CC BY
116
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2012. №3(29)
УДК 81’255.2
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД СОЦИАЛЬНО-РЕЧЕВЫХ ФОРМ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА ЭМИЛЯ АЖАРА «ЖИЗНЬ ВПЕРЕДИ»)
© Р.У.Галимова
Статья посвящена изучению особенностей художественного перевода современного французского разговорного языка. Исследование функций основных словесных планов рассказа и различных форм социально-речевого стиля, главным образом из сферы просторечия и жаргона, позволяет взглянуть на художественный перевод как на объект особого вида коммуникации с использованием двух языков. Таким образом, в процессе художественного перевода происходит актуализация смысла текста оригинала в новом речевом сообщении.
Ключевые слова: текст оригинала, текст перевода, смысл, язык перевода, интерпретация текста, современный французский язык.
В статье рассматриваются наиболее сложные для перевода художественного текста элементы
- социально-речевые формы в современном французском разговорном языке. Видный французский филолог А.Греймас, рассматривая значения аутентичного семантизма и вульгарной семиологии, введенные Ж.Лаканом и
Ж.Дюраном, устанавливает различия между подлинной речью (parole) и речью социальной [1: 82]. В данной работе, не пытаясь разграничить понятия «разговорный стиль», «разговорная речь», «нелитературный язык», «жаргон», «арго»,
«сленг», «просторечие» и др., мы избираем общий термин «социально-речевые формы». По нашим наблюдениям, пейоративная жаргонная лексика содержит более яркую экспрессию и служит богатым материалом для художественного произведения. В 1980-е гг., в связи с демократизацией атмосферы в нашей стране, переводчики иностранной литературы стали постепенно вводить эвфемизмы и «похабные» с точки зрения литературных норм слова. Здесь следует различать две стороны вопроса - цензурную и художественную.
Предметом нашего рассмотрения стали разновременные переводы «непринужденной и спонтанной речи носителя литературного языка» на примере произведения Эмиля Ажара (псевдоним Ромен Гари) «Жизнь впереди» (1975), остающегося актуальным и по сей день: роман вошел в школьную программу, экранизирован дважды, с 2004 г. его успешно ставят и на многих сценах российских театров. Удачная авторская находка - естественная и очень живая речь арабского мальчика Мохаммеда. Писатель достиг удивительного эффекта достоверности, «войдя в речевой образ» ребенка, прибегая к приему языковой стилизации. Именно таким способом Ромен Гари выявляет и показывает
разного рода негативные тенденции и явления в обществе: проблемы иммигрантов во Франции, преступность, наркоманию, проституцию, связь полиции с уголовной средой, одиночество, болезнь, нищету и т.п. Для исследования мы использовали три текста - оригинал на французском языке (Romain Gary. Les œuvres complètes d’Emile Ajar) и, на наш взгляд, два очень удачных разновременных перевода Леонида Цывьяна и Валерия Орлова. Впервые русский читатель познакомился с этой книгой в 1988 г. в переводе В.Орлова (переиздание 1994 г.). К 2000 г., к моменту выхода перевода Л.Цывьяна, социальная и политическая обстановка в мире изменилась. Переводчик получил доступ к огромному дополнительному источнику материала, что позволило ему передать экспрессивный потенциал, заложенный в этом лексическом слое.
