CC BY
106
УДК 821.161.1.09
ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ БАШКИРСКОГО ОБРЯДОВОГО ФОЛЬКЛОРА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА
© И. Г. Кульсарина
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул.Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 272 74 63.
Е-mail: kulsarina-bgu@yandex.ru
В статье раскрываются идейно-художественные функции башкирского обрядового фольклора в произведениях русских писателей ХХ века. Использование историко-этнографических материалов, элементов семейно-бытовых обрядов, словесных формул, применяемых в народном репертуаре, помогло авторам правдиво и рельефно показать материальные и культурные традиции башкир, воссоздать национальный колорит и обрисовать характеры героев произведения.
Ключевые слова: башкирский фольклор, литературно-фольклорные взаимосвязи, обряды, обычаи, этнографический материал, народная культура, национальный праздник, национальный характер.
Обычаи и обряды - неотъемлемая часть культуры и быта любого этноса. В них отражаются образ жизни, общественный строй и мировоззрение народа. Башкирскими обрядами и обычаями русские исследователи стали интересоваться еще в XVIII веке. В трудах И. Лепехина [1], В. Татищева [2], С. Рыбакова [3], С. Руденко [4] на широком материале были представлены фольклорно-этнографические памятники башкирского народа. Были использованы элементы обрядового фольклора в художественной ткани произведений русских писателей Х1Х-ХХ веков, что помогло авторам правдиво передать историческое прошлое, рельефно обрисовать национальный характер и мировоззрение пер-сонажей-башкир.
А. А. Г орелов в своей статье «К истолкованию понятия «фольклоризм литературы»» отмечал, что «привлечение и освоение фольклора мастерами литературы мыслится не только как воздействие народного искусства слова, но всей сферы народной культуры - обычаев, обрядов, поверий, примет ... поскольку они при изображении народной жизни, быта и характеров переплетаются, в бытовании же часто тесно связаны, сопутствуют друг другу и в своем влиянии на художника именно как явление жизни неразделимы» [5, с. 34]. Такой же линии придерживается У. Б. Далгат: «... в сложной повествовательной системе они (фольклорно-этнографические элементы. - И. К.) могут рассматриваться как своеобразные этноэстетические микроединицы, в которых представлена поэтическая, эмоциональная, философская, социально-психологическая информация о духовной и материальной культуре народа» [6, с. 114]. В статье наряду с фольклорным материалом или элементами нами рассмотрен и этнографический материал, использованный русскими авторами ХХ века при создании произведений о жизни башкирского народа.
Из семейно-бытовых обрядов чаще преломляются в русской литературе элементы свадебной поэзии, например, описание некоторых ее традиционных моментов можно встретить в творчестве
Н. А. Крашенинникова, С. П. Злобина, А. В. Кожевникова, Д. А. Лебедева. Фольклорные элементы, искусно вплетенные в повествовательную ткань, точно подмеченные и художественно воспроизведенные черты частной, семейной жизни и домашнего быта минувшей эпохи, придают произведениям этих авторов реалистическую полнокров-ность и историческую достоверность. В рассказе «Свадьба Сафея» Н. Крашенинникова, например, описываются основные элементы свадебного обряда башкир - никах: чтение муллой молитвы, закрепляющей союз молодоженов, подтверждение согласия невесты, установление размера калыма. Только после этого ритуала начинается угощение гостей. Н. Крашенинников подробно описывает национальные блюда башкир: «Перед наиболее чтимыми гостями задымился жирный бишбармак -башкирское блюдо несложного приготовления, состоящее из квадратных кусочков теста и разрезанной на куски баранины. Бишбармак - значит «пять пальцев» и называется так потому, что едят его всей пятерней» [7, с. 234]. Необходимо отметить, что многие русские писатели обращаются к таким пояснениям. Так, в повести Н. Задорнова «Могусюмка и Гурьяныч» читаем: «Женщины внесли котел с вареной бараниной. «Эй, куллама, кул-лама готова!». «Биш-бармак, биш-бармак! - засмеялся Могусюм. Лапшу и вареное мясо разложили в чашки. Кулламу ели руками, за что и прозвали ее биш-бармак - «пять пальцев» [8, с. 194]. Творческое применение находит это название национального блюда и в поэтике произведений известных художников слова. Так, в романе С. П. Злобина «Салават Юлаев» старший брат главного героя Ра-кай предостерегает младшего: «Ты, Салават, вечно кипишь, как бишбармак на огне. Пора быть постарше - ты ведь женат!» [9].
