CC BY
50
Е.А. Деревцова
ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
ВИРТУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова: виртуализация, информационно-коммуникационные технологии, взаимодействие власти и общества.
Превращение информации в двигатель современных экономических и социально-политических процессов повлекло за собой их отражение, а затем и перемещение в виртуальное пространство, которое все в большей степени и с большей эффективностью «конструируется информационно-коммуникационными технологиями» [1, 6]. В литературе этот процесс обозначен как «виртуализация социума» [2]. При этом под виртуальностью вполне обосновано понимается пространство, где реальные объекты замещены симуляциями. Современные исследователи виртуальности видят окружающую действительность в виде множества «пластов», образующих сложное многомерное пространство, где образы и символы обладают не меньшей значимостью, чем реальные объекты материального мира [3].
Рост влияния виртуальной информации и формирование параллельной виртуальной реальности из области фантастики перешли в плоскость научного анализа. Одним из первых обратил внимание на соотношение реальной и виртуальной информации как предмет специального исследования В.Д. Попов. В частности, раскрывая феномен асси-метричности и развивая идеи Д. Стиглица [4], он отметил «по существу диалектическое сочетание в экономических процессах объективной, реальной, истинной информации и идеальной, субъективной, переходящей в виртуальную, манипулятивную, спекулятивную. Симметричность в данном случае понимается как гармонное, разумное, взвешенное соотношение реальности и виртуальности» [5, с. 105].
В современных условиях, когда виртуализация связывается исключительно с ки-берпространством, первые её теоретические обоснования были предложены технократами, которые отдавая приоритет развитию и применению технологий, в значительно меньшей степени интересовались социальным последствиям. Затем процесс стал рассматриваться как социальный, но осуществляемый с помощью цифровых технологий и без них невозможный. Отсюда технологии виртуальной реальности фетишизировались в ущерб социологическому и политологическому анализу. С развитием медицинских знаний, констатации сетеголизма (зависимости от Интернета) и кибераддикции (зависимости от компьютерных игр) наука признала существование «двух миров» - виртуального и реального. При этом, виртуализация правомерно рассматривалась «как процесс социальный, как процесс изменения общества в целом, а не как создание «параллельного» виртуального общества» [2, с. 18]. В этом смысле все же сложно согласиться с В. Рудневым в том, что «каждая реальность является виртуальной», так как настоящий мир «сливается с виртуальными реальностями человеческих сознаний и придуманными этими сознаниями дискурсами (от идеологии до религии, понимаемой как языковая игра)» [6, с. 80]. На практике наблюдается достаточно четкое разделение.
В общем значении в современной литературе виртуализация обоснованно понимается как «любое замещение реальности ее симуляция образом, не обязательно с
© Деревцова Е.А., 2013
помощью компьютерной техники, но непременно с применением логики виртуальной реальности» [7, с. 151]. В упрощенном виде - это «замещение реальных объектов их смысловыми симуляциями» [8, с. 11]. Большинство современных отечественных исследователей отмечают возникновение и бурное развитие особого типа общественной реальности - так называемой «виртуальной реальности», которая формируется в процессе замещения реальных объектов социальной среды их образами, существование которых поддерживается информационно-техническими средствами. Эти процессы авторы видят исключительно «в контексте современной практики» [8, с. 124].
Мы полагаем, что это не совсем так. Виртуалистика в нашей стране зародилась в середине 1980-х годов с небольшой чисто прикладной публикации [9, с. 147-155]. Однако, исходя из того, что под виртуальностью понимается вымышленный, воображаемый (в том числе, и специально для определённых целей) объект, субъект, категория, отношение, действие и т. п., не существующие, но потенциально могущие существовать в реальности, мы полагаем, что виртуализация, по крайней мере, как способ направленного воздействия на политическое (а ранее - религиозное) сознание существовала задолго до этого. Связь с цифровыми технологиями здесь не обязательна, долгое время господствовала «некомпьютерная виртуализация социальных институтов» [10, с. 15]. Для любой виртуальной реальности характерны нематериальность воздействия, лабильность параметров и эфемерность. В данном случае для киберпространства существует свобода входа/выхода, что дает возможность прервать/возобновить участие. В случае «некомпьютерной виртуализации социальных институтов» свобода выхода ограничена или даже опасна, особенно в условиях теократии и тоталитаризма.
