CC BY
126
УДК 070
М. В. Шипилова
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2011. Вып. 2
ИДЕЙНОСТЬ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА:
ИДЕАЛЫ И ЗАБЛУЖДЕНИЯ МАКСИМА ГОРЬКОГО
Придать неповторимое лицо, яркую индивидуальность руководимому изданию, возможно, наделив его содержание определенной идеей, которая будет координировать все материалы, направлять их на единую цель, поставленную главным редактором и его коллективом, — эта мысль, глубоко проникнув в содержание издания, войдет в сознание читателей, поэтому так важно, чтобы она была не во вред обществу.
Согласно общепринятому определению под идейностью понимается приверженность определенной целостной системе идей и соответствующим ей социальному, нравственному и эстетическому идеалам, последовательная верность им в теории и на практике. Однако одно лишь знание идеи, если оно не превратилось в убежденность, одно только практическое принятие определенных жизненных правил, требований и лозунгов, если оно не основано на сознательном усвоении идейного содержания, еще не является идейностью.
Про слово «идейность» в современном обществе вспоминают только во время очередной предвыборной кампании, и проявляется она в раздаче листовок, «выспрашивании» подписей за кандидата и т. д. Среди людей, занимающихся подобной деятельностью, искренне разделяющих задачи и идеи представляемых ими партий немного. Идейность стала товаром, выгодной подработкой. Это подтверждают объявления следующего содержания: «РАБОТА на выборах (возможно совмещение). Запись на собеседование с 10 до 18 часов. Тел. <...>, адрес: Москва, ул. Кржижановского, д. 4, кор. 2, офис 8». Или «ТРЕБУЮТСЯ АГИТАТОРЫ для работы в этом микрорайоне. Тел. <...>, с 14-00 до 20-00. Неполная занятость. Стабильный оклад» [1].
В журналистике, казалось бы, по мере возрастания политической грамотности современных людей, развития демократизации общества принцип идейности должен был приобрести большее значение, но этого не происходит из-за боязни повторения негативного прошлого, а также «антиидейной» позиции в стране. Президент стоит над всеми партиями и идеологиями и не связывает свою судьбу с судьбой какой-либо из них. Если какая-либо идейная конструкция потерпит крах, это вовсе не будет означать крах верховной власти. По мысли аналитиков, «идеология новой России (возникшей в августе 1991 г.) заключается именно в том, чтобы держаться подальше от любых идеологий. Можно даже сказать, что сами августовские события были восстанием против идейности как таковой. Советской элите настолько надоела коммунистическая идеократия, что она вообще отстранилась от любой идеологии» [2].
Позиция главного редактора в этой ситуации должна складываться из понимания им общества как социальной системы, осознания движущих сил и направленности его изменения и развития, места и роли в социальных процессах различных групп общества. По мысли профессора Е. П. Прохорова, «здоровая тенденция в идейной сфере — стремление к системе взглядов и позиций, последовательно выражающих действительные, верно понятые интересы представляемых журналистом социально-классовых сил в перспек-
© М. В. Шипилова, 2011
тиве гуманистического развития. Недостаточная определенность, размытость идейных основ позиции журналиста часто проявляется в периоды социальных кризисов, требующих переосмысления, а нередко и глубоких изменений в идеологических концепциях» [3, с. 113]. Ситуация идеологического кризиса в обществе и в умах журналистов просматривается и сегодня. По мнениям исследователей, «место идеологии заняла концепция „суверенной демократии“, являющейся чем-то вроде экспериментальной площадки, на которой отрабатываются технологии создания некоей совершенно законченной концепции. Возможно, что это будет концепция „национальной демократии“, во главу угла которой будет поставлен не партийный принцип, а корпоративно-профессиональное представительство. Одновременно станут разрабатываться и другие идеологические проекты. Например, социал-демократические. Разные проекты будут конкурировать друг с другом за звание ведущего. Победитель получит некоторое основание для того, чтобы считать свою идею национальной. Но государство еще долго будет обходиться без идеологии. Нельзя допустить, чтобы идея стояла превыше государства, абстрактные схемы превыше конкретной практики государственного строительства» [2]. Так, СССР, будучи великой державой, выше своей державности ставил идеократический проект всемирного коммунизма, которому и приносились в жертву державные интересы страны. Советы по всему миру поддерживали разного рода коммунистические и прогрессивные движения, мечтая выстроить некую глобальную геополитическую конструкцию. И поражение СССР было поражением этой идеи. «Это даже хорошо, что российское руководство не собирается выбирать какую-либо идеологию. В конечном итоге все идеологии потенциально враждебны государству, ибо навязывают ему какие-либо абстрактные схемы. Когда идеи движут государством, то оно оказывается их пленником» [2].
