CC BY
122
Все новые деструктивные проявления терроризма в обществе актуализировали в науке и обществе террологический дискурс. Это проявляется в нескольких отношениях: во-первых, в конституировании онтологического статуса терроризма как системного общественного явления; во-вторых, в обозначении моральнонравственных антагонистические противоречий в оценке террориста как убийцы или героя; в третьих, в востребовании научно-исследовательских и организационно-деятельностных ресурсов общества, обеспечивающих изучение явления терроризма и реализацию возможностей по его искоренению или хотя бы минимизации последствий террористической активности. Для унификации подходов к данному явлению (с политических, правовых, социологических, военных и иных позиций) особую актуальность приобретают научное изучение терроризма и разработка научно обоснованной системы борьбы с терроризмом, то есть представляется целесообразным образовать новую междисциплинарную и комплексную научную дисциплину - террологию.
Решение этой проблемы вызывает необходимость рассмотрения становления террологии как научной дисциплины с помощью эпистемологии (греч. episteme - знание), представляющей собой философско-методологическую позицию, в которой исследуются знание как таковое, его строение, структура, функционирование и развитие. Другими словами, осуществить анализ проблемного поля террологии, исходя не столько из субъектно-объектных отношений ученого и исследуемой им реальности, как это делает гносеология, а скорее из объективных структур самого знания, механизма его объективации и реализации в научно-теоретической и практической деятельностях.
Сегодня террология является относительно автономной научной субдисциплиной, динамично развивающейся на стыке философии, политологии и социологии, конфликтологии и криминалистической науки. Ее основные подходы связаны с пониманием роли террористического насилия в современном мире как искусственно создаваемого пространства страха для достижения различных политических, экономических, социальных и духовных целей, структурированного многообразными взаимосвязанными социальными субъектами.
Для выявления проблем, связанных со становлением террологии в России необходимо рассмотреть явление институционализации.
Многие мыслители пытались понять сущность процесса институционализации и выявить ее роль в различных социальных практиках. Так, Т. Парсонс предложил рассматривать социальные институты с позиций взаимосвязи соци-
альных ролей, социальных отношений и норм, регулирующих поведение человека: «когда взаимодействия становятся институционализированными, то можно говорить о том, что «социальная система» существует... Социальную систему образуют институционализированные наборы ролей или, другими словами, устойчивые модели взаимодействия... Общество в целом можно определить как одну большую систему, состоящую из взаимосвязанных институтов» [1, с. 2931].
П. Бергер и Т. Лукман полагают, что институционализация человеческой деятельности представляет собой установление социального контроля. Институты уже самим фактом своего существования контролируют человеческое поведение, устанавливая предопределенные его образцы, придающие поведению одно из многих, теоретически возможных направлений. Важно подчеркнуть, что этот контролирующий характер присущ институционализации как таковой независимо от того (и еще до того), как созданы какие-либо механизмы санкций, поддерживающих институт [2, с. 93-98].
Методолог Г. Афанасьев утверждал, что для осуществления какой-либо деятельности она должна воспроизводиться. Само по себе воспроизводство не состоится, если не настраивается некая деятельность, которая своим предметом делает воспроизводство другой деятельности. Механизм воспроизводства не организован как целенаправленно осуществляемая деятельность, а осуществляется с помощью института, для того чтобы избежать бесконечного цикла (та деятельность, которая воспроизводит собственно деятельность, тоже должна воспроизводиться и так далее, а что же в свою очередь над ней?). Здесь должно наступить «рефлексивное замыкание» - институционализация, в которой институциональное связано с процессом оестествления, то есть способствует движению от искусственно осуществляемого к тому, что может осуществляться естественно. Другими словами, искусственный механизм - это воспроизводство, а его оесте-ствление происходит через институт. Институт оестествляет механизмы воспроизводства [3].
Американский представитель философии языка Дж. Р. Серль в своем произведении «Конструирование социальной реальности» пытается осмыслить, каким образом мы создаем объективную социальную реальность и указывает на то, что имеются части реального мира, объективные факты о мире, которые являются фактами только потому, что мы полагаем, что они существуют - это институциональные факты, зависящие от человеческого соглашения. В отличие от
неинституциональных или «грубых» фактов, существующих независимо от любых человеческих институтов, институциональные могут существовать только внутри человеческих институтов [4].
Язык является одним из таких учреждений, он играет существенную роль в создании институциональной действительности, частично конструирует институциональные факты, по существу содержащие некоторые символические элементы: слова, символы или другие стандартные аппараты, которые означают, выражают, представляют или отображают в символической форме что-то вне себя способом, принятым в обществе.