В семейных обычаях и обрядах башкир нашли отражение различные этапы истории народа. Важное значение для понимания природы брака у башкир имеют понятия «калым» и «приданое». Русские писатели не обошли вниманием и эту особенность
188Ы 1998-4812 Вестник Башкирского университета. 2010. Т. 15. №3(1)
929
семейного уклада жизни башкир. Еще в начале ХХ века один из талантливых литераторов Урала А. Г. Туркин опубликовал ряд произведений, показывающих бесправное положение и тяжелую жизнь башкирского народа. Его книга «Степное» получила положительный общественный резонанс, в частности, было отмечено, что в ней автор «дал произведения богатые именно со стороны отражения быта, уклада всей жизни и психологии мало изученной Башкирии» [10]. Яркими и выразительными красками обрисовал он бесправное положение башкирской женщины, жизнь которой калечат вековые предрассудки и суровые каноны шариата. Сюжеты некоторых произведений автора построены на показе этих явлений из жизни дореволюционных башкир. Так, в рассказе «Десятина» юноша Юсуп полюбил черноглазую Вазиру. Чтобы жениться на возлюбленной, нужен калым, и парень идет в работники к богатому хозяину соседней заимки. Однако град побил десятину, выделенную хозяином в вознаграждение за труд, и мечты Юсупа рухнули. Рассказ завершается трагически: в минуту отчаяния и злобы Юсуп удушил жадного хозяина, сам же после этого повесился.
В рассказе Н. П. Воронова «Непогодь» (1956) основным конфликтообразующим моментом также служит этот обычай. Василий, от лица которого ведется повествование, оказавшись в башкирской деревне, с интересом наблюдает за старинными традициями населения. Его внимание привлекли дочери хозяина Аллаярова. Младшая, Салиха, занимается огородничеством, бегает по лесу, а старшая, Нэлия, хотя и замужем, живет в родительском доме. Оказывается, ее будущий муж Рафат еще не выплатил калым за невесту. Автор показывает цепкость патриархальных устоев в деревне, и в то же время замечает, что среди молодежи есть такие, которые не подчиняются этим обычаям. Так, младшая дочь Салиха не побоялась отца и сбежала из дома в город учиться.
Вопрос о женитьбе детей решали родители, главным образом, отец семейства. Авторы XIX -начала ХХ века описывают случаи, когда молодые до бракосочетания не видели друг друга, а родители договаривались между собой о размерах калыма и приданого.
В прошлом у башкир бытовал и обычай умыкания (кы? урлау), чаще всего с согласия девушки и ее родителей. К этому обычаю башкир обращается в своем романе «Салават Юлаев» С. Злобин. Заглавный герой украл Гульбазир: когда начался сбор войска для царицы, Салават незаметно примчался в кош Рысабая, украл возлюбленную, долго скакал с нею на коне по степи и, только получив обещание в верности, привез ее обратно к кошу Рысабая [11]. На страницах первого романа о Салавате зримо представлен и свадебный обряд башкирского народа. При описании его деталей автор использует без-эквивалентную лексику, придающую русскому тек-
сту особую башкирскую окраску: «Женщины кропотливо терли сухой курут для приправы к жирной шурпе, варили медовые сладости» [11, с. 63]; «Под кровом войлочных кошей и у костров меж кустами в разных местах слышались звуки курая и кобыза, то тут, то там заводились пляски» [11, с. 64].
