CC BY
144
ИНФОРМАЦИОННАЯ НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА: НЕИСЧЕРПАЕМОСТЬ ОРИГИНАЛА И ПЕРЕВОДНАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ
Художественный текст, эстетическая информация, неоднозначность, неисчерпаемость, переводная множественность.
Сложный процесс художественного перевода предполагает осуществление ряда последовательных операций (действий). На первом этапе происходят восприятие и понимание переводчиком информации, представленной в оригинальном художественном тексте. В данном случае действия переводчика полностью совпадают с действиями читателя, воспринимающего оригинальный художественный текст и постигающего сложный информационный комплекс, заключенный в данном тексте. С учетом основных компонентов процесса перевода как усложненного коммуникативного акта модели перевода могут быть типологизированы следующим образом: а) модели, ориентированные на текст (текст-оригинал или текст-перевод) (К. Норд, А.Ф. Ширяев); б) модели, ориентированные на получателя перевода (слушателя или читателя) (Н.Н. Гавриленко, К. Райс); в) модели, ориентированные на переводчика (субъект процесса перевода) (О. Каде, П. Ньюмарк, Ю.Н. Караулов). При рассмотрении переводческих процессов с позиции субъекта наиболее плодотворными являются взгляды на процесс перевода как на когнитивный [Воскобойник, 2004; Пищальникова, 1992; Романовская, 2003]. При таком подходе в исследовательском фокусе оказываются когнитивные процессы субъекта (деятеля) перевода. Особенности протекания указанных выше когнитивных процессов восприятия и понимания обусловлены одновременным нахождением субъекта данных ментальных действий на границе двух текстов, двух языков, двух культур, двух менталитетов и двух языковых картин мира.
Современная когнитивная концепция языкового сознания постулирует способность языковой системы служить средством категоризации информации и выступать в роли своеобразного когнитивного фильтра (Ю.Н. Караулов, В.Б. Кашкин, Н.А. Кузьмина). Восприятие (начальная стадия понимания) и далее собственно понимание оригинального текста как инициального этапа перевода предполагают освоение информационного потенциала воспринимаемого текста и преодоление уже на данном этапе исконной информационной неоднозначности исходного текста. Рассмотрение перевода с позиций когнитивной лингвистики (И.С. Алексеева, А.М. Горлатов, Е.В. Мордовская) и родственной ей психолингвистики (В.Н. Комиссаров, А.Н. Крюков, Ю.А. Сорокин, А.Д. Швейцер, Г.В. Чернов) позволяет определить перевод как особый вид речевой деятельности, в результате которой происходит несомненное и очевидное смыс-лопорождение, осуществляемое переводчиком, а не механическое перекодирование смысла исходного текста посредством простой замены знаков языка оригинала знаками переводящего языка. Особенностью смыслопорождения при переводе является не собственное непосредственное порождение переводчиком некого нового смысла, а опосредованное создание вторичного смысла на основе интерпретации смысла исходного текста, воплощенного ранее автором оригинала в тексте. Опосредованное смыс-лопорождение предполагает обязательное наличие общей интегративной части у смысла текста-оригинала и смысла текста-перевода.
Одна из обязательных констант общей теории перевода предполагает установление отношений сходства, определенной инвариантности между текстом-оригиналом и вто-
ричным текстом-переводом. Основным видом инвариантности двух текстов, участвующих в процессе перевода и является инвариантность смысловая (содержательная). В терминах когнитивистики можно говорить об обязательной инвариантности когнитивных структур текстов оригинала и перевода. В силу естественной и регулярной лингвистической и культурной асимметрии двух текстов, вовлеченных в процесс перевода, такая инвариантность может быть только частичной. Переводческий опыт предыдущих поколений и мастерство конкретного переводчика могут служить целям увеличения степени инвариантности, которая, несомненно, никогда не станет абсолютной. Таким образом, межъязыковой перевод предполагает создание интегративных когнитивных структур, связывающих когнитивные структуры исходного и переводного языков, в формах которых представлены тексты. Наличие даже незначительного количества инвариантных когнитивных структур свидетельствует о том, что перевод в принципе состоялся, а между оригинальным и переводным текстами установлены отношения эквивалентности. Однако инвариантность не может определять (и на практике никогда не определяет) принципиальную тождественность двух текстов [Романовская, 2003, с. 32]. В рамках данного подхода вопрос об успешности перевода должен решаться с точки зрения наличия инвариантных когнитивных структур в оригинальном и переводном текстах и их количества, поскольку при переводе актуализируются либо создаются способы и средства порождения и репрезентации новых для лингвокультурной общности языка перевода когнитивных моделей [Немировская, 2007, с. 89]. Исследователи вопросов художественного перевода в контексте универсальных научных категорий отмечают, что в тексте-оригинале и тексте-переводе представлены ориентирующие маркеры, свидетельствующие о наличии интегративных когнитивных структур в сознании переводчика. Данные маркеры указывают на наличие в сознании носителей языка оригинала и носителей языка перевода когнитивных структур-изомеров. Под структурами-изомерами понимаются структуры, имеющие одинаковый актуализированный состав когнитивных признаков, но различающиеся по месту и функциям данной структуры в языковой картине мира индивида [Соколовский, 2009, с. 90-93].
