Научная статья на тему 'Информационный шум как воздействующий компонент медиатекста'

Информационный шум как воздействующий компонент медиатекста Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

CC BY
2058
231
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МЕДИАТЕКСТ / ИНФОРМАЦИОННЫЙ ШУМ / РЕЧЕВОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ / «РУССКИЙ РЕПОРТЕР » / “RUSSKIY REPORTER” / MEDIA TEXT / INFORMATION NOISE / SPEECH INFLUENCE

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Басовская Евгения Наумовна

Рассматривается информационный шум в медиатексте. На материале журнала «Русский репортер » 2013 г. автором показаны два типа информационного шума «количественный» и «качественный ». Высказано предположение о том, что «шумовой эффект» может намеренно использоваться журналистом как средство воздействия на сознание читателя и формирования картины мира, исключающей точное знание и четкость нравственных позиций.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Information noise as the affected component of media text

The article is devoted to information noise accompanying the media text. On a material of magazine “Russkiy Reporter” (2013) the author shows two types of information noise “quantitative” and “qualitative”. The first is generated by surplus information which isn’t correlating with basic knowledge of audience; the second features of verbalization of data in a media discourse. In the article it is suggested that “sound effects” can be applied by journalists intentionally as a lever on consciousness of the reader and formation of a special picture of the world excluding exact knowledge and accurate definition of moral positions.

Текст научной работы на тему «Информационный шум как воздействующий компонент медиатекста»

Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 7 (336). Филология. Искусствоведение. Вып. 89. С. 6—11.

СЕМАНТИКА И ПРАГМАТИКА ТЕКСТА И ЯЗЫКОВЫХ ЕДИНИЦ

Е. Н. Басовская

ИНФОРМАЦИОННЫЙ ШУМ КАК ВОЗДЕЙСТВУЮЩИЙ КОМПОНЕНТ МЕДИАТЕКСТА

Рассматривается информационный шум в медиатексте. На материале журнала «Русский репортер» 2013 г. автором показаны два типа информационного шума - «количественный» и «качественный». Высказано предположение о том, что «шумовой эффект» может намеренно использоваться журналистом как средство воздействия на сознание читателя и формирования картины мира, исключающей точное знание и четкость нравственных позиций.

Ключевые слова: медиатекст, информационный шум, речевое воздействие, «Русский репортер».

В начале XXI в. в отечественной гумани-таристике отмечается вспышка интереса к медиатексту как лингвистическому и - шире

- культурному феномену. Медиатекст рассматривается специалистами как «дискретная единица потока массовой информации» [5. С. 355], сочетающая в себе вербальный, визуальный, аудиальный, мультимедийный планы [4. С. 2012].

Внимание лингвистов традиционно привлекает воздействующий потенциал медиатекста. Наряду с предметно-логической в нем выделяется особая прагматическая информация, причем вектор влияния опубликованного в СМИ произведения чаще бывает направлен не от передачи факта к порождению эмоции, а, напротив, от внушения к убеждению [13. С. 63-67].

Приемы воздействия медиатекста на адресата описаны достаточно подробно. Их базу составляют техники классической риторики [10. С. 36-37], в том числе манипулятив-ные [3. С. 19-20 ; 2. С. 84-88], дополненные аудио- и видеоэффектами и подкрепленные дополнительными возможностями, которые предоставляет автору сетевая интертекстуальность. В литературе нашли отражение такие свойства современного медиатекста, как нарастающая диалогичность и повышение статуса реципиента [14. С. 14 ; 8. С. 36], экспансия разговорности, усиление вербальной агрессии [6. С. 69-70], активизация прецедентных феноменов и ряд других.

При этом очевидно недостаточной представляется сосредоточенность специалистов на информационном шуме как особом воздействующем компоненте медиатекста. Харак-

терно, что словосочетание «информационный шум» активно используется журналистами-практиками, будучи явно недоосмысленным в специальной литературе, посвященной медиатексту. Так, опытный журналист и специалист в области PR-технологий Н. В. Явдолюк, анализируя современную медиасреду, говорит о «многослойном» информационном шуме, в котором «могут затеряться основные цели и задачи» [15. С. 1].

