CC BY
64
УДК 81'373
ГРАММАТИКА ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКОЙ ЕДИНИЦЫ Е.М .Лазуткина THE GRAMMAR OF THE PAREMIOLOGICAL UNIT E.M.Lazutkina
Институт русского языка им. В.В.Виноградова РАН, Москва, Lazutkelena@yandex.ru
В статье исследуются способы репрезентации паремиологических единиц в дискурсе, в различных речевых ситуациях. Значение синтаксических моделей пословиц и поговорок, дейктические координаты моделей и их грамматические характеристики выявляют интеллектуальные и эмотивные оценки носителей языка, культурные смыслы. Ключевые слова: паремиология, лингвистика, синтаксис, прагматика, культурные смыслы
The aricle deals with proverbs and sayings representation in discourse, in different speech acts. The meaning of proverb and saying syntactic models, their deictic parameters, and grammar characteristics reveal native speakers' intellectual and affective evaluations as well as cultural meanings.
Keywords: paremiology, linguistics, semantic syntax, pragmatics, cultural meanings
Описание пословиц и поговорок в толковых словарях, в основном, преследует цель дать пользователю словаря сведения об их смысле, но в паремио-графии необходимы и модусные характеристики выражений: указатели коммуникативного типа речевой ситуации, в которой может быть употреблена та или иная фраза. Эти синтаксические образцы яркого, об -разного описания событий и выражения интеллекту-
альных и эмотивных оценок закрепляются в коллективном сознании носителей языка как квант речи-мысли, естественного языкового воплощения мудрости .
Модусные характеристики пословицы или по -говорки обнаруживаются только при их анализе как единицы дискурса, т.е. при описании их семантико-синтаксической организации. Как номинативные
сущности cинтаксические модели создаются в процессе речи неосознанно, непреднамеренно, и, следовательно, они, как и лексемы, также имеют специфическую «национальную окраску» отражения реальности, в них отражается культурная атмосфера диалогового взаимодействия и особенности народного менталитета. Ср. высказывание В.И.Даля: «Он [человек] говорит верно, правильно, метко и красно, сам того не зная <...> словесная речь человека — Дар Божий» [1]. Модусные оценки проявляются в прагматических параметрах высказываний, в линейной организации фразы, в разноуровневой палитре коннотативных элементов. Структура простого предложения является онтологически обусловленным феноменом, знаком сложной семиотической природы, когнитивным фреймом [2] и выступает как способ репрезентации концептов при помощи таких средств, как морфологические формы знаменательных частей речи, их синтаксическая позиция в предложении.
Исследование языка сквозь призму речевых ситуаций — методологическая доминанта в разных направлениях современной лингвистики - берет свое начало в традиционном языкознании, философии, культурологии и психолингвистике. Дискурс определяют как когнитивный аспект коммуникации. Широко известно определение дискурса Н.Д.Арутюновой как речи, погруженной в жизнь. Это обобщенная формула включает такие особенности дискурса, которые устанавливают связи текста с живой речью, прежде всего с совокупностью прагматических параметров, делающих высказывание речевым актом, т.е. адресной речью.
Паремиологическая единица в дискурсе — это семиотический комплекс, форма, состоящая из форм, представляющая собой абстрактное осмысление типизированной ситуации. Облигаторные морфологические характеристики компонентов, сложившиеся в той или иной тональности общения, позволяют сделать вывод о прагматических параметрах дискурса: с параметрами речевого общения «я —ты — здесь — сейчас» или с координатами мысленного дейксиса, третьеличного нарратива. Ю.С.Степанов писал, что «нет абсолютных границ и между планами выражения и содержания: промежуточным слоем является грамматика, которая есть не что иное, как часть плана содержания, служащая оформлению всей остальной части содержания» [3].
Пословицы и поговорки мы представляем как линейные блоки информационных структур в аспекте их организации с определенными целями. Таким образом, дейктические координаты высказывания (временные, пространственные, социальные) для ориентации адресата могут быть разделены по принципу «дейктическое пространство субъекта речи» на тексты текущего фокуса сознания и мысленного, отстраненного. Это дает возможность наблюдать способы представления знаний, способы включения информации в сложных по структуре высказываниях. Когнитивная доминанта в исследовании во главу угла ставит субъект: нюансы интерпретации связаны с манифестацией в высказывании субъектов речи и / или субъектов восприятия [4].