Жизненный мир (Lebenswelt), в трактовке Ю. Хабермаса, это «абсолютно известное знание», показывающее общий горизонт, в границах которого идет повседневная жизнедеятельность и коммуникация, формирующие коллективные представления о действительности. При этом окружающая действительность представляет жизненный мир конкретного социума, закрепляет интерпретацию исторического опыта, показывает фоновые знания социальных слоев и групп и координирует связь различных ориентиров для действий [11]. Все это никак не согласовывается с виртуальной моделью действительности, не говоря уже о будущем. У виртуальной модели часто не бывает никакой реальной основы. Тем не менее, она проникает в общественное сознание. «Нельзя исходить из того, что первоначально существует некий предметный мир, о котором потом можно вести речь, - подчеркивает Н. Луман, - источник происхождения коммуникации не состоит и в «субъективном» действии сообщения, которое бы устанавливало смысл; также нельзя утверждать, что сначала возникает общество, культурные институты которого предписывали бы то, каким образом нечто следовало бы понимать в качестве коммуникации [12, с 38].
Проблематика реальной и виртуальной информации - одна из самых актуальных исследовательских тем. Соотношение реальности и виртуальности обосновывает М. Ка-стельс. В основе «культуры реальной виртуальности» он видит коммуникативные процессы. «А все коммуникации .. .основаны на производстве и потреблении знаков. Таким образом, не существует разделения между реальностью и символическим отображением». Такой подход нам кажется вполне обоснованным. Реальная виртуальность, по М. Кастельсу, это система, в которой сама реальность представляется в виде виртуальных образов. Действительно, «реальность, так, как она переживается, всегда была виртуальной и переживалась через символы, которые всегда наделяют практику некоторым значением, отклоняющимся от их строгого семантического определения» [13, с. 494].
Человеческая психика воспринимает виртуальную реальность через подсознание, через чувственный сенсорный уровень отражения. Реальный мир превращается в виртуальный симулякр - мир, не имеющий ничего общего с реальностью, виртуально-мани-пулятивный, призрачный и далекий от подлинного бытия. Для индивидуальной и общественной психики это чревато весьма негативными последствиями. Происходит дезориентация личности, утрачиваются ментальные, эстетические и эмоциональные качества, способность видеть мир таким, какой он есть. Таким образом, встает проблема защиты духовности, нравственных оснований, ценностных ориентаций.
Исключительно в виртуальном мире существовали «развитой социализм», «экономная экономика», «хозрасчет», «творческая активность трудящихся» и т.п. При этом сознание советских людей раздваивалось на виртуальную «официальную» часть и реальную - повседневную. При этом, первая теснейшим образом привязывалась к будущему. «В России о будущем думают всегда, - отметил Дж. Стейнбек, путешествуя по СССР в 1947 г., - об урожае будущего года, об удобствах, которые будут через десять лет, об одежде, которую очень скоро сошьют. Если какой-нибудь народ может извлекать из надежды энергию, то это именно русский народ» [14, с. 67].
В 1960-е годы в «Future Shock» Э. Тоффлер выдвинул концепцию преждевременно наступающего будущего, сопровождающегося быстрыми темпами изменений, которые общество не успевало воспринимать. В «странах социализма» эти темпы были ниже, что сказалось и на графике приближения виртуального будущего. Вместо прогнозируемого программой КПСС (1961 г.) коммунизма, появилась новая промежуточная стадия - «развитой социализм» с неопределенным этапом развития, а пропаганда сосредоточилась на уже достигнутых преимуществах в сфере социальной защищенности и социальных гарантий.