Информационный шум представляет собой, по точному замечанию А. В. Кузнецовой, «элементы формальной организации текста, препятствующие восприятию информации

- искажающие ее или делающие невозможной ее рецепцию» [7. С. 9]. Если технические шумы, связанные с качеством канала передачи информации, находятся вне зоны филологического анализа, то собственно текстовые шумы, безусловно, порождаются факторами лингво-прагматическими, такими как уровень речевой компетенции автора и его коммуникативные установки. С этой точки зрения интересно рассмотреть виды текстовых информационных шумов, а также задаться вопросом о том, всегда ли они имеют стихийный характер и не используются иногда в публицистическом дискурсе как одно из средств воздействия на сознание читателя.

Для понимания самого явления информационного шума безусловно важным оказывается наблюдение И. А. Стернина, указывающего, что новейший публицистический дискурс обладает различными формами свободы, с том числе - свободой концептуальной [12. С. 99]. Это утверждение допускает различные вариан-

ты интерпретаций, среди которых может быть и такая: современные российские журналисты нередко оперируют словами, обозначающими понятия, которые толкуются как самими авторами, так и аудиторией с известной долей приблизительности.

Непосредственно об информационном шуме речь идет в работе И. М. Дзялошинского и М. А. Пильгун. Исследователи обозначают этим термином процесс дробления информации в СМИ и справедливо подчеркивают, что «шум» может возникать как результат следующих авторских стратегий:

— приведения многочисленных не совпадающих мнений;

— сопровождения фактов сложными теоретическими комментариями;

— быстрого обновления информации [2. С. 102].

Нарисованная авторами картина должна быть существенно дополнена. Назрел вопрос о соотнесении понятия «информационный шум» с такими проблемами, как отбор и вербализация информации в публицистическом дискурсе.

Проведенное исследование показало, что возникновение информационного шума определяется количественными и качественными параметрами медиатекста. Далее используются рабочие обозначения «количественный шум» (избыточная информация, не опирающаяся на исходные данные, которые имеются у большинства реципиентов) и «качественный шум» (сведения, форма подачи которых затрудняет их восприятие).

Шум, определяемый количеством информации

Первое явление характерно для постоянной рубрики журнала «Русский репортер» - «Мир в заголовках». Здесь публикуются короткие выдержки из российских и зарубежных изданий, рисующие пеструю информационную картину современного мира. Установка редакции на принципиальное совмещение сообщений о событиях разного масштаба, как незначительных, так и серьезных, в целом понятна и не вызывает возражений. Интерес рядового читателя действительно может вызвать не только важное изменение политической или экономической ситуации, но и мелкий факт, особенно пугающий или, напротив, забавный.

Тем не менее некоторые публикации рубрики обладают специфическими свойствами, превращающими их в мощный источник ин-

формационного шума. Рассмотрим следующие примеры:

1. «Донецк. Сегодня. Под Донецком упал пассажирский самолет Ан-24, на борту которого было 52 человека. Они летели из Одессы в Донецк на футбольный матч «Шахтер» - «Бо-руссия». (Русский репортер. 2013. 21-28 февр. С. 21 (далее - РР).

2. «Тель-Авив. Министерство окружающей среды Израиля отказалось от проекта смешения вод Красного и Мертвого морей. Чиновники и ученые уверены, что это нанесет серьезный вред последнему» (РР. 2013. 21-28 февр. С. 21).

3. «Аделаида. The Advertiser. В Аделаиде огуречное поле пострадало от рук вандалов. Неизвестные уничтожили 700 саженцев огурцов. Ущерб составляет около $ 7000» (РР. 2013. 21-28 февр. С. 21).

4. «Сингапур. The Straits Times. В Сингапуре в 10 раз возросло количество фиктивных браков, несмотря на то что в прошлом году был принят закон, вводящий за это уголовную ответственность» (РР. 2013. 4-11 апр. С. 18).

5. «Маклин. USA Today. 34-летнего жителя Миссури Сидни Левина во время сдачи теста на наркотики застукали за использованием специального устройства Whizzinator. Оно представляет собой искусственный пенис с емкостью для синтетической «медицинской» мочи» (РР. 2013. 4-11 апр. С. 18).

6. «Виндхук. The Daily Star. В Виндхуке арестовали таксиста, который пришел в полицейский участок жаловаться на то, что в его авто врезалась машина полиции. Получив отказ, он сфотографировал офицера и тут же оказался за решеткой» (РР. 2013. 4-11 апр. С. 18).