П. Штомпка под институционализацией понимает нормативные социальные изменения, т.е. возникновение, замену или преобразование компонентов нормативных структур: норм, ценностей, ролей, институтов, институциональных комплексов. Большую роль в такого рода социальных изменениях играют различные социальные агенты, свободно организованные коллективы, действующие совместно для того, чтобы произвести изменения в обществе [5, с. 313].
Исходя из представленных точек зрения, можно утверждать, что целью процесса институционализации является образование и становление социальных институтов, основная функция которых заключается в социальном управлении, мониторинге и контроле за соответствующими типами социального взаимодействия.
Перейдем к анализу институционализации научной дисциплины.
«Социальный институт науки - это система учреждений, организующая и обслуживающая производство и трансляцию научного знания, а также воспроизводство научных кадров и обмен деятельностью между наукой и другими отраслями общественного производства», - утверждает социальный философ
А.Н. Кочергин. Социальный институт науки в этом случае является социальной формой существования отношений управления в научном производстве. Институционализация науки - процесс профессионализации научной деятельности, по ходу которого организационные формы науки превращаются в развитую систему учреждений, составляющих социальный институт науки [6, с. 109].
Наука как один из важнейших социальных институтов прошла целый ряд этапов в своей институционализации. Методолог В.Г. Марача рассматривает процесс становления науки как конкуренцию между двумя способами мышления, двумя типами знания: семиотическим (знаково-символическим) или episte-
me (теоретическое знание) и институциональным или fronesis (от лат. разумность
- практическое знание) [7, с. 94-95].
Бр1в1еше предстает схемой атрибутивного знания, строящегося в виде схематизации языкового мышления как структуры (логической структуры знания и системы знаков), за которой нужно было видеть процессы мышления. Знание понимается лишь как момент мышления - его результат и непосредственно данный материал, на котором оно может быть исследовано.
Егопев1в - это другой тип знания, оно направлено на конкретную ситуацию, в нем действует позитивный этический мотив, входящий в учение римских стоиков о здравом смысле. Осознание и чувственное преодоление конкретной ситуации требуют такого подведения под общее, то есть цели, преследуемой, для достижения того, что правильно.
Таким образом, по В.Г. Марача, институционализация науки представляет собой формирующее влияние, когда знание постепенно становится частью той реальности, в результате исследования которой оно получилось, что составляет фундаментальную особенность социального и гуманитарного знания [7, с. 9597].
Философ науки X. Лэйси определяет институционализацию науки как процесс превращения искусства исследования в плоды науки, в результате которого научная деятельность осуществляется в рамках специальных научных институтов, выражающих специфические ценности [8, с. 21; 126].
Социолог и экономист И. Валлерстайн полагает, что институционализация научной дисциплины - это «способ сохранения и воспроизводства сложившейся практики. Она представляет собой создание реального сообщества людей, имеющего выраженные границы, принимающего форму корпоративной структуры, которая предъявляет вступающим в нее свои требования...» [9, с. 295].
Применительно к институционализации такого социального института как научная дисциплина можно говорить о том, что она позволяет раскрыть основные особенности и закономерности формирования и развития системы научного знания, что предполагает рассмотрение процесса ее развития с трех сторон:
- создание различных организационных форм научной дисциплины, ее внутренней дифференциации и специализации, благодаря чему она выполняет свои функции в обществе;
- формирование системы ценностей и норм, регулирующих деятельность ученых, обеспечивающих их интеграцию и кооперацию;
- интеграция научного направления в культурную и социальную системы общества, которая при этом оставляет возможность относительной автономиза-ции науки по отношению к обществу и государству в целом.
Исходя из вышеизложенного, под институционализацией террологии следует понимать процесс формирования особого типа социальной практики в качестве специализированного социального института, опирающегося на базовые научные ценности и предназначенного для исследования, теоретического анализа и разработки всестороннего научного обеспечения обоснованных направлений противодействия современному терроризму для защиты общества от данного явления.
Структура процесса институционализации науки, по мнению В.Г. Марача, может включать:
- институциональную Идею;
- слой ее символического закрепления;
- набор формальных мест, связанных процедурами;
- институциональные опоры: материального характера в виде определенных инфраструктур или технологий, словом, всего того, что связано с материальной «посадкой» института и духовные опоры - укорененность института в духе социальной группы, традициях, ценностях и т.п.
