CC BY
114
2014 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА Сер. 2 Вып. 3
АРХЕОЛОГИЯ И ЭТНОГРАФИЯ
УДК 903.023 М. А. Холкина
ХРОНОЛОГИЯ КЕРАМИКИ КОНЦА IV-III ТЫС. ДО Н. Э. НА КАРЕЛЬСКОМ ПЕРЕШЕЙКЕ
В конце VI-III тыс. до н. э. в регионе Финского залива на смену типичной гребенчато-ямочной керамике приходят разнообразные группы пористой и асбестовой керамики, что свидетельствует о происходивших здесь в это время сложных культурно-исторических процессах. Целью исследования является попытка культурной и хронологической атрибуции керамики с примесью асбеста и органики памятников Карельского перешейка. С точки зрения хронологии можно выделить два периода бытования такой керамики, которые, в свою очередь, имеют разное содержание. Керамика, возникшая в конце IV тыс. до н. э., отличается от бытовавшей здесь ранее типичной гребенчато-ямочной фактически только составом примеси. В III тыс. до н. э. на этой территории распространяется шнуровая керамика, которая оказывает существенное влияние на местные керамические традиции, что проявляется в возникновении гибридных групп. Биб-лиогр. 37 назв.
Ключевые слова: хронология, керамика, Карельский перешеек, поздний неолит, эпоха раннего металла.
M. A. Kholkina
THE CHRONOLOGY OF THE CERAMICS OF
THE END OF THE 4TH-3RD MILLENNIUM BC ON THE KARELIAN ISTHMUS
In the 4-3rd millennium BC in the Gulf of Finland region the Typical Comb Ware changed into different groups of organic- and asbestos-tempered ware as a result of difficult cultural and historical processes. The research task was cultural and chronological attribution of these new groups of pottery on the Karelian Isthmus as an effort to shed the light on these processes. According to chronology this pottery can be subdivided into two large groups. The pottery of the first group appeared in the second half of the 4th millennium BC and has much in common with the former Typical Comb Ware; the main difference consists in the new admixture composition. In the III millennium BC the Corded Ware spread on this territory and its influence can be seen in the appearance of new hybridous groups. Refs 37. Keywords: chronology, ceramics, Karelian Isthmus, Late Neolithic, Early Metal Period.
В конце IV-III тыс. до н. э. в регионе Восточной Балтики на смену сравнительно однородной типичной гребенчато-ямочной керамике [1, с. 147-151] приходят различные группы керамики с примесью асбеста и органических материалов. Распро-
Холкина Маргарита Алексеевна — аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9; tyttokulta@yandex.ru Kholkina Margarita A. — post graduate student, St.Petersburg State University, 7/9, St.Petersburg, 199034, Russian Federation; tyttokulta@yandex.ru
странение этих разнообразных групп керамики следует, вероятно, рассматривать как свидетельство сложных культурно-исторических процессов, начавшихся на этой территории в конце эпохи неолита. Изучение коллекций асбестовой и пористой керамики памятников Карельского перешейка, расположенного в контактной зоне между различными регионами лесной полосы Восточной Европы (Финляндией, Эстонией, северо-западными областями России), представляется особенно важным для понимания этих процессов.
Целью исследования была попытка собрать и интерпретировать все имеющиеся данные по относительной и абсолютной хронологии керамики с примесью асбеста и со следами органической примеси, сопоставив их с данными, имеющимися для сходной керамики ряда сопредельных территорий.
Типологический анализ керамики Карельского перешейка был проведен на основании коллекций 23 памятников, содержащих материалы конца 1У-Ш тыс. до н. э., хранящихся в МАЭ РАН и Национальном музее Финляндии (г. Хельсинки) [2, с. 181].