Методологический конструкт «диалог» позволяет по дейктическим параметрам и морфологическим характеристикам выделить следующие группы пословиц и поговорок.
1. В первом разряде — сентенции, представляющие собой обобщение жизненного опыта, вековую мудрость народа. Они имеют прямой и переносный смысл, но употребляются они именно из-за актуального переносного смысла [5]; [6]. Субъект интерпретации событий в этих высказываниях — это и субъект оценки, поскольку познание и ценностное отношение неотделимы Они имеют координаты отстраненного (мысленного) дейксиса, в них нет указания на реального воображаемого адресата. В основе их структуры — «идеальный адресат»; ср. у М.М.Бахтина: концепт «идеальный слушатель» как конструктивная составляющая речи [7]; разговор с «идеальным читателем», который поймет его во всяком случае». Для таких высказываний характерна обращенность, по выражению Бахтина, к «нададреса-ту», «высшей инстанции ответного понимания», играющей конструктивную роль в словесном выражении. По Бахтину, это «нравственная реальность», которая не является осязаемой субстанцией, но которая все время незримо присутствует в мире. «Нададре-сат» предъявляет высокие требования к способу выражения, поскольку говорящий в диалоге с ним не опирается на конкретные «параметры» речевой ситуации. «Нададресат» — в «царстве смысла», и поэтому он служит связующей нитью между автором и будущим интерпретатором высказывания. Ср. сентенции: Хрен редьки не слаще. Старый друг лучше новых двух. И правда тонет, коли золото всплывает. Сладко вишенье, да барско кушанье [1]. На чужой стороне и солнышко не греет. Море любит сильных. Весна да осень — на дню погод восемь [8]. Дитя не плачет — мать не разумеет [6].
Обобщенный характер выражений сохраняется и в том случае, если употребляется определенное имя собственное; например, Яков лаком, съел кошку с маком. У злой Натальи все люди канальи. Дальше Фени — греха мене. Дома Илья, а в людях свинья. В людях Ананья, а дома каналья [1].
а) В этом разряде большое количество неопределенно-личных предложений, в которых субъектная позиция остается незанятой, поскольку описываемое действие-событие носит характер закона, непреложной истины, которая касается каждого; например: От добра добра не ищут. В осень лЮбого гостя потчуют молоком, а нелЮбого — мёдом. [1].
б) Координаты мысленного дейксиса присутствуют и в паремиологических единицах с глаголом-инфинитивом. Эти конструкции обладают особым смыслом: их значение отличает такой компонент, как обязательность. Если глагол употребляется без отрицания «не», то конструкция имеет значение неотвратимости наступления того или иного события (например: Быть бычку на веревочке), а если при глаголе отрицание «не», конструкция обозначает категорическое отрицание; например: Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
в) Не часто встречаются модели предложений, организованные предикативами, они также носят характер безапелляционных суждений; например: Поздно пить боржоми (когда печень отваливается) (нов.). Видно птицу по полету.
г) Из сложных предложений, наиболее продуктивна для образования пословиц и поговорок структура бессоюзных сложных предложений, отличительной чертой которых является принадлежность разговорной речи. В них нередко используется синтаксический параллелизм: сравниваются явления разного порядка, например: Один в море не моряк, без артели — не рыбак [8]. С миру по нитке — голому рубаха.
2. Второй разряд паремиологических единиц составляют высказывания с дейктическими параметрами «я — ты — здесь — сейчас». Он может быть разделен на 3 группы.
а) В первой группе «Я-предложения», показывающие личный опыт говорящего или информация о себе, которую, с его точки зрения, следует учесть и воображаемому или абстрактно мыслимому адресату; например: От того терплю, кого больше люблю. У кого густо, а у нас пусто. Голым родился, гол и умру [1].
б) Во второй группе «Ты-предложения», показывающие ситуацию общения; например: Люби нас, ходи мимо. Есть и квас, да не про вас. Полно тебе зубы скалить. И волк зубоскалит, да не смеется [1].
На этом структурном типе основаны обобщенно-личные предложения, смысл которых не столько совет воображаемому адресату, сколько изложение жизненного правила, важного для любого, каждого. Такая модель является очень продуктивной; например: Век живи, век учись. Дома ешь, что хочешь, а в гостях, что велят. Не вспоя, не вскормя, ворога не наживешь. Не родись красивый, а родись счастливый. На всякий роток не накинешь платок. Помрешь
— ничего с собой не возьмешь [1]. На день опоздаешь
— за всю путину не наверстаешь [8]. Чай не пьешь — какая сила? А попил — совсем ослаб.