7. «Аделаида. The Advertiser. Синдром “противного родителя” может объяснить, почему Австралия не так хорошо играет в футбол. Раздраженные, кричащие родители, болеющие за своих отпрысков, вынуждают расстроенных детей менять футбол на плавание и другие виды спорта» (РР. 2013. 11-18 апр. С. 21).

Каждый из приведенных мини-текстов вызывает определенные вопросы. Так, в примере № 1 говорится об авиакатастрофе, называется количество пассажиров, бывших на борту, но не сообщается число погибших и пострадавших. Трудно представить себе читателя, которому было бы совершенно все равно, остались живы или погибли люди, находившиеся в самолете в момент аварии.

В примере № 2 информация подана таким образом, будто проект смешения вод Красно-

го и Мертвого морей широко известен российским читателям. В действительности же никому, кроме узкого круга специалистов, не известно, когда такой проект появился, в чем его суть и почему его осуществление нанесло бы вред Мертвому морю.

Заметка № 3 вызывает еще более глубокое недоумение: совершенно непонятно, кто такие огуречные вандалы, почему они напали именно на данную сельскохозяйственную культуру

и, главное, был ли это отдельный странный случай или событие, отражающее некую тенденцию австралийской общественной жизни.

Кроме того, следует заметить, что само использование слова «вандалы», когда речь идет о людях, уничтоживших урожай огурцов, является формально корректным (вандализм -«беспощадное разрушение памятников культуры и искусства, бессмысленное уничтожение культурных и материальных ценностей» [1]), но порождает комический эффект: в первую очередь понятие вандализма ассоциируется с деструктивным поведением в отношении произведений духовной культуры, но никак не овощей.

В примере № 4 допущена распространенная логическая ошибка - информация подана без основания для сравнения. Сообщено, что число фиктивных браков выросло в 10 раз, но не указано, что является точкой отсчета (в 10 раз с какого времени или по сравнению с чем). Помимо этого, читатель не имеет возможности даже предположить, какова причина стремительного роста фиктивных браков среди жителей Сингапура.

Фрагмент № 4, несомненно, привлек внимание авторов рубрики скандальным характером сообщения. Считается, что публике интересно все связанное с «материально-телесным низом». Но если даже принять такое предположение в качестве аксиомы, любознательный читатель все равно испытает информационные перегрузки. Из заметки не становится ясно, как именно Сидни Левина использовал устройство WЫzzmator. Остается только предположить, что он применял его для занятий онанизмом. В таком случае лишней оказывается информация о том, что устройство содержит емкость для синтетической «медицинской» мочи. Более того, непонятно, зачем нужна синтетическая моча в устройстве, применяемом для тестирования на наркотики, то есть, видимо, для приема натуральной мочи. Из-за обилия неясностей грубовато-забавная публикация становится

трудной для восприятия и быстро утомляет читателя, склонного вникать в содержание журнальных сообщений.

Пример № 6 заставляет задуматься о том, действительно ли автомобиль таксиста пострадал от полицейской машины, а также о том, по какой причине водитель оказался за решеткой: означает ли это, что в Намибии запрещено фотографировать сотрудников полиции.

Наконец, заметка № 7 порождает такие вопросы: существует ли такое научно установленное явление, как синдром «противного родителя», и почему именно австралийские отцы и матери столь несдержанно ведут себя на футбольных матчах с участием их детей, будучи при этом значительно более уравновешенными, например, на соревнованиях по плаванию.

Понятно, что во всех рассмотренных случаях журналисты «Русского репортера» не являются авторами сообщений и не несут ответственности за их качество. Но решение о републикации принимает именно редакция центрального российского еженедельника. Рубрика ярко демонстрирует такое свойство современного русскоязычного медиатекста, как парадоксальная одновременная недо- и перенасыщенность информацией. Аудитории предлагается быстро воспринимать большое количество разнородных фактов, для понимания которых недостает существенных деталей. Более того, даже при адекватной интерпретации такие сведения в ряде случаев не вписываются в картину мира реципиента и дают мощнейший «шумовой» эффект, отвлекая от анализа релевантной информации.

Шум, определяемый качеством информации

«Русский репортер» дает немало примеров другого рода - когда шум возникает из-за избранной журналистом или редакцией формы подачи материала. Проанализируем с этой точки зрения несколько заголовков и заголовочных комплексов в соотнесении с содержанием публикаций.