Период, на который приходится распространение пористой и асбестовой керамики (конец 1У-Ш тыс. до н. э.), по-разному обозначается исследователями в разных регионах севера Восточной Европы. На территории Эстонии и Финляндии принято относить его к финальной фазе неолита [3, с. 9; 4, с. 45]. В работах А. М. Жульнико-ва, посвященных памятникам с пористой и асбестовой керамикой на территории Карелии, используется термин энеолит [5; 6]. Это связано с тем, что за последние десятилетия там была раскопана серия жилищ, где вместе с указанной керамикой встречаются изделия из чистой самородной меди [6, с. 3].
Для территории Северо-Запада России и, в частности, Ленинградской области традиционно обозначение периода бытования керамики с примесью асбеста и органики как эпохи раннего металла. Применение этого термина для данной территории обосновано в работе Н. Н. Гуриной [7]. Она отмечает, что сам употребленный ею термин не является принципиально новым, его значение близко значению термина «эпоха палеометалла», введенному В. А. Городцовым. Эпоха раннего металла, таким образом, включает в себя энеолит, эпоху бронзы и начало раннего железного века [7, с. 82].
Критерием начала этой эпохи Н. Н. Гурина считала как собственно знакомство населения с изготовлением металлических изделий, так и появление определенных групп керамики и каменного инвентаря. Здесь следует отметить прежде всего распространение керамики с примесью асбеста, раковины, шерсти; появление плоскодонных профилированных сосудов; замену глубокой рельефной орнаментации сосудов поверхностными оттисками, штрихами; появление на керамике отпечатков ткани. Все эти явления, согласно Н. Н. Гуриной, зарождаются еще в неолите, но широкое распространение приобретают только в эпоху раннего металла [7, с. 83].
На территории Карельского перешейка за последние десятилетия было открыто значительное число памятников, содержащих материалы как каменного века, так и эпохи раннего металла. Раскопки этих памятников проводились согласно современной методике и с применением естественнонаучных методов. Тщательная фиксация материала позволила обнаружить целый ряд многослойных поселений, на которых были выделены отдельные разновременные комплексы: Комсомольское-3, Гвардейское-1, Озерное-3, Силино [8, с. 145; 9, с. 95; 10, с. 70; 11, с. 313-314; 12, с. 9]. Эти комплексы, датированные рядом независимых методов, были взяты за основу
при проведении культурной и хронологической атрибуции керамики с примесью асбеста и органики на других памятниках Карельского перешейка и при сопоставлении ее с керамикой сопредельных территорий.
В стратиграфии многих памятников Карельского перешейка нашли свое отражение палеогеографические события позднего голоцена. Культурный слой, содержащий керамику с примесью асбеста и органики на памятниках, расположенных выше порога стока Хейнийокского пролива, как правило, оказывается заключенным между стерильными прослойками, образовавшимися в результате двух крупных трансгрессий: сайменской, около 3700 до н. э., и ладожской, около 1200 до н. э. [13]. Комплекс пористой и асбестовой керамики на ряде памятников оказывается, таким образом, отделенным от более ранней керамики типа сперрингс, с одной стороны, и от более поздней текстильной керамики — с другой [14].
Абсолютная хронология керамики с асбестовой и органической примесью памятников Карельского перешейка основывается на 26 имеющихся радиоуглеродных датировках, полученных в том числе и по нагару на самих фрагментах керамики [15]. Эти датировки ограничиваются диапазоном около 3600-2000 лет до н. э., таким образом, бытование рассматриваемых групп керамики охватывает значительный период почти в полторы тысячи лет.
На основании типологического анализа керамика памятников Карельского перешейка конца 1У-Ш тыс. до н. э. была разделена на три крупных блока: поздняя гребенчато-ямочная, асбестовая и шнуровая [16].