Издревле символическое значение имел переход женщины (невесты) через порог дома свекрови как границу в чужой род. При входе в дом мужа невеста у порога должна была наступать на белую подушку, свекровь произносила благопожелания и приговоры. На следующий день молодую с коромыслом и ведрами вели на реку за водой. Поэтически зримо передан этот обычай башкир в стихотворении Г. И. Кацерика «Невеста»:
На подушки белые ногами становилась,
За водой ходила к светлым родникам,
Чтоб любовь такой же чистою явилась,
Чтоб легла дорога светлая к ногам [12]. Привлекло внимание русских литераторов и своеобразие обрядов, связанных с рождением и воспитанием детей. Так, в рассказе Н. А. Степного «Кашкыр» подробно описываются родильные ритуалы, существовавшие в прошлом у восточных башкир: «Вокруг Алчинбая сидят знатные башкиры из разных деревень. Они только что освободились от почетной, но тяжелой обязанности помогать родам: роды были трудные, и они выгоняли шайтана, как помеху, из комнаты, палили без конца через окна из ружей на улицу, они бы могли и раскаленное железо поднести к катын, в крайности даже посадить на огненную струю, чтобы еще более устрашить шайтана, но шайтан сдался, и катын родила...» [13]. По древним представлениям башкир, тяжелые роды вызывали злые духи болезней. Обряд изгнания злой силы - шайтана, изводящего женщину, был зафиксирован многими этнографа-ми-фольклористами. «Чтобы шайтан не вошел в дом одержимой, набралось в избу много народу, который плясал там, с криком и шумом сгоняли», -пишет С. Руденко [4]. Ученые-фольклористы отмечают распространенность такого рода верований среди населения и в более позднее время [14].
В башкирском фольклоре существуют готовые словесные формулы, применяемые при совершении различных обрядов в разнообразных жизненных ситуациях. К сожалению, эта область башкирского фольклора все еще недостаточно изучена. Между тем эти формулы часто встречаются в народном репертуаре, нередко используются и в повествовательной структуре художественных произведений. Так, формула благопожелания (алгыш) использована в рассказе «Сагадат» Р. М. Брусиловского: «Сагадат молча берет из рук учительницы письмо и несколько мгновений стоит в глубоком раздумье. Затем произносит с выражением нежной благодарности: «Да будет твоя жизнь легкой, как перышко, Назифа...» [15]. В народе бытуют изречения и отрицательного характера - проклятия (каргыш), ко-
торые также нашли творческое применение в произведениях русских авторов. В очерке И. Г. Эрен-бурга «Башкиры» читаем: «Башкиры умеют ненавидеть. Есть старое башкирское проклятие подлому врагу: «Пусть дух твой, даджал, выйдет смрадом и мочатся на твоей могиле жабы и жрут землю, порождение тьмы» [16]. Писатель таким образом разносторонне раскрывает характер башкир-воинов: не только бесстрашие, смелость, но и их ненависть к фашистам.
В «Слове о земле Ай» Витковича также встречаем такого рода словесные формулы. Старуха Мяскай, чтобы рассорить двух старейшин, наговаривает Кусэру на Кусмэса и клянется: «Если я лгу, пусть ложе мое будет сложено из змей и жаб, пусть воды на моем пути будут отравлены и пусть встретится мне днем медведь, а ночью - дьявол!» [18, с. 272]. Когда злая чародейка добилась своей цели и разлучила двух друзей, Кусмэс проклял род Кусэра: «Да будут прокляты навеки чернобородый Кусэр, его дочь и весь их народ!». Старуха подхватила: «Пусть на их пути будут разлившиеся реки со снесенными мостами! Пусть на земле, которая их приютит, будет всегда неурожай и град! Пусть их ветер будет чумою, их солнце - смертью, их тучи - без влаги!» [17, с. 277].
Особенно часто встречается в художественной литературе описание праздника плуга - сабантуя. Этот национальный праздник служит фоном для раскрытия моральных и физических качеств героев, а также позволяет стянуть в один тугой узел все сюжетные линии повествования. Например, в повести Н. Задорнова «Могусюмка и Гурьяныч» этому национальному празднику отводится специальная глава «Сабантуй» (21 глава), где вначале в общих чертах дается описание внешних примет этого праздника: «Степь горит от серебряных нагрудников на женщинах, тысячи распряженных коней стоят у телег или скачут стреноженные, тысячи оглобель щетиной поднялись по степи к небу. По весенней зеленеющей траве бредет, шумит, голосит, сверкает огромная толпа. Бьют ли горшок с завязанными глазами, борются ли, скачут ли наперегонки под дикий вой возбужденного народа, -Гурьян повсюду с башкирами» [8]. Именно на этом празднике, собиравшем людей разных национальностей, происходит стычка между башкирами и русскими, главный герой встречается со своим давним врагом Курбан-баем, узнает от Хурмата о дальнейшей судьбе своей возлюбленной Зейнап, т.е. данная глава явно становится композиционным центром всей повести.