На первых же страницах автор готовит читателя к неправильной детской речи: on habitait au sixième à pied [2: 231]. Дословно эта фраза звучит: жили мы на седьмом пешком. В.Орлов заменил глагол жили просторечным словом с яркой сниженной экспрессивностью топали и добавил притяжательное местоимение свой: на свой седьмой мы топали пешком [3: 473]. Почти то же самое передал Л.Цывьян, но он вносит еще некоторые лексические коррективы, щедро наполняя текст разговорной сниженной лексикой (переть, пехом) и словами, которых нет в тексте (жили, без лифта): жили мы на седьмом без лифта, так что переть приходилось пехом [4: 207]. Как видно, каждый переводчик обращает внимание прежде всего на язык рассказчика, чтобы передать основной замысел автора. Таким образом, в русских текстах (благодаря широкой семантике таких слов, как топать, переть, пе-хом) речь ребенка переводится в другой - более «сниженный» - регистр. Особенно ярко это про-
является в переводе Л.Цывьяна. В его варианте реплики персонажа и далее будут полисемантичными с уловимыми и неуловимыми намеками. Однако если взять название произведения, то такой прием, возможно, будет неуместным, поскольку основная черта заглавия - краткость, а развернутое определение для названия будет тяжеловесным. В метафоричном названии романа La vie devant soi оба переводчика заменяют предлог с местоимением перед собой наречием впереди, которое имеет более широкое значение. В.Орлов перевел фразу емко и лаконично, двумя словами: Жизнь впереди. Нужно заметить, во втором издании В. Орлова указано дважды другое название этого же романа на французском языке La vie est ailleurs [3: 6; 472], которое было опубликовано в Париже этим же издательством Mercure de France в том же 1975 году, что и La vie devant soi. Дополнительной информацией по поводу второго названия мы не располагаем, возможно, В. Орлов нашел его в исследованиях французских критиков или литературоведов, занимавшихся раскрытием литературной мистификации Эмиля Ажара - Ромена Гари, так как ни в одном библиографическом справочнике нет названия La vie est ailleurs, который дословно переводится как Жизнь в другом месте. Л.Цывьян перевел название романа Вся жизнь впереди, добавив местоимение вся, привлекая тем самым новые элементы содержания, которых не было в подлиннике. Далее мы проследим, как Л.Цывьян использует свой переводческий прием «в картинках», вживаясь в образ подростка, тем самым еще больше сгущая речь непристойной и нелитературной лексикой. Даже иногда его креативные словесно-речевые формы преобладают в переводах художественного текста над творчеством автора. Тем не менее переводчик, делая перевод излишне эксплицитным, задает неправильное направление интерпретации, где немного искажен смысл. Например, особый интерес в тексте представляют слова, обозначающие национальность, имеющие оттенок пренебрежения или воспринимаемые как ругательство. На наш взгляд, это один из важнейших лейтмотивов художественного произведения, в котором мастер слова Ромен Гари, меняя французский литературный пейзаж, поставляет богатейший материал для анализа и дает импульс прежде всего разработке актуальных проблем современной лингвистики. Например, по-разному интерпретируются переводчиками слова Момо: (Madame Rosa disait que le docteur Katz était pour la médecine générale et c ’est vrai qu’il y avait de tout chez lui, des Juifs, bien sûr, comme partout, des Nord-Africains pour ne pas dire des Arabes, des Noirs et
toutes sortes de maladies» [2: 286]. В.Орлов стремится сохранить смысл и переводит дословно: «Мадам Роза говорила, что доктор Кац занимается всеобщей медициной, и у него и вправду бывало все и вся: евреи, само собой, где их только нет, североафриканцы (это чтобы не говорить "арабы"), черные и всякие виды болезней» [3: 506-507]. Переводчик В. Орлов сохранил основную идею оригинала и достаточно близко передал его содержание, североафриканцы (по тексту оригинала) - арабы и черные. Он лишь взял в скобки оскорбительное название для арабов, но слово черные сегодня во Франции имеет нейтральный смысл, а не пренебрежительный оттенок. Далее на примерах мы подробнее рассмотрим эту лексему, поскольку у другого переводчика (Л.Цывьяна) происходит замена этого слова синонимом, но при этом теряется функционально-стилистическая целостность в кодификации словесно-речевых форм, так как в тексте они часто повторяются и с различной коннотацией. Л.Цывьян перевел: «Мадам Роза говорила, что доктор Кац - специалист по всему, и это точно: кого у него только не было - само собой, евреи, североафриканцы, как везде, не говоря уже про арабов и негров, причем больные самыми разными болезнями» [4: 253]. Л.Цывьян решил лишь перечислить нации и расы. Главная идея автора: арабы и негры - нежелательные или ругательные слова (поэтому ребенок их произносит осторожно, чтобы не обозвать арабами и неграми, и называет их «политически корректным» словом се-вероафриканцы). О пренебрежительном оттенке в слове негр в тексте автор поясняет следующим образом: «Une fois il y a eu le Nègre qui a passé par là. On l'appelait le Nègre pour des raisons peu connues, peut-être pour le distinguer des autres Noirs du quartier, car il en faut toujours un qui paie pour les autres» [2: 424]. Эту фразу можно дословно перевести: «Однажды проходил мимо негр, которого неизвестно почему так обозвали