Позднюю гребенчато-ямочную керамику Карельского перешейка отличает примесь органики и гребенчато-ямочная орнаментация. В остальном такая керамика крайне разнообразна; на основании анализа орнаментации в ней было выделено три группы. Первая группа, предположительно ранняя, отличается от типичной гребенчато-ямочной керамики только появлением примеси органики и незначительным изменением орнаментации. Сходная группа пористой керамики с гребенчато-ямочной орнаментацией была выделена, к примеру, на памятниках низовий р. Нарвы [17, с. 92] и на севере Карелии [6, с. 48]. У керамики второй группы, наиболее сходной с керамикой типа Ускела, выделенной на территории Финляндии [18, с. 187], значительно видоизменяется орнаментация, которая теперь фактически сводится к ряду ямок под венчиком. У керамики третьей группы, напротив, ямки в орнаментации полностью отсутствуют — орнаментация исключительно поверхностна.
Керамика с примесью асбеста на рассмотренных памятниках Карельского перешейка находит полное соответствие с керамикой типов Пелья и Киерикки с территории Финляндии. Керамику типа Пелья отличает Г-образно загнутый внутрь венчик и поверхностная орнаментация, чаще всего — гребенчатым штампом. Керамика типа Киерикки, напротив, как правило, имеет прямой венчик, а ее орнаментация содержит глубокие конические ямки [19, с. 30]. В то же время на памятниках южной части Карельского перешейка, например, на поселении Глиняный ручей [7, с. 421] и Охта-1 [20, с. 219], была зафиксирована асбестовая керамика со значительным разнообразием элементов орнаментации и сложными геометрическими мотивами, больше напоминающая типы керамики, выделенные на территории Карелии [5-6].
Наконец, шнуровая керамика памятников Карельского перешейка близка к таковой с территории Финляндии: их роднит преобладание небольших слабопрофи-лированных приземистых горшков при практически полном отсутствии кубков
и амфор [21, с. 159]. Вместе с тем все рассмотренные сосуды шнуровой керамики с памятников Карельского перешейка имеют примесь органики, которая более всего характерна для Эстонии [22, с. 39; 23, с. 38], тогда как в других регионах предположительно преобладает примесь песка и шамота [24, с. 32; 25; 26, с. 52].
В хронологическом отношении керамику с примесью органики и асбеста можно разделить на две группы. К первой группе относится та керамика, которая возникла еще в середине IV тыс. до н. э. Это поздняя гребенчато-ямочная и асбестовая керамика типа Киерикки, которая предположительно считается более ранней, чем второй тип асбестовой керамики — Пелья [27, с. 81]. На основании радиоуглеродных датировок, полученных для территории юго-восточной Финляндии, можно предполагать, что поздняя гребенчато-ямочная керамика типа Ускела (аналогичная второй подгруппе, выделенной на Карельском перешейке) возникла около 3600 лет до н. э. и первое время сосуществовала с типичной гребенчато-ямочной керамикой — около 3600-3400 лет до н. э. [28, с. 90].
Бытование второй группы керамики охватывает III тыс. до н. э. В это время продолжают, вероятно, существовать типы керамики, относящиеся к предыдущему периоду [29, с. 122], но появляется и ряд новых, в первую очередь шнуровая керамика и асбестовая керамика типа Пелья.
Представляется, что именно распространение культуры шнуровой керамики является рубежным моментом в разделении двух хронологических групп. Появление этого нового типа керамики, несомненно, оказало значительное влияние на бытовавшие здесь керамические традиции. Так, в III тыс. до н. э. возникает керамика, обладающая одновременно чертами местной гребенчато-ямочной и шнуровой керамики. Ее отличает наличие S-образной профилировки сосуда с отогнутым венчиком и одновременно орнаментации гребенчатым штампом и отпечатками отступающей лопаточки. Такая гибридная керамика широко распространена на севере Восточной Европы. В Южном Прибеломорье пористая профилированная керамика была обозначена в работе А. М. Жульникова как «фатьяноидная» [30]. На юго-западе Финляндии выделяется керамика типа пюхансилта — со следами примеси органики, гребенчатой орнаментацией и профилированной формой сосудов [31]. Сходная керамика была зафиксирована, например, на памятнике Ермилово-4 на Карельском перешейке.