- институциональная форма как интегральная совокупность Идеи и культурной приемлемости соответствующих ей формальных процедур, системы мест и т.д. [7, с. 91-94].
Представляется, что институционализация террологии может состоять из следующих взаимосвязанных процессов: несессеризации, профессионализации, легитимации, академизации и сциентизации.
Несессеризация (от англ. necessity - необходимость, потребность) - предполагает возникновение актуальной общественной потребности в упорядочении научных исследований социального феномена терроризма, удовлетворение которой требует совместных организованных действий научного сообщества, а также создания необходимых условий для институционализации террологии как относительно обособленной научной и социальной практики.
Профессионализация (от лат. professio - род трудовой деятельности) - выступает процессом, в результате которого деятельность ученых, занимающихся проблемой терроризма, приобретает черты, объединяющие ее с уже признанными научным сообществом специальностями. Этот процесс характеризуется: пре-
вращением специфической деятельности по изучению терроризма в основное занятие для целой группы людей; утверждением взаимосогласованных основных принципов и методов исследования данного феномена; созданием этического кодекса террологов, образованием профессиональной ассоциации и другими факторами.
Легитимация (от лат. legitimus - законный, обоснованный) - представляет собой признание, объяснение и поддержку в форме признания т.е. одобрения со стороны общества смысла и целей террологии. Получение же поддержки в свою очередь обусловлено теми полезными и даже необходимыми для общества результатами, которые может предоставить ему террология как наука, способная повысить эффективность обеспечения общественной безопасности и защиты от разрушения сложившейся социальной структуры.
Академизация (от греч. акаде^ш - философская, научная школа) есть процесс вовлечения предмета террологии в сферу университетской науки и завоевание своего места в ряду академических дисциплин. Ведь, по мнению философа Б.Г. Юдина, процесс институционализации науки может быть представлен как процесс формирования такого сообщества, которое полномочно самостоятельно определять не только стандарты и нормы, но и направления, тематику, проблематику своей деятельности. Лишь образование такого сообщества позволяет говорить о создании социального института определенной науки [10, с. 89-90].
Академизация проявляется: в формировании общественной потребности в специальной подготовке научных кадров террологов, обусловленной сложностью и многозначностью данного вида научной деятельности; в образовании специализированных кафедр, научно-исследовательских учреждений данного профиля; в организации учебного процесса по подготовке специалистов в области террологии; в разработке и утверждении специальных терророведческих дисциплин (психологии терроризма, социологии терроризма и др.).
Сциентизация (от лат. scientia - знание, наука) представляет собой процесс, в ходе которого разрозненная сумма знаний преобразуется в научную теорию, обладающую сложной внутренней структурой.
Исходя из вышеизложенного, институционализацию террологии логично рассматривать как инновационный процесс, следствием которого являются конкретные результаты, заключающиеся в признании научным сообществом терро-логии как научной теории, учебной дисциплины (научно-образовательного комплекса) и вида профессиональной научной деятельности.
О зарождении в российском научном сообществе новой отрасли знания -террологии как интегративной науки о терроризме красноречиво говорит системное, фундаментальное и последовательное аккумулирование террологическо-го знания в научной, учебной и учебно-методической литературе. Особая роль в разработке концептуальных и системных террологических знаний принадлежит ученым-исследователям, авторам монографий и научно-теоретических изысканий В. Витюку, С. Эфирову [11], В. Замковому, М. Ильчикову [12],
В. Петрищеву [13], К. Салимову [14], В. Устинову [15] и др.
Успешно функционируют антитеррористические организации, такие, как созданный по российской инициативе в 1999 г. Всемирный антикриминальный и антитеррористический форум (ВААФ), к которому присоединились около 40 стран мира. Стратегическая его задача состоит в том, чтобы, во-первых, на основе глубокого анализа ситуации в мире готовить и предлагать широким кругам мировой общественности, главам государств и представителям власти, бизнеса, деятелям культуры, СМИ варианты моделей гармонизированных законов, а также в разработке новых методик и технологий в борьбе с терроризмом, в создании системы антитеррористического всеобуча [16]. Другая организация - Институт политического и военного анализа (ИПВА) - независимая экспертно-
аналитическая и научно-исследовательская организация, занимающаяся в числе приоритетных проблемами терроризма и анализом ситуаций в горячих точках.