Ненужность идеологии — одна точка зрения, но есть и противоположное мнение. Согласно ему, государству и обществу в целом необходимы идеологии в качестве вспомогательных механизмов. Верховная власть должна отслеживать разные идейные проекты, заимствуя оттуда все полезное. Чем глубже социальные противоречия, чем более сложные формы они принимают, тем настоятельнее потребность в идейности. Ведь идейность проявляется не только в политике, но во всех сферах жизни человека: философии, науке, искусстве, морали. Отказ от идейности, безыдейность, может привести к отказу людей от ответственности за решение социально-нравственных проблем, от самостоятельности в мысли и действии. «Истинная идейность противостоит замыканию внутри ограниченных интересов — бытовых, утилитарных, технических, местных, групповых, любому индивидуалистическому отгораживанию от реальных проблем. Кроме того, истинная идейность всегда противоположна той идеологической порабощенности, которая выражается в слепой вере, в некритическом принятии навязанных и внушенных идей господствующего класса» [4].
Русские революционеры 1905 и 1917 гг. — творцы Октября, защитники страны в годы Гражданской и Великой Отечественной войн, современные коммунистическое, рабочее, национально-освободительное движения являют собой образцы идейности. А исторически высшей формой идейности считается идеология коммунистическая, неразрывно связанная с партийностью, с борьбой за коммунистический идеал.
Ярым «служителем» коммунистической идеологии можно назвать «гениального художника пролетариата, выдающегося публициста и редактора, издателя и журналиста» Максима Горького. В. Д. Пельт писал: «Страстный глашатай правды о Советском Союзе внутри нашей страны и за рубежом, он неустанно боролся с врагами трудящихся, про-
тив мещанства всех мастей и рангов, против империализма, против фашизма и войн, за мир и демократию, за дружбу между народами всех стран, за социализм. С газетных и журнальных страниц писатель активно вмешивался в общественную жизнь. Участвовал в делах партии и народа, привлекал внимание масс к важнейшим проблемам современности» [5, с. 427].
Другой исследователь творчества Максима Горького В. Л. Львов-Рогачевский дает иную характеристику деятельности писателя и журналиста: «Творчество М. Горького — это вечный бунт беспокойной, мятущейся души, это скитания по полям и дорогам родины, это искание „праведной земли“, истинной веры. То подле моря и в степи, то через поля и леса, часто сбиваясь в сторону...» [6].
О журналистской, литературной, политической деятельности М. Горького написаны сотни книг. Так, за 1900-1904 гг. была опубликована 91 работа о нем. С 1896 по 1904 г. критическая литература о М. Горьком составила более 1860 наименований. Это самая неоднозначная личность в истории отечественной литературы и журналистики. Очень редко исследователи и мемуаристы пытаются восстановить истинный облик писателя, последовательного и противоречивого, отважного и испуганного, счастливого и глубоко трагического. С огромным уважением пишут о М. Горьком Ю. Анненков, К. Коровин, Е. Замятин, со спокойным аналитизмом, стремлением постичь загадку горьковской судьбы — В. Валентинов, Б. Зайцев, Ю. Данзас, И. Манухин, с необоснованной восторженностью — советские библиографы. Кто-то его порицает, кто-то превозносит. Рассмотрим обе эти позиции.