Характерной чертой пористой и асбестовой керамики III тыс. до н. э. является также появление на внешней и/или внутренней поверхности сосудов отпечатков, напоминающих оттиски ткани или шнура. Характерные изначально для шнуровой керамики [32, с. 33, 112], они в это время появляются также на асбестовой керамике типа Пелья [33, с. 162]. Наиболее ярким примером пористой керамики с отпечатками ткани на поверхности является ранняя текстильная керамика памятников Эстонии [34, с. 243; 21, с. 148] и юго-запада Ленинградской области [35, с. 30].
Интересно отметить, что рубеж между двумя выделенными периодами бытования керамики с примесью асбеста и органики совпадает с существенными изменениями климата. Период около 3600-2800 лет считается наиболее сухим и холодным малым ледниковым периодом в голоцене [36, с. 324]. В Центральной и Восточной Европе на период около 3000 лет до н. э. приходятся миграционные процессы в среде целого ряда археологических культур: культуры шаровидных амфор, культуры шнуровой керамики, ямной культуры [36, с. 326]. Существенное похолодание и засуха
привели к появлению новых способов адаптации древнего населения, перемещению на окраинные территории и ускоренному развитию металлообработки и ряда других производств [36, с. 327]. В рамках такой системы приспособления к ухудшающимся природным условиям и можно рассматривать проникновение на территорию Восточной Балтики шнуровой керамики и возникновение групп керамики с «гибридными» чертами. Изменение климатических условий и последовавшие за ним изменения в материальной культуре, произошедшие около 3000 лет до н. э., в ряде регионов считаются рубежным периодом. На территории Финляндии на этот период приходится переход от среднего к позднему неолиту [3, с. 5], на северо-западе России — от позднего неолита к энеолиту или к эпохе раннего металла [5-6].
Возвращаясь к представленной хронологической схеме, можно заключить, что два выделенных периода бытования пористой и асбестовой керамики на Карельском перешейке имеют разное содержание. У пористой и асбестовой керамики, относимой к первому периоду, множество общих черт с неолитической гребенчато-ямочной керамикой. Основным различием типичной и поздней гребенчато-ямочной керамики является изменение состава примеси и незначительное изменение орнаментальных мотивов, тогда как форма сосудов и элементы орнамента остаются прежними. К тому же нет четкой хронологической границы начала бытования новой группы керамики: и пористая, и асбестовая керамика первое время сосуществовала с типичной гребенчато-ямочной.
Керамика, относимая ко второму периоду, имеет целый ряд отличительных черт, связанных как с формой сосудов (появление S-образной профилировки, плоского или уплощенного донца), так и с орнаментацией, которая становится разреженной и поверхностной, и способом обработки поверхности (появление отпечатков, напоминающих оттиски ткани или шнура).
Таким образом, среди материалов памятников Карельского перешейка можно выделить группу пористой и асбестовой керамики, которую по совокупности признаков следует, вероятно, относить к концу неолитической эпохи (поздняя гребенчато-ямочная и асбестовая керамика конца IV тыс. до н. э.). В III тыс. до н. э. в керамической традиции происходят серьезные изменения, затрагивающие уже не столько состав примеси, сколько форму и орнаментацию сосудов. Такая керамика более всего соответствует описанию керамики эпохи раннего металла [7, с. 83]. Новые традиции, вероятно, длительное время сосуществовали с предшествующими, а затем вошли в группу основных характеристик керамики этого региона в конце III-II тыс. до н. э. (профилированные стенки сосудов, плоское донце, отпечатки ткани или сетки, расчесы гребенчатым штампом) [37, с. 27-41].
Литература
1. Гурина Н. Н. Культура гребенчато-ямочной керамики (прибалтийская) // Неолит северной Евразии. М.: Наука, 1996. С. 147-151.
2. Холкина М. А. Хронология пористой и асбестовой керамики эпохи раннего металла на Карельском перешейке // Проблемы периодизации и хронологии в археологии эпохи раннего металла Восточной Европы: материалы тематической научной конференции. СПб: «Скифия-принт», 2013. С. 181-187.