Информационная инвариантность как интегральная часть оригинала и перевода неизбежно погружена в широкий континуум информационной неоднозначности, который неизбежно объединяет информационные пространства как художественного оригинала, так и выполненного перевода.
В современном научном контексте неоднозначность выступает одной из популярных и широко используемых научных категорий. Так, отталкиваясь от динамики восприятия разнообразных объектов науки и искусства, Дж. Кальоти относит к факторам, объединяющим (унифицирующим) науку и искусство, следующие категории: симметрию, энтропию, порядок, информацию и неоднозначность [Кальоти, 1998, с. 14]. Рассматривая неоднозначное в отношениях между человеком и окружающими его природными структурами, исследователь, прежде всего обращается к рассмотрению таких категорий, как симметрия и порядок. С точки зрения Дж. Кальоти, наивысшая симметрия достигается при наибольшей энтропии и, следовательно, при наибольшем беспорядке [Там же, с. 24]. Энтропия выступает мерой изменения системы в процессе ее эволюции. Неоднозначность возникает именно в точке пересечения энтропии (изменения, беспорядка) и сохранения информации. Именно там, «где наука сходится с искусством, где истина встречается с красотой, а красота с природой, язык становится одновременно аналитическим и синтетическим, точным и многозначным, рациональным и образно-интуитивным, эзотерическим и экзотерическим. Одним словом, он становится неоднозначным» [Там же, с. 71]. Существование двух взаимоисключающих, несовместимых друг с другом аспектов порождает неоднозначность. С другой стороны, Дж. Кальоти считает, что неоднозначность проявляется также и в точке пересечения симметрии (неразличимости) и информации (устранения неопределенности).
Как уже неоднократно отмечалось выше, неоднозначность является одной из обязательных характеристик информации художественного текста и регулярной категорией художественного перевода. В первую очередь неоднозначностью обладает эстетическая информация, являющаяся доминирующим типом информации, представленной в художественном тексте. Эстетическая информация способствует реализации эстетической функции и непосредственно связана с информацией эмоционального типа, обладающей высокой степенью субъективности. Именно эстетическая информация и ее исконная неоднозначность обеспечивают многочисленные интерпретации информации (содержания) художественного текста в пределах собственной культуры и языка при восприятии данного типа текстов читателями, принадлежащими к культуре и языку воспринимаемых художественных текстов [Кагитоуэкауа, 2010]. Неоднозначность неизбежно представлена и при перекодировании художественного текста средствами другого языка и другой культуры. Информационная неоднозначность лежит в основе таких категорий (более точно неокатегорий) художественного перевода, как неисчерпаемость оригинала и переводческая множественность, обеспечивающих потенциальную поливариантность и полилингвальность любого художественного текста [Чайковский, Лысенкова, 2001].