- скорее всего, чтобы отличить от других черных квартала, потому что всегда нужен кто-то, кто расплачивается за других». По-разному поняты и переведены слова Nègre и Noir, помимо двух значений негр и черный, в переводе появляется еще нейтральное слово чернокожий (у Л.Цывьяна) [4: 374]. Прежде слово негр во Франции, как и в России, было стилистически нейтральным, оно обозначало всего лишь расу. В речевом обиходе французского общества негр имеет отрицательную окраску и стало почти ругательством, оно заменено словом, указывающим на цвет кожи Noir (по-русски черный). В тексте есть и другая фраза, где лексема черный обладает специфической коннотацией и исполь-
зуется для определения расы: «Il paraît qu’il avait déjà tué des hommes mais que c’étaient des Noirs entre eux et qui n’avaient pas d’identité, parce qu’ils ne sont pas français comme les Noirs américains et que la police ne s’occupe que de ceux qui ont une existence» [2: 271]. Л.Цывьян вместо черный использует негр, что приводит к существенным изменениям семантики: «Похоже, он уже кое-кого пришил, но только негров, у которых не было документов, потому что они были не французы, в отличие от американских негров, которые все американцы, так что это были негритянские разборки, а полиции они до фонаря, она занимается только теми, у кого есть настоящие документы и кто тут живет легально» [4: 240]. Информацию о семантике французского слова noir и его контекстуальных связях можно найти в Толковых французских словарях Робер и Ларусс. Процитируем их: «Se dit d'une personne
appartenant à une race caractérisée par une forte pigmentation ; qui se rapporte à cette race: Les Noirs américains (= des Etats-Unis). La traite des Noirs au XVIII s. (syn. péjor. Nègre). Une femme noire. L’Afrique noire (=partie du continent où domine la race noire)» [5: 849]; [6: 1242]. Таким образом, черным называют человека, который относится к «темнопигментированной» расе. В словарях приводится значение слова, имевшее распространение в литературе XVIII века. Синоним негр имеет пейоративное (фр. péjoratif) значение или уничижительно бранное. В новом французско-русском словаре под пейоративной лексикой понимаются слова, «выражающие негативную оценку чего-либо или кого-либо, неодобрение, порицание, иронию или презрение» [7: 797].
В.Орлов сохраняет стилистически нейтральную лексему черный и переводит дословно: «Похоже, ему уже приходилось убивать людей, но то было, видать, промеж самих черных, а они не считаются, потому что не французы, не то что американские черные, а полиция заботится только о тех, кто удостоверен» [3: 497]. Понимание основной семантики помогает читателю вникнуть в основной замысел автора, который заключается в солидарности иммигрантов в условиях нищеты и уважении к различным национальным традициям выходцев из стран Ближнего Востока и Черной Африки. В этом аспекте мы не можем проигнорировать и последующие варианты переводческих решений социально-речевых форм и смысла высказывания. Для убедительности приведем еще один пример, где повторяется тот же случай: «Monsieur Waloumba est un Noir du Cameroun qui était venu en France pour la balaye» [2: 392]. Дословный перевод В.Орлова
прозрачен и точен: «Мосье Валумба - это черный из Камеруна, который приехал во Францию, чтобы ее подметать» [3: 572]. У Л.Цывьяна семантически трансформируется слово в синоним негр со сниженной коннотацией и препятствует пониманию основного замысла автора: «Мосье Валумба - это негр из Камеруна, приехавший во Францию, чтобы подметать ее» [4: 346].
Современным материалом для филологической «лаборатории» служит детская речь, наполненная эвфемизмами, экзотизмами, уличным сленгом, жаргонами проституток, наркоманов и преступников, смешением еврейского и арабского языков, религий и рас. Обращаясь к опыту профессиональных переводчиков, мы обнаруживаем огромный разброс применяемых приемов в их работе. Поэтому в ход идут элементы разноплановой лексики. Рассмотрим некоторые из них:
1) Ритуальные молитвенные восклицания. Арабское выражение, которое восходит к Корану inch'Allah [2: 278]. У Л.Цывьяна - инш 'аллах [4:246]. В.Орлов по-русски дает транскрипцию инш 'алла, а в сносках - Слава Аллаху (араб.) [3: 502]. По контексту подошел бы дословный перевод этого выражения: если Бог пожелает или если (на то) есть Божья воля.
По-разному переданы междометные выражения: «Moi les documents qui prouvent des choses, j'en veux pas, tfou, tfou, tfou, dit Madame Rosa, en faisant mine de cracher contre le mauvais sort, comme celui-ci exige» [2: 411]. Звукоподражание tfou, tfou, tfou при переводе на русский язык придает эмоциональный эффект разговорному выражению cracher contre le mauvais sort (дословно: плевать на плохую судьбу). Оба переводчика максимально актуализировали этот прием и удачно трансформировали в устойчивые словосочетания: у Л.Цывьяна - плевать через левое плечо [4: 364], а у В.Орлова - будто черту глаза заплевывает [3: 584]. Как видно, актуализация звукоподражательных слов существенна для содержательной стороны словесно-речевых форм. Надо отметить, дополнительная семантика русского слова или добавления и трансформации переводчиков способствуют лучшей передаче содержания и экспрессивности, а толкование смыслов французского текста, использование различных переводческих приемов (замен, перифраз и прочих трансформаций) «нюансируют» содержание перевода в плане конфессиональной и этнопсихологической направленности.