3. Nordqvist K., Herva V.-P., Ikäheimo J., Lahelma A. Early copper use in Neolithic north-eastern Europe: an overview // Estonian Journal of Archeology. 2012. Vol. 16, issue 1. P. 3-25.
4. Нордквист К., Икяхеймо Я., Херва В. -П., Лахелма А. Медь в каменном веке северо-востока Европы: перспективы исследования // ТАС. Вып. 9. Тверь: Изд-во «Триада», 2013. С. 143-148.
5. Жульников А. М. Энеолит Карелии (памятники с пористой и асбестовой керамикой). Петрозаводск: ИЯЛИ КарНЦ РАН, 1999. 187 с.
6. Жульников А. М. Поселения эпохи раннего металла Юго-Западного Прибеломорья. Петр ГУ, Карел. гос. краевед. музей. Петрозаводск: «Паритет», 2005. 310 с.
7. Гурина Н. Н. Древняя история Северо-Запада Европейской части СССР // Материалы и исследования по археологии СССР (МИА). 87. М.: Наука, 1961. 584 с.
8. Герасимов Д. В. Каменный век Карельского перешейка в материалах МАЭ (Кунсткамеры) РАН // Свод археологических источников Кунсткамеры. Т. 1. СПб.: МАЭ РАН, 2006. С. 109-188.
9. Герасимов Д. В., Сейтсонен О., Нордквист К. «Береговая хронология» и история Ладоги в свете результатов раскопок археологического комплекса Комсомольское-3 в 2007 г. // Радловский сборник: научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2007 г. СПб.: МАЭ РАН, 2008. С. 188-192.
10. Lavento M., Halinen P., Timofeev V., Gerasimov D., Saksa A. An archaeological field survey of stone age and early metal period settlement at Kaukola (Sevastyanovo) and Raisala (Melnikovo) on the Karelien isthmus in 1999 // FA XVIII. Suomen arkeologinen seura, 2001. P. 67-73.
11. Nordqvist K., Seitsonen O., Uino P. Appendix 1. Stone age and early metal period sites in the studied municipalities // Karelian Isthmus. Stone Age studies in 1998-2003. Iskos 16. Helsinki: SMYA, 2008. P. 291-328.
12. Karelian Isthmus. Stone Age studies in 1998-2003 / A. Siiriainen, P. Halinen, K. Carpelan, P. Uino, M. Lavento, T. Kirkinen // Iskos 16. Helsinki: SMYA, 2008. P. 9-25.
13. Субетто Д. А. История формирования Ладожского озера и его соединения с Балтийским морем // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). №1. СПб.: ЦНИТ «Астерион», 2007. С. 111-120.
14. Герасимов Д. В., Нордквист К., Сейтсонен О., Субетто Д. А. Комплексное изучение памятников каменного века в микрорегионе Отрадное на Карельском перешейке, предварительные итоги и перспективы исследований // Материалы полевых исследований МАЭ РАН. Вып. 7. СПб.: МАЭ РАН, 2007. С. 79-103.
15. Seitsonen O., Nordqvist K., GerasimovD. V., Lisitsyn S. N. "The Good, the Bad and the Weird": stone age and early metal period radiocarbon dates and chronology from the Karelian Isthmus, North-West Russia // Geochronometria. 2012. Vol. 39, N. 2. Versita. P. 101-121.
16. Холкина М. А. Исследования пористой и асбестовой керамики Карельского перешейка с использованием современных и традиционных методов // Актуальная археология: археологические открытия и современные методы исследования: тезисы науч. конференции молодых ученых Санкт-Петербурга. СПб.: ИИМК РАН, 2013. С. 23-24.
17. Kriiska A. Narva joe alamjooksu ala neoliitiline keraamika // Eesti arheoloogia historiograafilisi, teoreetilisi ja kultuuriajaloolisi aspekte. Muinasaja teadus. 3. Tallinn: Teaduste Akadeemia Kirjastus, 1995. P. 54-115.