1. «ПЛОХОЙ НЕМЕЦ. Почему деньги Михаила Прохорова не помогают российским биатлонистам. Чемпионат мира по биатлону оказался удачным только для одного российского спортсмена - Антона Шипулина, который увез из чешского Нове-Место серебро и бронзу. Остальные члены сборной остались без наград. «РР» попытался разобраться, почему российская команда провалила третье под-

ряд мировое первенство» (А. Владимирова) (РР. 2013. 21-28 февр. С. 70).

2. «ПРОДАЖНОЕ ИСКУССТВО. В московском Манеже проходит выставка «Все на продажу!», посвященная истории русской вывески» (РР. 2013. 21-28 февр. С. 84).

3. «ГИРОСКОП ВЛАСТИ». Статья о том, что российские власти, видимо, не станут упразднять «Единую Россию», которая, возможно, «вместе с ОНФ и составит традиционную для развитых демократий “машину политической ротации” с право-левым вращением, придающую гироскопическую устойчивость политическим системам» (М. Рогожников) (РР. 2013. 11-18 апр. С. 10).

4. «НЕКРЕАТИВНЫЙ ПЕЛЕВИН. Зачем главный русский писатель чижика съел. Вышел нетерпеливо и скандально ожидавшийся новый роман Виктора Пелевина “Бэтман Аполло”. Но ни “карго-интеллигенции”, ни “кровавой гэбне” обижаться, увы, не на что. Тема протестов 2011-2012 гг. не раскрыта, и даже неприличных шуток мало. Может, это и есть та самая Пустота?» (К. Мильчин) (РР. 2013. 4-11 апр. С. 37).

5. «УДМУРТСКАЯ ПОРЧА. Как врачи борются против клятвы Гиппократа. 2 апреля 11 участковых педиатров города Ижевска объявили итальянскую забастовку. Вот уже вторую неделю они работают строго по закону. И сразу выяснилось, что система здравоохранения держится исключительно на энтузиазме врачей, а неукоснительное соблюдение правил тут же ставит ее под удар. Администрация обвиняет забастовщиков в нарушении клятвы Гиппократа и нежелании работать. “Мы хотим лечить детей хорошо, а не много”, - отвечают участковые. Кто победит?» (О. Андреева) (РР. 2013. 11-18 апр. С. 30).

6. «ПРОНИКНОВЕНИЕ НАШИХ ИНТЕР-НЕТОВ. Каждый пятый российский пользователь Сети живет в деревне. Пользователей Интернета в России уже давно больше половины численности населения. Об этом говорится в исследовании ФОМ “Интернет в России. Зима 2012-2013” (А. Торгашев) (РР. 2013. 1118 апр. С. 54).

В примере № 1 заголовок настраивает читателя на то, что причина неудач российских биатлонистов кроется в действиях некоего «плохого немца». Композиция прозаической строфы такова, что, как ни странно, на роль «плохого немца» претендует русский предприниматель Михаил Прохоров.

Из текста статьи выясняется, что упомянутый в заголовке немец - это старший тренер женской сборной России по биатлону В. Пих-лер. Его роль в развитии данного вида спорта действительно оценивается автором публикации негативно: Пихлер «с треском провалил» чемпионат 2012 г. и оскорбительно высказался в адрес тренера белорусской команды. Прохоров же обвиняется в том, что был в числе инициаторов приглашения Пихлера.

Несмотря на то, что отраженное в заголовке отрицательное отношение к тренеру биатлонисток соответствует тональности текста, название статьи вряд ли можно признать вполне адекватным. Крайне неполиткорректное подчеркивание национальности персонажа и синтаксическая неаккуратность, заставляющая читателя в начале чтения искать немецкие корни у Михаила Прохорова, - все это источники информационного шума, который затрудняет восприятие даже столь несложной по содержанию статьи.

В заметке № 2 журналист, безусловно, претендует на языковую игру: он намеренно называет вывеску, призванную увеличить объем продаж, «продажным искусством», актуализируя третье значение прилагательного: «такой... который ради денег, выгоды готов на бесчестные поступки» [1]. Несложный и не очень оригинальный каламбур не дает существенного экспрессивного эффекта, но создает негативный фон, неуместный на информационной страничке журнала (рубрика «7 событий»). В данном случае можно говорить о такой разновидности информационного шума, как шум эмоциональный.