2) Использование экспрессивных выражений, которые отражают тенденцию к гиперболизации эмоций: J’en avais tellement ralbol [2: 387]. Это выражение дословно переводится: мне это так
осточертело. Л.Цывьян близок к оригиналу: Мне это до того охренело [4: 342]. В.Орлов передает не только фактическую сторону, но и художественную особенность игры слов в сленговом фразеологизме ras-le-bol (наполненная до краев чаша). В своем переводе он удачно передает ритмичное звучание согласных б-р-л: Мне это так обрыдло [3: 569].
3) Вульгаризмы. Французские лингвисты их называют арго argots des déclassés или le langage de pègre воровской язык [8: 180]. Словосочетанию couper les couilles (отрезать яйца) переводчики дают следующие варианты: Л. Цывьян -прищемить яйца [4: 361], В.Орлов - осадить голубчика [3: 583]. Если в оригинале и в переводе Цывьяна - сниженная лексика, то у В.Орлова эти французские бранные слова и ругательства смягчают текст и переводятся в другой - более «высокий» - регистр.
В переводе фразы j'en avais plein le cul [2: 387] Л.Орлов заменяет существительное зад глаголом сидеть: у меня все это уже вот где сидело [3: 569]. Л.Цывьян нигде не смягчает описания и щедро отдает дань разговорной, сниженной лексике, используя слово сыт вместо полон: Я всем этим сыт был до самой задницы [4: 342]. Поэтому у Л. Цывьяна язык перевода существенно ярче и живее, чем у Л.Орлова. Но он использует слова и словосочетания, которые отсутствуют в оригинале, например, des capotes anglaises (презерватив) [2: 383] заменено гондоном [4: 339], а у Л.Орлова - целомудренным - резинки [3: 566]. Тем не менее В.Орлов по-своему оригинально передает стилистическую особенность французского текста, интерпретируя без искажений, добавлений и убавлений. Нашему читателю понятнее будет, например, фраза женщины, которые борются за жизнь [3: 499] - во французской фразе les femmes qui se défendent [2: 273]. Пока читатель еще не привык и даже может не знать некоторых вульгаризмов: женщины, которые зарабатывают шахной [4: 242]. Как видно, Л.Цывьян многословен и сгущает речь подростка непристойной лексикой, а В.Орлов чаще ее опускает или смягчает.
4) Фразеологизмы. Во французской фразе On leur donne la main, ils veulent tout le bras [2: 241] переводчики прибегают к заменам. Поскольку дословный перевод Дай им кисть руки, они захотят всю руку не отражает в полной мере метафоричность сравнений. Французские слова la main и le bras синонимичны, между ними разница незначительна. Речь идет о нижней и верхней частях руки. Актуализация и усиление эффекта происходит благодаря замене другим словом палец. Оба переводчика используют именно это
слово. Л.Цывьян: Дай им палец, они всю руку оттяпают [4: 215]. В. Орлов : дай им палец, так они всю руку норовят отхватить [3: 215].
У В.Орлова удачна замена волка собакой во фразе Faire sortir le loup du bois [2: 244] - спустить собак [3: 481]. Л.Цывьян, прибегая к трансформации, меняет основную идею автора и отступает от оригинала: лишиться моих денег [4: 218].
Устойчивое выражение Les rumeurs d'Orléans (Орлеанские слухи) [2: 272] Л.Цывьян трансформирует в бабушкины сказки [4: 241]. Л.Орлов же стремится в данном случае к абсолютному семантическому соответствию на уровне текста. Чтобы понятно было русскому читателю, он вносит свои комментарии: «В конце 60-х годов по Орлеану разнесся антисемитский слух, будто в местных еврейских магазинчиках готового платья начали исчезать женщины: в примерочных им, дескать, делают уколы, а затем тайно переправляют в дома терпимости Азии и Африки. С тех пор выражение «Орлеанские слухи» стало синонимом самых нелепых и вздорных сплетен» [3: 485]. Надо отметить, эта фраза из художественного произведения сегодня часто встречается в средствах информации в разных контекстах и областях.
