные рамки развития монопрофильных городов. Российским законодательством (а именно, Постановлением Правительства РФ от 29 июля 2014 г. № 709 «О критериях отнесения муниципальных образований Российской Федерации к монопрофильным (моногородам) и категориях монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов) в зависимости от рисков ухудшения их социально-экономического положения») монопрофильные города в связи с проблемами функционирования градообразующих предприятий разделены на три категории: города с наиболее сложным социально-экономическим положением; города, в которых имеются риски ухудшения социально-экономического положения и моногорода со стабильной социально-экономической ситуацией. Для отнесения моногорода к первой категории обязательными считаются наличие двух из пяти нормативно определенных ключевых признаков. К таким признакам отнесены: прекращение производственной деятельности градообразующего предприятия или ухудшение конъюнктуры отраслевого рынка; высвобождение более 10 процентов работников, занятых на градообразующем предприятии; превышение среднего уровня безработицы в муниципальном образовании по сравнению с общероссийским в два и более раз, а также оценка самим населением (по результатам социологических опросов) социально-экономической ситуации в моногороде как неблагополучной. Для отнесения монопрофильных территориальных образований ко второй категории достаточным является два признака: высвобождение работников градообразующего предприятия более чем на 3 процента численности и превышение среднероссийского уровня безработицы. Моногородами со стабильной социально -экономической ситуацией считаются те, где отсутствует угроза безработицы, а жители поселения чувствуют себя уверенно.
На начало 2019 г. перечень монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации включает 319 моногородов, из которых 100 отнесены к категории городов с наиболее сложным социально-экономическим положением, а в 71-ом социально-экономическая ситуация признана стабильной. В монопрофильных муниципальных образованиях проживает около 14 млн. человек, т.е. почти десятая часть населения страны.
С 2014 года их перечень практически не пересматривался, хотя экономическая, демографическая и социальная ситуация менялась. В настоящее время часть поселений, входящих в список моногородов, утратила свою актуальность по причине снижения численности или уменьшения доли работающих на градообразующих предприятиях. Поэтому требуется скорейший пересмотр списка морогородов, что позволит использовать инструменты их поддержки, прежде всего бюджетно-финансовые и организационно-управленческие, рационально и справедливо по отношению к моногородам с ухудшающейся ситуацией.
3. Государственные меры поддержки моногородов Проблемы моногородов в России, как и во всем мире, связаны с бурным периодом индустриализации, сосредоточением на отдельных территориях крупных
промышленных предприятий и необходимой для их деятельности инженерной инфраструктуры. Так формировались северные промышленные центры в США и Канаде, Рурский район в Германии, Северо-Восточные регионы и Уэльс в Великобритации. Постиндустриальная тенденции привели к стагнации этих территорий и выработке мер государственной поддержки и соответствующих законоположений. Осуществление государственных программ сопровождалось активным участием муниципалитетов, общественных организаций, которые лоббировали их проведение. Действия по большей части были направлены на развитие социальной инфраструктуры, стимулирование роста занятости и увеличение рабочих мест, подготовку и переподготовку рабочей силы. Возникшие в поселениях проблемы стимулировали развитие страховых механизмов обеспечения занятости населения, перераспределение доходов между людьми и регионами в целях укрепления экономической стабильности [6].
В России государственные меры поддержки моногородов начали формироваться с 2010 года в рамках антикризисных действий правительства. Среди федеральных институтов, обеспечивающих данные меры -Минэкономразвития и Минпромторг России, Минтруд и Минсельхоз России, Минсвязь, Минкультуры и Мин-спорта России, ГК «Фонд содействия реформированию ЖКХ», Фонд развития промышленности. Для этих целей был специально создана некоммерческая организация «Фонд развития моногородов», подключилось АНО «Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов». В 2016 году была разработана приоритетная программа «Комплексное развитие моногородов», которая была рассчитана на перспективу до 2025 года. На цели поддержки монопрофильных муниципальных образований был ориентирован проект по созданию Территорий опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР). Кроме того, использовались такие экономические инструменты, как особые экономические зоны, промышленные и индустриальные парки. Эффективность этой работы в немалой степени зависела от активности и участия региональных органов власти и органов местного самоуправления.
