CC BY
170
УДК [94+351.746.1](47) 118 |
III ОТДЕЛЕНИЕ: ЗАМЫСЕЛ И ФИНАЛ ОХРАНИТЕЛЬНОГО ПРОЕКТА
О.Ю. Абакумов
Поволжский институт управления им. П.А. Столыпина, филиал РАНХиГС, научно-организационный отдел e-mail: abakumovoy@mail.ru
В статье рассматриваются идеологические установки и практическое воплощение идей Николая I по обеспечению государственной безопасности и поддержания общественного порядка на примере деятельности III Отделения. Показаны наиболее значимые результаты охранительной, наблюдательной, контрольной деятельности политической полиции с точки зрения ее руководства и отмечено, что в общественном мнении это ведомство было крайне не популярно и ассоциировалось с практикой административного произвола и внесудебных репрессий.
Ключевые слова: III Отделение, политическая полиция, корпус жандармов, агентурный надзор, общественное мнение, освободительное движение, политические репрессии.
THE THIRD DEPARTMENT: CONCEPTION AND COMPLETION OF CONSERVATIVE PROJECT
O.Y. Abakumov
(Saratov, Russia)
e-mail: abakumovoy@mail.ru
The article considers the ideological principles and practical implementation of ideas of Nicholas I to ensure public safety and maintain public order on the example of the Third Department. It showed the most significant results of conservative, supervision and control activities of political police on the opinion of its administration, and noted that in the public opinion this authority was extremely unpopular and associated with the practice of administrative arbitrariness and non-judicial repression.
Key words: Third Department, political police, public opinion, liberation movement, political repression
Указ 3 июля 1826 г. «О присоединении Особенной Канцелярии Министерства Внутренних дел к Собственной Его Величества Канцелярии» определил полномочия III Отделения весьма лако-
нично, по-сути, отнеся к сфере его деятельности «все распоряжения и известия по всем вообще случаям высшей Полиции»1.
Первый главноуправляющий III Отделением и шеф корпуса жандармов А.Х. Бенкендорф в своих мемуарах подчеркивал намерение императора «всеми способами ... вырвать корни тех злоупотреблений, которые проникли в аппарат управления, и которые стали явными после раскрытия заговора, обагрившего кровью его вступление на престол». Определенные Николаем I главные задачи: «организовать действенное наблюдение, которое со всех концов его обширной империи сходилось бы к одному органу» и обеспечить «защиту угнетенных и наблюдения за заговорами и недоброжелателями», предопределили выбор А.Х. Бенкендорфа для создания новой системы надзора. Сам он признавал: «Я не был готов к исполнению такого рода службы, о которой у меня было самое общее представление»2. В этом утверждении есть определенная доля лукавства.
В апреле 1826 г. А.Х. Бенкендорф представил Николаю I проект об устройстве высшей полиции3, в котором, напоминая о «страшном заговоре» 14 декабря 1825 г., указывал на необходимость немедленных и скорых действий («организовать новую полицейскую власть по обдуманному плану, приведенному как можно быстрее в исполнение»). В этом плане упоминалась и перлюстрация, которая «действует постоянно и обнимает все пункты империи»), и агентура, «склонная к наживе» и потому нередко служащая «за и против правительства», и добровольные доносители («злодеи, интриганы и люди недалекие, раскаявшись в своих ошибках или стараясь искупить свою вину доносом, будут, по крайней мере, знать, куда им обратиться»). Прописано было в документе и положение жандармов, «рассеянных во всех городах России и во всех частях войска», - людей «честных и способных, которые часто брезгают ролью тайных шпионов, но, нося мундир, как чиновники правительства, считают долгом ревностно исполнять эту обязанность».
В общих чертах даже определены принципы организации и корпоративного управления: необходимо, чтобы полиция «подчинялась системе строгой централизации, чтобы ее боялись и
1 ПСЗРИ. 2-е собр. Т. 1. № 449.
2 Бенкендорф А.Х. Воспоминания 1802-1837. М., 2012. С. 342.