В ряде вузов внедрена и апробируется система получения студентами тер-рологической грамотности. Так, в Саратовском юридическом институте МВД РФ и Ростовском Государственном университете уже несколько лет существует учебная дисциплина «террология». Своей основной целью преподавание данного курса имеет формирование у обучающихся концептуальных знаний о закономерностях возникновения терроризма, о его сущности и содержании, о динамике его видоизменения, возможных путях антитеррористической борьбы.
Появляются регулярные издания, организуются книжные выставки, такие, как «Террор и антитеррор в России в первой половине ХХ века», проведенная в 2005 г. Российской общественно-политической библиотекой, организуются научно-методические конференции. Так, например, в течение ряда лет проводятся международные конференции «Терроризм и безопасность на транспорте» и др. Все перечисленное свидетельствует о том, что процессы институционализации террологии в России развивается достаточно динамично.
Следует также иметь в виду, что институционализация научного направления террологии имеет целый ряд неразрешенных проблем, негативно влияющих на ее становление.
Во-первых, наличие институциональных напряжений и возможных конфликтов между наукой и обществом, которые могут выражаться, например, в том, что господствующие в обществе ценности делают запретными некоторые направления исследований, осуществимых с точки зрения имеющегося научного потенциала [10, с. 85]. Так, морально-нравственное измерение террористической деятельности может вызвать серьезные разногласия как между учеными, так и между различными социальными группами, что в свою очередь приведет к неспособности террологов прийти к консолидированной позиции в отношении исследуемой реальности.
Во-вторых, И. Валлерстайн предупреждает, что институционализирующаяся научная дисциплина, превращаясь в корпоративную структуру, «предъявляет вступающим в нее свои требования и открывает перед ними общепризнанные пути карьерного роста. Такие организации стремятся дисциплинировать не научную мысль, а практику. Они создают границы намного более устойчивые, чем порождаемые научными дисциплинами как интеллектуальными конструкциями, и могут пережить теоретические обоснования их корпоративной значимости» [9, с. 296].
В-третьих, по мнению П. Бурдье, которое он высказал в своей статье «Специфика научного поля и социальные условия его формирования», «институционализация научной дисциплины превращается в непрерывную схватку, выступает ареной конкурентной борьбы внутри научного поля. Ученые, подобно алчущим бизнесменам, рвут и мечут, добиваясь признания заслуг, легитимизации исследовательских направлений (пробивая правительственные постановления, субсидирование, открытие институтов и кафедр под свое детище), устанавливая дополнительные барьеры для новичков и коллег, добиваясь ключевых позиций в механизмах профессионального контроля (всевозможных комитетах, ученых советах, комиссиях), формируя системы поощрения и санкций, пробивая в министерствах и у администрации университетов новые предметы, спецкурсы, студенческие группы, устанавливая удобные или выгодные им правила набора и обучения учеников и т.д.» [17].
К сожалению, такая опасность имеется и для террологии, ведь сегодня терроризм стал «модным» для изучения явлением и некоторые исследователи ис-
пользуют проблемное поле указанного феномена не для поиска направлений борьбы с ним, а для получения научных и материальных «дивидендов».
В-четвертых, существует определенная опасность того, что научные знания о социальном феномене терроризма, приобретенные в результате становления и развития террологии, могут быть использованы не для оказания противодействия данному явлению, а для повышения эффективности своих деструктивных действий самими субъектами террористической активности. Здесь можно привести слова К. Поппера о том, что «есть чисто научные ценности и антиценности, как и вненаучные ценности и антиценности. И хотя невозможно освободить работу науки от вненаучных приложений и оценок, одной из задач научной критики и научной дискуссии является борьба со смешением этих ценностных сфер... Декретом и навсегда этого, конечно, не достигнешь, это было и остается постоянной задачей взаимной научной критики. Чистота чистой науки есть идеал, вероятно, недостижимый, но за него ведет критика свою постоянную борьбу, и должна вести» [18, с. 70].
Другими словами, от аксиологической позиции исследователя-терролога, его научной принципиальности и даже приверженности к определенной «партийности науки» зависит не только истинность получаемых в террологии знаний, но и недопущение вышеуказанных рисков.
Таким образом, в качестве вывода следует отметить, что институционализацию террологии необходимо рассматривать как инновационный процесс, следствием которого являются конкретные результаты, заключающиеся в признании научным сообществом террологии как научной теории, учебной дисциплины (научно-образовательного комплекса) и вида профессиональной научной деятельности, имеющего высокую теоретическую и практическую ценность в качестве научного фундамента для целостного изучения социального феномена терроризма, выявления закономерностей данного явления, изучения его объективного характера и разработки обоснованных, эффективных направлений противодействия.