Неисчерпаемость оригинала предполагает способность исходного текста порождать различное количество (гипотетически бесконечное) интерпретаций при его восприятии, что имеет своим результатом как разнообразные варианты понимания текста читателями, так и вторичные тексты, генерируемые оригиналом и создаваемые субъектом его восприятия. Поливариантность определяется как возможность существования нескольких вариантов исходного художественного текста в различных текстовых формах (пересказ, аннотация, переложение) в рамках одной языковой системы и одной культуры. В данном случае вторичные варианты возникают в результате внутриязыкового перевода (в терминологии Р. Якобсона). Вторичные тексты могут существовать и в формах других (неязыковых) семиотических систем (театральная постановка, киноадаптация, опера, балет), что является результатом межсемиотического перевода оригинального художественного текста (по Р. Якобсону). Явление поливариантности нередко сочетается со смежным явлением полилингвальности, которое определяется как возможность существования нескольких иноязычных вариантов исходного художественного текста, что есть результат, прежде всего, межъязыкового перевода. В ряде случаев межсемио-тическая поливариантность и полилингвальность оригинального художественного текста также могут сочетаться. Примером являются случаи иноязычного дублирования киноверсии, созданной на основе исходного художественного текста.
Возможность существования нескольких переводов ключевых художественных текстов конкретной культуры на один и более иностранный язык порождает явление переводной множественности, сравнительно недавно описанное в ряде работ, посвященных ключевым вопросам художественного перевода [Ортега-и-Гассет, 1991; Чайковский, 1997]. В отличие от полилингвальности, предполагающей возможность существования у текста-оригинала (художественного или нехудожественного) вторичных иноязычных вариантов, переводческая множественность отражает возможность создания нескольких текстов-переводов как средствами одной языковой системы, так и средствами нескольких языковых систем. Категория переводной множественности является сравнительно новой категорией переводоведения (неокатегорией), выделяемой, прежде всего, для художественного перевода. Перевод текстов информационного типа, осуществляемый преимущественно в целях получения предметной информации, обычно не требует создания нескольких вариантов перевода оригинального текста на один иностранный язык при условии качественного выполнения первого иноязычного перевода. Если первый перевод на какой-либо иностранный язык является удачным, то оригинальный текст информационного типа обычно больше на этот иностранный язык не переводится. Другой причиной существования одного перевода может являться устаревание информации, представленной в тексте -источнике.
В сравнительном литературоведении и в теории художественного перевода существуют различные точки зрения на сущность переводной множественности. Так, теоретик литературы и перевода Ю.Д. Левин определяет переводную множественность как «возможность существования в данной национальной литературе несколько переводов одного иноязычного литературного произведения, которое в оригинале имеет, как правило, одно текстовое воплощение» [Левин, 1992, с. 213]. P.P. Чайковский, полемизируя с Ю.Д. Левиным, не соглашается с возможностью существования переводов в «данной национальной литературе» и предлагает рассматривать явление переводной множественности в контексте переводной литературы как некой «третьей литературы», занимающей промежуточное место между иноязычной («чужой») литературой и литературой языка перевода («своей») [Чайковский, 1997]. Различные точки зрения на явление переводной множественности не ставят под сомнение такие категориальные признаки оригинального и переводного художественных текстов (категориальные дихотомии), как первичность / вторичность, синхронность / диахрон-ность, а также неисчерпаемость оригинала, что дает возможность исследователям сформулировать постулаты переводной множественности [Чайковский, Лысенкова, 2001, с. 188-198].
Ряд художественных текстов национальных литератур (расположенных, вероятно, в узлах текстовых и культурных решеток) являются центрами переводческой аттракции и выступают регулярными объектами перевода (в синхронном и диахронном планах). Именно о таких художественных текстах исследователи явлений переводческой множественности и неисчерпаемости оригинала писали следующее: «...с появлением оригинала возникает некое силовое поле, энергия которого может привести к появлению перевода» [Чайковский, Лысенкова, 2001, с. 186]. У некоторых литературных произведений силовое поле оказывается настолько сильным, что оно сохраняет свой энергетический потенциал в течение многих десятков лет и даже веков. Высокая «энергетика» литературного произведения во многом обусловлена наличием в тексте уникальной культурной памяти, которая тесно связана с культурной и эстетической информацией. Так, переводчики из многих стран, и живущие в различные исторические эпохи, неоднократно обращались к античному поэтическому наследию («Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Энеида» Вергилия) и выбирали античные тексты материалом для переводческих турниров. В данном контексте крайне важна идея Ю.М. Лотмана о том, что тексты не являются пассивными хранилищами константной информации, поскольку являются не складами, а генераторами; в свою очередь, культурная память также не является для культуры пассивным хранилищем, а составляет часть ее текстообразующего механизма [Лотман, 1992].