3 Проект г.-а. Бенкендорфа об устройстве высшей полиции // Русская старина. 1900. Т. 104 С. 615-616.
уважали», полиция должна «приобрести нравственную силу, которая во всяком деле служит лучшей гарантией успеха», правда, даже внутри такой высоконравственной структуры «не следует особенно доверять кому бы то ни было». Интересно отметить, что если руководитель создаваемой полиции должен был обладать буквально ангельскими качествами, привлекавшими к нему «честных людей, которые пожелали бы предупредить правительство о каком-нибудь заговоре или сообщить ему какие-нибудь интересные новости», то второе лицо — правитель канцелярии должен был руководствоваться вполне земными интересами («Личная выгода и опасение лишиться чрезвычайно доходного места будут ручательством в верности»). А.Х. Бенкендорф понимал, что «Тайная полиция почти немыслима, честные люди боятся ее, а бездельники легко осваиваются с нею», поэтому указывал, что решение вопроса в принципе потребует «зрелого обсуждения» и анализа реальной практики.
Как видим именно охранительные мотивы, идеи политического контроля для обеспечения государственной безопасности подтолкнули генерала к размышлениям о рациональной организации политического надзора.
О своей новой сфере деятельности А.Х. Бенкендорф писал: «Я немедленно принялся за работу и, с Божьей помощью, вскоре усвоил мои новые обязанности и принялся осуществлять их к удовлетворению императора и без осуждения общественным мнением. Я был вполне счастлив, имея возможность делать добро, оказывать услуги многим людям, вскрывать много злоупотреблений и, особенно, предотвращать много несчастий»4.
Готовя служебную инструкцию для офицеров корпуса жандармов, А.Х. Бенкендорф руководствовался желанием императора «утвердить благосостояние и спокойствие всех в России сословий, видеть их охраняемыми законами и восстановить во всех местах и властях совершенное правосудие»5. Символический жест Николая I, вручившего главе высшей полиции белый платок со словами: «Чем более отрешь слез этим платком, тем вернее будешь служить моим целям!»6, в переложении на язык должност-
4 Бенкендорф А.Х. Воспоминания. С. 343.
5 Инструкция графа Бенкендорфа чиновнику III отделения // Русский архив. 1889. № 7. С. 396.
6 Шильдер Н. К. Император Николай I. Его жизнь и царствование. СПб., 1903. Т. I. С. 467.
ной инструкции предписывал: «Обратить особенное ... внимание на могущие произойти без изъятия во всех частях управления и во всех состояниях и местах злоупотребления, беспорядки и зако-нопротивные поступки», а так же наблюдать, «чтобы спокойствие и права граждан не могли быть нарушены чьей-либо личною властью или преобладанием сильных лиц, или пагубным направлением людей злоумышленных». Жандармам предписывалось содействовать прекращению «беззаконных и бесконечных тяжб», доводить «глас страждущего человечества до престола царского», отыскивать «бедных и сирых, служащих бескорыстно верой и правдой» для оказания им «возможного пособия», а в лицах заблудших - поселять «стремление к добру и возвести их на путь истинный прежде, нежели обнаружить гласно их худые поступки пред правительством»7.
Насколько удачным и реалистичным был жандармский проект охраны государственной безопасности и общественного спокойствия, просуществовавший до 1880 г.? Обратимся к официальным документам и рассмотрим собственно «жандармскую» точку зрения
В «Обзоре деятельности 3 Отделения с.е.и.в.к. и корпуса жандармов за 25 лет (1826-1850)» отмечалось, что хотя высшая полиция, «составляет малую часть в общем государственном правлении», но ей принадлежит важная роль, так как она, «с одной стороны, ведает важнейший предмет - безопасность престола и спокойствие государства, а с другой устроена по собственной мысли его величества, развита по его личным указаниям и имеет обязанность, между прочим, следить за общим мнением и толками на счет правительства»8. Шеф жандармов А.Ф. Орлов отмечал, органическое соответствие III Отделение духу эпохи и замыслу его учредителя: «Его императорское величество передал этому новому учреждению собственный свой высокий характер: строгость - против всякого важного преступления, великодушие в отношении поступков по чему-либо извинительных, снисхождение к неизбежным слабостям человеческим и милости на все, заслуживающее похвалы или награды»9.