В то же время, критика виртуальных понятий того периода не может сводиться к их полному отрицанию. Ю. Хабермас справедливо отметил, что истинность высказывания нельзя отождествлять с его рационально обоснованной акцептируемостью, так как неопровержимые с позиции прагматики основания могут не быть таковыми с позиции зрения логики. Исходя из формальной прагматики истина будет играть роль некоей «регулятивной идеи» для познания [11].
В этом смысле в современных условиях, когда виртуализация рассматривается, преимущественно как понятие, относимое к киберпространству, она как один из наиболее влиятельных организаторов современного социального пространства может стать «ключевым моментом в рассмотрении преобразований мира человека, формируя новый принцип мировоззрения» [8, с. 124]. При этом, на наш взгляд, важно выйти из узко современных рамок её рассмотрения и, выявив тенденции развития, сделать выводы о разных сторонах воздействия на политические отношения в социуме.
Отечественные исследователи отмечают тревожную тенденцию, когда «весь мир, ориентированный на получение спекулятивного капитала и жизнь «на халяву», погружается в виртуальную реальность, где мнимые ценности и корыстные инстинкты и, манипу-лятивные информационные технологии и сети соединенными усилиями ведут экономику к катастрофе» [5, с. 108]. Объективность этой оценки подтвердил мировой финансовый кризис 2008-2010 годов, спровоцированный именно виртуальными экономическими показателями (рынка ценных бумаг, ипотеки и др.). При этом, как это ни парадоксально, кризис, по крайней мере, в технологической сфере информационно-коммуникационных технологий, ускорил процесс виртуализации [15].
В быстро формирующейся виртуальной реальности человек имеет дело не с конкретным объектом, а с симуляцией, которую он воспринимает уже как естественную
данность. Современный человек, в значительной степени посредством ультрамодных «гаджетов» погруженный в виртуальную реальность, увлеченно «живет» именно в ней, уже не всегда сознавая ее условность, управляемость и возможность выхода в реальный мир. В этом смысле замена отношений между людьми отношениями между образами в социальных сетях и т.п. и есть перспектива виртуализации общества. Таким образом, в науке есть возможность трактовать социальные изменения по двум типам («старому» и «новому») социальной организации, используя с помощью дихотомии «реальное-виртуальное».
Диалектику материальной и идеальной информации обосновывает К.К. Вальтух при разработке информационной теории стоимости. Экономика, на его взгляд, «представляет собой разновидность тиражирования идеальной информации... Вместе с тем, это - материализация: содержательное воплощения знания, изначально существующего в голове человека как идеальный объект и программа создания его материального аналога в материальном объекте» [16, с. 129]. В процессе использования человеком идеальной информации происходит ее преобразование в материальную - это содержательное, качественное изменение состояния материи - энергии и есть «материализация идеальной информации» [16, с. 129]. В итоге - идеальное и материальное необходимо связаны. Идеальное, таким образом является отражением материального, мысленный объект, реализуемый в ходе практической деятельности. Процесс перехода идеального в материальное и неизбежен и крайне важен, т.к., высокоразвитое экономическое мышление и сознание, позитивная активация экономического поведения создают высокоразвитую экономику, что мы видим на практике взлета высокотехнологичных компаний.
Неизбежность роста степени виртуализации во всех сферах жизнедеятельности современного российского социума неизбежно ставит вопрос о, как справедливо отметил В.Д. Попов, практически неразработанной проблеме - культуре управления экономикой и другими сферами жизнедеятельности людей. «Здесь особое значение приобретает единство, сопряжение экономической, культурной и информационной политики государства и соответствующей просвещенности и политической активности гражданского общества. Известно, что одним из критериев оценки культуры взаимодействия власти и народа является диалог, живая коммуникация, общение. Когда диалог кончается, культура общения гаснет. Но и диалог в современном мире может быть тоже виртуальным. Остается в позитиве одно: грамотно управлять ассиметричной информацией в обществе» [5, с. 111].