Максим Горький понимал, что журналист и руководитель средства массовой информации оказываются носителями и пропагандистами общественных идей, следуют раз принятой системе взглядов, стремятся к ясности и последовательности их выражения. В поднятых писателем темах была заключена единая идея — рост советской страны и ее людей. Для наглядности М. Горький сопоставлял жизнь трудящихся России до Октября, которую наблюдал во время своих странствий по стране, с новой жизнью, рожденной революцией. Стоит отметить, что в революции Алексей Максимович видел победу демократических сил страны, восставшего народа. По его мнению, с победой революции начнется процесс интеллектуального обогащения страны.
После революционных событий редакционная деятельность писателя приобрела особый размах и силу. Максим Горький вел поистине гигантскую редакционную работу почти во всех основных советских издательствах: «Всемирная литература», «Госиздат», «Коммунист», «Художественная литература», «Молодая гвардия». За 1918-1936 гг. он принял участие в редактировании более 30 журналов, газет, альманахов, сборников: «Наш журнал», «Красная Новь», «Наши достижения», «За рубежом» и многие другие. Во всех этих изданиях он не отступал от своей целевой установки — показать социалистическое строительство «Новой России», рассказать о тяжелом прошлом, научить ценить и любить настоящее. Например, с 1919 г. М. Горький становится инициатором и редактором ряда журналов, которые ставили своей задачей не только просвещение народа, прививание ему культуры, но и активное воспитание его в коммунистическом духе, пропаганду идеи Октября. Эти горьковские издания стремились помочь новому читателю «обозреть» работу будничного и героического «строения жизни», организовать трудящихся на строительство социализма. Первым таким журналом, который М. Горький возглавил как редактор, был детский журнал «Северное сияние» (1919-1920). Центральная тема журнала — труд и героизм рабочего человека. Журнал знакомил детей с понятием «труд»
не отвлеченно, а на ярких примерах, в разных жанрах: статье, сказке, рассказе, стихотворении, раскрывал его социальную сущность, в контрастных сопоставлениях показывал разницу между подневольным трудом рабочего класса «при богачах» и трудом в условиях Советской России. Например, о работе шахтеров был написан очерк Е. Фортунато «На руднике», о трудолюбии пчел и паразитизме трутней — сказка-аллегория Б. Верхоустин-ского «Пчелиный город» [7, с. 180].
Темы выступлений Горького — воспевание свободного труда, могучих творческих сил народа, нового советского человека, освобожденного от пут эксплуатации, пропаганда пятилеток, политики партии, борьба за новый быт и культуру, защита СССР от клеветы буржуазии, разоблачение мира империализма, его разлагающейся культуры и искусства, борьба против фашизма, против поджигателей новой мировой войны.
Известно, что во время строительства коммунизма в Советской России печать являлась центром и основой политической организации, орудием борьбы с политическими противниками и средством распространения определенных идей и привлечения масс. Принцип идейности журналиста стоял в одном ряду с такими принципами, как партийность, связь с массами, правдивость. По словам А. Ф. Бережного, «в партийности идейность обрела большую четкость и определенность, стала ее фундаментом. Газета играла роль проводника партийных идей. Идейность определяла направление, в ней был залог развития классовой борьбы и создания подлинной партийности» [8, с. 56].
Максим Горький всегда поднимал тему политически заостренную. При трактовке ее выдвигал на первый план те же задачи, которые ставила перед страной, перед народом на данном этапе коммунистическая партия. Его публицистические выступления — это жгучая речь трибуна, агитатора, пропагандиста, борца за коммунизм. Разрабатывая теорию советской литературы, борясь за ее идейность и мастерство, М. Горький постоянно касался проблем развития советской печати, большое значение придавал роли публициста, журналиста рабселькора в политическом воспитании масс, в борьбе с идеологическими противниками. Он был уверен, что литература и журналистика, художественное и публицистическое слово идут в общем строю идеологических бойцов партии. Писатель всегда внимательно следил за деятельностью В. И. Ленина, прислушивался к его советам. «Каждый рядовой боец армии Ленина, — подчеркивал Алексей Максимович, — должен усвоить знания и веру своего вождя. Усвоить это — значит вооружиться непоколебимой, победоносной силой» [5, с. 62]. Впоследствии, опустевшее место вождя занял в творчестве М. Горького И. В. Сталин. Стоит отметить, что отношения писателя с Лениным, а впоследствии со Сталиным были весьма противоречивыми: от приятия и помощи до последующего разочарования и отчуждения.