18. Ayrapaa A. Die Relative Chronologie der Steinzeitlichen Keramik in Finland // Acta Archaeologica I. 1930. P. 165-190.
19. Siiriainen A. On the late stone age asbestos ware culture of northern and eastern Finland // Iskos 4. 1984. P. 30-36.
20. Некоторые результаты изучения поселения Охта-1 в Санкт-Петербурге: эпоха неолита — раннего металла / П. Е. Сорокин, Т. М. Гусенцова, В. О. Глухов, А. А. Екимова, М. А. Кулькова, В. П. Мо-крушин // Археологическое наследие Санкт-Петербурга. Вып. 3. СПб.: СЗНИИ Наследия, 2009. С. 205-221.
21. Янитс Л. Ю. Поселения эпохи неолита и раннего металла в приустье р. Эмайыги (Эстонская ССР). Таллинн: АН ЭССР, 1959. 384 с.
22. Kriiska A., Lohmus M. Archaeological fieldwork on Kivisaare stone age burial ground and settlement site // Arheoloogilised valitood Eestis. 2004. P. 31-43.
23. Kriiska A., Johanson K., Saluaar U., Lougas L. The results of research of Estonian Stone Age // Archaeological fieldwork in Estonia in 2002. Tallinn: [Б.и.] 2003. P. 27-40.
24. Edgren T. Studier over den snorkeramiska kulturens keramik i Finland // SMYA 72. 1970. 133 p.
25. Korkeakoski- Vaisanen, K. On the construction of Corded Ware and decoration // Karhunhammas, 15. 1993. P. 15-24.
26. Ванкина Л. В. Шнуровая керамика на территории Латвии // Из древнейшей истории балт-ских народов (по данным археологии и антропологии). Рига: «Зинатне», 1980. С. 47-58.
27. Zhulnikov A., Tarasov A., Kriiska A. Discrepancies Between Conventional and AMS-Dates from Complexes with Asbestos and Porous Ware — A Probable Result of 'Reservoir Effect'? // FA XXIX, 2012. P. 79-86.
28. Pesonen P. Neolithic pots and ceramics technology — ams-datings of middle and late neolithic ceramics in Finland // Fenno-Ugri et slavi. Dating and chronology. National board of antiquities. Helsinki: NBA, 2004. P. 87-96.
29. Mokkonen T. A review of multi-room housepits as seen from the Meskaartty site in Virolahti parish, extreme south-eastern Finland // EJA. 2008. 12: 2. P. 114-151.
30. Жульников А. М. О фатьяноидной керамике на древних поселениях южного побережья Белого моря // Человек. Адаптация. Культура. М.: ИА РАН, 2008. С. 413-424.
31. Vikkula A. Pyheensilta ceramics — facts and theories // Iskos 4. 1984. P. 51-59.
32. Lavento M. Textile ceramics in Finland and on the Karelian Isthmus // SMYA 109. 2001. 410 p.
33. Meinander C. F. Die Kiukaiskultur. Finska Fornminnesforeningens Tidskrift. Helsinki: SMYA. 1954. 192 p.
34. Крийска А., Лавенто М. «Текстильная керамика» в Эстонии в свете датирования нагара на фрагментах сосудов с использованием ускорительной масс-спектрометрии (AMS) // Радиоуглерод в археологических и палеоэкологических исследованиях. СПб.: ИИМК РАН, 2007. С. 243-250.
35. Тимофеев В. И. Памятники мезолита и неолита региона Санкт-Петербурга и их место в системе культур каменного века Балтийского региона // Древности Северо-Запада. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1993. С. 8-34.
36. Кулькова М. А. Климатические катастрофы в раннем и среднем голоцене и их влияние на древние сообщества // Радиоуглерод в археологических и палеоэкологических исследованиях. СПб.: ИИМК РАН, 2007. С. 316-333.
37. Юшкова М. А. Эпоха бронзы и ранний железный век на Северо-Западе России: дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2011.
Статья поступила в редакцию 6 марта 2014 г.