Еще через четверть века, шеф жандармов А.Л. Потапов в «Обзоре деятельности III Отделения Собственной Вашего Импера-
7Инструкция графа Бенкендорфа чиновнику III отделения. С. 396-397.
8 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 533. Л. 2.
9 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 533. Л. 2об.
торского Величества канцелярии за 50 лет. 1826-1876 гг.», делая ретроспективный экскурс, отмечал основные вехи развития высшей полиции и главные достижения в деле обеспечения безопасности государства. Подчеркнув, что круг деятельности III Отделения за прошедшие годы оставался почти без изменения (за исключением того, что с 1828 по 1865 гг. в его ведении находилась театральная цензура), он отметил, что политическая полиция «постоянно обращала преимущественное внимание на те вопросы, которые вследствие каких-либо обстоятельств, получали преобладающее значение, и расширяло те стороны своей деятельности, которые в данное время получали особенную важность»10.
Политическая ситуация при создании III Отделения была достаточно стабильной: «... когда следствие раскрыло всех участников преступного покушения и приговор суда выделил из их общества, то спокойствие было обеспечено надолго»11. Поскольку отдельные события, тревожившие общественное спокойствие, носили исключительный характер, деятельность отделения была направлена на «внимательное и всестороннее изучение современного положения России и на раскрытие тех сторон государственной и народной жизни, которые не соответствовали потребностям страны или могли, хотя бы в далеком будущем, угрожать ея спокойствию». Тем самым наблюдение получило значение «истинно государственное» 12.
На первое место шеф жандармов поставил крестьянский вопрос: «Третье отделение обстоятельно изучало его [крепостного населения] бытовые условия, внимательно следило за всеми ненормальными проявлениями крепостных отношений и пришло к убеждению в необходимости, даже в неизбежности отмены крепостного состояния»13. Правда знаменитая фраза о том, что «крепостное состояние есть пороховой погреб под государством»14 была включена в отчет 1839 г., и понадобилось почти 20 лет, чтобы этот важнейший вопрос тронулся с места. Упомянут в «Обзоре...» и рабочий вопрос: говорится об учреждении под председа-
10 III отделение с.е.и.в. канцелярии о себе самом // Вестник Европы. 1917. № 3. С. 91.
11 Там же.
12 Там же. С. 92.
13 III отделение с.е.и.в. канцелярии о себе самом. С. 94.
14 Россия под надзором. Отчеты III отделения. 1827-1869. М., 2006. С. 202.
тельством генерал-майора корпуса жандармов графа Бугсгевдена особой комиссия для исследования быта рабочих и открытии в столице больницы для чернорабочих. Обращалось внимание и на роль III Отделения в определении и регламентации положения раскольников. Высшая полиция считала необходимым строго наблюдать, чтобы они «не совращали кого-либо в раскол, не разводили скитов, не скрывали беглых и вообще не уклонялись от обязанностей своих к правительству и местным властям» и полагала «вредным и противным духу нашего правительства стеснять их в отправлении богуслужения и лишать церквей и священников»15.
III Отделение «следило за всеми, даже малейшими изменениями в духе и настроении войска и заботливо относилось не только к возвышению его нравственного достоинства, но и к его материальным интересам и удобствам»16. В частности указывалось на необходимость отмены наказания шпицрутенами, «унизительного не только для воинского, но и для человеческого дос-тоинства»17.
«Зорко следило» III Отделение и за «ошибками и злоупотреблениями» администрации, уведомляя о них министров и в особо важных случаях императора18.