Ф. И. Агзамов пишет: «Идеалом коммунистической идеологии было утверждение подлинно человеческих взаимоотношений между людьми, между народами, освобождение человечества от угрозы истребительных войн, установление на земле всеобщего мира и свободной радостной жизни для всех людей» [9, с. 168]. Идеологическая работа предполагала воспитание человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство, выражалась в обобщении и распространении опыта воспитательных работ партийных, государственных и общественных организаций, в критике недостатков в воспитании всесторонне развитой личности.
Главное направление горьковской журналистики — стремление показать массам грандиозное социалистическое строительство, расширять их политический и научный кругозор, знакомить с достижениями родной страны, способствовать возбужде-
нию творческой инициативы — было реализовано им в журнале «Наши достижения» (1929-1937), задуманном и выпускавшемся как сборник документальных очерков. Этот журнал — отклик на запросы масс. Писатель видел и понимал, что нужно народу, что волновало и интересовало трудящихся. М. Горький считал, что людям «надо давать не отрывки знаний, а показать последовательно процессы развития и роста государственной работы во всей ее широте, во всех областях. Чтобы люди понимали значительность их будто бы мелкой и незначительной работы» [5, с. 114]. Он призывал учить массы на лучших положительных примерах, показывать, как надо работать, раскрывать идеал, к которому необходимо стремиться. Знание хорошего, положительного, передового вызывает стремление подражать этому, еще сильнее оттеняет плохое и пробуждает желание избавиться от него. Журнал «Наши достижения» должен был способствовать росту самооценки трудового народа, показывать работнику, «что все в нашей стране делается ради всестороннего, универсального освобождения людей от всего, что мешало и мешает им изнутри, а также извне, быть свободными творцами своей судьбы, своей истории» [5, с. 120]. М. Горький подчеркивал, что работа простых тружеников поисти-не героична, но сами они зачастую не понимают этого. Журнал должен был показать работнику революции и культуры его достижения во всех областях науки, техники, искусства, быта.
Всю свою жизнь М. Горький поэтизировал труд на благо народа. Например, оценивая номер «Наших достижений» (1935. № 3, март) о культуре обслуживания масс, Алексей Максимович предложил редакции поместить в него несколько очерков об уборщицах. Он хотел, чтобы «маленькие» люди знали, что они трудятся для себя, а не для обогащения капиталистов и помещиков, что «всякий их труд возвращается им же и только им в форме тех достижений, о которых рассказывает этот журнал устами рабселькоров, агрономов, техников и работников науки» [5, с. 124]. Изображая успехи страны, строящей фундамент социализма, Максим Горький большое внимание уделял скромным рабочим и крестьянам, которые без «шума и треска» возводили фабрики, заводы, электростанции, рыли шахты, прокладывали железные дороги, организовали колхозы и совхозы. Дело же критики и публицистики, говорил он, воспитание идей коллективизма. В жизни появился новый, настоящий, герой — человек массы. Массе, воспитанию в ней таких героев и должно быть уделено главное внимание.
Второй важный в редакционной деятельности Алексея Максимовича журнал — «За рубежом» (1930-1938). Максим Горький пристально следил за событиями в международной жизни. Его всегда интересовало и волновало, что делается за пределами родины. И очень часто те или иные события в мире провоцировали его на публицистический отклик.
В программной статье М. Горького говорится, что журнал «За рубежом» ставит своей целью всестороннее освещение быта современной Европы и Америки, стремится раскрывать перед рабочими и крестьянами обычную, повседневную жизнь мира капитализма, показывая не только его политику и экономику, но и культурную, бытовую жизнь. Редакция журнала провозглашала, что она будет на конкретном, строго фактическом материале из жизни капиталистического мира, широко используя источники, печатаемые буржуазной прессой, «возбуждать в рабочем, крестьянине отвращение и ненависть к буржуазии». Так, в журнале были опубликованы статьи о положении негров в Африке, о театре Пискатора в Берлине, письма из Китая и Индии. Помещены фото бастующих и голодающих. Фотографии Днепростроя сопровождались лозунгом: «Наша пятилет-
ка — динамит, взрывающий капиталистический мир». Рядом, в рубрике «Враги о пятилетке», — выдержки из буржуазных газет с признанием успехов СССР.