Реже встречаются высказывания, построенные по моделям сложноподчиненного предложения. Ср., например, использование модели уступительного предложения с формой повелительного наклонения глагола: Куда ни кинь, всюду клин. Как волка ни корми, он все в лес смотрит.
в) Третья группа выражений с параметрами первичного дейксиса содержит обращение к неодушевленному предмету, показывая, что структура коммуникативной ситуации, как и рифма, используется лишь как прием формулировки обобщенного смысла; например: Дядя горох, не видал ли ты моих коров? Рюмочка-каток, покатися мне в роток. Терпи, голова, в кости скована [1]. Такого рода паремио-логические единицы довольно редки.
Таким образом, грамматика выступает как руководство при описании семантики пословиц или
поговорок как единиц дискурса. Исследование паре-миологических единиц в этом аспекте показывает не только частотность и наибольшую востребованность тех или иных синтаксических моделей, но и исторически сложившиеся в языке коммуникативные стереотипы с оценочными компонентами. Оценка присутствует не только в лексемах, но и в семантике схемы предложения. Таким образом, в синтаксисе пословиц и поговорок мы видим фрагмент ментального мира с его специфическими особенностями.
1. Даль В.И. Напутное // В.И.Даль. Пословицы русского народа: в 3 т. Т. I. М.: 1993. С. 12.
2. Арутюнова Н.Д. Структура предложения и его смысл. М.: Наука, 1976.
3. Степанов Ю.С. Гетерогенные и гомогенные знаковые системы. Логические парадоксы // Ю.С.Степанов. Язык и метод. К современной философии языка. М.: «Языки русской культуры», 1998. С. 54.
4. Степанов Ю.С. Семиотическая природа языка: (три функции и три формальных аппарата языка). М.: Изв. АН СССР. Сер. Лит и яз. Т. 32. 1980. № 4. С. 340-355.
5. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. 3-е изд., М.: Советская энциклопедия. 1968. 535 с.
6. Фелицына В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения. Лингвострановедческий словарь / Под ред. Е.М.Верещагина, В.Г.Костомарова. М.: Русский язык, 1979. 240 с.
7. Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5: работы 1940-х — нач. 1960-х гг. М.: 1996. C. 397.
8. Каланов Н.А. Словарь пословиц и поговорок о море. М.: Грааль. 2001. 368 с.
References
1. Dal V.I. Naputnoje. [The parting words]. The proverbs of the Russian people. Selected works of V.Dal in 3 vols. Moscow, 1993. Vol. 1, p. 12.
2. Arutiunova N.D. Struktura predlozhenija i ego smysl. [The structure of the sentence and its meaning]. Moscow, Nauka publ, 1976. 383 p.
3. Stepanov Ju.S. Geterogennye i gomogennye znakovye sis-temy. Logicheskie paradoksy [Heterogeneous and homogeneous semiotic systems. Logical paradoxes]. Jazyk i metod. K sovremennoj filosofii jazyka [The language and the method. Towards the modern philosophy of language]. Мoscow, Languages of Russian culture publ., 1998, p. 54.
4. Stepanov Ju.S. Semioticheskaja priroda jazyka: (tri funkcii i tri formal'nyh apparata jazyka) [Semiotic nature of the language: (three functions and three formal techniques of the language)]. Izvestia AN SSSR, Series of lit. and lang., 1980, Vol. 32, no. 4, pp. 340-355.
5. Zhukov V.P. The Dictionary of the Russian proverbs and sayings. Moscow, Sovetskaja jenciklopedija publ., 1968. 535 p.
6. Felicyna B.P., Prokhorov Iu.E. Russkie poslovicy, pogovorki i krylatye vyrazhenija. Lingvostranovedcheskij slovar [The Russian proverbs, saying, and winged words. The dictionary of linguistic and cultural studies]. Ed. by E.M. Vereshhagin, V.G.Kostomarov. Moscow, Russkij jazyk publ., 1979. 240 p.
7. Bakhtin M.M. Complete works. Vol. 5. Moscow, 1996, p. 397.
8. Kalanov N. Slovar poslovic i pogovorok o more [The dictionary of proverbs and saying about the sea]. Moscow, Graal publ., 2001. 368 p.