Политическая полиция наблюдала за деятельностью польских эмигрантов обосновавшихся в Западной Европе и одновременно получала «точные сведения о внутреннем политическом положении иностранных государств, о деятельности и направлении различных политических партий, о силе и настроении правительства и об отношении их к России»19. После европейских беспорядков 1848 г., внутри России усилилось наблюдение за иностранцами, был затруднен ввоз и распространение иностранных книг, «усилено наблюдение за ходом воспитания в России, за литературою и особенно за журналистикою». Внимание полиции было обращено на деятельность первых русских «выходцев» -П.В. Долгорукова, И.Г. Головина, М.А. Бакунина, А.И. Герцена. С началом правления Александра II именно эмигранты, по мнению
15 III отделение с.е.и.в. канцелярии о себе самом. С. 96.
16 Там же. С. 96-97.
17 Там же. С. 97.
18 Там же.
19 Там же. С. 93.
высшей полиции», употребляли все усилия, чтобы «возбудить волнение умов в России»20.
С началом правления Александра II, «III Отделение энергически указывало на необходимость скорейшего разрешения крестьянского вопроса», «сочувственно относилось» к деятельности первых мировых посредников, а при введении в действие Положения 19 февраля 1861 г. «следило за беспристрастным и правильным ходом дела и постоянно обращало особенное внимание на те уклонения от закона, которые извращали высочайшую во-лю»21. Реализация Земской реформы «вызвала расширение наблюдения, так как земские собрания первое время нередко выходили из предназначенного им круга действия и вступали в неуместные пререкания с администрациею»22.
Серьезно повлияла на политическую полицию Судебная реформа: со времени введения Судебных уставов 20 ноября 1864 г., III Отделение «в видах укрепления авторитета новых судебных учреждений, приняло за правило невмешательство в дела, имеющие характер спорный и потому подлежащия судебному рассмотрению». Весьма частые исключения из этого правила касались дел семейных, рассмотрение которых даже новыми судами не всегда приводило к решению, «которое вполне соответствовало бы самой строгой справедливости и сколько-нибудь примиряло ссорящихся между собою»23.
Несовершенство законодательства, невозможность формального развода, зачастую делало сожительство супругов «невозможным и даже опасным» и в этих условиях III Отделение становилось «единственным прибежищем для терпящей стороны» и принимало для ее защиты «экстренные меры»24.
Тенденциозность жандармских суждений хорошо видна на примере оценки Высочайше утвержденных правил «О порядке действий чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений». В «Обзоре...» отмечалось, что «Судебные Уставы 20 ноября 1864 г. не исключили дел по государственным преступлениям из общего порядка судопроизводства, Третье Отделение полагало необходимым и на производство по ним дознаний, доселе вхо-
20 III отделение с.е.и.в. канцелярии о себе самом. С. 103, 106.
21 Там же. С. 111, 113-114.
22 Там же. С. 114.
23 Там же. С. 115-116.
24 Там же. С. 117.
дившее в круг его обязанностей, распространить общий следственный порядок». На основании правил 19 мая 1871 года, III Отделение не принимало уже «прямого участия в производстве дознаний по государственным преступлениям и ограничивается наблюдением за его ходом и сообщением необходимых, имеющихся в делах Отделения сведений»25. Н.А. Троицкий специально изучавший жандармскую практику приходит к диаметрально противоположным выводам, считая, что закон 19 мая 1871 г. «согласно которому производство дознаний о политических делах отныне передавалось жандармам, хотя формально и под наблюдением чинов прокуратуры, [этот закон], призванный сделать дознание более оперативным и менее церемонным, стал ширмой для прикрытия традиционного жандармского беззакония» 26.
Рассуждая о влиянии «тлетворных революционных идей» на молодежь, шеф жандармов в «Обзоре... » упоминал каракозов-скую, нечаевскую организации, последовавшее за тем «хождение в народ», свидетельствовавшие о существовании обширного тайного общества, «задавшагося целью ниспровержения сущест-вующаго порядка и водворения анархии»27.