Наблюдая кризисы, безработицу, упадок культуры, рост борьбы рабочих с капиталистами, Алексей Максимович приходил к единственному выводу: мир капитализма обречен на уничтожение, будущее принадлежит трудящимся, будущее — за социализмом и коммунизмом.
Нельзя оставить без внимания и чисто организационные особенности руководства М. Горького. Алексей Максимович считал, что редактор должен быть внимательным к помощникам, знающим свое дело, грамотным и политически, и литературно, должен знать очень многое, чтобы уметь исправить ошибки авторов. Особое внимание редакторов Алексей Максимович обращал на изучение языка и его законов, на внимательное, любовное отношение к слову. Читая очерки, готовящиеся к печати, он всегда старался сохранить авторский стиль произведения. Правка его была направлена на придание языку выразительности, четкости и сжатости.
Руководя периодическими изданиями, М. Горький всегда стремился подобрать работоспособную редколлегию, создать творческую атмосферу в каждом журналистском коллективе. Для сотрудников журналов он был прежде всего старшим, более опытным товарищем и другом, который советовал, а не приказывал, убеждал и заставлял. Совершенно чужды были выдающемуся писателю самолюбование, начальственный, «руководящий» тон.
Авторитет М. Горького был непререкаем. Считали, что он все знает и все может. И поэтому из редакций к нему поступали многочисленные просьбы написать статью по тому или иному вопросу. Газеты оспаривали друг у друга право первыми напечатать ее. К мнению публициста внимательно прислушивались и друзья, и враги — бывшие друзья, оказавшиеся с ним после Октября 1917 г. по разные стороны баррикад. Например, довольно критически к заслугам пролетарского писателя относился И. Бунин. По его словам, М. Горький получил мировую известность исключительно благодаря «стечению не только политических, но и весьма многих других обстоятельств. Горький, пропаганда которого с его мировой знаменитостью, с огромной силой актерства, с беспримерной неутомимостью оказала страшную преступную помощь большевизму поистине в планетарном масштабе» [10]. Однако самый сильный, сокрушительный удар по Максиму Горькому нанес Александр Солженицын. Хлебнув гулаговского лиха, он стал воспринимать М. Горького как выразителя идей ненавистной бывшему лагернику власти. В произведении «Архипелаг ГУЛАГ» он привел историю мальчика, который наедине поведал М. Горькому страшную правду о Соловках. Но тотчас после отъезда писателя, «едва отошел его пароход, мальчика расстреляли» [11, с. 93]. А вот история из мемуаров доктора географических наук Юрия Чиркова. О приезде в 1929 г. Максима Горького на Соловки он пишет следующее: «Навстречу проезжавшему на пролетке гостю попалась колонна заключенных, тащивших на плечах тяжелые бревна. Оказался среди лагерников и сидевший некогда в одной тюрьме с Горьким. Он остановился и успел сказать о бедственном положении своем и товарищей. На глаза именитого гостя навернулись слезы, и он молвил: „Напишите заявление“. Кому? Куда? Осталось непонятно. Пролетка тронулась, а Горький умиленно молвил: „Светло-то как, а по часам-то в Москве уже ночь“. Турист, любующийся красотами природы, да и только.» [11, с. 93].