Подробное описание этого национального праздника дает в своих путевых записях «По Башкирии» и С. П. Злобин.
Башкиры издавна были охотниками. Как отмечают этнографы (И. И. Лепехин, С. И. Руденко) и повествуют народные легенды и предания, распространенным видом ловли зверей была охота на них
с крупными хищными птицами. Обучение ловчих птиц, будь то сокол, беркут или ястреб, считалось непростым, но почетным занятием. Описывая события из жизни башкир, русские писатели не могли не осветить и это народное занятие. Так, развернутую картину охоты дает в своем романе «Сказание о сотнике Тимофее Подурове» В. И. Пистоленко [18]. Данное пространное описание одного из излюбленных сезонных занятий башкир нужно было автору для того, чтобы глубже проникнуть в психологию героев, раскрыть национальные черты и манеру их поведения. Этот эпизод играет немаловажную роль и в сюжетной организации романа. В лесу во время охоты встречает Хлопушу-беглеца один из героев книги - Альметь, после чего происходят кардинальные изменения в его жизни. Башкирские скачки нашли свое художественное отражение в рассказе Н. Крашенинникова «Башкирские скачки», романе С. Злобина «Салават Юлаев», повести Н. Задорнова «Могусюмка и Гурьяныч» и т. д.
Таким образом, в творчестве русских литераторов Башкортостана обрядовый фольклор коренного населения имеет огромную идейную нагрузку. Через описание некоторых его фрагментов раскрываются сложившиеся столетиями материальные и культурные традиции, вырисовываются присущие только этому народу черты характера и менталитет нации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лепехин И. И. Записки путешествия академика Лепехина в 1821-1822 гг. Ч. 1-4 // Полн. собр. ученых путешествий по России. Т. 3-5.
2. Татищев В. Н. История Российская: в 7 т. М.; Л., 1962. Т.
1. 500 с.
3. Рыбаков С. Г. Музыка и песни мусульман с очерком их быта. СПб., 1897. 330 с.
4. Руденко С. И. Башкиры: историко-этнографические очерки. М.; Л., 1955. 394 с.
5. Горелов А. А. К истолкованию понятия «фольклоризм литературы» // Русский фольклор. XIX век. Вопросы теории фольклора. Л., 1979. С. 31^48.
6. Далгат У. Б. Литература и фольклор: теоретические аспекты. М., 1981. С. 114.
7. Крашенинников Н. А. Свадьба Сафея // Амеля. Роман и рассказы. Уфа, 1977. С. 230-240.
8. Задорнов Н. П. Могусюмка и Гурьяныч. Повесть. Уфа,
1983. С. 81.
9. Злобин С. П. Салават Юлаев. Исторический роман. Уфа, 1982. С. 79.
10. Ерошкина З. Предисловие // Туркин А. Г. Избранные произведения. Свердловск, 1935. С. 20.
11. Злобин С. П. Салават Юлаев. М., 1941. С. 147.
12. Кацерик Г. И. Невеста // Хвойное эхо. Стихи, поэмы. Уфа,
1984. С. 23.
13. Степной Н. А. Кашкыр // Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 3. Уфа, 1993. С. 404.
14. Султангареева Р. А. Семейно-бытовой обрядовый фольклор башкирского народа. Уфа, 1998. С. 23.
15. Брусиловский Р. М. Сагадат // Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 5. Уфа, 2001. С. 50.
16. Эренбург И. Г. Башкиры // Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 5. С. 33.
17. Виткович В. С. Слово о земле Ай // Башкирия в русской литературе: в 5 т. Т. 3. Уфа, 1993. С. 272-279.
18. Пистоленко В. И. Сказание о сотнике Тимофее Подурове // Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 5. Уфа, 2001. С. 239.
Поступила в редакцию 01.07.2009 г.