Пример № 3 - один из типичнейших видов порождения информационного шума: стремясь высказаться небанально и ярко, журналист создает сложную метафору, расшифровка которой требует от читателя узкоспециальных знаний. По данным толкового словаря, гироскоп представляет собой «свободно подвешенное, быстро вращающееся тело (волчок), ось вращения которого может изменять свое положение в пространстве, но благодаря быстрому вращению сохраняет неизменное направление при любых изменениях положения подвеса» [1]. Созданный автором материала образ вполне корректен, но чрезвычайно сложен для восприятия тех читателей, которым никогда не приходилось видеть работающий гироскоп.

Фрагмент № 4 содержит инвективу «некреативный» в адрес популярного писателя В. Пелевина, но это само по себе не создает

информационного шума, будучи выражением резкой, но аргументированной позиции журналиста. Шумовой эффект порождается реминисценцией «чижика съел», отсылающей к сказке М. Е. Салтыкова-Щедрина «Медведь на воеводстве». Обращенная к Медведю фраза Вороны: «Вот так скотина! добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он Чижика съел!» [9. С. 473] - традиционно ассоциируется с мелкими жестокостями власти, способными дискредитировать ее, но не навести порядок в стране. Если даже предположить, что материал о современной прозе читает та часть аудитории, которая легко выявит в тексте аллюзию на произведение Салтыкова-Щедрина, аналогия с неудачным, с точки зрения литературного критика, романом В. Пелевина представляется в данном случае более чем сомнительной.

В примере № 5 информационный шум оказывается многослойным и потом особенно мощным. Во-первых, само название статьи, формально мотивированное упомянутой в тексте угрозой главврача «навести порчу» на бунтующих подчиненных, искажает журналистский замысел. Автор материала в целом сочувствует протестующим медикам, но получается, что их действия он совокупно называет «порчей», то есть вредоносным воздействием на окружающих.

Во-вторых, в подзаголовке говорится о том, что удмуртские врачи «борются против клятвы Гиппократа», хотя это опять же не точка зрения журналиста, а обвинение, выдвинутое против забастовщиков администрацией. В действительности же педиатры Ижевска выступают как раз за честное исполнение клятвы Гиппократа, требующей всегда поступать исключительно в интересах больного. Главным источником информационного шума становится противоречие между содержанием и формой статьи, позицией журналиста и избранными им стилистическими средствами.

Наконец, небольшая заметка № 6, несущая четкую и доступно представленную информацию, становится тем не менее источником шума из-за необоснованного выбора грамматической формы слова «Интернет». Данное существительное не имеет множественного числа, что определяется его семантикой. Содержание помещенной в «Русском репортере» заметки не объясняет произведенной журналистом странной грамматической трансформации, способной отвлечь часть аудитории от существа сообщаемых фактов.

Подводя итоги, следует вернуться к вопросу о том, представляют ли собой приведенные примеры информационного шума исключительно результат журналистской и редакторской небрежности, или - по крайней мере в отдельных ситуациях - служат решению имплицитных задач медиатекста. Не имея пока достаточных оснований для однозначного ответа на этот вопрос, позволим себе предположить, что информационный шум непреднамерен в каждом конкретном случае, но закономерен и функционален в современном российском медиатексте в целом. Его порождение автором и неустранение редактором отражают некоторые фундаментальные установки сегодняшних отечественных СМИ.

Это в первую очередь тотальная ирония, интерпретация чуть ли не любого события как казуса и курьеза. Кроме того, это характерный для либеральной прессы принципиальный отказ от отчетливой расстановки акцентов, выявления «верных» и «неверных» позиций. Стремление не давить на читателя, не навязывать ему никакой точки зрения легко переходит в намерение запутать его, сбить с толку, убедить только в одном - в полной невозможности сориентироваться в мире, полном противоречий.

Воздействующий потенциал информационного шума требует дальнейшего изучения. Исследования такого рода должны существенно уточнить представление путях влияния СМИ на общественное сознание, а также о приемах защиты реципиента от словесных манипуляций.

Список литературы

1. Большой толковый словарь русского языка [Электронный ресурс] / под ред. С. А. Кузнецова // иКЬ: http://www.gramota.ru/slovari/ тйэ/Ыз.