Достоверность этих историй из жизни М. Горького вызывает сомнения. Однако они существуют. Многие были недовольны тем, что на высокий пьедестал славы Максим
Горький был поставлен не только временем, читательским вниманием, но и тогдашним партийно-государственным начальством страны. По словам исследователей, писатель пришел к мысли, что политизация культуры стала неотъемлемой чертой XX в. и для решения ее проблем необходимо двигаться через коридоры власти. Как свидетельствует И. Манухин, политиком М. Горький не был и не хотел быть. Он мечтал стать идеологом-просветителем. У него была мысль: не ниспровергнуть власть, а на нее воздействовать. «Социалистическая демократия должна войти в ряды большевиков и незаметно их окружить. Надо постараться на них влиять, иначе они непоправимых глупостей наделают», — озабоченно говорил он. Стремясь к окультуриванию страны, Максим Горький полагал, что знания интеллигенции, ее таланты, опыт науки и искусства должны перевесить анархию и бескультурье. Теперь мы отлично понимаем, сколь утопичным изначально было это намерение. «Окруженными» оказался он сам и ему подобные. А место анархии заняла вскоре железная диктатура, взявшая интеллигенцию за горло [10].
Многие до сих пор считают, что с возвращением в Россию в 1928 г. Горький сдался на милость победителя, стал высокопоставленным прислужником режима. Н. А. Богомолов пишет, что «после окончательного возвращения в Советский Союз, доминантой горьковской деятельности стал дух антигуманистический, полностью противоположный тому, к чему стремилась русская классическая литература. Соловецкая идиллия, воспевание рабского труда на Беломорканале, знаменитый лозунг „Если враг не сдается — его уничтожают!“ — все это наложило на наше теперешнее отношение к Горькому неизгладимую печать» [12, с. 47].
Ко всему этому добавляется беспрецедентное мифотворчество: из М. Горького делалась благостная фигура иногда слегка заблуждавшегося, но легко направлявшегося Лениным или Сталиным на путь истинный великого пролетарского писателя, беспрекословно подчинявшего свое творчество очередным задачам советской власти. М. Горький поощрял атмосферу раскола, вражды, страха. Самые черные, самые бездумно-жестокие и отвратительно-циничные идеи и лозунги сталинской репрессивной машины апробировались, а затем внедрялись в массовое сознание с подачи писателя, ставшего идеологом революции.
Трагедию и духовный крах редактора Владислав Ходасевич связывает с мечтой Алексея Максимовича о социальной революции как панацее от всех человеческих страданий. Он поддерживал эту мечту, сделался ее глашатаем: не потому, что так уж глубоко верил в революцию, а потому, что верил в спасительность самой мечты. «Более тысячи верст, — пишет М. Горький, — нес я мечту о независимой жизни с людьми-друзьями, о земле, которую я сам вспашу, засею и своими руками соберу ее плоды, о жизни без начальства, без хозяина, без унижений.» [6].
Главную причину такой трансформации взглядов писателя В. Ходасевич видит в крайне запутанном отношении к правде и лжи. «Он вырос и долго жил среди всяческой житейской скверны. Люди, которых он видел, были то ее виновниками, то жертвами, а чаще — и жертвами и виновниками одновременно. Естественно, что у него возникла мечта об иных, лучших людях. Потом неразвитые зачатки иного, лучшего человека научился он различать в кое-ком из окружающих. Мысленно очищая эти зачатки от налипшей дикости, грубости, злобы, грязи и творчески развивая их, он получил полуреальный, полувоображаемый тип благородного босяка» [12, с. 14]. Этому образу он служил многие годы своей жизни.
М. Горькому поистине нравилось все то, что украшает действительность, от нее уводит, не считается с ней или просто прибавляет к ней то, чего нет. Разрушение каких бы то ни было иллюзий он считал кощунством. Самому себе он не позволял быть вестником неудачи и несчастья. Если нельзя было смолчать, он предпочитал ложь и был искренне уверен, что поступает человеколюбиво. В. Ходасевич считает, что в основе всей жизненной катастрофы Максима Горького лежит такого рода самообман: «сложившаяся в общественном сознании легенда о Горьком-буревестнике, Горьком-самородке, Горь-ком-борце за пролетариат. была им усвоена раз навсегда, и он сделался ее рабом, считая своим долгом стоять перед человечеством, перед „массами“ в том образе и в той позе, которых от него эти массы ждали и требовали в обмен на свою любовь» [13, с. 74].