В тоже время III Отделение даже в юбилейном отчете фактически расписывалось в своем бессилии обеспечить выполнение своей главной задачи — обеспечения государственной безопасности: «Только обширное, правильно организованное, повсеместное наблюдение могло бы зорко следить за всеми действиями подобного общества и своевременно раскрывать малейшие попытки пропаганды. Между тем Отделение не располагает ничем подобным, и более или менее удовлетворительное наблюдение существует только в Петербурге»28. Последующие террористические акции лишь подтвердили эти слова.
Заканчивался обзор, обращением к истокам: «Твердо помятуя завет августейшего своего Учредителя — отирать слезы несчастным, Третье Отделение постоянно ходатайствовало о помиловании или облегчении участи тех из государственных и политиче-
25 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 221. Д. 1б. Л. 33об. Далее цитируется неопубликованная часть «Обзора...»
26 Троицкий H.Ä. Царские суды против революционной России. Политические процессы 1871-1880 гг. Саратов, 1976. С. 99.
27 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 221. Д. 1б. Л. 42об.
28 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 221. Д. 1б. Л. 44.
ских преступников, которые оказывались достойными Монаршего милосердия, об обезпечении существования семейств виновных и о помещении детей их в казенные учебные заведения. Нередко даже случалось, что во время самаго производства дел семействам прикосновенных лиц, терпевшим крайность, а также и сами виновным, по освобождении из заключения, оказываемы были значительные денежные пособия»29.
Как ни старалось руководство политической полиции показывать эффективность и прозорливость внутриимперского и заграничного надзора, значимость аналитической работы III Отделения, оправданность превентивных мер идеологического противостояния разрушительным теориям, востребованность для административного решения вопросов, не проработанных законодательством, многие функции этого учреждения к концу 1870-х гг. уже утратили свое значение. Нравственный контроль, моральное воздействие на заблудших, попечительная забота о страждущих, надзор за злоупотреблениями должностных лиц давно отошли на второй план и были забыты, пропустив вперед административные механизмы политических репрессии, основанные не на законе, а на негласных сведениях, инструкциях, повелениях.
6 августа 1880 г. императорским указом была ликвидирована Верховная распорядительная комиссия, а вместе с ней упразднялось и III Отделение. Его функции переходили к Департаменту государственной полиции, создаваемому в составе Министерства внутренних дел.
Реакция на обнародованный указ в российском обществе была восторженной. «Московские ведомости» писали о падении учреждения «давно потерявшего смысл»: «оно ничего не предупредило, ничего не пресекло и зло с которым оно призвано было бороться не только не уменьшалось, но возрастало и усиливалось»30. Петербургский «Голос» объявлял, что издан указ «огромной важности», который свидетельствует о «высоком доверии самодержавной власти к своему народу, о прекращении чрезвычайных мер к восстановлению порядка в государстве, об успокоении общества, взволнованного неслыханными доселе преступлениями»31.
По признанию «Нового времени» реорганизация полиции «является громадной государственной реформой, все последст-
29 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 221. Д. 1б. Л. 45-45об.
30 Московские ведомости. 1880. № 222. 12 августа. С. 1.
31 Голос. 1880. № 218. 9 (21) августа. С. 1.
вия которой трудно объяснить в настоящее время»: «Исполняется заветное желание каждого русского гражданина, чтобы верховная власть стояла лицом к лицу с народом, без посредства тайных канцелярий»32.
Публицисты обратились к истокам, прямо указывая на органическую близость к давно отжившей николаевской системе управления. «Московские ведомости» говорили о том, что III Отделение «имело смысл, когда всякое проявление мысли было на Руси под строжайшим запретом, когда не требовалось разбирать и различать мнения, когда вся задача ограничивалась пресечением всякого умственного движения. Но оно стало аномалией с той минуты как был признан принцип свободы в нашей народной и общественной жизни, и когда мнению в делах политических было даровано право гражданства»33.