Удалось ли преодолеть возникшие в моногородах сложности и каковы перспективы их дальнейшего развития? Программа комплексного развития моногородов вместо положенного 2025 года завершилась 1 января 2019 года на семь лет раньше положенного срока, при этом ее основная цель - диверсифицированное и стабильное развитие моногородов не была достигнута. Несмотря на актуальность проблемы, положения программы не нашли прямого отражения в перечне национальных целей и стратегических задач развития Российской Федерации до 2024 года, содержащихся в в основных направлениях деятельности Правительства на предстоящую перспективу согласно Указа Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года».
О реальном положении моногородов можно судить по данным статистики. Результаты опросов общественного мнения, предусмотренные Постановлением Правительства № 709, были официально представлены РБК только за 2015 год. По данным опроса ФСО в 2015 году только 3,9% жителей моногородов оценили социально-экономическое положение в муниципальном образовании как «благоприятное», «нормальное, терпимое» - 31,3%, «терпимым с трудом» его назвали 42,4% , «нетерпимым» - 17,4%. При этом к числу бедных причислили себя 42,7% респондентов, а в качестве ключевой проблемы 47,5% из них назвали безработицу [12]. Анализ данным государственной автоматизированной информационной системы «Управление» по состоянию на начало 2019 г. показывает, что более половины жителей монопрофильных муниципальных образований оценивают ситуацию в своем населенном пункте как кризисную или отмечают угрозу ухудшения [13].
В 2018 году среднемесячная номинальная заработная плата в 271 моногороде была ниже среднероссийской и составила 44,3 тыс. руб., уровень регистрируемой безработицы - выше общероссийского. За последние два года снизилась численность работоспособного населения в моногородах за счет сокращения квалифицированной его части, занятой на градообразующих предприятиях, усилился отток юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, что привело к снижению предпринимательской активности. Официально представленные Минэкономразвития значения показатели по объему привлеченных инвестиций и созданию новых рабочих мест в рамках мониторинга социально-экономической ситуации в монопрофильных муниципальных образованиях, по мнению Счетной палаты России, не соответствуют действительности и завышены за счет применяемых методик расчета [8, с. 221-222].
4. Препятствия комплексному развитию моногородов Причина такого положения кроется в низкой эффективности предпринятых мер по структурной перестройке экономик моногородов за счет государственной и региональной поддержки. В первую очередь это касается несбалансированности программных документов, направленных на поддержку монопрофильных муниципальных образований со стратегическими направлениями развития Российской Федерации, несогласованности отраслевого и территориального планирования, высокого уровня регионального неравенства. Целый ряд принятых в программе «Комплексное развитие моногородов» мероприятий не нашел отражение в концептуальных документах, отдельные пункты программы дублировались или взаимозаменялись, не было обеспечено должного соответствия движения финансовых потоков к тем моногородам, которые в наибольшей степени в этом нуждались. Успешность мер государственной поддержки предполагает соблюдение дифференцированного подхода к регионам и муниципальным образованиям в зависимости от уровня их социально-экономического развития и географического положения. Российские моногорода имеют существенные различия по количеству и составу населения, материальным и природным ресурсам, их финансовые возможности также различаются. То что мероприятия программы «Комплексное развитие мо-
ногородов» были интегрированы в государственную программу РФ «Экономическое развитие и инновационная экономика» не способствовало ускорению инновационной активности в моногородах, хотя предполагало содействие созданию новых рабочих мест и привлечению инвестиций именно на эти территории. Должной увязки деятельности профильных министерств по поддержке градообразующих предприятий, их ориентации на решение насущных задач монотерритории не было обеспечено. То же произошло и в рамках реализации стратегических задач по поддержке малого бизнеса и предпринимательства: моногородам не были отданы приоритеты по сравнению с другими территориями в целях повышения их конкурентоспособности [5].
В последние годы было создано много экономических инструментов, направленных на оживление социально-экономической ситуации на территориях, а том числе монопрофильных - технопарков, особых экономических зон, территорий опережающего социально-экономического развития [1]. Последние, в частности, сейчас созданы в 65 моногородах, сначала это были города с наиболее сложным социально -экономическим положением, затем ограничения были сняты, вследствие чего соответствующий статус получили иные категории монопрофильных муниципальных образований. Сложилась ситуация, что ТОСЭРы размещаются на территориях с различным инвестиционным климатом и социально-экономическим положением, поэтому предпочтительность использования данного инструмента и его специфика остаются непонятными, а результаты к настоящему времени ниже ожидаемых.