5) Слова жаргона наркоманов. Французский текст «Les mômes qui se piquent deviennent tous habitués au bonheur et ça ne pardonne pas, vu que le bonheur est connu pour les états de manque» [2: 312] В.Орлов переводит дословно: «Пацаны, которые колются, все до одного привыкают к счастью, а это уж точно хана - ведь счастье только и узнаешь, когда его не хватает» [3: 522].
Л.Цывьян стилизует эти слова под речь подростка, в устах которого они приобретают иной смысл: «Ребята, которые ширяются, быстро привыкают к кайфу, а от этого уж нет спасения, к тому же всем известно, что после кайфа всегда идет ломка» [4: 275]. Таким образом, Л.Цывьян вводит свои разъяснительные дополнения, которых нет в тексте оригинала. Кроме того, в размышлениях подростка раскрывается враждебное чувство к наркотикам, которое он бессознательно переносит на счастье (кайф). Это в свою очередь влияет на эмоциональное восприятие текста: у читателя возникают симпатии к этому ребенку. Реакция задается структурой текста, а не является случайным проявлением индивидуальных особенностей восприятия: Moi, l’héroïne, je crache dessus [2: 312]. Перевод В.Орлова более открытый и прозрачный: «Лично я на героин плевал с высокой колокольни» [3: 522]. Л.Цывьян, не смягчая текста, использует
самые грубые и ругательные слова: «Сам я на героин кладу с прибором» [4: 275]. Казалось бы, совершенно разные тексты переводов, но они успешно обеспечивают решение переводческой задачи.
Предложенное исследование функций основных словесных планов рассказа, главным образом из сферы просторечия и жаргона, позволяет взглянуть на художественный перевод как на объект особого вида коммуникации с использованием двух языков.
Таким образом, в процессе художественного перевода происходит актуализация смысла текста оригинала в новом речевом сообщении. В содержании текстов, принадлежащих разным переводчикам, наблюдаются разные смысловые вариации. Именно это обстоятельство является, на наш взгляд, важным, поскольку интересно то, как переводчик интерпретировал и передал на русский язык текст оригинала. На основании сравнительного анализа двух переводов В.Орлова и Л.Цывьяна нами был сделан вывод о том, что идея автора передана переводчиками с максимальной точностью. Переводческие прие-
мы с отступлениями и трансформациями прослеживаются только там, где невозможны однозначные варианты.
1. Греймас А.-Ж. Структурная семантика: Поиск метода / Перевод с французского Л.Зиминой. - М.: Академический Проект, 2004. - 368 с.
2. Romain Gary. Les œuvres complètes d’Emile Ajar. -Paris: Mercure de France , 1991. - 1039 p.
3. Ромен Гари. Избранное / Пер. с фр. В.Орлова; предисловие А.Зверева. - Рига: Полярис, 1994. -655 с.
4. Эмиль Ажар (Ромен Гари). Вся жизнь впереди. Пер. с фр. Л.Цывьяна. - Санкт-Петербург: Симпозиум, 2000. - 235 с.
5. Le Robert Micro. Dictionnaire d’apprentissage de la langue française/ rédaction dirigée par Alain Rey. -Paris : Dictionnaires Le Robert, 1995. - 1376 p.
6. Dictionnare de la langue française: Lexis 76000 mots / direction J. Dubois; red.: J.-P. Mével, G. Chauveau; illustrateur: H. Nozanic, M. Derain. - Paris: Larousse, 1994. - XVI: ill. - 2109 p.
7. Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. - 3-е изд., испр. - М.: Русский язык, 1999. - 1195 с.
LITERARY TRANSLATION OF SOCIAL SPEECH FORMS (BASED ON THE NOVEL «LIFE AHEAD» BY EMILE AJAR)
R.U.Galimova
The article is devoted to the study of the peculiarities of literary translation from modern French into Russian. While investigating the functions of the basic verbal plans of the story, various patterns of the socially-oriented style, mainly, the ones taken from the colloquial speech and slang, the author comes to the conclusion about literary translation being an object of a special kind of communication by means of two languages. Thus, in the course of literary translation, we actualize the original sense of the text in the new speech message.
Key words: source text, transfer text, sense, meaning, target language, interpretation of the text, modern French language.
Галимова Роза Усмановна - кандидат филологических наук, доцент кафедры французского языка Института филологии и искусств Казанского федерального университета.
E-mail: rgalimova80@mail.ru
Поступила в редакцию 28.07.2012