Касаясь истории преобразования тайных канцелярий, начиная с екатерининских времен до эпохи Николая I, «Новое время» отмечало, что «у правительства имелась по-видимому полезная цель: создать корректив административному произволу и заменить отсутствие правосудия, не существовавшую гласность и молчавшее общественное мнение наблюдением агентов более или менее независимых и поставленных в прямое соотношение с высшей администрацией». Полезные результаты были минимальными: «но смена нескольких негодных чиновников, укрощение слишком жестоких помещиков и заступничество за женщин, преследуемых с корыстными и другими целями мужьями и родными, не в состоянии были примирить население с учреждением, основанием которому служило недоверие к этому населению и действия которого, по их совершенной бесконтрольности, могли истолковываться в какую угодно сторону»34.
Особый вред этого учреждения «Московские ведомости» видели в том, что «Принадлежа к той системе, которая отрицала всякую свободу жизни и уже потеряла свою силу, учреждение это вносило собою только смуту и ложь в жизнь, при ее изменившихся условиях. Ему было подозрительно и противно всякое движение национального духа, всякое независимое мнение, всякая самостоятельная мысль; за то под его сенью привольно и успешно возникали и развивались всякие анти-патриотические стремле-
32 Новое время. 1880. № 1596. 8 августа. С. 1.
33 Московские ведомости. 1880. № 222. 12 августа. С. 1.
34 Новое время. 1880. № 1596. 8 августа. С. 1.
ния» Тем самым «оно давало ход всему растлевающему, всякой апатии, всякому безверию, всякой политической безнравственности». Кроме того, «оставляя молодые умы на жертв злоумышленной пропаганде и иногда само, вызывая среди их волнения посредством своих agents provocateurs, оно разбрасывало раздраженных и озлобленных людей по всей стране и ими наполняло ее захолустья. Бессильное для борьбы со злом, оно было через чур сильно в подавлении благотворных движений жизни и вредило всего более тому чему якобы служило»35.
Надзаконный, внеправовой характер этого учреждения являлся политическим анахронизмом. «Голос» писал: «Ничто так не противоречит нормальным условиям гражданской жизни в современном государстве, как административный произвол, сосредоточенный в руках стоящего выше закона учреждения, когда права и честь самого благонамеренного гражданина могут быть нарушены по одному усмотрению. Даже в том случае, если это учреждение пользуется своею властью со строгою умеренностью, оно уже тяготеет над обществом одним своим существованием». Итог работы печален: «Оно не смогло предупредить ни одного из страшных преступлений, ... и не помешало развиться на нашей почве революционной организации»36. Следом редакция вновь обратилась к теме административного произвола — краеугольного камня фундамента политического сыска: «Это не была диктатура открытая, прямая, вызванная ясными, всеми понимаемыми обстоятельствами. Это была диктатура скрытая, делающая вид, что действует по закону, даже создающая для себя закон, вроде известного закона 19 мая 1871 года. Закон был на устах, завелся даже юрисконсульт при III Отделении, но каждый чувствовал, что законная почва все более и более выходит из под ног. Каждый, в то же время, чувствовал ноту неискренности, проходившую через все действия этого «по закону действовавшего» внезаконного уч-реждения»37. Лицемерие, ложь не могли быть основанием правого дела.
По утверждению «Нового времени» сложилась система, которая «состояла в прискорбном смещении в разряд государственных преступлений не только преступных деяний анархической революционной партии... но и каждого проявления оппозиции
35 Московские ведомости. 1880. № 222. 12 августа. С. 1.
36 Голос. 1880. № 218. 9 (21) августа. С. 1.
37 Там же.
правительству и даже простого выражения неудовольствия на действия администрации, столь естественного в стране обширной, молодой и далеко не устроенной»38. И теперь, когда «вредная бесполезность для государства», этого учреждения стала очевидна «Тайная полиция в смысле руководителя внутренней политики, с лицом во главе, которое имеет ежедневный доступ к государю и по своему положению первенствует перед всеми другими органами правительства, такая канцелярия похоронена теперь действительно навсегда»39.
38 Новое время. 1880. № 1596. 8 августа. С. 1.
39 Там же.