Еще один фактор необходимый для успешной поддержки монопрофильных муниципальных образований - это последовательность в реализации уже принятых решений, формирование действующих команд, управляющих проектами развития моногородов. Несмотря на то, что такие команды были созданы, на их обучение было израсходовано 1401460,0 тыс. руб. через механизм НК «Фонд развития моногородов», не все руководители проектов смогли проработать в моногородах положенные три года.
Вышеназванные ограничения усугубили проблему недофинансирования мер государственной поддержки моногородов. Выделяемых из федерального бюджета средств недостаточно. Мониторинговые и контрольные институты помогают определить болевые точки в развитии моногородов, но не в их функциях и возможностях обеспечить финансирование потребностей территории как на возмездной, так и на дотационной основе. Паспортом Программы комплексного развития моногородов предусматривалось финансовое обеспечение деятельности НК «Фонд развития моногородов» на период с 2017 по 2020 гг. в сумме 25 310 518, 0 тыс. рублей. По факту по состоянию на 1 января 2019 года было предоставлено субсидий в объеме 17 760 486,7 тыс. руб., дополнительно к средствам федерального бюджета с субъектами федерации было заключено соглашений на сумму 12 633 618,73 тыс. рублей. По данным Минэкономразвития средств хватает только 20-30 городов и 20-30 проектов. В сложившейся системе управления территориями ключевая роль принадлежит федеральному центру, региональные власти не располагают необходимыми ресурсами. Созданный для целей реализации проектных решений Фонд развития моногородов отведенную ему роль оператора и финансового посредника (фонду выделялись на эти цели соответствующие субсидии), по оценкам Счетной палаты РФ, выполнял неэффективно [8]. Что касается органов местного самоуправления, то при разработке и реализации программы комплексного развития моногородов их функции, переданные по закону о местном самоуправлении, в должной мере не учитывались [2]. Экспертные опросы показали, что развиваются «институциональные формы коррупции и системного злоупотребления полномочиями со стороны чиновников муниципальных органов управления», а так же налицо «недостаточный уровень профессиональной подготовленности сотрудников управленческого аппарата муниципальных образований» [9].
Высокий уровень регионального неравенства также негативно отражается на результатах. Моногорода располагаются в 63 субъектах Российской Федерации, которые существенно различаются по уровню социально-экономического развития. В 2000-е годы федеральный центр забрал у регионов значительную часть полномочий и источников финансовых средств, правила менялись, но вектор сохранялся. Нарушение принципа конкурентности и равенства возможностей привел к высокому уровню регионального неравенства и дифференциации доходов населения [4].
Росстат дает соотношение между самым богатым и самым бедным российским регионом порядка 15 раз, согласно международным исследованиям разрыв доходит до 25 раз (в среднем по странам мира самый богатый регион состоятельнее бедного в 5,2 раза) [13].
5. Заключение Таким образом, можно сделать вывод, что в развитии российских моногородов сохраняются значительные институциональные ограничения, что тормозит процессы реструктуризации экономики и улучшения социально-экономического положения монопрофильных поселений. К таким ограничениям можно отнести:
- несовершенство законодательной базы федерального и регионального уровней;
- непоследовательность в определении приоритетов при реализации программ социально -экономического развития и национальных проектор на территории моногородов;
- недостаточная активность негосударственных институтов развития (венчурных фондов, краудфан-динг площадок, бизнес-ангелов) в монопрофильных городах;
- несогласованность действий государственных институтов развития и органов исполнительной власти;
- развитие коррупции и системного злоупотребления полномочиями в органах местного самоуправе-
ния;
- медленная отраслевая диверсификация экономики моногорода вследствие недостаточной государственной поддержки малого предпринимательства.
Необходимо добиться того, чтобы меры государственной поддержки моногородов носили системный и последовательный характер, проводились с учетом реального социально-экономического положения территорий, принимали в расчет специфику и организационную структуру градообразующих предприятий. Объединение усилий государства в лице федеральных и региональных органов власти с усилиями органов местного самоуправления и неправительственными организациями, более эффективное использование бюджетных средств, может повысить результативность предпринимаемых мер по обеспечению устойчивого развития моногородов России.
Источники:
1. Андриченко О.В., Старкова Ю.А. Государственно-частное партнерство как инструмент создания территорий опережающего социально-экономического развития // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2019. № 1. С. 253-258.
2. Белокрылова О.С., Вахтина М.А. Обеспечение доступа субъектов рынка социальных услуг к госзаказу: проблемы и решения // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2017. № 1. С. 78-84.