Современному российскому государству (о чем много говорится) недостаточно информативно-пассивного присутствия в виртуальном пространстве. Современная организация системы государственного управления, это не только «путевые» заметки в Twitter, а новые управленческие инструменты государственного виртуального менеджмента.
Литература
1. Заливанский Б. В. Государственное управление регионом в условиях виртуализации социума: дис... канд. социол. наук 22.00.08. Белгород, 2007.
2. Иванов Д. Виртуализация общества. СПб, 2002; Buehl Л. Die virtuelle Gesellsehaft.-Opladcn, 1997; Kroker A., Weinstein M. Data trash. The theory of the virtual class. Montréal, 1994; Becker В., Paetau M. (Hrsg.) Virtualisierung des Sozialen. Frankfurt a. M. 1997 и др.
3. Попов Д.С. Демиурги виртуальных миров: от визуального к вербальному анализу// Социологические журналы: главные редакторы, авторы, читатели. Круглый стол в ГУ-ВШЭ 22.10.2008 г. http://www.isras.ru/abstract_bank/1208366530.pdf
4. Stiglitz J.E., Weiss A. Alternative approaches to the analysis of markets with asymmetric information, American Economic Review. 1983. №73. Pp. 246-249; Stiglitz J.E., Weiss A. Asymmetric information in credit markets and its implications for macroeconomics, Oxford Economic Papers. 1992. №44. Pp. 694-724; Stiglitz, J.E. Information and the change in the paradigm in economics, American Economic Review. 2002. №92. Pp. 460501 и др. В 2001 г. за разработку теории ассиметрично информации Дж. Акерлоф, М. Спенс и Дж. Стиглиц были удостоены Нобелевской премии по экономике.
5. Попов В.Д. Культура управления в информационном обществе. М., 2012.
6. Руднев В. Прочь от реальности. М.: Аграф, 2000.
7. Идиатуллина А.М. Государственно-административное управление в условиях виртуализации общества: дис... канд. социол. наук. 22.00.08. Казань, 2005.
8. Лугинина А. Г. Виртуализация общества как проблема современной социальной философии: историко-философский аспект: дис. канд. филос.: 09.00.03. Краснодар, 2007.
9. Носов Н. А., Генисаретский О.И. Виртуальные состояния в деятельности человека-оператора// Труды ГосНИИ гражданской авиации. Авиационная эргономика и подготовка летного состава. Вып. 253. М., 1986.
10. Силаева В. Л. Подмена реальности как социокультурный механизм виртуализации общества: дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. М., 2004. С. 15.
11. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. (Bd.1: Handlungsrationalität und gesellschaftliche Rationalisierung, Bd. 2: Zur Kritik der funktionalistischen Vernunft), Frankfurt am Main 1981; Habermas J. Kommunikatives Handeln und detranszendental -isierte Vernunft. Stuttgart 2001.
12. Луман Н. Общество как социальная система. Пер. с нем. А. Антоновский. М: Изд-во «Логос», 2004.
13. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология. М.: Academia, 1999. С 494.
14. Стейнбек Дж. Русский дневник. М., 1989.
15. Кризис виртуализации не помеха// Computerworld Россия. Электронный журнал. 2009. № 7 http://www.osp.ru/cw/2009/07/7217959/
16. Вальтух К.К. Информационная теория стоимости. Новосибирск, 1996.
Ж.М. Елисеева
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СТИЛЕЙ РЕАГИРОВАНИЯ СОТРУДНИКОВ НА ИМИДЖЕВЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ОРГАНИЗАЦИИ
Ключевые слова: имидж, изменение имиджа, стили реагирования на изменения, индивидуально-психологические особенности.
В настоящее время многочисленные изменения, происходящие в организациях, не только становятся неотъемлемым атрибутом жизни современного общества, но и актуализируют проблемы повышения эффективности управления организационными процессами [3]. Зачастую изменения в организациях касаются именно организационной культу-
© Елисеева Ж.М., 2013