Оригинальный художественный текст, особенно текст классический, является сис-темно-структурным образованием, обладающим открытостью к подражанию и продолжению в «своей» и в «чужих» лингвокультурах. Таким образом, оригинальный художественный текст генерирует текст переводной, но индекс политекстуальности варьирует в зависимости от различных факторов: лингвистических, культурных, переводческих, исторических, политических, экономических, имеющих объективную и субъективную природу.
К национальному достоянию русской культуры, несомненно, относится роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Существование большого количества переводов на разные языки мира и наличие в ряде переводящих языков нескольких переводов свидетельствуют о высоком индексе политекстуальности данного художественного произведения. Обширная историография переводов романа «Евгений Онегин» имеет синхронное и диахронное измерения и характеризуется высокой степенью полил ингвальности. Каждый перевод романа имеет свои отличительные характеристики и особенности, получив определенную оценку читателей и специалистов. «Евгений Онегин» является одним из совершеннейших и своеобразнейших созданий А.С. Пушкина и, безусловно, одним из труднейших для передачи на любом иностранном языке
[Алексеев, 1964, с. 278]. Переводческие трудности обусловлены трудностями пушкинского оригинала, что справедливо и отмечал Ю.М. Лотман [Лотман, 1983]. Регулярное появление новых переводов романа отвечает устойчивой тенденции к меж-культурному взаимодействию и сближению народов и позволяет внести определенный вклад в теорию поэтического перевода.
Неисчерпаемостью оригинала и переводной множественностью обладают и многие другие пушкинские тексты, а также литературные произведения таких русских авторов, как Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов, М.А. Булгаков. Многократные обращения переводчиков в различное время и в различных странах к национальному литературному достоянию России обусловлены высоким эстетическим и культурным потенциалом переводимых текстов, а также очевидной литературоцентричностью русской культуры.
Библиографический список
1. Алексеев М. П. «Евгений Онегин» на языках мира// Мастерство перевода. М.: Советский писатель, 1964. 273-286 с.
2. Воскобойник Г.Д. Тождество и когнитивный диссонанс в переводческой теории и практике. М.: Изд-во МГЛУ, 2004. 182 с.
3. Кальоти Дж. От восприятия к мысли. О динамике неоднозначного и нарушениях симметрии в науке и искусстве. М.: Мир, 1998. 221 с.
4. Левин Ю.Д. Проблема переводной множественности // Литература и перевод: проблемы теории. М.: Прогресс; Литера, 1992. С. 213—224.
5. Лотман Ю.М. Память в культурологическом освещении // Избранные статьи. Таллин: Александра, 1992. Т. 1. С. 200-202.
6. Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина Евгений Онегин. Комментарий. Л.: Просвещение, 1983. 416 с.
7. Немировская А.В. Метафора в турецком художественном тексте: интегративный подход к переводу: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19. Красноярск, 2007. 218 с.
8. Ортега-и-Гассет X. Нищета и блеск перевода // «Дегуманизация искусства» и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. М.: Радуга, 1991. С. 336-352.
9. Пищальникова В.А. Проблема смысла художественного текста. Психолингвистический аспект. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1992.
10. Романовская Н.В. Когнитивная и языковая способность как детерминанта перевода: экспериментальное исследование. М.: Изд-во МГТУ ГА, 2003. 216 с.
11. Соколовский Я.В. Соотношение оригинала и перевода художественного текста: изоморфно-когнитивный подход: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19. Красноярск, 2009. 233 с.
12. Чайковский P.P., Лысенкова Е.Л. Неисчерпаемость оригинала. 100 переводов «Пантеры» P.M. Рильке на 15 языков. Магадан: Кордис, 2001. 211 с.
13. Чайковский P.P. Реальности поэтического перевода (типологические и социологические аспекты). Магадан: Кордис, 1997. 197 с.
14. Razumovskaya V.A. Information Entropy of Literary Text and its Surmounting in Understanding and Translation// Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences 2. 2010. № 3. P. 259-267.