3. Бердников В.А., Вахтина М.А. Моногорода: за и против // Вестник Кемеровского государственного университета. Серия: Политические, социологические и экономические науки. 2017. № 4. С. 23-28.
4. Вахтина М.А. Социальная справедливость как фактор экономического развития // Вестник Пермского университета. Серия: Экономика. 2016. № 4 (31). С. 22-30.
5. Игнатова Т.В., Мартыненко Т.В. Управление муниципальной собственностью в аспекте теории конкурентоспособности территории //Гуманитарий Юга России. 2018. Том 7. № 2. С.122-134.
6. Крекотнев С.Н. Сравнительный анализ отечественного и зарубежного опыта управления развитием моногородов //Вестник Российской нации. 2015. № 4 (42). С. 188-199.
7. Неганова О.А. Моногорода в региональной экономике РФ: понятие моногород, градообразующее предприятие, классификация моногородов// Экономика и управление в XXI веке: тенденции развития. 2015. № 25. С. 115-119.
8. Отчет о результатах экспертно-аналитического мероприятия «Mониторинг и оценка хода реализации приоритетной программы «Комплексное развитие моногородов» // Бюллетень Счетной палаты России. 2019. № 7 (259). [Электронный ресурс]
9. Понеделков А.В., Воронцов С.А., Васьков М.А., Игнатова Т.В. Вызовы и развилки местного самоуправления в современной России: региональная специфика экспертной рефлексии //Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2019. № 2. С.13 -22.
10. Поповичева Н.Е., Полянин А.В. Проблемы развития моногородов в современных условиях //Среднерусский вестник общественных наук. 2015. Т. 10. № 4. С. 186-193.
11. Сабанчева М.В., Мосина Л.А. Проблема моногородов России: теоретические и практические аспекты решения // Государственная власть и местное самоуправление. 2015. № 12. С. 23-27.
12. Терпится с трудом: ФСО замерила экономическое самочувствие в моногородах: Экономика: РБК. [Электронный ресурс] www.rbc.ru
13. «Управление» ГАС [Электронный ресурс] http://gasu.gov.ru.
Sources:
1. Andrichenko O.V., Starkova Ju.A. Public-private partnership as a tool for creating territories of forced socio-economic development // State and municipal management. Scholar notes. 2019. № 1. P. 253-258.
2. Belokrylova O.S., Vakhtina М.А. Providing the equal rights of participants of the market of social services: problems and solutions // State and municipal management. Scholar notes of SKAGS. 2017. № 1. P. 78-84.
3. Berdnikov V. А., Vakhtina М.А. Monocities: for and against // Herald of Kemerovo State university. Series: Political, sicoilogical and economic science. 2017. № 4. P. 23-28.
4. Vakhtina М.А. Social fairness as a factor of economic development // Herald of Perm university. Series: Economics. 2016. № 4 (31). P. 22-30.
5. Ignatova T.V., Martynenko T.V. Municipal property management in relation to the theory of competitiveness of the territory //Humanitarian of South Russia. 2018. Т.7. № 2. P.122-134.
6. Krekotnev S.H. Comparative analysis of domestic and foreign experience of management of monocities development // Herald of Russian nation. 2015. № 4 (42). P. 188-199.
7. Neganova O.A. Monocities in the regional economy of RF: monocity category, city-forming enterprise, monocities classifications // Economy and management in XXI century: tendencies jf development. 2015. № 25. P. 115-119.
8. Report on results of expert and analytical project «Monitoring and evaluation of implementation of priority programme «Complex development of monocities» // Bulletin of Russian Audit Chamber. 2019. № 7 (259). [Electronic resource] http://spr.gov.ru.
9. Ponedelkov A.V., Vorontsov S.A., Vaskov M.A., Ignatova T.V. Challenges and crossroads of local governance of modern Russia: regional specifics of expert reflection // State and municipal management. Scholar notes. 2019. № 2. P.13-22.
10. Popovicheva N.E., Polyanin A.V. Problems of monocities development under contemporary conditions //Middle-Russia Herald of social science. 2015. Т. 10. № 4. P. 186-193.
11. Sabanceva M.V., Mosina L.A. Problems of monocities in Russia: theoretical and practical aspectsof solution // State power and local governance. 2015. № 12. P. 23-27.
12. Suffering hard: FSO measured economic self-feeling in monocities. RBK. [Electronic resource] www.rbc.ru
13. «Management» GAS [Electronic resource] http://gasu.gov.ru.