Возвращение писателя в СССР и его сотрудничество с режимом В. Ходасевич объясняет боязнью «испортить репутацию», т. е. создавшийся образ «певца революции и пролетариата»: «мысль о возможной утрате этого образа была ему нестерпима» [13, с. 74]. Он в конце концов продался, но не за деньги, а за то, чтобы для себя и для других сохранить главную иллюзию своей жизни. В обмен на это революция потребовала от него, как требует от всех, не честной службы, а рабства и лести. И он пошел на это и превратился в полную противоположность того возвышенного образа, ради сохранения которого помирился с советской властью.
Таким образом, трагическая судьба пролетарского писателя может служить неким предостережением современным редакторам и журналистам. Действительная идейность творческого деятеля журналистики проявляется не только в слепом и упорном следовании идее, но также в его способности, с одной стороны, к критическому взгляду на собственные позиции, к отказу от противоречащих реалиям жизни идей, с другой стороны, к новаторскому осмыслению меняющейся действительности и выработке новых решений в новой обстановке. Идейность несовместима с фанатизмом, демагогией, основанной на неискреннем использовании высоких, увлекающих массы идей и лозунгов, прикрывающих корыстные цели, чуждые подлинным интересам народа.
Никто не призывает делать из М. Горького икону, замалчивать его заблуждения. Он верил в идеи социализма, поддерживал их в своих статьях. Триумф революции был и его триумфом, трагедия революции — его трагедией, трагедией ее провозвестника и глашатая, ее трубадура и ее жертвы.
В 1980-е годы поношение Максима Горького дошло до предела. Многие встали тогда на его защиту. Так, Е. Евтушенко говорил: «Мне не нравится, когда над Горьким издеваются. Это был замечательный, огромный писатель, трагически заблуждавшийся, ошибавшийся, но — великий!» [11, с. 101]. Сегодня о пролетарском писателе мало кто вспоминает. Но нельзя допустить его забвение. Какой бы противоречивой ни была фигура Максима Горького, поражают ее масштабность, талант, вера в прекрасное, доброе, свободное и бесконечно прогрессирующее человечество. Живая, развивающаяся журналистика должна непременно использовать весь предшествующий опыт, накопленный на родине и за ее пределами, видоизменяя и приспосабливая его к реальным обстоятельствам своего существования.
Источники и литература
1. Петров Д. Искренность и идейность как товар // Русский журнал. URL: http://www.russ.ru/ layout/set/print/pole/Iskrennost-i-idejnost-kak-tovar (дата обращения: 5.03.2011).
2. Елисеев А. По ту сторону идейности // Полемика и дискуссии. URL: http://www.polemics.ru/ articles/? articleID=8985&hideText=0&itemPage=1 (дата обращения: 5.03.2011).
3. Прохоров Е. П. Введение в теорию журналистики: учебник. 7-е изд., испр. и доп. М., 2007. 315 с.
4. Батищев Г С. Полная информация о понятии Идейность // Slogos.ru. URL: http://www.slogos. ru/story/idejjnost.html (дата обращения: 5.03.2011).
5. Пельт В. Д. Максим Горький — журналист (1928-1936). М., 1968. 426 с.
6. Львов-Рогачевский В. Л. Максим Горький // Электронная библиотека специальной филологической литературы. URL: http://philology.ruslibrary.ru/default.asp?trID=423 (дата обращения: 5.03.2011).
7. Очерки истории русской советской журналистики 1917-1932. М., 1966. 506 с.
8. Бережной А. Ф. Ленинская журналистика: некоторые вопросы теории и факты истории. Л., 1989. 200 с.
9. Агзамов Ф. И. Ленинские принципы журналистики в действии. Казань, 1980. 182 с.
10. Баранов В. И. Трагедия Горького глазами эмигрантов // Известия. 1997. 14 авг. URL: http:// maximgorkiy.narod.ru/ZAMETKI/gorky01.htm (дата обращения: 5.03.2011).
11. Баранов В. И. Максим Горький: подлинный или мнимый. М., 2000. 111 с.
12. Ходасевич В. Воспоминания о Горьком. М., 1989. 46 с.
13. Сухих С. И. Заблуждение и прозрение Максима Горького. Н. Новгород, 1992. 222 с.
Статья поступила в редакцию 25 января 2011 г.