2. Дзялошинский, И. М. Пропаганда в системе гражданской коммуникации: век минувший и день сегодняшний // Системные изменения в массовых коммуникациях и Медиатекст : сб. науч. ст. М., 2011. С. 4-46.

3. Дзялошинский, И. М. Медиатекст: особенности создания и функционирования / И. М. Дзялошинский, М. А. Пильгун. М., 2011. 377 с.

4. Казак, М. Ю. Интертекстуальные мо-

дели медиатекстов [Электронный ресурс] // иКЬ: http://www.webkursovik.ru/kartgotrab.

asp?id=-89332.

5. Киселев, А. Г. Теория и практика массовой информации: подготовка и создание медиатекста. СПб., 2011. 400 с.

6. Коньков, В. И. Язык СМИ: современное состояние и тенденции развития / В. И. Коньков, А. Н. Потсар, С. И. Сметанина // Современная русская речь: состояние и функционирование : сб. аналитич. материалов. СПб.. 2004. С. 67-81.

7. Кузнецова, А. В. Проблемы информации и энтропии в медиатексте : автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов н/Д., 2012. 25 с.

8. Павлушкина, Н. В. Журналистский и читательский дискурсы как результат медиатворчества // Медиатекст как предмет исследования. СПб., 2012. С. 32-36.

9. Салтыков-Щедрин, М. Е. История одного города. Господа Головлевы. Сказки. М., 1975. 607 с.

10. Рождественский, Ю. В. Сферы риторической эффективности // Роль языка в средствах массовой коммуникации. М., 1986. С. 36-37.

11. Русский репортер : еженед. журнал. 2013.

12. Стернин, И. А. Социальные факторы и публицистический дискурс // Массовая культура на рубеже ХХ-Х1 в.: Человек и его дискурс. М., 2003. С. 91-108.

13. Трошина, Н. Н. Стилистические параметры текстов массовой коммуникации и реализация коммуникативной стратегии субъекта речевого воздействия // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М., 1990. С. 62-69.

14. Чернышова, Т. В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России. М., 2009. 296 с.

15. Явдолюк, Н. В. Информационный шум // Советник. 2011. № 6. С. 1.

Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 7 (336).

Филология. Искусствоведение. Вып. 89. С. 11-14.

О. А. Березина

СЕМАНТИЧЕСКИЙ ИНВАРИАНТ БЕЗЛИЧНОСТИ

Предпринимается попытка обосновать семантический инвариант безличности, которым является наблюдаемое событие, в дополнение к традиционным исследованиям категориальной семантики безличности, которые отталкиваются главным образом от субъектных характеристик либо предикатных признаков безличного предложения. При подобных подходах возникает некий «перекос» в сторону одного из фокусов предикативного ядра предложения, что приводит к игнорированию семантики структуры в целом.

Ключевые слова: категориальная семантика; инвариант; безличность; событие; индекс; процесс; состояние.

Взглядов на инвариантную семантику безличности существует огромное множество. Лингвисты отмечают такие определяющие семантические параметры безличных предложений: деятельность без деятел, или деятельность, оторванная от своего деятеля (А. М. Пешковский), то есть устраненность из смысла высказывания представления об активно действующем субъекте (И. В. Недялков, М. В. Сомова, О. Н. Крот, В. М. Павлов,

А. М. Ломов); «чистый» процесс или «чистое» состояние, абстрагированное от условий своей реализации, но не от среды их проявления (Ю. А. Пупынин); объективизация процесса (С. А. Иванов); «глобальное событие»

(С. Д. Кацнельсон); непроизвольность действия или состояния, независимость его от воли субъекта (Г. А. Золотова, И. Ю. Свинцова,

A. В. Петров, А. В. Супрун, М. В. Сомова,

B. В. Бабайцева, Н. С. Валгина) и так далее. Обратимся к трактовкам категориальной семантики безличных структур. Сразу же привлекает внимание тот факт, что в категориальном плане трактовки расходятся: деятельность (действие), процесс, состояние, событие. Также интересны определения к этим общекатегориальным понятиям: непроизвольный, стихийный, независимый, глобальный, объективированный, «чистый» - все указывают, по сути, на отвлечение от активной, действенной

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.